На седьмом ли, на пятом небе ли, Не о стол кулаком, а по столу, Не жалея казенной мебели Отче что-то внушал Апостолу. И когда от Тверской до Сокола Птичий гомон стих в палисадниках, Над осенней Москвой зацокало, И явилось четыре всадника. Вслед за ними ползком, да волоком Не одна беда - сразу ворохом. Но язык прикусил Царь-колокол, И в Царь-пушке ни жмени пороха. В этот вечер, приняв по разу, мы Состязались с тобой в иронии. А пока расслабляли разумы, Апокалипсис проворонили. И не знаю теперь – живые ли, Раз не слышали гласа грозного, Или черти нам сердце выели, Как убийцам детей из Грозного?