Мне казалось – я печатная машинка, и на клавишах моих полуистертых вытанцовывет адскую лезгинку жестких пальцев полоумная когорта. Состоял мой монолог из междометий вперемежку с нецензурными словами, и секунда ощущалась как столетье. Раскалёнными губами целовали мне виски эринии-старухи – злобою искривлены их лица. A в глазах роились огненные мухи, и рассудок был проколот ржавой спицей.