Это было довольно-таки давно, ещё совсем в детстве, когда я носил смешные жёлтые брючки и бегал по траве у окна, чтобы моя мама не переживала. Я ловил жуков, сажал их в коробочки и приносил домой. Забирался на деревья, когда мы играли с друзьями в прятки, и вечно являлся домой в пыльце цветов, потому что очень сильно любил ловить бабочек. Теперь я серьёзный и интеллигентный мужчина. Езжу от офиса в офис, заключаю договоры и ношу исключительно тёмную одежду. А о бабочках… Я уже не помню, когда я последний раз их видел. И дело тут отнюдь не в мегаполисе, просто мне уже не нужен сачок и банка… Но это не освобождает меня от трепетных мыслей весной, в марте, когда пахнет талым снегом, мокрым асфальтом, влажным воздухом и улыбками. Да, я так и не отказался от мысли, что улыбка имеет свой неуловимый запах. Это единственная мысль, которая не выходит у меня из головы со времён тех самых жёлтых брючек… Непременно, улыбка пахнет добром, сладостью, приторностью, теплом и родителями. Как только вижу заботливую улыбку, сразу же вспоминаю горьковатые нотки духов мамы и чайные отголоски запаха папы. Но речь не об этом. Скоро восьмое марта. Я могу позволить себе купить дорогущий подарок, весь такой пахнущий новизной и достоянием. Но это всё не то, маминому сердцу нужно другое, я уверен… И вот я уже спешу в аэропорт, укутывая шею в кашне и закрывая зонтом разноцветный пакет. На праздник к маме. Впереди долгих три часа мучительных мыслей, которые заставляют моё сердце болеть и биться слишком сильно, так, что начинается одышка. Я как всегда прикрываю глаза и морщусь. Да, мама… Я помню тот день. У нас тогда была сложная ситуация, и родители еле-еле наскребали на хлеб. Но я ничего этого не понимал, был слишком мал. Мама пришла домой вся румяная и радостная. На волосах голубоватый иней превращался в капельки. Она укрыла меня каким-то большим пледом, который принесла в разноцветном пакете, побежала ставить чайник и сунула мне в руки большущий кусок хлеба с ломтиком колбасы. Она сидела передо мною на полу, чуть не плача, обнимая мои тоненькие ножки, и улыбалась. Я очень разозлился и наговорил много-много глупостей. Сейчас, с высоты моего возраста, я понимаю, как же жестоко я обошёлся с мамой. Я кричал, что сверстники носят в школу конфеты и угощают меня пирожными, а у меня совсем ничего нет! И что они с отцом в этом виноваты. Что не нужна мне эта жирная колбаса, я хочу сладкого, а вовсе не этого! Я и слушать не хотел, что мама хотела накормить меня, согреть. Тут же вспоминаются мои взъерошенные волосы, грязные весенние следы в коридоре от башмаков, которые я шумно надевал, чтобы убежать из дома. Хлопок двери, колбаса на полу и скомканный плед. Я робко звоню в скромную квартирку, щурясь, чтобы не заплакать. Здравствуй, милая мама, добрый вечер, милый папа… Я к вам на восьмое марта. Простите, что так долго не прилетал и не звонил – дела. От всего сердца поздравляю папу с прошедшим двадцать третьим февраля и тебя, мама, с женским днём! МАМА, помнишь тот день? Прости меня, родная. Мама на то и мама, она терпеливо воспитывает ребёнка, ничего ему не доказывая, ожидает прекрасного момента, когда он сам всё поймёт и придёт. Придёт, чтобы сказать, что ЛЮБИТ. Вот, вам плед привёз. Тёплый, из кроличьего меха, чтобы не мёрзли лютыми зимами. И колбасы вам привёз! Вот ещё продукты… Нет, я не сошёл сума, просто хочется сейчас побежать на кухню, сквозь любимый ЗАПАХ УЛЫБКИ, поставить чайник греться и нарезать колбасы. Накрыть на стол и провести этот вечер с вами. Вот опять я не снимаю обувь за дверью, оставляя в коридоре весенние следы… Только я никуда не ухожу, Я ВЕРНУЛСЯ.