----…Слышь, братва, мотал я, помню третий срок в Норильске, на строгом режиме, там такая чувиха мне ломанулась – атас! Замминистра Казённого Имущества корячил пальцы в зоновских наколках, слюни текли по небритому подбородку… Теоретик ахнул – Севера! Заполярье! Чёрт возьми, совсем забыли о них, увлеклись нефтью да московской недвижимостью! Платина! Золото! Никель! Алмазы! «Новую Россию» надо было спасать от этого! Шестёрки и бакланы, то есть заместители и референты бросились рыться в секретных заполярных документах. -----….Слышь, пацаны, какую я маляву надыбал, гадом быть! Век воли не видать! Зуб даю! На гигантском чертеже в угловом штампе пестрели надписи и поправки – «супертанкер 50 лет Октября» ( зачёркнуто), поверх – авианосец «60 лет Октября», ( зачеркнуто), поверх – лайнер «Леонид Брежнев». Опять зачёркнуто, поверх слова «Брежнев» - Черненко, Андропов,… ----….Крутое корыто! ----…..И что же не стыбзили? ----….Блудняк тут такой – сапоги заменжевались, а лохи заскобарились и облажались! ( Перевод с кремлёвского языка на русский – ...почему забыли приватизировать? – военные передали гражданским, а у тех не хватило денег, да оформить передачу не успели.) Теоретик мрачно рассматривал чертёж. Увиденное им не укладывалось в слабую голову, мозговая извилина крутилась узлами как червяк на крючке. Полтора километра в длину! Куда же такую дурищу деть? Надо было найти выход. От размышлений грелась голова, рыжие волосы то скручивались в еврейские кудри, то распрямлялись. Беспокоить хозяев из США позволялось лишь в крайних случаях. ( Вот он – крайний!) ---...Хэллоу, шалом, сэр, тиз из ржавый Толик, плиз, сэр, вас махен мир, бите? Их хайсе крутое корыто, крэзи шип, полтора километра в длину! Посибел! Посибел! Антвортен зи плиз! Аншульдиген зи бите, как стырить? Шло маза! Найн, найн, их бин них раушен, трезвый я, суки! -----....Не поверили, падлы! В трубке завязли длинные гудки. (Вот и работай с таким тупым начальством!) Работа реформаторов была весёлой и необременительной, после обеда бодрая шайка аферистов уходила в казино перекинуться в картишки. Первое время среди них мотался и Борис Моисеевский, но, поняв, что «игра в очко»- это не то, о чём он думал, певец пропал, и больше не появлялся. Вместо него появилась бродячая свора ласковых, весёлых евреев с голодными глазами. Вскоре они перебрались из угла за стол, потом незаметно и сами реформаторы оказались на задворках, и стали считать за честь бегать в ларёк за пивом для «олигархов». Так себя нарекли ласковые семиты с грустными, ненасытными глазами. Судно, столь правдиво описанное мною, строилось по секретной технологии. В гигантском доке, на стапеле каркас корабля лишь наполовину обшили, затем полуфабрикат спустили на воду, и достраивали уже в открытом море в сорока морских милях от верфи. Расчёты показали, что корабль, будучи целиком собранным в доке, не смог бы спуститься «по слипу», он просто вдавился бы под собственным весом в землю метра на три – четыре. Вскоре рабочим надоело ежедневно мотаться туда – сюда, и они остались на судне, сорок палуб обжились, потом пролетарии потихоньку перевезли и жён. Короче говоря, как–то незаметно открылся и роддом, а лет через семь – три школы-десятилетки. По гулким стальным коридорам сновали чумазые малыши со сварочными аппаратами, уже лет в пять-шесть детишки свободно владели «потолочным» швом, высшим мастерством электросварки. Девочки красили и лакировали, по выходным все радостно полировали медные и латунные детали. Перебрались на судно и тёщи, что взбодрило женатых мужичков, и стали они работать по две смены, приходя «домой» лишь на ночь. Появились куры, гуси и козы - это сельские родственники позаботились о здоровом питании для своих внуков. Атомная силовая установка мощностью в три Днепрогэса обогревала и освещала огороды и парники в третьем трюме. Корабелы получали зарплату пачками денег на вес, узнав об этом, почти все стоматологи-протезисты великого СССР перебрались с Большой земли на пятнадцатую палубу, количество евреев в Одессе и Москве сократилось в два раза. Центнеры технического золота от электроконтактов превращались в зубы пролетариев. На блеск золотых зубов примчалось и дикое стадо цыган-спекулянтов. Так обычная лень, точнее, нежелание болтаться на катере по восемь часов в день – то на корабль, то на берег, оживило стального гиганта! Но ни одна комиссия так и не смогла узнать о происходящем в недрах сверхсекретного судна - к тёщам приехали тести, большие специалисты по изгнанию первача, чачи, и прочих интересных жидкостей. К приезду проверяющих на ступенях штормтрапа ставились сотни гранёных стаканов, покрытых нежной росой, и миски с душистыми солёными огурчиками, и грибочками. Поднявшись на треть высоты бортов, то есть метров на пятьдесят, проверяющие осыпались в воду, отлавливались, и перевозились трезветь на берег.