Приз был интересным – ты заходишь в киоск типа «Спортлото», рядом стоит человек с хронометром, и в течении 300 секунд ты должен монеткой содрать защитный слой с карточки, которую сам и выбрал из пачки. Всё, что выиграл – твоё. Карточки бесплатно. Из любопытства насколько я лузер (а я неудачник!) я занял первое место. Ещё до того, как пришло сообщение на мой бортовой компьютер, позвонила Персиянка: - Я за тобой приеду. - Ага, жду. Приехала. И первый раз с моего приезда с Чехии нацепила тот кулон, который я выбрал ей в магазине «Сваровски», будучи в Праге. «Хм… Что-то просить начнёт», подумал я и точно. - ГеннАдий! , сия персиянка выделяет букву «А» в моём имени и имеет большие сиськи с коричневыми сосками, - ГеннАдий! А что мы будем делать, если ты выиграешь? - ??? Мы? Если что-то буду делать, так это я. - Надулась. До Петах-Тиквы минут 50 езды, и мы молчали всё это расстояние. А когда я долго молчу , то я начинаю мечтать. Карма азарта невидимыми лучами разрушила цитадель трезвого мышления и над руинами рассудка повис светящийся вопрос «А вдруг я выиграю?!». «А вдруг я выиграю, братцы?» Наибольшая сумма, а от висящего вопроса шло такое мощное излучение, что фантазия розыгралась до апогея, наибольшая сумма, повторю, была 500.000 современных шекелей. Не хило, блядь, не хило! Сорву куш. Брошу на хуй все свои работы, поеду во Францию, зависну в предместье Парижа, в каком-то пансионате с домашней кухней, буду питаться сырами и гусятиной, свиными почками в чесночном соусе и кроликом в сметаном, домашним мороженым и малиной с вином. А с утра – круасон, ягодный чай и Интернет. Займусь расчётом вероятности в «Лото». Вернусь в урочище Израиль, накуплю карточек тыщ на сто, три дня и три ночи буду их заполнять и разносить-регистрировать по киоскам. Первый раз я почти нихуя не выиграю, так, на поездку в Альпы. Это ерунда, это меня не оканфузит - я знаю выкрутасы судьбы. Поеду в Баварские Альпы, к той худенькой ирландке, у которой жили последний раз. На завтрак - сырокопченное, ветчина и яйцо всмятку. Гренки. Сок из яблок сорта «Смит». Взбитая сметана и кофе с альпийскими сливками. Плод киви. Можно – апельсин. Несколько сигарет на террасе. Тихо и я в шерстянных носках и полувере толстой домашней вязки. Жирный хозяйский котяря Адольф трётся о мою голень. Урчит, но тихо. Кенарь Юнкерс спит, закрытый специальным наклеточным колпаком. Что тебе снится, кенарь фашистский, В час, когда юде кашрут не блюдёт? Коровы в утреннем безмолвии бренчат колокольчиками, но, опять же – тихо. Облака зацепились за заснеженные вершины гор. Господи, как тихо они зацепились! Иду спать чуть не плача от местной тишины. Сны тоже снятся нешумные: осторожное тушение сигары в вазоне с традесканцией, скольжение хлопка по телу, звук упавшего платья, милое, милое шипение бывшей добропорядочной фройлян: «Тише же! Боже же! Муж же же! Тише же, майн казак!». Пусть, падла, шипит по-русски в моём личном сне. В Альпах, я, шиковать не буду –не-е-е!, я хитрый. Я просто начну привыкать никуда не спешить, никуда и никогда. И привыкну не произносить скотинское слово «работать». Нахождение в Альпах я определю так: «инкубационный период рождённого быть богатым». Вернусь в Израиль и опять (видите какой я целеустремлённый!) заполню хуеву пачку карточек, оплачу и изысканным жестом швырну их в жерло Судьбы. Время ожидания результата розыграша я пробухаю в ирландском пабе, в том, чей экстерьер отделан шпалерами морёного дуба и который изнутри напоминает мне почему-то залу кафедрального собора. Не то чтобы я там буду просто бухать, нет, - я там, в основном, буду жить. Буду жить и нервничать в ожидании судьбоносной комбинации цифр. А бухать, это для того, чтобы не сильно нервничать. Опять не выиграл то, что надо. Два раза – это уже система. Что ж, перетерплю в Испании. Давно, знаете ли, хотел что-то перетерпеть именно в Испании. Вот, пожалуйста: Барселона. Прямо после восхода проверю желудок похмельным блюдом марсельских контрабандистов – полутарелкой буйабеса. Чрево отозвалось благодушно – приняло еду. А теперь стакан «вино вердьи». Только один, да. (Осторожно и тщательно похмеляться меня ещё на Украине научил сын заместителя тамошнего областного председателя КГБ - Андрюха. Он, видимо, знал какую-то секретную кгбистскую методику оживления индивида после смертельного пьянства и поэтому все несчастные приходили в кафе, находили Андрюху и просили чтобы он их правильно похмелил. Андрюха уходил с ними в другое кафе, рекомендовал: «А вот сейчас, после бульона, 50 грамм водки чудной холодности и запить сырым яичком чудной сытости», и пациент наливался энергией и здоровьем прям на глазах. Андрюха этим и жил по утрам, потому, что, ясно, страждущие и алкающие покупали Андрюхе «за похмельную кампанию» любую закуску и спиртное в неограниченном количество. Иногда, когда много человеков «вчера просрали пароль» (так он говорил), Андрюха умудрялся напиваться до обеда и шёл домой спать, раскачиваясь как иной морской контразведчик. Выплывал он вечером, часам к шести, когда крупный зверь, то есть наша компания, начинала бухать) Прислушаться, посидеть покурить и прислушаться. Ну вот, есть контакт – засеребрел испариной, вокруг захорошело. И оказалось это и не утро вовсе, а, блядь, истинный аль парадизо. Господа, я не представляю себе Рай без спиртного и без блядей, а посему, конкистадоры, откупорим столь нужно и загодя приобретённый оплетённый соломой солидный бутыль малаги, да её, заразу такую, под жареные сардинки во-о-от с той жаровни. Там же и попиздю с торговцем о местных бабах. Пусть торговца зовут Хью, а рыбки он разделывает ножом типа «наваха». Оказывается, они, местные бабы то есть, тоже любят блестящее и много, дают истово, правда, при расставании тебе лицо царапают и, целясь в яйца, бросаются кастаньетами. У нас спокойней, отвечу я, оставил женщину, скажем, ту же Луизу, три дня не отвечаешь на её звонки, прячешься ещё, усы-бороду для маскировки отпускаешь, а через неделю – Луиза без хуя дольше не выдерживает, она находит себе какого жеребца с низким лбом, но с волосатой грудью, и ты начинаешь жить более полной, чем с Луизой, жизнью. Вот об этом, примерно, я и торговец Хью, попиздим на утреннем воздухе. А потом и помолчим о том же. (продолжение будет. а как же?)