Я стоял, уткнувшись в окно. Опомнившись, пятерней прожег лед до стекла. Сунув глаз в отпечаток, стал смотреть. Внутри пятерни разбегались огни машин, домов и светофоров. Это была ночь. Она, покачиваясь, выплывала из-за поворотов и кусала автобус морозом. Звезды шнуровали небо. Золотые фисташки кололи ночь. Под ногами бугрились замерзшие плевки. Контроллеры боялись зайти погреться, и уплывали вместе с остановками. Голова деревенела под вязаной шапкой. "Завтра на работу..." - упало настроение и околело на плевках. Бугры под подошвами беззубо подпрыгивали. - Товарищи господа пассажиры! - увлек внимание проявившийся детина, - сейчас я буду хулиганить. Пассажиры припали вниманием. Детина сгреб обмозоленной ручищей хлипкого старика и вмял бородой в плевки. Дед брызнул клюквой. Бугорки зарделись. - Кроме того... - заинтриговал детина и продолжил: рванул старика за химон и тот, покинув алые бугры, порвал крышу и ушел на орбиту. - Кто следующий? - по-детски лукаво улыбнулся детина. - Я... - ляпнул я по привычке. Угрюмый мослатый кулак стал расти в левый глаз... - Кроме того... - донеслось из радуг, и я, разрывая оковы тяготения, пошел на орбиту. Внизу, завывая двумя пробоинами, метался автобус. Сначала он затерялся среди светофоров, потом - меж звезд. "Простужусь, - леденея подумал я, но улыбнулся, - и не пойду на работу". Впереди показался тоннель свечей. В конце - немигающий глаз. "Оп-паньки!" - подумал я и замахал руками как в кроле. "Хренушки", - пронеслось в голове от глаза, и глаз сменился широкоформатным кулаком. Кулак стал расти в среднее ухо. "Кроме того..." - зазвенело в голове, и вокруг шеи заплясали пузырьки. "Кипяток", - определил я, лизнув. - Нирвана, - щелкнул хвостом кочегар и стал вворачивать штопор мне в темечко. Вокруг смеялись гости.