Пожелайте нам, девочки, чистого неба, Когда нас провожаете в путь, Пусть кому-то покажется это нелепым, Дескать, мы не пилоты, и пусть, Пожелание ваше нам станет надеждой, Что мы встретимся с вами опять… Дорогие девчата, не каждый, конечно, Нас захочет понять… Нам нужнее других пожелание это – Небо чистое над головой, Пусть покойна земля, но на старте ракеты, У земли не надёжный покой… Исполненье желаний нам станет наградой И ракета тогда не сойдёт с пусковой. И мы сможем домой возвратиться, девчата, Было б чистое небо над головой. * * * Присягают мальчики на верность, Мальчики становятся мужчинами, Родине спокойнее, наверное, Дышится за их мужскими спинами. Родине работается слаженней, Если есть, кому её любить, Автоматы наши не заряжены, Так, ведь, их не долго зарядить. И недолго запустить ракету, Да ракета, ведь, не воробей… Берегите, мальчики, планету, Что зовётся Родиной моей. Если враг на землю ступит нашу, Тишина взорвется на заре, Вспомните тогда присягу вашу И глаза невест и матерей. * * * Как дик, однако, страшный вой сирены, Как необуздан вопль ревуна, Он может, словно пыль, стряхнуть степенность, Дохнув, в лицо холодное: «Война!» Хоть знают все – учебная тревога, Что до войны ещё, как до луны, Но по дороге барабанят ноги, Солдат к ракетам гонят ревуны… Осознаю, что это всё нелепо, Умом, не доверяя ревуну, Всегда тревожно всматриваюсь в небо И вспоминаю дочку и жену… * * * Жара несчастье наше, наша горе, Нам от неё не спрятаться в лесок… А где-то, ведь, ворочается море, И волны набегают на песок. И рядом, ведь, километров пятнадцать, Но ты, солдат, и думать позабудь, Тебе за год до моря не добраться, С казармы до позиции твой путь. Не лёгкие они твои расчёты, Как сапоги приказы нелегки, Здесь от жары попрятались ракеты, И холодом лишь светятся штыки. Жара несчастье наше, наше горе, Но, памятуем истину одну, От нас ракеты заслонили море, А от России может быть войну. * * * За горизонтом плещутся зарницы Зеленоватой, призрачной водой, Ракеты остроносые с позиций Следят за пролетающей звездой… Спит гарнизон, солдатам снятся жёны, Девчата снятся им и облака… Ощупывает небо напряжённо Локатора бесшумная рука. И тишина упругая, как струны, Что, может быть, и нету тишины… Замрёт локатор, резанут ревуны, Погибнут недосмотренные сны! И кто летит, кто так не осторожен, Безумец ли или гонец войны – На миллиметры путь его разложен, Последние секунды сочтены! За горизонтом плещутся зарницы И так упруги струны тишины… Ракетами щетинятся границы, Солдаты смотрят розовые сны. * * * Днём ничего, конечно, душно очень, И сапоги солдата нелегки… Днём ничего, мы спины потом мочим И может потому не до тоски. Но вечером, когда запахнет сеном, Поникшая привстанет лебеда, Как неуютно станет в этих стенах Из проволоки ржавой в три ряда… А степь, что днём не знала даже тени, Лежит пластом, не плачет, не поёт, И тишина звездою на антенне Колышется и страшно за неё Тогда тоска придёт и понемногу Накатится волной, чтоб утопить… Мне смутную, растущую тревогу На пополам ни с кем не разделить. И тишину, и запахи полыни, И часовых тяжелые шаги… Ты хоть во сне ходи ко мне отныне, Ты мне нести всё это помоги. * * * Мы пока что ещё не солдаты, Но спешит за вагоном вагон, Мы вернёмся обратно, девчата, К вам на крыльях солдатских погон. Полустанки проносятся мимо, Расставания нам не страшны, Мы вернёмся на крыльях к любимым, Если только не будет войны. Ну а если случится – простите, Что, прощаясь, не хмурили взгляд Нас не ждите и писем не шлите, Мы едва ли вернёмся назад. * * * О, господи, тоска, как ночь осенняя, И ни звезды, ни проблеска не вижу, Я понимаю, кажется, Есенина, И жизнь его, и смерть мне стали ближе. Но на судьбу я на свою не сетую, О, господи, я раб твой и невежда, Но верую, что ночью беспросветною, Со мною будет мать моя, Надежда. И не уйдёт, в последние два месяца Надежда станет мне началом дня… О, господи, как дважды два повеситься, Когда б она оставила меня. * * * Вновь тишина меня заворожила, Ошеломила снова, как вчера, Какая-то таинственная сила В густых и тёплых этих вечерах… И, кажется, кусты любовью дышат, И с камышами шепчется река И, кажется, не грусть, а страсть я слышу, В однообразном пении сверчка. И, кажется, мелькнула на полянке… Но мне пора к товарищам своим, Где пахнут потом грязные портянки И мат висит, как сигаретный дым. * * * О подвигах толкует замполит, О героизме, что ж это такое? Что грамотный, мол, подвиг совершит, Если он знает, кто такая Зоя, Не грамотный, – какой он патриот? И подвиги, с него скажи - какие? Когда не знает за кого идёт, И даже не слыхал про город Киев… Но, полно те, не в грамотности суть, У времени примеров есть немало, Сколь грамотных и Родину свою, И город свой, и дом свой предавало… Российский же мужик солдатом был Неграмотным, в письме одни ошибки, В глухой деревне под Калугой жил, А за Россию был убит под Шипкой. Так и теперь, ну кто его поймёт, Какой в него с пелёнок дух заложен, Без лозунгов за Родину умрёт, И не узнав, что был героем тоже… * * * Как будто бы ещё не осень, Но мысли, словно облака, Тревогой смутной ветер носит И места не найти рукам… Друзья, хоть в общем-то друзья ли, Но если можно так их звать, Друг друга здесь за глотки взяли, Готовы их переломать… Уже готовы стать врагами, Страстей – не уберёшь в вагон, Легли различья между нами Тесёмкой красной на погон. Забыты общие волненья, Забыт нелёгкий общий путь, Забыто всё, держи равненье И выше ногу не забудь. Все разговоры по уставу, Передвиженье строевым, И жажда мелкой власти стала Различьем нашим роковым. Плевать им на образованье, На воспитанье наплевать, Им только б званье, выше званье, И выше ногу задирать! Но, видимо, в несчастье нашем Погон различье не при чём, Дикарь, с образованьем даже, Во век пребудет дикарём… Душа ответных чувств не просит, И мысли как-то невпопад, Как будто бы ещё не осень, А грусть, как поздний листопад. * * * Когда же это всё закончится, И скоро ли конец «войне»… Ах, если б знали, как мне хочется, Уехать к дочке и жене. Как надоели эти пушки, Мундиры видеть нету сил, Я б дочке покупал игрушки, Я бы жену боготворил… Но, как мне здесь ни неохота, Как ни сладки свободы сны, Я б прослужил ещё три года, Чтоб только не было войны. * * * Такое ни от черта, ни от бога, Когда стоишь, а жизнь проходит мимо… Как никогда тоскуем по дорогам, Как никогда скучаем по любимым А ночь темна, и степь глуха, как вата, Тоска висит, как комариный звон, Но, видимо, кому-то очень надо, Чтоб стал для нас родным дивизион. Чтоб знали мы лишь до ракет дороги, Чтоб небо пахло потом и войной, Чтоб время отмеряли по тревоге, Чтоб нервы проверяли тишиной… И всё-таки в нас жизнь неистребима, Пока тоска по жизни в нас живёт, Пусть мы стоим, она проходит мимо, Но нас с собой однажды уведёт. * * * Для счастья мне совсем немного надо, И далеко не надо мне идти, Мне б только за колючую ограду Измученное тело унести. Упасть на скирду золотой соломы И, отыскав глазами млечный путь, Уйти домой дорогою знакомой, Меня назад не всем дано вернуть… Для счастья мне совсем немного надо, Я многое и в правду не хочу. Я тихо посижу с женою рядом, Я возле спящей дочки помолчу… И снова в путь меня уводят грёзы, Я ухожу за ними с посошком. Я, походя, знакомые берёзы Причёсываю лунным гребешком… Но мне пора, очнусь от полудрёмы, А степь нема и, кажется, глуха… Ох, не случайно запах у соломы Коровьего парного молока. * * * Перебираю письма от жены, (А степь молчит и цедит запах мёда) Из той далекой призрачной страны, Что нами именуется «свобода». А что она свобода – та же степь, И я в неё не брошусь без оглядки, И дома так же буду я сидеть, Уткнувшись носом в книгу иль тетрадки… Свобода – лишь условность, чепуха Но на свободе той намного легче, Где сам себе комдив и комполка, Где мне погоны не сгибают плечи, Хочу - лежу, хочу - буду сидеть, А захочу - могу в кино собраться… А здесь не в праве даже захотеть За проволоку ржавую забраться. 1967г. Херсон.