Сон ушел.... Но глаза раскрывать не хотелось. Хотелось и дальше лежать, слушать щебет птиц, скачущих с ветки на ветку и практически невидимых в густой темно-зеленой листве векового дуба... Легкий теплый ветерок со стороны реки мягко обволакивал все тело, спасая от надвигающейся полуденной жары. Все было так, будто я еще не просыпался и дальше прибывал в радужных мирах сновидений... Где-то вдалеке послышался совсем еще юный мальчишеский голос, выкрикивающий мое имя... Эх, как я этого боялся... Глаза пришлось разлепить... Солнце заливало луг желтым светом, играя в остатках еще не высохшей росы невообразимыми переливами бликов... Высокая, по колено, трава умиротворяющее шелестела, а проглядывающие тут и там маки буквально звенели от порывов ветра... Мальчишка лет восьми бежал со всех ног, спотыкаясь о камни по тропинке, настойчиво продолжая звать меня... Значит лодочники уже собрались отплывать... Будь проклят тот петух, который их разбудил ни свет ни заря... Я медленно встал, отряхнул плащ, который служил мне постелью добрую половину ночи, собрал аккуратно свернутые листы бумаги и побрел по тропинке на встречу мальчишке... - Что ж вы спите то до полудня? Вон уже и купцы собрались давно! Вас только ждут, а вы отдыхаете под деревцем.. - Потому я и отдыхаю, что не надо мне вставать рано. Ни коров доить, ни кур кормить, ни траву косить... Вот такой я бесполезный... Хотя если честно то наверно все наоборот, именно оттого и не пригоден я для всего этого, что ничего подобного не умею, да понежиться на солнышке с утра люблю. Лодки действительно уже были нагружены товаром и готовы к отходу, гребцы медленно стекались с мест ночевки, а купцы злые и не выспавшиеся кричали на каждого кто, по их мнению, задерживал отход... Вот только я уже твердо решил, что дальше с ними не пойду... Речная прогулка от самых истоков реки на десятки километров была великолепной и подарила мне много впечатлений, образов, характеров встреченных мною на ладье людей... Но только здесь в этой скромной деревеньке, основанной, как рассказал мне один из гребцов, лишь для отдыха речных караванов, я встретил то, что давно искал... Попрощавшись со всеми, кто помогал мне в пути, я пошел вдоль берега... Солнечные лучи, отражавшись от речной глади, заставляли щурить глаза... В ста метрах от меня виднелась небольшая беседка опутанная каким-то вьющимся цветком с восхитительным ароматом. Претензий на архитектурную ценность сие сооружение не имело, но было необычайно красиво и естественно вписано в окружающее ее великолепие среднерусской природы... Сев на лавочку я еще минут пять просто наслаждался особенно чистым и прозрачным, наполненным ароматами цветов и луга воздухом.. Наслаждался переливами зеленой краски леса покрывающего холм и бесконечное пространство за ним... И с удовольствием наблюдал за игрой двух совсем еще маленьких котят прибежавших сюда за мамой, которая привыкла выпрашивать у местных рыбаков рыбу и, не найдя их, умывалась на лавочке рядом со мной.. Оторвавшись, наконец, от всего этого великолепия, я достал один из скрученных листов бумаги и развернул... Да, это определенно была она... Та, которую я искал всю свою жизнь... Еще в пору моего проживания в городе я разочаровался в воспетой сотнями поэтов красоте тамошних женщин... Я вообще разочаровался в городе. Потому, однажды, и убежал оттуда, в поисках новых образов и впечатлений.. Я ходил по деревням и селам, рисуя людей, которые чем-то цепляли мое сердце... Вот только портреты девушек выходили бездушными, ибо ни одна из них не запомнилась мне, и ни одно из тех лиц, которые я нарисовал – я не вспомню сейчас... Я просто не мог отказать им в удовольствии почувствовать себя красивыми, прикоснуться к «прекрасному».... Но два дня назад я встретил ее... Она сидела на качелях, подвешенных на ветке столетнего клена, в нескольких метрах от реки... В простом белом платьице, перевязанном желтым пояском, с венком из каких-то желтых цветов, похожих на одуванчики, на струящихся темно русых с рыжим солнечным отблеском волосах, она легонько раскачивалась, напевая какую-то песню на непонятном мне языке... Мелодия уносила меня в далекие горы, где альпийские цветы покрывают каждый сантиметр земли, где нет проблем, где все живут не по закону, а по совести... В страну, где прежде всего ценится красота, но не навеянная парижскими модницами, а естественная, природная... Я даже не заметил, как вычертил контуры ее стройного тела на листе бумаги, лежавшем у меня на коленях... Как посадил в углу этого листа клен... и как набросал каждую складку ее платья... Она прервала на секунду свою песню, повернулась ко мне лицом, и.. улыбнулась... Улыбнулась так, что весь мир вокруг меня засеял новыми красками... Бабочки вспорхнули с цветов и закружились в глубоком синем небе... Вновь из ее уст полилась песня, но теперь более веселая и задорная... Вся моя любовь, весь талант собрались на кончике карандаша... И он уже сам заплясал по бумаге... Линия за линией на листе появлялся образ, который я не могу забыть уже несколько дней... И наверно не смогу никогда... Остановится я смог, лишь добравшись до глаз... Я внезапно понял, что ее глубокие и в то же время озорные зеленые глаза невозможно передать с помощью карандаша... Такие есть только у нее, и никакого мастерства не хватит, чтобы повторить их... Я буквально начал тонуть в них, растворяясь, без возможности сопротивляться... Песня ее медленно затихала и, вскоре, оборвалась совсем.. Она соскочила с качелей и побежала в глубь леса... Пока не скрылась совсем среди сотен стройных берез.. Солнце все также сияло и теплый ветерок обдувал меня, играя небольшими листами бумаги, высыпавшимися из моей сумки... Два дня я безрезультатно ее искал... И только сейчас, сидя в беседке, вспоминая все то, с чем можно было сравнить ее бесконечно глубокие глаза, я наконец-то взял в руки карандаш и закончил портрет... Глубина океана, зелень августовского леса, задорная игра солнечных зайчиков... все это и многое другое было в ее глазах... Единственное о чем я сожалею сейчас, так это то, что никогда ее больше не увижу, и вся жизнь, весь талант мой останутся в одном единственном портрете... в зеленых до невозможности глазах, нарисованных простым карандашом... Посвящается.................... Нет... Посвящалось....