Среди веков, забытых богом, В один из ярких летний дней, В толпе, под темно синим сводом, Палач седой - казнил людей. Вот первый: мальчик. Нет, ребенок. Приказ: Лишение руки. За воровство попал бесенок, В Фемиды, острые клыки. Стоит сжав зубы. Молча плачет. Палач вздымает свой топор. Жена болеет, дети... Значит, Забыть про совести укор. Казнен. Лишь кровь вокруг полена. Топор уж чист. Толпа орет. Вновь барабан. И вот из плена, Конвой преступницу ведет. Приказом строгим: Обезглавить! Убийство мужа - тяжкий грех. Муж дворянин хотел заставить, С любимым псом лечь. Слышен смех... Палач привык. Он раб невольный, Семейной жизни и двора. И вот лишь труп лежит спокойный, После удара топора. Толпа беснуется. Безумство! Им нужно больше мертвых тел! Звучит приказ: За вольнодумство, И еще пару смертных дел. С лишением права на секундный, Взмах топора и вечный сон, К повешению приговоренный! Ведут мужчину. Слышен стон... На палача толпа взглянула, Тот покачнулся... Устоял. В толпе старушка вдруг зевнула: "Наверно пил всю ночь, устал." Палач в секундном размышлении, Поправил маску на челе, Дрожа стянул сильнее петлю, Будто и впрямь на веселе. Мужчина посмотрел на небо, НЕгромко прошептал: "прощай... Из ада в ад... И так нелепо..." А палачу кивнул: "Давай." Скрип. Хруст. Под стянутой веревкой, Висит мужчина. Вышел срок. И лишь палач, под маской черной, В слезах шепнул:"Прощай сынок..."