Сдаю очередную сессию в Литинституте. Сегодня – зачет по русскому языку. Захожу в аудиторию, беру билет и занимаю свободное место. Читаю вопросы и даже не могу уловить, в чем суть этих вопросов! А как же отвечать, если не понимаешь, о чем спросили? Опускаю голову, пытаясь сосредоточиться на теме. Но в голову лезут только посторонние мысли! На крышке стола вижу выцарапанный ножом анонимный слоган: «У Бога – хуй большой!» «Да, - думаю, - прав мой неизвестный коллега! Действительно, чтобы такой огромный прекрасный мир сотворить, надо иметь внушительный орган… Ох, о чем это я, елки, думаю?!» Пожилой профессор, ученый с мировым именем, скрестив руки на животе, допрашивает очередного оболтуса – Веню Бормотушкина, молодого литератора из поселка Верхние Мымры. О Вене Бормотушкине преподаватели Литинститута говорят, как о «надежде русской поэзии» и называют его не иначе, как «Есенин нашего времени». Поэтому Вене прощается его беспробудное пьянство, патологическая лень и чудовищное невежество. Его вытягивают за уши на всех экзаменах. Веня знает, что его, как «надежду русской поэзии», в любом случае вытянут, и поэтому никогда не готовится. И в этот раз он «плавает», смущенно почесывая переносицу. Профессор глядит на него поверх очков с нескрываемой иронией: - Ну, ладно, юноша, - вздыхает профессор устало, - ответьте мне хотя бы на такой простой вопрос… Какие вы знаете типы согласных? Веня радуется легкому вопросу и бодро произносит: - Свистящие, шипящие, жужжащие! - Какие, какие? – переспрашивает профессор удивленно. - Свистящие, шипящие, жужжащие… - бормочет Веня уже не так уверенно. - А ну-ка, приведите пример «жужжащих»! – профессор снимает очки, его глаза горят веселым, озорным огоньком. - Ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж… Профессор и студенты хохочут. Веня потеет от страха. Лицо профессора становится красным, на глазах у него выступают слезы, он вытирает их платком и спрашивает Веню: - Говорят, что вы - «Есенин нашего времени»? - Ну, вроде того… - отвечает Веня смущенно. - Ну, так прочтите какое-нибудь свое стихотворение, а я послушаю, какой вы Есенин! И Веня начинает декламировать: «Плевать на фэн-шуй! Окурки бросаю на пол, Ругаю политиков толстых, Хожу весь день лохматый. Дружок иногда заходит, Работает он монтажником. Он – реальный пацан, С толстым в кармане бумажником. И баба есть у меня, Все, что положено бабе, - при ней…» Профессор машет на Веню руками: - Стоп! Стоп! Хватит… Ну, да, что ж поделать… - вздыхает профессор удрученно, - какое время, такой и Есенин!.. Ладно, отвечайте на последний вопрос: что такое словарь? Веня задумывается и произносит: - Словарь?.. Словарь, это… Словарь, это такая книга, где много слов! - Совершенно верно! – радостно восклицает профессор. – Совершенно верно! Идите… Следующий! Следующий, это я. Обречено вздохнув, направляюсь к кафедре, соображая, как бы выкрутиться с наименьшим позором. Думаю: «Вот, сейчас он на мне отыграется по полной программе!» Профессор берет мою зачетную книжку и спрашивает: - Герасимов? Тот самый Герасимов?.. – он смотрит на меня очень внимательно. - Это не вы ли автор курсовой работы «Образ дуба в романе Льва Толстого «Война и мир»»?! - Я… - Тогда, вы свободны! Ставлю вам «зачет» автоматически. Прекрасная работа, прекрасная! Выхожу из аудитории несколько ошарашенный. Такого поворота я, признаться, не ждал! Позже мне рассказали, что одна из моих «курсовух», оказывается, чем-то выделилась из общего потока. Рукопись ходила среди преподавателей по рукам, и ее даже зачитывали на ученом совете. То есть, я на некоторое время тоже стал «надеждой русской литературы». В Литинституте, это звание переходящее. Там постоянно на кого-то «надеются»! А великих писателей как не было, так и нет.