С самого раннего детства меня очень занимал вопрос: что человек чувствует и о чем думает перед смертью? Нет, нет, не перебивайте меня... Я - рассказчик из рук вон, а потому сбиться мне проще простого. Так вот. Когда, будучи еще совсем мальцом, я узнал, что люди смертны, на меня это известие произвело неизгладимое впечатление. Помню, целыми днями я ходил из угла в угол своей комнаты... Да мы сегодня в ней были, когда я показывал вам дом. Кстати, как вы его находите? Правда, вполне? И цену я назначил не слишком... Вернемся к рассказу. Игрушки были забыты и заброшены. Я мерил своими маленькими шажками комнату и все пытался представить, насколько хватало моего детского ума: что же чувствует человек перед смертью? Когда любопытство окончательно доконало меня, я решил справиться у своих родителей. На тот момент я считал их всезнающими существами. Отец только отмахнулся и уткнулся в газету. Мать же попыталась отшутиться, но у нее не получилось, хотя я и сделал вид, что ответы меня полностью удовлетворили. И все же мне чертовски повезло. Кое-какие ответы я начал получать. Дело в том, что пришла пора идти в школу. А уж в ней учителя, дай им Бог здоровья, выучили меня и моих сверстников читать. Учили, правда, не только этому, но чтение стало главным инструментом в поисках ответов на вопросы, которые я задавал себе. Представляете лица библиотекарей (а я записался сразу в три библиотеки), когда малец, от горшка два вершка, вместо сказок или Жюля Верна берет книги по медицине да всякий раз спрашивает, какая новая литература о смерти поступила на данную минуту. Все закончилось походом к психиатру. Уж не знаю, кто настучал моим старикам: крысы ли библиотечные или же учителя (в школе я тоже всем подряд задавал мучивший меня вопрос), но факт остается фактом: наша дружная семья в полном составе пошла в больницу. Психиатр оказался вполне милым человеком. Он сразу понял, что я здоров, и насколько мог полно рассказал мне все, что сам знал о смерти. Конечно, познаний в этой области у него было не много, но в моей жизни он стал единственным человеком, который отнесся ко мне с пониманием и постарался хоть как-то помочь. Мои родители успокоились, услышав диагноз врача. И все пошло своим чередом. Я рос, учился, занимался спортом. Помните кубки в гостиной? Это мои скромные достижения. Я мог бы стать неплохим спортсменом, и кто знает, может быть, сейчас блистал бы на арене... Что вы говорите? Ах да, прошу прощения... Продолжаю. Когда мне стукнуло шестнадцать, отец вошел в мою комнату и попытался серьезно поговорить. Он сказал, что в моем возрасте негоже задаваться такими глупыми вопросами, что у меня из-за этих вопросов совсем нет друзей, что (о ужас!) у меня нет девушки. Старик перешел на крик. Он орал и стучал кулаком по столу. Я молчал и равнодушно слушал. Отец ошибался. И друзья у меня были, и девушка, просто я не афишировал перед предками свою дружбу с парнями, работающими в морге, и то, что ухаживал за безнадежно больной раком. Моим старикам не нужно было этого знать. К шестнадцати годам я уже знал о смерти очень много для обычного молодого человека, но, к сожалению, только в теории. Я практически наизусть помнил отрывки из книг, где говорилось о том, что чувствует человек при удушении, при отравлении, при ударе током. Я прочитал о всевозможных видах казни, а когда на книжных лотках появились первые опусы о людях, побывавших в состоянии клинической смерти, я перечитал их все. Но мне не хватало живых рассказов. Я все настойчивее спрашивал родителей, но они пока не могли ответить на мой вопрос. До самой смерти они так и не смогли... У них была счастливая жизнь, знаете ли... И умерли они в один день. Я стал единственным хозяином в доме. К тому времени я поступил в институт, и студенческая жизнь захлестнула меня и заставила забыть о "вопросе". Но на очень непродолжительное время. Мое "эго" оказалось сильнее, и я снова и снова спрашивал друзей и просто знакомых: что они чувствуют, когда думают о смерти? К третьему курсу я прослыл местным сумасшедшим. Это, впрочем, не помешало мне увести у всех из-под носа первую красавицу факультета. Да-да, это ее портрет висит в спальне... Вы правы, редкой красоты была женщина. Я женился на Лене и привел ее в этот дом. Счастье наше было безоблачным... почти безоблачным. Она, к сожалению, тоже не хотела помочь мне ответить на мучавшие меня вопросы: сначала, как и моя мать, отшучивалась, потом стала раздражаться, а к концу нашего супружества уже закатывала истерики, как только я заводил разговор о смерти. Мы прожили вместе семь лет. Детей у нас не было. Какой смысл заводить ребенка, если он в конце концов умрет? Что? Вы не согласны со мной? Дело ваше. Лена умерла. Для меня это был большой удар, но, вы понимаете, она в этом тоже была виновата. В тридцать лет я, молодой вдовец, уже без разбора спрашивал всех подряд: что они чувствуют. Я знакомился на улице с самыми разными людьми. И приводил их в этот дом. Мы беседовали. Я пытался узнать у них, но ни один... вы поняли? ни один так и не смог удовлетворить моего любопытства. Да, этот дом повидал много людей. Наконец я начал действовать по-другому. Мне надоело приставать к людям на улице. Времена, сами знаете, какие. Мало кто заговорит с незнакомым человеком, и уж тем более пойдет к нему в дом. Я решил давать объявления в газеты о продаже дома. И, вы знаете, сработало! Кстати, любезный, вы уже пятый, кто приходит смотреть мои апартаменты. Четверо до вас мое любопытство удовлетворить не смогли. И я понял... Да-да, вчера, разговаривая с вами по телефону... По-моему, вы бледны. Вам плохо? Точно все в порядке? Тогда я продолжу. Я понял, что никто и никогда не ответит на мой вопрос, как не ответили мои родители, жена, девушка, больная раком, все те люди, которых мне пришлось убить, чтобы получить ответ. Никто не ответит. Я решил переиграть. Мы сейчас в подвале. Я сижу на электрическом стуле, а вы... Нет-нет, не убирайте руку, у меня пистолет заряжен, и я разнесу вам башку, если что не так... Вы держите руку на рычаге. Может, расскажете: какие вы испытываете чувства перед тем, как убить человека. А я сравню их со своими и попытаюсь, вдруг это удастся, отследить свои ощущения перед смертью... Так что вы чувствуете?