И Память, словно робкий шар дыхания, живой и юркий – Магнитный монгольфьер или живое битое стекло – В небесных жабрах теплится ещё, но – плачут Демиурги О том, что Память мира обратилась в мировое зло. Я знаю: в это время, здесь, когда все женщины, моими Когда-то бывшие, волшебников – родив – не от меня, Моё, в просторах Памяти, как лютик, облетает имя, И словно пустоцвет остекленевший – не даёт семян. Когда меня оставят все – вдвоём с тетраэдром стакана, И горизонт приблизится до расстояния руки, Я выйду из тумана, вспомню всех, кто множил мои раны, Всех женщин тех, кто прежде были мне близки и далеки, И в этот миг весь неподъёмный груз бесчисленных любовей – Ко всем ушедшим в сон – обрушится на голову, как тень, Как тень затмения звезды на тень затменья дикой крови, Как звездопад на солнечных часов молитвенную лень, И робкий шар взлетит, как выстрел, потеряется из виду, Все ленты Мёбиуса, бантики Эшера – хворь свою Признают, расплетутся в дождь – от Арктики до Антарктиды (И каплю каждую я – фигаро – словлю, как миг в раю), И колокол небес рассыплется термитным прахом зданий, И лопнувшему небу срочно будет нужен трубочист, Голосовые связки грома надорвутся, сиплым ливень станет, И вдруг: лавиною на землю хлынет тугоплавкий свист, И громок будет он везде: в Сибири, в Альпах, в Алабаме, Оплавится живой прохладной лавой – мёртвая вода, И все забудут всех, и всё забудет всё, и – вымрет Память, И те, что стали вместе – не поймут друг друга никогда.