У троп Тверского чудного бульвара, Что за Никитским растянулся вслед. В тени густых дерев, В кругу скамеек старых, Стоит от Бога истинный поэт. В его глазах распахнутых, беспечных Таится грусть и внутренний укор, В полете звонких лет, В потоке жизни бесконечном, Глядит на вас, не видя вас в упор. Он устремлен, и вдруг готов сорваться, Ступить на землю твердою ногой, И по Тверскому от души И вдоволь нагуляться Под круглощекой желтою луной. Я вновь пришла увидеться с тобою, Поговорить в один из летних дней. Здесь удивительно, уютно и спокойно И так светло, легко на сердце мне. Ты знал, Сережа, красоту природы, Самозабвенно родину любя. Сгорел, истлел, не знав другой заботы, Как до конца исчерпывать себя. В наш странный век, в котором я скитаюсь, Ты б не прожил, наверное, и дня. Как знать, но вдруг, местами поменяясь, В твой век пожить бы получилось у меня. Ты удивлен? Но здесь пора другая, Летящий темп, и жить не успевая, Все заняты подобным неуспехом, Сломя главу несутся, с ног сбивая, Одно распнут, другое затевают, Кто сквозь слезу, кто с обреченным смехом, Кто ради выгоды, а кто-то для потехи. И так без отдыха вертится все быстрей Планета вечная, и всё, что есть на ней. Но, не смотря на новизну влечений, На новых лиц изысканный овал, Как сотню лет назад, в тени полувечерней, Парнишка маленький девчонку целовал. Еще в сердцах живет оцепененье, Еще в душе купаются мечты, Еще к листу не умерло стремленье, Как помнишь, раньше устремлялся ты. И все же есть мгновенья в нашу эру, Что для времен извечных подойдут, Когда душа раскроется без меры И до утра "народные" поют… Да! Есть у нас заслуженные славы, И ты бы с радостью гордиться ими стал… Как жаль, что не читал ты Окуджаву, И Евтушенко тоже не читал…