Все, как положено – точил упрямый острый нож. Перчатки молча одевал, одолевая дрожь. Рукой по лезвию прошел, как в зеркало взглянул, Сказал: "Всё будет хорошо! Пожалуй, не спугну…" Лицо на маску променял с улыбкою святой, Запястья, шею и глаза омыл святой водой. И слаще голос напевал душевные слова, Молил, любил, куда-то звал, к морям, на острова. Шептал, и к верности взывал, бросая взор с тоской, А сам запазухою нож нащупывал рукой. И в тот момент, когда душа вновь набиралась сил – Ты хладнокровною рукой свой нож в нее вонзил. О, если б видел в тот момент ты свой безумный взгляд - Животный страх, дрожанье губ и фразы невпопад. Как странно, испугался сам продуманных шагов. В глазах твоих стоял огонь из адовых кругов. Не бойся так, "бесценный друг" – Ты мной давно прощен, Ты сам несешь свой тяжкий крест, Укрыв его плащом. Моей душе твой острый нож не сможет навредить, Я не боюсь тебя – ну что ж, Тогда могу простить. Иди, ступай, признав свой грех, раскаяться спеши. Не я – Господь – судья твоей озлобленной души.