[:style=font-family:Garamond; font-weight:bold; font-size:300%; color:red; float:left; :]П[:/style:]оназапускали ракет...! Понаделали озоновых дыр...! Теперь вот конец весны, считай, носа на улицу не высунешь! Холодрыга...! – мужчина беседовал с белым светом, белый свет осыпал его мелким колючим снежком, несколько неожиданным в апреле. Я сожалею, что не могу привести его слова без купюр. Может быть, если бы его речь была воспроизведена целиком, стало бы понятнее, почему она всколыхнула нечто глубоко внутри меня тогда, и почему помнится мне это по сей день. Он зло пнул зазевавшуюся кошку, мерзко сплюнул вслед каким-то девицам и, повыше подняв воротник обыкновенного пальто, поплотнее надвинув обыкновенную шляпу, скрылся в обшарпанном подземном переходе, чем-то сильно напоминавшем подвал, в который из-за грязи не отваживаются сунуться даже крысы. «Там ему и место!» – воинственно пропищал мой чертёнок. Но не догадался порыться в памяти, дабы услужливо вытащить оттуда воспоминание о краткой заметке – статье в «Nowe skandale». Почему ко мне вернулся этот кусочек прошлого именно сегодня? А какая, собственно говоря, разница?! Статья была про любовь, трепетную, чистую, и про уму непостижимое преступление. Любовь и смерть, смерть и любовь – темы, захватанные до дыр слезливыми дамочками и сексуально несостоявшимися символистами. Однако, раскрыть эту тему так, как её раскрыла жизнь, не сподобился никто. Итак, Италия, г.Модильяни. Полиция вломилась в спальню, запертую изнутри. Картина была воистину жудостной – на окровавленной постели то, что ещё не так давно было мужчиной между сорока и пятьюдесятью. В ногах голого изгрызенного трупа мирно почивал кот с окровавленной пастью. Животное спокойно далось в руки стражей правопорядка. Во время обследования оно тоже не проявило никакой агрессивности. Экспертиза развеяла последние сомнения – убийцей был кот. Он перегрыз сонную артерию и, несмотря на сопротивление жертвы, растерзал её шею в клочья. Что же вселило такой заряд ненависти в маленький пушистый комочек по прозвищу Тень? Прокурор закрыл дело, объявив убийство актом мести. По его убеждению кот совершил акт возмездия за сексуальное преследование своей хозяйки. А ведь поначалу все подумали, что кот просто взбесился. Все, кроме тринадцатилетней девочки, падчерицы того, кто погиб столь страшной смертью. Она знала правду. Знала, что произошло в тот вечер. Хотя тот вечер мало чем отличался от других. Да и мало ли их было за шесть лет! Просто в этот вечер Тень оказался под кроватью. Собственно говоря, он тоже всё знал, ибо, еще будучи котёнком, оказался средством для шантажа. – Пикнешь, убью эту тварь! – вот что примерно слышала девочка в ответ на свои слабые протесты, когда у неё хватало сил противиться притязаниям отчима. Она не «пикала», а только порой в каком-то непонятном для очевидцев подобных сцен порыве трепетно прижимала к себе тельце своего любимца и зарывалась лицом в его шёрстку. В тот роковой вечер любвеобильный «родитель» придя домой, как и не единожды до того, порядочно нагрузившимся, решил усладить свою плоть. Он заволок падчерицу в комнату, и всё пошло по сценарию, отработанному не раз. Когда «сексуальные игры» кончились, девочка была вышвырнута из комнаты. А вот кот – остался. Он просидел под кроватью всё то время, пока продолжались издевательства над его хозяйкой, и не покинул своего убежища, когда девочку выставляли за дверь... Говорят, животные не умеют думать. Вероятнее всего и этот кот не обладал сией сверхкошачьей способностью. Он не думал – он просто сделал. Дождался, когда мучитель заснул, и свершил акт правосудия так, как подсказывали ему его инстинкты. Вот так вот. Преступление и наказание. Испуганная заплаканная девочка с податливым, слово игрушка, котом на руках. Котом по кличке Тень. Ещё говорят, что времена рыцарей, романтиков и сильных чувств прошли. Так говорят те, которые читают про любовь в толстых книжках. Предпочитающие же телевизионную любовь, говорят, что, может быть, она возможна и сейчас, но не при наших финансовых и политических заморочках. А вот истории, автором которых является сама жизнь, даже непосредственные свидетели стараются поскорее забыть, потому что, извините, они ни в какие ворота не лезут. Представьте себе, хрущёвка, стены которой ещё держатся из уважения к вере своих строителей в коммунизм. Ночь. Полная луна. Открытые окна. И дым, заползающий в эти окна. Чуть позже. Взбудораженные сонные жильцы, высыпавшие на улицу в ожидании пожарных, клянут, на чём свет стоит, бомжей, выскакивающих из подвала, как тараканы из зажжённой духовки. Бомжи божатся, что в их владениях ничего не горит, и тыкают пальцами в сторону тёмных окон добропорядочных квартирно-обеспеченных граждан, отбывших на дачи по случаю начала сезона. Приехавшие пожарные методично взламывают все подозрительные двери, пока не натыкаются на то, что искали. Не знаю, застыли ли они на мгновение перед этой картиной сразу или уже после того, как потушили пожар. На диване, чуть отодвинутом от стенки, лежали двое – женщина и мужчина, прикорнувший на её груди. Вокруг дивана из подручных средств был сложен костёр такой, который, в принципе, сперва должен был сжечь только то, что находилось на диване, а уже потом вызвать панику у соседей. Может быть, всё бы так и получилось, да «подвели» открытые окна. Женщина была мертва – жизнь её была прервана ударом ножа и, по всей вероятности, смерть не заставила её страдать. Мужчина, весь обгоревший, ещё дышал – большая доза алкоголя удерживала его на этом свете. Это он вынес смертный приговор. Он зарезал её, едва она успела заснуть, разложил этот странный костёр и, прихватив бутылку водки, свернулся калачиком, бережно обнимая холодеющий труп. И пил, пил, пил до тех пор, пока не набрался смелости бросить спичку. Конечно, была у всего этого предыстория. Знали они друг друга чуть ли не со школьной скамьи. А потом... у неё своя семья, у него – своя... В общем, десятилетия бегут порой быстрее, чем часы. В эту квартиру он её привёл, вероятно, объяснив, что это квартира его друга. Она, видимо, сделала вид, что поверила. Что побудило его совершить подобное? Может быть, чистый эгоизм – надоело смотреть на то, как она мучается, надоела собственная неустроенность, надоело их общее бессилие перед лицом обстоятельств. Теперь уже никто не узнает, как созревало в нём решение стать палачом. Да и какой толк предполагать что-либо? Все уже произошло – он взял в руки и нож, и спичку. И рука его не дрогнула! …А теперь представьте самый, что ни на есть, центр города и парочку друзей, устраивающих мальчишник то ли по поводу отсутствия жён, то ли по поводу удачно выгоревшей сделки... Заказанная дама прибыла в сопровождении эскорта, состоявшего из кожаных мальчиков. Всё было путём – немножко выпили, закусили, и парочка удалилась в другую комнату. Оставшиеся не чувствовали особой неловкости. И вроде бы всё должно было получиться как обычно – кому-то удовольствие, а кому-то деньги, да вмешался этот самый... непредвиденный случай. – Ну, иди работай! – хлопнул амбалистый мальчик по плечу довольно хилого пьяненького мужичонку, счастливо пускавшего сигаретный дым в потолок. – А ты что? Меня нанял? – Да ладно тебе. Ты ж сам бабки платил! – Так что? Я за свои деньги твою шлюху трахать буду? – Че ж тогда платил? – А тебе какая разница? Мои деньги! – Ладно, парень, повыступал и иди. Там тебя женщина ждёт. – Что??? Это – женщина? У меня есть… Вот она – женщина. ЖЕНЩИНА! А твоя б... меня не возбуждает! Кожаный эскорт был явно озадачен. Похоже, клиент «подсаживался на коня». Скандала они не хотели, по сему начали потихоньку прижимать к стенке того, кто им пытался втолковать, что такое его женщина. Когда на шею была накинута удавка, ребятушки дали себе волю: – Что ж ты тут языком ляпаешь, сука, если у тебя дома такая тёлка? Или ты ей... «И откуда взялась только сила в руках?» Пылкий, хоть и не столь уж юный, Ромео взлетел на диван и схватил со стены шашку, не участвовавшую в деле со времен гражданской войны. – Молча-а-ать! Гниды! Я вам покажу тёлку!!! – и гусар конца двадцатого столетья ринулся на того, в чьих руках блеснул пистолет. Эта история окончилась не так плохо, как можно было ожидать. Хотя удавка на шее всё же была затянута. И каждый получил своё: кто-то пару рубцов от тупой шашки, кто-то разбитые в кровь кулаки, но все «пострадавшие» убедились воочию, что слова «честь» и «достоинство» могут быть подтверждены действием. В моём рассказе три житейские истории, три трупа, много крови, масса недомолвок и один вопрос: почему у нас вызывают кривую улыбку романсы и песенки, где незамысловато рифмуются «кровь» и «любовь»?