Котов Василий на спецзадании Не по-умному сам подставился, Собровцы тогда штурмовали здание, Вася с черного, думал – справится. Яркая вспышка, потеря сознания, Рев сирены реанимации, Очнулся в растяжках от желания Непреодолимого – почесаться. Хомут на шее, сам раскоряченный, Палата вылизана – микробам не место, «Вот влетел, дурак я накачанный» Вошла медсестра, белая, как невеста. Круглое лицо, русская, простая, Халатик тугой, подчеркивает прелести, В Васе взыграла натура мужская, Даром, что в застывшей гипсовой крепости. «Где я сестричка, и что со мною, Я, как белый лист, как будто выключили» «Да вас привезли сюда прямо из боя, Мы еле-еле у смерти вас выклянчили. Ведь вас чуть не по частям собирали, Ну и живучи вы, Вася Котов, А вы все рвались, в бреду кричали: «Дайте водки, выпить охота» И еще команды какие-то, маты, Мастер вы, Вася ядреной речи…» Голосок бьется о стены палаты, А Вася жалеет, что он покалечен. У Васи Котова проснулось желание, Это первая ласточка исцеления, Если в мыслях женское создание, Значит у смерти нынче – несварение! «Сестричка, какое лицо у вас русское, И коса есть, наверное… Как вас кличут?» «Молчите, молчите, вам не полезны нагрузки, Я – Таня, но лучше зовите сестричка» «Таня, прошу, подойдите поближе, В глаза получше хочу вглядеться, Так, хорошо, наклонитесь ниже…» И – поцелуй, робкий, как в детстве. «Что вы себе позволяете, Котов, Висит в растяжках, а все туда же» Но в голосе поощрительное что-то, Да и лицом не покраснела даже. Искорка, очень на счастье похожая, Промелькнула в ее глазах… И успокоился Василий тоже, Понял, что он в надежных руках.