Эта жадная явь зажиревшей посуды, где лишь кухонный нож говорит мне: «Не прочь…» Я уеду в последнем вагоне отсюда, провожаемый мелочью, брошенной в ночь. И потянутся вслед гулко чувства из склянки, как же долго узлы подаются зимой! Лучшим транспортом в жизни останутся санки, на которых катались с ещё не женой.