Странный какой и глупый вопрос вы мне задаете. Я не знаю. Не знаю что и сказать. Вот если измерить всю дорогу до экватора, да того места, где у мен зарыт клад – это я еще могу посчитать, но вы задаете невыносимо тяжелый вопросы! У меня четыре руки. И этого мне не хватает. Я играю на тромбоне, я играю на фаготе. Я играю в кубики, играю в прятки. Но меня находят. И находит милиция. А я говорю, что этих денег я не брала, они правда упали мне на голову, вся эта сумма пятьсот тысяч непальских рупий. Я не грабила ваших банков! От куда там, спрашивается непальские рупии? А я ведь так хочу поехать в Тибет. Я все говорю вам, а за вашим окном началось наводнение. Большие черные волны смывают ваши припаркованные машины, раскрашенные в белый и черный горох. А вы сразу руки поднимаете, кричите, как же так все произошло? Мы же находимся в пустыне, тут тысячелетиями – ни моря, не рек, ни дождей, ничего. Вы думали, что в безопасности, а тут наводнение. Я могу открыть секрет, но это все я. Я попросила древних мексиканских богов. И они мне помогли. Они долго отдыхали, и никто о них не вспоминал, а я вспомнила – и вот вам они появились. С сокрушительной мощью опрокидывают все в вашем городе, посреди пустыни. Но вообще-то я сильно занята. Нужно многое успеть. Покормить рыб. Рыбы у меня едят только наживку из скучных историй и невнятных рассказов. Так что этот рассказ я им отдаю на съедение. А потом мне нужна прогулка. Я буду гулять по залитому солнцем асфальту. А кругом рекламные щиты. Все исписанные лозунгами – «Вы должны это сделать», «Мы хотим, чтобы вы это сделали», «Мы надеемся, что вы это сделаете». А я ничего делать не буду. Я музыкант, у меня есть мой тромбон и фагот. У меня есть идеи, у меня есть мелочь в карманах и обаяние, любовь в сердце – и единственное чего я боюсь, так это встретить седого фаната Джимми Хендрикса, который мне будет часами рассказывать, как замечательно Джимми сыграл в Вудстоке «Hey Joe». Но пока это не случается, и, надеюсь, не скоро. А сегодня в репродукторе на улице Ice Cube- «It was a good day» . а день и правда чудо как хорош. Мыльные пузыри запустили в огромном количестве, да так что людей вокруг не видно. Только цветные искаженные радужные картинки на стенках пузырей. И на пути попадаются улыбки, цветы, хорошее настроение и я рукой зачерпываю из воздуха оранжевые гранулы счастья. Но самое главное случилось завтра. Завтра было на первый взгляд как обычно – вечер, день, утро – ничего странного. Но потом еще вначале дня стали появляться непонятные вещи в моей сумке. Сначала это двадцать киллограмов платины. Меня это не удивило. Меня удивило только что мне с этим делать. И я быстро придумала. Я это все переплавлю в фигурку Эрика Картмана. Будет очень забавно, а еще вставлю во внутрь маленький диктофон, так Эрик у меня еще и ругаться будет! Но только я придумала что делать с первой находкой, как вдруг на рабочем столе появляется двести метром легкого невесомого, гладкого шелка. Необыкновенно насыщенного фиолетового цвета. Я сразу завесила потолок им. И получилось фиолетовое небо над столом. Подбросила верх желтую краску – и получились луна, а брызги – это звезды и кометы, созвездия Волосы Вероники, с прекрасной двойной звездой Диадема, и созвездие Большой Пес, с самой яркой звездой на всем небе Сириус. И мне так хорошо стало и тепло под фиолетовым шелком. Я опустила голову на огромную восточную подушку расшитую золотом, которую перенесла в воображении из Бухары, закрыла глаза, и мне стали сниться сказки Шахерезады. Но потом я проснулась от самого яркого цвета, который может быть, и цвет не яркий, а теплый. Я подняла заспанные глаза – а на меня смотрел мой любимый, и этот взгляд был дороже двадцати киллограмов платины, дороже двухсот метров самого легкого шелка, этот взгляд вообще дороже всего на свете. И потом все завертелось, как в калейдоскопе из детства – все начало мешаться прошлое и будущее, и осталось настоящее, где все может получиться.