Пузиков не знал, почему так говорят: "наобум Лазаря". Но смысл ему был понятен. И то, что именно наобум Лазаря он ехал теперь в Краснодар, у него не вызывало никаких сомнений. "Чёрт знает что! - подумал он, вытирая вспотевший лоб. - Ни ответа, ни привета, - никакой ин- формации! А если Трофимыча даже и в Краснодаре-то нет?.." Самолёт пошёл на снижение. Ташкентские дыни угрожающе накренились с верхней полки. Рейс был транзитный, и в воздухе витал аромат южных широт. "Сдать, что ли, в камеру хранения? - подумал он, выходя из аэровокзала и вывешивая в ру- ке чемодан. - Всё же подожду. Была - не была!.." Автомат хрипло засипел зуммером и после набора номера глотнул "двушку". "Это ты, старик? Всё в порядке! Ты зря сомневался! Слушай, езжай к автовокзалу и бери би- лет на Туапсе, а я привезу туда путёвку. Идёт?" Чемодан сразу показался вдвое легче. Спустя час автобус уже катил Пузикова навстречу солнцу, ветру и морю. На душе было лег- ко и бездумно. Жара не спадала, но уже не казалась удушливой и нестерпимой. "Всё же молодец Трофимыч!" - счастливо улыбаясь, думал Пузиков. Много ли нужно челове- ку для счастья? В данный момент - вполне достаточно купленной за полную стоимость путёв- ки. Правда, он просил в санаторий, а Трофимыч достал ему в семейный пансионат. Но это - не беда! Разминая затёкшие ноги, он решил сразу же прогуляться по территории. Удивили спуски- подъёмы, густо заросшие лесом сопки, тёмно-зелёное море. Он просрочил обед, оставалось ждать ужина. Может быть, слегка закусить? В баре гулко ухала музыка. Её было слышно даже сквозь плотно закрытые двери. Пузиков ухмыльнулся и вошёл. Он едва не наткнулся на низенькую скамеечку у входа. Занавеси закрывали окна, и в поме- щении царил почти полный мрак, едва рассеиваемый светом ламп в форме свечей, висящих вдоль ярко-красных кирпичных стен. За стойкой стоял бармен в красной русской косоворотке, перепоясанной кушаком. "Пунш? Коньячный коктейль? Из закуски - шоколад и пирожные. Мясного, к сожалению, нет" Когда он шёл к ужину, в голове его приятно перезванивались мягкие колокольчики. "Сядете за столик 78!" - голос диетсестры звучал бархатисто и ласково." "А где это, вы не подскажете?" "Как войдёте в проход, это будет четвёртый столик с левой стороны!" Он повернулся лицом к проходу. И сразу же встретился с НЕЙ глазами. И почти тут же утонул в бездонной глубине взгляда. Он медленно подошёл к столику и спросил: "Простите, какой номер вашего столика?" "78." "Добрый вечер! Меня подсадили к вам. Вы не против?" "Отнюдь! Не всё ли мне равно?" "Вот как? Спасибо!.. Неужели вам абсолютно всё равно? Кстати, если это не секрет, вы изда- лека приехали?" "Из Норильска." Он смотрел на неё завороженным взглядом. "Что вы говорите?!" "А что? У вас это вызывает какие-то ассоциации?" "Нет, пожалуй. Просто воспоминания…" Почему они так запали в душу, эти впечатления пятнадцатилетней давности? Причём, с года- ми они не только не тускнеют, а даже становятся всё ярче. Удивительное свойство человече- ской памяти! "Мясной бульон и слоёный пирожок - лучший завтрак, обед и ужин в условиях Заполярья!" - комичный плакат в кафетерии смешил многих до него и, видимо, многих после. Но упорно ви- сел на своём месте а, может быть, висит и поныне? Выражение "леденящий холод" восприни- малось абстрактно, пока он не ощутил его собственной кожей. Из книг можно было понять лишь, что это очень холодно, слишком, чересчур холодно. И всё. Но то, что холод может об- жигать подобно кипятку, что холод кристалликами льда вьётся в выдыхаемом воздухе, впива- ется иглами в щёки и нос, смораживает намертво ресницы век так, что слепнешь, пока не от- дерёшь лёд от ресниц, - в это не верилось! Пузикову захотелось закурить. Прекрасное лицо его соседки по столу казалось призрачным видением. "Мы не познакомились. Разрешите представиться: Василий Николаевич Пузиков, инженер." "Наташа Бармина, журналист." "Из "Заполярки"?" "Из "Заполярки"!" Столик утонул в каком-то тумане, звук разговора ослаб, всё отодвинулось, и не осталось ни- чего кроме бескрайней тундры, свиста ветра за стеклом машины и бесшумного полыхания светло-зелёного сияния над чёрным декабрьским горизонтом. Машину подбрасывало на обледенелых застругах дороги. Пузиков выехал в том, в чём работал на смене - в брезентовых рукавицах, штормовке и ре- зиновых сапогах. Вызов был срочным: в карьере назревал конфликт между водителями и гор- норабочими. "И как Калеухин на ней ездит?.." - старенький ЗИЛ-164 чихал и давился бензином, мотор ра- ботал с перебоями. Пузиков чертыхнулся и пожалел, что не взял КрАЗ. Как бы в подтвержде- ние этого двигатель вдруг забился, как в лихорадке, и заглох. "А, чтоб тебе!.." Он нажал на стартер. Потом опять. И опять. Ветер свистел и бился о кабину осколками ледяных брызг. "Что делать?.." Он рывком открыл дверь и выскочил на дорогу. Было не очень холодно по норильским мер- кам - что-нибудь порядка минус тридцати. Пальцы пока слушались. Он быстро расшнуровал утеплительный чехол капота, но откинуть не успел - ветер сорвал его с машины и мгновенно унёс в тундру. "Ох, и задаст же мне Калеухин!.." Пальцы в темноте нащупали ручку подкачивающего насоса. Он снова заскочил в кабину. Двигатель не запускался. Ноги начинали коченеть. Он выскакивал ещё пару раз подёргать за провода высокого напряжения, негнущимися па- льцами пытался чистить контакты прерывателя… Теперь он сидел в кабине и безучастно наблюдал за тем, как стёкла кабины начинают покры- ваться белым налётом инея. Он был один в тундре. "Минут через пятнадцать буду сливать воду…" Он закурил. До конца смены оставалось ещё часа три. Вряд ли кто-то до этой поры ночью поедет по дороге. "Видимо, насмерть не замёрзну. Но за руки и ноги поручиться трудно." Сигарета приятно жгла немеющие пальцы… Вдали качнулся огонёк. Показалось?.. Вот опять! Теперь уже точно. Фары?.. Он замер в напряжённом ожидании. Фары приближались, яростно слепя Пузикова золотыми пучками лучей. Двадцатипятитонка, качнувшись и заскрипев тормозами, встала, как вкопан- ная, рядом с машиной Пузикова. Пузиков по лестнице поднялся в тёплую кабину. "Ты что, Букий, - в гараж? Работать неохота?" "Нет, Вась! Сам смотри: температура масла зашкаливает!" "А давление?" "В норме!" "Чудак-человек! "Паши" до конца смены, потом заявку дашь. Зачем же в гараж из-за такой ерунды ехать? Кстати, как у вас там на сотом горизонте?" "Уже всё нормально." "Работают ребята?" "Да. А ты чего здесь стоишь?" "Да решил покурить без помех. Накурился - всласть! Трос есть?" "Найдём! У тебя, наверное, в приёмной трубке бензонасоса вода замёрзла, пробка ледяная образовалась. Давай факелом прогреем, и всё будет о-кей!" Завести двигатель удалось только с буксира. Пузиков ехал в гараж, начисто забыв о происшествии. Его беспокоил разве что предстоя- щий разговор с шофёром Калеухиным… Он поднял глаза на Наташу. "Руденко ещё работает?" "Борис Фёдорович? Нет, в прошлом году на материк уехал. А вы где в Норильске работали? "В центральной автотранспортной конторе. Латышев всё ещё там?" "Да, Латышев в ЦАТКе." Они обменялись с Наташей ещё несколькими вопросами-ответами. В шумном зале за столики усаживались посетители-отдыхающие. Молодая чета со страхом ожидала, какой очередной "фокус" преподнесёт им их маленький тиран. Модная молодящая- ся мама в ситцевом комплекте, только что вошедшем в обиход в этом курортном городке, по- удобнее устраивала за столом своих детишек. В брючках, пружинящей походкой к своим сто- ликам прошли две молоденькие подружки-болтушки. Жизнь текла своим чередом. Пузиков жевал творожник. "А вы почему не кушаете, Наташа?" "А я мужа с дочкой жду. Они пошли в клуб за билетами. Сейчас подойдут." Её глаза смеялись. Пузиков, было, напряжённо замолчал. Потом улыбнулся и, глядя на На- ташу, расхохотался.