Что журналистика? Она Романтика – для увлеченных. Кому-то – ковырянье дна И поиск фактиков копченых И жареных. Она и власть Четвертая, что к прочим тянет В попытке заграбастать, скрасть Все щупальца – и манит, манит, Приманивает молодых Аксесуарами успеха... Реальность им дает под дых.. Певичек много. Только Пьеха – Единственная. Так и здесь: В Америку поедет Зорин, А ты? Ты с электрички слезь – И по грязце, что жидким морем Взамен хайвэя разлеглась, Простуженно на ферму топай... Четвертая сякая власть? Романтика? А в лужу жопой?... Она – сенсации и ложь, Она – газеты и журналы. Ты репортер, едрена вошь, Даешь забойные подвалы! Акулы острого пера И бдительного объектива, Что выдаете на-гора? Фигню – восторженно и льстиво? Она вторична. Для нее – Деяния чужие пища. И – вдохновение твое... Успех, конечно, красотища: Ты в белом, все вокруг в говне... Но как он трудно достается. Порою удавалось мне Поймать Жар-птицу... Сердце бьется: Пришел, увидел, написал. Определись, отпетый профи: Ты – правды-истины вассал, А может – кое-кто напротив, Напортив более себе Любимейшему в эпилоге... Да, журналистика в судьбе – Так иллюзорна... Но о Боге, О совести не забывай, Не забывай о человеке, Невинного не убива, Будь скрупулезен, как в аптеке, Не продавайся... В мире есть Сверхценности дороже денег. Храни всего превыше честь/. Не жди. Ищи. Плэйбой-бездельник – Не журналист. Всегда в трудах Нормальный профи. Так сложилось. И есть всегда подспудный страх, Что не найдется темы. Живость Словесная, конечно, плюс. Оперативность – вечный жупел. Отчаянно хоть в пекло прусь Хоть ночью на церковный купол: Увидеть лично первым, снять И вставить всем коллегам клизму, А трое суток бдеть, не спать? Само собою. Журнализму Самоотверженно служа, Идешь не на такие жертвы, Когда под хвост хлестнет вожжа – Кровь износу, но тот сюжет вы Уже не можете не снять, Авансом зная, что бандиты Придут разборки учинять. Идешь по улице – гляди ты Внимательно по сторонам: А вдруг окажется напротив Тот, чьим возвышенным делам Дивится мир? И приохотив Его к беседе, почерпнешь И новостей феноманальных, С чем в каждый дом опять войдешь. У журналистов нет нормальных Смен, чтобы лишь от сих до сих. Он и во сне переживает Свои сюжеты... Помнит их? Да ни один не забывает! Вот скомпонованный сюжет В эфире или на странице. А удовлетворенья нет: Найдется новый ли – боится Подспудно каждый журналист. Но он находится, конечно. Что дальше? Снова чистый лист. Круговращенье это вечно, Как вечны на воде круги. От них следов не остается – И ты опять в плену тоски: А вдруг сегодня не найдется Сенсации не в бровь а в глаз? А вдруг ты важное прошляпишь – Замылится усталый глаз – Не опознаешь, не охватишь, Не удостоишь, не поймешь, А и поймешь, да будет поздно – Слона не увидал – хорош. Дамоклов меч над каждым грозно Висит всечасно. Отвечай За каждое в оценке слово И на орехи получай За перебор... Судьба сурово Накажет, если подогнал Улики под ответ готовый. Пусть человек не идеал, Он – человек, не туз бубновый. Семь раз отмерь, один отрежь. Отрезав, все же сомневайся. Документальнейший кортеж Добудь упорно, расстарайсся. «Доброжелателям» не верь. Ни за понюшку одурачат. Чужих ошибок и потерь Не ставь себе в заслугу... Значит, Карьеры на чужой беде Не делай, побеждай соблазны. Будь осмотрителен везде И скромен... Сильно безобразны Напыщенные «короли»... Зато трудяги симпатичны. В деньгах продажные врали, Безденежен, кто честен... Зычны И грубы хамы от пера. Просты, застенчивы, достойны, Но без кола и без двора Непродающиеся... Войны Амбиций, компроматов... Все Участвуют... Кто побеждает – Неважно... В вечном колесе Брат летописец. Он страдает Нередко вместо тех, на ком Давно клеймо христопродавцев. Вооружен лишь языком Свидетель века. У псоглавцев – Награбили – полна мошна. Любого купят за полтину. Что человек им, что строна? Кто против кривды их, тем в спину Убивец купленный шмальнет – И множится число погибших. Самоубийца-идиот – Копатель истины, бурильщик- Разоблачитель: доживет Едва ль до опубликованья... А конкурс на журфак растет. Вновь на дерзанья и терзанья Веселый молодой народ Стремится, будто в мирозданье Все идеально... Впрочем, вот Вам профи старого признанье: Все это до сих пор люблю. Еще не разочаровался. В профессии свою троплю Стезю... Давно околдовался. Разочаруюсь? Никогда. Я не был никогда богатым, Но шел довольным сквозь года И каждому считался братом, Кто слышал и читал меня. Я не был звездно знаменитым, Однако не было и дня, Чтоб к творческим моим орбитам Хоть кто-то да не подлетал. И от общения с народом Я и поныне не устал... Был в самой гуще год за годом. Я был на разных должностях – От рядовых до офицеров... Сейчас в редакциях – в гостях. Но эту должность – Венцимеров – Не в состоянии никто Отнять, меня с нее уволить. Завоевав свое плато, Могу пришедших следом школить. Мне есть что юным передать. Накоплены свои секреты. Боюсь лишь с этим опоздать. Есть в журналистике поэты, В поэзии наоборот: Есть репортеры, публицисты. Поэзии подобной род – «Журфакиада»... Желтолисты Вновь тополя на Моховой... А кто там мчится, угадай-ка, Веселой, шумною гурьбой... Прохржих задевая, стайка Влетает на знакомый двор И Ломоносову кивает... У них с журфаком договор: Он их до профи поднимает, Они его прослпвят... Вновь Вошедшим на большой фарватер, Подарит вечную любовь И вдохновенье альма матер