"Василий Николаевич, Канторович вас уже дважды спрашивал!" Пузиков кивнул. Странный человек этот Канторович! Вчера вечером он звонил к нему домой из аэропорта и просил разрешения утром задержаться в связи с поздним прилётом из коман- дировки. И вот сегодня Канторович его разыскивает. Чудеса! Он поставил портфель возле своего стола и пошёл повесить пальто на вешалку. Снежинки уже успели растаять и поблескивали в свете ламп маленькими алмазными крупинками. "Танюша, вы уже из отпуска? Хорошо выглядите!" "Что вы, Василий Николаевич! Полотпуска проболела!.." "Ну ничего, ничего! Всё будет в порядке!" "И тут невпопад!" - подумал он. В зале было холодно. Стрелка на столе Пузикова, казалось, застыла на делении 10 градусов. Но Пузиков знал, что по этому, как, впрочем и по многим другим поводам, разговаривать ни с кем не имеет смысла. Если, конечно, не хочешь осложнять себе жизнь. А он не хотел. "Василий Николаевич! Вас к телефону! Канторович." "Слушаю, Яков Михайлович!" "Ты приехал?" "Только что." "Зайди-ка на минутку!" "Бумаги взять?" "Какие бумаги?" "С результатами командировки!.." "Как хочешь. А, впрочем, лучше сейчас не надо. Попозже. А?.. Ну, давай, жду!" Отбой. Пузиков не удивился. Его давно не огорчало уже такое положение дел, когда результаты важной и напряжённой работы, которой зачастую приходилось отдавать много сил и даже здо- ровья, оказывались на заднем плане. Будь он начальником, он, может быть, поступал бы так же? Исполнитель надёжен, так нечего вмешиваться в его дела, - сам справится!.. Пузиков заглянул в полуоткрытую дверь кабинета Главного. Канторович с "беломориной" в зубах возбуждённо говорил с кем-то по телефону. Заметив Пузикова, он призывно махнул ему рукой: заходи! "… нет и нет! - разговор по телефону продолжался. - Я тебе уже сказал, что визировать эту телеграмму не буду. Всё!" Трубка с резким стуком легла на рычаг аппарата. "Садись, Василий Николаевич. Есть срочное дело. В первый цех едут гости. Высокие! Гово- рят, у нас таких ещё не было. Директор поручил нам заняться интерьером этого цеха. Лучше твоей у меня кандидатуры нет. Ну, ты сам знаешь, что надо: эстетика окраски станков и стел- лажей, наглядная агитация - Доска почёта, диаграммы показателей… Что ещё?.." "Мне это ясно, Яков Михайлович. Неясно другое: кто займётся техническими условиями, ко- торые я так срочно ездил переутверждать?" "Ах, оставь! Что ими заниматься? Они ведь уже утверждены! Маше поручи, пусть займётся. Разве я что-то не то говорю?.." "Не вполне то, если откровенно. Заказчик поставил свою подпись с рядом отговорок. Мы должны срочно внести кое-какие исправления. Маше этого не сделать." "Сделает! Что там есть? Хочешь, дай мне или Борису Моисеевичу, мы сделаем. Борис Мои- сеевич!.." "Зачем мне Борис Моисеевич?.." "А что ты тогда хочешь? И так не так, и эдак - не так!.." Канторович зажёг очередную папиросу. "Привет, Вася! Прячешься, не заходишь, не рассказываешь!.. - стул заскрипел под тяжестью начальника конструкторского отдела Сахарова. "Зайду обязательно, Боря. Просто не успел…" "Слушай, Борис Моисеевич! Василий Николаевич будет эту неделю занят по поручению ди- ректора. По первому цеху. Я тебе говорил. Надо ему помочь. Маше он не хочет давать техус- ловия на доработку и, видимо, не без оснований. Стрекач у тебя сильно занят?.." "Занят! Конечно, занят, Яков Михайлович! Но если надо, освободим. Или поручим кому-ни- будь другому. Нельзя?.." "Смотри сам, Боря. Тебе виднее. Ну что, договорились, Василий Николаевич? Всё ясно?" "Ясно.." "А почему тогда такой грустный? Обижаешься?" "Дело не в обиде, Яков Михайлович. Просто не понятно, кто я такой: маляр-эстетик, фигляр- эквилибрист, или инженер-конструктор…" "Что ты так переживаешь, Вася? Не надо так расстраиваться! Поставь себя на моё место: что мне - не выполнять распоряжение директора?" "Да! Такие распоряжения выполнять не надо! У нас есть художники-оформители, есть техно- логи, занимающиеся интерьером…" "Э-э-э! Василий Николаевич, ты не прав! - Сахаров поднялся со стула и взял Пузикова за ло- коть. - Ты должен понять Якова Михайловича! Пойдём-ка ко мне! Не волнуйтесь, Яков Михай- лович, мы всё уладим. Всё будет, как надо. Пойдём!" В крошечном, но уютном кабинете начальника отдела было ещё холоднее. "Как ты здесь выдерживаешь, Борис? Смотри: от дыхания даже пар идёт!" "Вот так, Вася, - как видишь! Ничего, мы сейчас чайку попьём!" Пузиков безучастно сел и стал наблюдать, как "начальство" разливает чай. Из стаканов, за- литых крутым кипятком, струился пар, как дым из печных труб в морозный день. "Слушай, ты что хочешь доказать? А?" "Что дважды два - четыре!" "Ай, молодец! Тебе это надо? Ты что, думаешь, что Яша глупее нас с тобой? Вот ты, небось, с работы в пять часов уходишь, а он если в десять домой попадёт, так жена удивится, что рано!" "Какое это имеет отношение к малярным работам?" "Самое прямое. Ты думаешь, директор от нечего делать Канторовичу эту работу поручил? Сейчас первый цех - лицо завода. От его работы зависит всё. Это наше будущее. И наше с тобой, можду прочим, тоже. И если тебе доверяют это дело, значит ценят. Значит знают, что не подведёшь. И ещё значит, что больше некому." "Вот так и скажи." "А что ты думаешь? Поставь себя на место директора!" "Хватит, слушай! Так бог знает до чего можно дойти. Меня - на место директора, тебя - на место начальника главка, Яшу - на место министра?.." "Ха-ха-ха!" "Ты лучше спроси о технических условиях. Знаешь, сколько крови они мне стоили?" "Вот видишь? А ты Машу хотел послать! Ну, расскажи, расскажи!.." Пузиков стал рассказывать. Пережитое вновь возникло у него перед глазами. Он в лицах пе- рессказывал Сахарову содержание волнующих диалогов, когда баланс начинал нарушаться "не в нашу" пользу, и для его восстановления требовалось всё его, Пузикова, фехтовальное искусство. Самым интересным в этом рассказе было то, что лично Пузикову всё это ровным счётом ничего не давало, все копья были сломаны, так сказать, на общее благо. И вот теперь, когда все точки были расставлены над всеми "и", ему даже было некому об этом рассказать! "Теперь ты понимаешь, почему мне всё это неприятно?" "Эх, Вася! Пусть все наши неприятности ограничатся лишь этим! А? Не обращай внимания, дружище!" В дверь заглянул Канторович. "Ты ещё здесь, Василий Николаевич? Не обижайся! Что за человек? Я тебя прошу: пойди в первый! Ты меня понял? Можешь даже пока ничего не делать, но находись там. Так надо! Бо- рис Моисеевич, я тебе не нужен пока? Пойду, сделаю пару кругов по цехам: вдруг у кого-ни- будь есть к нам вопросы?" "Действуете по принципу "огонь на себя?" "Не понял!.." "Если у кого-то к вам есть вопросы, почему он сам к вам не приходит?" "Потому что жизнь устроена так! Если главный конвейер завода стоит, - грош цена отличной работе любой из служб. А если он движется, то простят любые упущения кому угодно. Вот так! Ну, я побежал!" Дверь хлопнула. "Видишь? - сказал Сахаров. - Яша, по большому счёту, прав!" "Всё относительно, Боря. Это вовсе не значит, что мы должны бросить свою работу и пойти подсобниками на конвейер, лишь бы он не остановился. Если разобраться, то на том же са- мом конвейере у каждой гайки своё предназначение. И нельзя усиливать какие-то отдельные звенья за счёт остальных. Так?" "Да. Тем не менее…" "Я всё понял. Пошёл в первый." "Ну, добре!.." Он пробыл в первом цехе три дня. Когда часть лозунгов была уже развешена, а на окраску станков и доски показателей надо было лишь раздобыть краску, Пузикова позвали к телефону. "Василий Николаевич, ты?" "Я, Яков Михайлович!" "Мне сейчас сообщили, что гости раньше чем после Нового года не приедут. Да и после праздника декаду накинь. Так? Ты как там? Всё объяснил?" "А тут и объяснять-то некому: почти сам всё делаю!" "Ничего, оставь пока. И приходи срочно сюда. Дело есть!" "Что за дело?" "Это не телефонный разговор. Приходи, - узнаешь." Пузиков в тёплой куртке цехами шёл в отдел. В цехах было холодно. Из щелей плохо уплот- нённых ворот свистел ветер. Пузиков был слегка простужен, и ему никак не удавалось при- вести себя в порядок. Но он уже примирился и с этим. "Здравствуйте, Яков Михайлович. Слушаю вас." "А! Садись, садись, Василий Николаевич! Давай-ка мы с тобой сделаем одну срочную рабо- ту. Начальство мне уже на горло наступает. Сегодня какое число? Двадцать пятое! А мы ещё ни одной открытки не отправили. И учти: тексты надо ещё набрать, отпечатать, дать на под- пись! Понятно? На-ка, вот тебе фамилии с инициалами. Сочини не больше двух-трёх вариан- тов, чтоб наборщику было меньше работы. К себе идёшь? Ну, давай! Через час жду!" Пузиков пошёл в свой конструкторский зал. Через час тексты были у наборщика.