Семенов сидел на табуретке и крутил усы. Одновременно он подсматривал за собою в зеркало, находя это занятие содержательным. Усы похрустывали в пальцах, что приводило Семенова в состояние сосредоточенности и помогало ему строить умозаключения. - Мужчина сирота в этом мире, - думал он, - а женщина обнимает собою все! Усы сворачивались в растопыренную метелку, выражение лица имело вид незначительный, и это заставляло Семенова страдать. Попытка же скрутить метелку наоборот не привела ни к чему вовсе. Тогда Семенов набрал на палец вазелину, помазал им кончики усов и потянул во все стороны. Результат его удовлетворил. Это было отнюдь не современно, но дерзко и хищно. - А что, тут чувствуется потаенный вызов! И притом, это несомненно может нравиться…, - он чуть не сказал «женщинам». Семенов очень любил женщин, хотя и немного побаивался их. Ему казалось, он еще не все объяснил в природе этих существ. - Женщина, должно быть, отчасти насекомое: такое же яркое, ветреное, хрупкое… Иногда не в настроении он добавлял, - И безмозглое! - Мужчина должен хотеть обмануть женщину! Ибо без обмана вся романтическая интрига превратится в собачью свадьбу. Собак, этих своих меньших братьев, Семенов тоже любил, пока однажды его не покусали, когда он вздумал прививать одной из дворняг хорошие манеры. Притом, что он был совершенно уверен, что их природа давно ему открылась. - Ведь что есть главное содержание любви? - продолжал свои размышления наш философ, - Обман! Ибо любовь - это преступление и вероломство, попытка выдать одно за другое в стремлении сначала расположить, а потом удержать. И таковым она остается всегда, пока в дело не встревают унылая идея размножения или пошлые деньги. Семенов никогда не был особенно при деньгах. Может быть, отчасти, поэтому он нетерпел женщин, зарабатывающих своей благосклонностью - они унижали его мужское достоинство. Еще он нетерпел жен, которых у него всегда было много. Наблюдая их в естественных условиях, он сделал вывод, что женщина превращается в свою противоположность, как только начинает понимать, что и для чего ей нужно. Он изучил этот феномен, и говорил, - Бабочка через месяц превращается в жирного червяка, и на этом, судари мои, кончается любая поэзия. В тактике встреч и расставаний он всегда предпочитал внезапность. Теперь же, взяв шляпу и положив в карман коробку папирос, Семенов отправился на прогулку. Он шел по улице с вновь произведенными усами и рассуждал. - Конечно, это совсем не то, что отпустить на лице под носом черт знает что - так любой дурак сможет! Не брейся две недели - вот тебе и все искусство. А эдак всякая женщина скажет - вот человек утонченный! Даже не смотря на мятые штаны. Женщины любят утонченных мужчин… Если не собираются замуж. Они вообще любят, когда в мужчине есть что-то не то. А если замуж, тогда надо представляться отпетым здоровяком с красной мордой. Доподлинно известно, что этот образ никогда всерьез не увлекал нашего героя. - А мятые штаны, это даже хорошо. Будет понятно, что мне даже штаны погладить некому - так я одинок! Тут уж всякая пожалеет, и это все! Тут уж не упускай - хватай и тащи! - Надо завести, - продолжал свои мысли Семенов, - разговор о природе, или о чем-нибудь глубоком, или возвышенном. Потом дама непременно скажет, - Пойдемте ко мне, я поглажу Ваши штаны. А я в ответ, - Нет, сударыня, это единственное, в чем я никогда не доверюсь женщине! А она, - Вы самостоятельный, видать, человек - мне такие нравятся. А я, - В самом деле? - И пущу дым через нос - с усами это должно произвести благоприятное впечатление. - Усы, это лучше, чем борода. Борода вырастает сама собой и придает лицу дикий и неухоженный вид. Милиционеры сразу начинают спрашивать, кто такой, а в трамваях отдавливают ноги и не говорят «извините». Как будто бородатому не обидно! Они, наверно, думают, что раз с бородой - значит, из лесу. Мол, все нипочем! Нет, борода это неряшливое украшение, подстригай хоть каждый день. И потом, усы, ясно, лучше на вид, потому что человек должен быть бритый. Если ты брит, значит у тебя есть какие-то принципы. В саду, куда пришел наш герой, на лавочках сидели разные люди: большинство же школьники со школьницами и гражданки со свертками, в которых визжали младенцы. Семенов опечалился. Ни одной приличной женщины не было в обозримом пространстве. Не на чем и взору отдохнуть, - Семенов прошел мимо группы скамеек, опасливо озираясь на подростка, хватавшего свою подругу за нечистый нос, в то время, как девочка лупила своего товарища портфелем по башке (оба были чрезвычайно воодушевлены). Уж почти омрачась, и намереваясь покинуть сей праздник жизни, Семенов повернул к выходу из сквера. Однако, на скамейке перед воротами он разглядел молодую женщину, заинтересовавшую его воображение. Семенов помедля достал папироску, и неспросясь присел рядом с незнакомкой. Дама сидела спиной к нему, и не обращая внимания, занималась исправлением своего изображения, ловко водя специальным карандашем там и сям. Наш герой постучал папиросой по коробке и закурил. Женщина огляделась и прекратила свои художества. Семенов посмотрел с томленьем на проплывающее облако и душевно выпустил дым через нос. Потом, как бы только заметив свою соседку, поспешно приподнял шляпу и обратился к ней, - Не помешаю ли Вам, сударыня, своим табакокурением? Гражданка молчала. Тогда Семенов, склоня глаза свои долу, печально произнес, - Увы, вот все, чем Бог одаряет нас в этой жизни - все проходит как дым! Соседка, наконец, поворотилась, и тут поэт наш разглядел под ее довольно решительным носом два явно нескрываемых перышка! - Дядька, - сказало приятным баритоном усатое созданье, - я тут, в общем, подружку жду… Не мешал бы ты нам, а? Оно перевело взгляд туда, куда у Семенова провалилось сердце, - Впрочем, завтра, если хочешь, я могла бы… погладить тебе штаны. Семенов вернулся домой в чрезвычайно спутанных мыслях. Ему казалось, что кто-то жестоко его обманул.