«То, что вы дружите с инопланетянами, которых не существует, ещё не значит, что их не существует в вашей реальности, обособленной от нашего трёхмерного мира. Вы – довольно-таки убедительный аргумент в пользу их существования». Профессор А.К.Терентьев, сотрудник института Экстремальной Психологии (фрагмент интервью) - ...согласно статистике в мире сто сорок четыре тысячи больных «синдромом»... - Дмитрий, - профессор усталым жестом снял очки, - в мире сто сорок четыре тысячи выявленных, я повторяю – выявленных! – больных «синдромом». - Как вы можете объяснить стабильности этой цифры? - Увы, никак. К сожалению, у нас мало информации по этому заболеванию, так как у нас фактически нет времени для изучения хода болезни. А время – это решающий фактор в изучении любого явления. - Почему у Вас нет времени? - Потому что только десять процентов выявленных больных остаются в живых, и «синдром» у этих больных кардинально отличается от «синдрома» умерших. - То есть, выходит, что синдром смертелен? - Физически «синдром» человека не убивает, убивает психологически. Все погибшие больные совершили самоубийство. - Расскажите, Сергей, что объединяет эти две группы больных «синдромом», и что рознит? - Общего у больных этих двух групп только одно: «синдромом» может заболеть любой человек, не зависимо от своего социального статуса, от образования и убеждений. Течение болезни же различно. Ситуация усугубляется ещё и тем, что профилактику «синдрома» провести не возможно, в отличие от других психических заболеваний, так как нам не известны предпосылки его появления, и главное, проявления. Как Вы уже заметили, в мире сто сорок четыре тысячи больных, но есть и те, у которых «синдром» абсолютно никак не проявляется. К сожалению, этот механизм работает по известной всем формуле: «Здоровых нет, есть необследованные». - Выходит, я и Вы можем вполне считаться необследованными? – репортёр улыбнулся. - Конечно. – Профессор позволил себе скупую улыбку. – Но вот если взять каждую из этих групп отдельно, то, естественно, общего у них очень много. Первую группу, к которой относятся больные, совершающие самоубийство, мы условно назвали «вершителями». «Вершители» до момента заболевания «синдромом» являлись психически неуравновешенными людьми. При этом некоторые из них были очень опасными для общества... - Иными словами – преступники? - Очень опасные преступники. Маньяки. Но с момента проявления «синдрома» больные в корне меняли образ жизни, и начинали утверждать, что теперь они – воины, и настало время для правосудия. И ни одному из моих коллег не удалось приподнять завесу над тайной этого утверждения. - И, как Вы уже говорили, все «вершители» сводят счёты с жизнью... - Да. К сожалению, нам никак не удаётся предотвратить этот акт... Больной, даже находясь под бдительным наблюдением все двадцать четыре часа в сутки, находит способ умереть... - Ну а вторая группа? - Больные этой группы, грубо говоря, более изучены, и до момента заболевания были психически уравновешенными людьми. Если их сравнить с «вершителями», то эти больные - экстраверты. Они практически всегда охотно идут на контакт с врачом; не отказываются участвовать в тестах и некоторых экспериментах, цель которых – лучше изучить «синдром»... Именно благодаря общительности больных этой группы нам удалось выяснить, что... (последняя запись в дневнике) В тот день мы даже не познакомились; нет, мы просто сели за один стол в столовой. У нас у всех чуть ли не на уровне рефлекса сидеть за одним столом с тем, кого не знаешь, и не обращать на него никакого внимания. Просто, уткнувшись взглядом в содержимое своей тарелки, гонять тараканов в своей же голове. Это с детства. Это рефлекс. Это стиль жизни. Не замечать. Разве только в самом начале: бегло окинуть «собеседника по тарелкам» взглядом (про себя отметить, что таких глаз чистого синего цвета я не видел не то чтобы ни у одной девушки, а вообще ни у одного человека), опустить взгляд, и синхронно сесть и, опять же синхронно, начать работать челюстями. Но у них другое мнение... Сначала повыскакивали мои. Но первым материализовался самый главный, Тринадцатый, скорчил убийственную гримасу, от чего и без того сморщенное свиное рыло сморщилось еще больше, обнажая клыки, и с силой ударил трезубцем о стол. Сразу же появились остальные двенадцать, проделали все действия Тринадцатого. Причём синхронно. Не кажется ли Вам, док, что синхронность – бич коллективизма даже у чертей? Проделав все эти действия, они уставились на сидящую напротив меня девушку, и угрожающе зарычали. От неожиданности я даже зажмурился, - они у меня миролюбивые, ну там рычали, конечно, на пьяниц или на тех, кто мне патологически неприятен, или на тех, кто хотя бы в мыслях решил на меня бочку покатить, не говоря уже о том, кто действительно катил, – с теми черти не церемонились... Но вот агрессию проявлять по отношению к человеку, которому на меня абсолютно наплевать, - это было что-то новеньким, и, главное, непонятным. Думал, шикну на них, девчонка вряд ли на моё шиканье обратит внимание, в психушке же обедаем, это здесь нормальное явление. Открыл глаза, и забыл о своих намерениях. Напротив моих чертей стояли тринадцать ангелов (на это число глаз у меня уже давно натаскан). Растопырив и распушив свои белоснежные крылышки, перехватив на манер не то мачете, не то бумеранга золотистые нимбы, они самозабвенно показывали моим чертям языки. Выходит, коллективизм – бич не только чертей, но и ангелов... В тот момент я решил, что действительно сошёл с ума... И тут я услышал её голос: - Знаете, по-моему, что-то не так... Я посмотрел на Свету. Она в глубокой задумчивости смотрела на рычащих чертей и языкастых ангелов, занявших практически всё свободное пространство стола, и кусала губы. Посмотрела на меня. Смущённо улыбнулась. Сказала: - Давайте местами поменяемся. Поменялись. Я даже не знаю, почему решил так сделать. После случившегося с моей женой, я к женщинам и их просьбам равнодушен. Был... И произошло чудо: и черти, и ангелы успокоились – черти попрятали трезубцы, ангелы водрузили на место нимбы; и те, и другие без зазрения совести начали таскать из наших тарелок еду. Вот с тех пор мы и в месте. А завтра мы уйдём. Я оставлю дневник в палате, он может Вам пригодиться... Вы только не переживайте, мы не собираемся умирать, мы просто уедем. Далеко, очень далеко. И мы никогда больше не попадём ни к Вам, док, ни к кому-нибудь из ваших коллег. Причина тому: сегодня последняя вылазка Тринадцатых. Прощайте, док... Маленькие ангел и чёрт, размерами вряд ли превышающими размеры Дюймовочки, удобно устроившись под столом, сидели на клубке проводов, и завороженно смотрели на монетку, зависшую в воздухе. Монетка медленно, фривольно крутилась, и даже не намеревалась вспомнить о законах физики. Увы, ни в одном из миров они не нашли более эффективного подручного средства, чем монетка, с помощью которого можно было бы решить судьбу носителей... Ничего. Они подождут, когда монетка упадёт на пол. В последний раз можно и не спешить. Вот узнают, кому достанется умный профессор, а кому любопытный корреспондент, и сразу же вернуться к Хозяевам. На пенсию, так сказать, уйдут. А новые носители пусть сами разбираются с новоприбывшими отрядами Четвёртого спецназа... Няньки они им, что ли?!