Побег из жизни Земля не такая уж большая, как кажется на первый взгляд. Особенно когда становится понятно, что все на ней одинаково. Весь этот мир наполнен людьми. Они рождаются, живут, умирают, а в период жизни ищут ее же смысл. В погоне за смыслом, люди многое забыли, еще большее исковеркали до неузнаваемости. Люди построили Систему, ради которой и живут сейчас… Мы бежали через тоннель канализации. Кирпичная труба, вонь, плесень, сырость, электрический свет... Только мне на все это было плевать: рядом со мной была Она и мне все было ни по чем. Рядом с нами бежали еще несколько человек: мама с ребенком, двое мужчин и старик со смешным псом. Мы бежали быстро, будто не чувствуя усталости, хотя никто не помнил уже, когда начался побег, казалось, он длится всю жизнь... Позади нас слышался грохот и безумные крики, еще какие-то странные звуки, в нас летело что-то противное. Но никто не отчаивался. Впереди уже маячил свет выхода. А дальше... Дальше совсем недолго до конца, до счастья! И я буду с Ней, и все остальные будут тоже вместе, и у них все будет хорошо... Вот и выход. Первыми в реку прыгнули мужчины, они поймали маму с ребенком, пес помог спуститься старику, я осторожно опустил Ее в воду. Мы поплыли дальше. На спине у одного из мужчин плыл ребенок, весело махая руками, старик держался за шерсть своей собаки, я помогал Ей как мог. Послышался плеск позади нас, сопровождаемый оглушительным галдежом. В нас все летела та гадость... Мы понимали, что долго так не выдержим: берега реки круто поднимались, и не было никакой возможности выбраться на сушу. Ослабший старик вдруг свалился с пса, который тщетно пытался поднырнуть под него. Мужчина с ребенком на спине посмотрел на второго и тот взвалил старика на себя. Еще немного и мы не сможем плыть дальше… Вот впереди мы увидели небольшой каменистый пляж, посмотрели друг на друга и двинулись вперед быстрее. Выкатились на берег. Пес отряхнул с себя воду, забрызгав нас всех, мы засмеялись. Мокро, холодно, больно от острых камней, врезавшихся в спину. Но рядом была Она. Она еще улыбалась, ласково погладила меня, чмокнула в губы… Ее ротик… Я не знаю, как о нем можно было бы написать, если на скале, если углем, на века… Но я схожу с ума от Ее влажных губ и мягкого язычка… Мы решили немного полежать перед тем, как бежать дальше: из-за воды погоня отстала, они поедали друг друга на ходу, плыли вразнобой, топя трупы захлебнувшихся… Кошмар. Обнявшись, мы согрелись друг от друга. Тут пес резко поднялся, принюхался и залаял, смотря в сторону утеса, что скрывал поворот, из-за которого должна была показаться топа. Я подумал, как было бы здорово, остаться здесь, на пляжике, лежать, смотря на заходящее солнце, рядом с Ней… Догоняющие нас показались из-за утеса. Увидев нас, они стали просто неистово грести, на ходу кидаясь своей противной гадостью. Женщина с ребенком вскрикнула и повернулась спиной к летящим ошметкам, прижимая ребенка к груди. Один из этих ошметков, шипя, упал рядом с ее ногой, разъедая камни. Женщина вскрикнула еще раз и побежала. Остальные сделали то же самое. Пес стал подталкивать старика, но когда тот, причитая, встал, ему в грудь попала эта скользкая дрянь… Старик упал и, не понимая, в чем дело, цеплялся за ошейник своего пса. Через мгновение старик испустил дух. Внутри меня что-то оборвалось и упало, причинив невыносимую боль внутренностям. И почувствовал, что из глаз брызнули слезы, но тут же сдержал себя. Пес жалобно взвыл, отпрыгнул от куска гадости, летевшего в него и, утробно зарычав, двинулся на толпу догонявших нас… Мы бежали дальше. Я посмотрел на Нее. Она была вся заплаканная, на бегу всхлипывала. Я взял Ее за руку. Все, даже дитя, бежали молча, чувствуя, что надежда постепенно уходит. Но надо было бежать. Не оглядываясь, вперед, вперед!.. Мы стали еще ближе… Бежали по лесу. Липкая мокрая одежда цеплялась за ветки, рвалась, сдерживая бег. Я бежал впереди, держа ветки, чтоб они не ударили Ее, предупреждая об опасности. Мать продвигалась немного боком, смотря больше на лицо ребенка, боясь поранить его, из-за этого ветки рвали ее кожу… Впереди лес был реже, мы стали двигаться уверенней, не зная, что нас ждет… А когда лес прорядился, вдали показался город. Мы все переглянулись, лица стали серьезней прежнего, женщина стала успокаивать малыша, который, почувствовав опасность, крепче прежнего вжался в ее грудь. А что нам делать? Позади – лес, в котором нас точно убьют, а впереди – город, где… В общем, надо было двигаться вперед. Приблизившись к городу, мы затаились в большом кустарнике сирени, чтобы отдохнуть и обдумать дальнейший план действий. Как там было хорошо… Густой кустарник, сквозь листву которого пробивался свет солнца, играя на наших лицах так смешно и по-летнему, что мы все поневоле забыли о погоне. Мы с Ней лежали в травке под кроной сирени, в своеобразном шалашике, дурачились и играли, поминутно делая серьезный вид и целуясь. В этот момент нам было плевать, что есть время и другие люди. Спустя время, мама, игравшая с ребенком в «прятки», вдруг вскрикнула. Мы поняли и посерьезнели. Нужно было двигаться. Придумали план: разделиться и идти через город, делая вид, что не знаем друг друга. О, если бы я знал, что есть другой мир, где все хорошо, я бы бросился на растерзание толпы, лишь бы умереть и попасть туда, так я ненавидел все на свете… Мы пошли. Она несколько раз всхлипнула, но я успокоил ее и Она целеустремленно двинулась вперед. Тяжелее всего расставались мама с ребенком. Ребенок мало что понимал, но мать его, казалось, сойдет с ума. Мужчины взялись приглядывать за ними обоими. Ступили на улицы. Она шла недалеко, но из-за толпы народу Ее иногда не было видно. Я очень сильно боялся, что Ее собьют, заденут, и Она сорвется, не устоит, упадет… Очень боялся. Видя Ее иногда через головы я облегченно вздыхал, стараясь не выдать себя. Ведь если я выдам нас, Ее тут же закидают противной гадостью и разорвут на части. А толпа шла. Они кидались друг на друга, отгрызали друг другу руки. Не знаю я, что ими движет, но я понимаю, почему они придумали дьявола. Женщина, тем временем, совсем потеряла себя. Она смотрела на ребенка не отрываясь. Ее глаза выдавали: они взрывались и долго горели, если кто-то слишком близко подходил к ребенку. Ее толкали и сбивали, но она не замечала ничего и никого, кроме ребенка. Как ни странно, но ни на нее, ни на ребенка не обращали никакого внимания… Вдруг малыша кто-то подхватил и потащил с собой. Дитя зарыдало. Глаза его матери бешено разорвались, обнажив дикое пламя, рвавшееся из глазниц. Она побежала вслед за тем, кто похитил ребенка. Сумасшедшая, нереальная скорость, будто пуля, оставив за собой несколько мертвецов – тех, кто пытался ее остановить. Женщина набросилась на обидчика и вынула его черное сердце, выбросив его в толпу. Вся в крови, она обняла свое сокровище, громко рыдающее, но впившееся в ее спину ручками. Так застыло время. Один из бежавших с нами мужчин ринулся было к матери с ребенком, но второй остановил его взглядом. И мы стояли, наши сердца выбивали ритм сумасшедшего африканского танца. Наши глаза стали огромными черными жемчужинами. Посреди улицы сидели двое, трясясь от рыданий, вокруг них образовалось кольцо толпы. Воздух стал наполняться ядовитым запахом той гадости, которая убила старика. Вдруг раздался из толпы неистовый крик, сопровождавшийся хрипом умирающего. Это тот из мужчин, который пытался броситься на помощь матери стал отвлекать на себя внимание толпы, убегая и убивая всех на своем пути. Я поймал взгляд второго. Он кивнул мне и улыбнулся, указав взглядом на плачущих. Потом отвернулся, заорал и стал повторять действия первого. Толпа двинулась за ними, издавая кошмарные звуки. Я взял Ее за руку, мы быстро пошли вперед, Она взяла ребенка, я стал помогать его матери. Так мы вышли к окраине города. Оставив мать с ребенком в одной из комнат в развалинах бывшего здания, мы с Ней сели у отверстия, некогда бывшего оконным, чтобы наблюдать за приближающимися. Из города все еще доносились зверские звуки. Мы не понимали, живи ли еще наши спутники, или это шум потревоженного муравейника. Но мы не могли не подождать их. В погоне мое плечо задело куском мерзости, теперь Она аккуратно, закусив губку, заматывала его лоскутом моей рубашки. Город был невероятно красив с возвышения, на котором стояли эти развалины. Солнце уже заходило, заливая город оранжевым, отражаясь в окнах зданий, автомобилей… Небоскребы возвышались над малоэтажками. Я сочувствовал им: на их месте я бы стеснялся своего роста. Ребенок всхлипывал все реже, так мы незаметно уснули… Я проснулся внезапно. Была еще ночь, но мне показалось, что в отверстии в стене мелькнула тень, затем, мгновение спустя, легкий стук. Я сел. Посмотрел на Нее. Она тихо сопела рядом, так что родилось спокойствие. Вдруг я глянул в сторону, где вечером плакал малыш с мамой. Там было пусто. Подбежал к «окну», посмотрел вниз. Там белели два трупа. Вдруг, повинуясь внезапному чувству тревоги, я оглянулся назад, в комнату. Там стояла Она. Из глаз ее текли слезы: она все поняла… Утром нас разбудил легкий, ласковый, теплый ветерок. Мы направились вон из города, стараясь не привлекать внимания…