Господь в который раз хранил Народ свой, той не дав угрозе Осуществиться и почил Тиран то ль в дьяволе то ль в Бозе… В редакции отца бывал Порою с мамой. Поезд местный Нас в Федоровку доставлял Из Мелитополя. Окрестный Железнодорожный люд Почитывал газетку бати. Я как-то заявил, что тут Хочу работать тоже… Кстати, Читать, писать и рифмовать Я начал лет с пяти иль раньше. Никто не думал вовлекать Мальца в занятья эти… Брат же, Как я уж отмечал, горел, Жил музыкой… Услышав звуки, Он погружался в них, немел,. Лишь нервно отзывались руки На сладостный пассаж, аккорд И он к отцовским инструментам Без спроса рвался… Папа горд, Он малость склонен к сантиментам – Перенимает детвора Таланты папы… В упованье, Что будет жизнь к сынам добра, Отец преумножал старанье Добыть деньжонок – и писал Во все доступные изданья, Чем гонорарчик добывал На прожитье и пропитанье… Когда-то, до войны еще, На радио на Запорожском Был первым диктором… Влечет Эфир отца опять, как в прошлом. Здесь все закономерно. Зван Он к мелитопольским радийцам. Ведь голос – прямо Левитан – Вот угораздило родиться! И плюс литературный дар, Вокал на радио уместен… И вот он вновь в эфире… Да… Талантище… Читает вести, Ведет спортивный репортаж, Стихи торжественно доносит… На все горазд батяня наш… По праздникам начальство просит С трибуны громко возглашать: «Да здравствует…» Гордится город: Есть чем приезжих восхищать, Ревниво заявляя: «Голос Такой один на весь Союз И вместо Левитана Моня Давно в Москве вещает… Бьюсь Я об заклад с кем хочешь, понял?» Не отвергая чушь легенд, Врунам он не чинил препоны. Рулончики магнитных лент Хранят Матвеевы приколы Примерчик: -- Говорит Москва! Работают всего Союза Радиостанции… Едва Звучит, Матвея голос, юзом Пошли машины, тормозят: О чем там Левитан трактует? Чем неожиданным грозят Сухие обертоны, будет Наверно экстренный указ… -- Сегодня, -- медленно и строго Слова растягивая, глас До дрожи доводил любого… -- В Советском… он тянул, тянул… -- Союзе – продолжал чеканно, -- Впервые в мире – и тонул В сердцах и возбуждал туманно… -- На космодроме Байконур, На звездолете утром рано Подзалетела – он вздохнул -- Вот кульминация обмана, Пик… -- Женщина… Еще не все, Поди, врубились в эту хохму, Ну… -- Космонавт!… И, окосев, Хохочет город, вмиг оглохнув От смеха… Завершенья для Вещает: -- Женщина впервые Отлично чувствует себя! А вы-то как сейчас, родные? Такой вот первого апреля Забавой тешил земляков. Всегда ж однако есть земеля На букву «М» из чудаков, Кто радостно строчил доносы… Но местный бог и он же царь Доносчиков оставил «с носом»: Смеяться первый секретарь И сам любил хорошей шутке И «добродея» пригласив, Ему разнос устроил жуткий, Велев бежать, покуда жив Из города: -- На нашу гордость Ты покусился, вражий сын, Мразь, тля… Чеканный этот голос – Наш талисман волшебный… Сгинь! Ну, словом, творчества уроки Мне выдавались щедро… Я, Конечно, ухватил лишь крохи, Чего вполне хватило для Блистанья на уроках в школе И развлечения друзей. Воспитанный в магнитном поле Отцовских шуток и затей И сам к словесной клоунаде Был склонен часто и хохмил Порой, где надо и не надо, Но школьный люд меня любил… Включая Анечку Васильну… К ней в первом классе обормот Пришел: под «нуль» пострижен стильно, А шило в парте не дает И часа посидеть без шуток. С ней обормоту повезло: В отличье от иных, надутых Безмозглых «шкрабов», в ней цело И чувство юмора, способность Талант увидеть в огольце, За озорством заметить склонность Творить, дерзать… В ее лице Обрел поклонницу и друга… И я прикрыт ее крылом… С другой – тоскливо бы и туго, А с ней – мне школа – милый дом, Где, как Юпитеру, Гришутке Все позволялось – ого-го. Горазд на розыгрыши, шутки, А мне за это – ничего… К примеру: пишем сочиненье: «Как нынче лето проведу». Минута – есть стихотворенье – И я его здесь приведу: « За оставшееся лето Я освою пляж азовский, А куда потом поеду Неизвестно… Медведовский.» И забывал о сочиненье, Исполнив сей экспромт в момент. Притом, не мучило сомненье: «Пятерка» будет. Прецедент Имелся. После доброй книгой Я развлекался без забот, Пока весь класс ушами двигал… Ну, что тут скажешь? Обормот! Зато в наставнице уверен: Она за Гришеньку – горой! В ее глазах по крайней мере Кропатель «опусов» – герой, Ну, вундеркинд, второй Ландау… По просьбе Аннушки стишки Писал под праздничную дату, Чем искупал свои грешки, И точно знал, что позабавит Ее экспромт очередной, И в классе автора прославит, И в школе прослыву «звездой». Не стану отрицать: тщеславье – Неслабый стимул для мальца. Зовут писать вождям во здравье… Последовал приказ отца: -- Отставить! Объясни: не вышло. Опасный это путь, сынок…. Чем навсегда желанье выжгло К писанью славословных строк. Зато на школьных КВН-ах Мои творения звучат. В репризах, юморесках, сценках… И зрительских восторгов чад Кружил башку мне, как наркотик. Я рифмовал и рифмовал -- Неукротимый рифмоплетчик Еще пока не понимал: Что сим обремененный даром, Я послан с ясной целью в мир: Докрикнуть хоть таким макаром До злобных человеков… Мы, Кто наделен душой поэта, Должны не просто изумить Погрязших в скотстве словом Света, А что-то в мире изменить, Хоть пристыдить жлобов и хамов, Убийц словесно ввергнуть в ад, Тиранов всех мастей, паханов, Учить: за каждым строгий взгляд Зрит и воздастся неизбежно Коемуждо и по делом Да убоятся мести: бездна Их душ наполненная злом Поглотит их… Сие не значит, Что шутка не сродни стиху. Не тот поэт, кто вечно плачет, А тот, кто в вещую строку Вплетает образы и чуства, Включая нежность и любовь. Нет выше на Земле искусства Чем наполненье жизнью слов… Но мудрость эта не дается Нам с детства. Самому страдать Поэту много доведется, Пока дойдет до сути… Ждать, Однако, мудрости – немудро… Живи, поэт, твори, поэт И небо в блестках перламутра Воспой и яблоневый цвет, И мамы трепетные руки, И голос бархатный отца, И те чарующие звуки, Что брат рождает, и лица Учительницы выраженье Да не замкнется светлый дар Лишь в шутовстве, чтоб вырожденье Талант не погубило… Дай Ему посильные задачи… И в суетной тщете не жди Того, что о тебе судача, Народ тебя прижмет к груди, Навечно вознеся в кумиры, Ты, главное, буль честен , бард, Твори по совести, пусть в мире Никто и не оценит… Фарт Мирского мелкого признанья Да не столкнет тебя с пути Реализации предзнанья… И ты, старлей, мне в плюс зачти, Что все ж до сути я добрался, Что означает: долюбил, Дошел, додумал, дострадался, Доосознал, допережил… Учился я в обычной школе. Литературу обожал. Свой дар не оставлял в покое: В счет сочинений выдавал Шестнадцать – двадцать строчек в рифмах, Чем неизменно забавлял И одноклассников… Я им – бах -- Экспромт веселый извергал Вдобавок к сочиненью… Ольге Свет Александровне сдавал Обычно опус первым… В долгий Анализ текста не впадал – Искал подход парадоксальный, Каламбурил и рифмовал. Уроки скучные нахально В капустники преображал. Конечно, при таком подходе Отличником я быть не мог. Подход сей не всему пригоден, Да я не гнался, видит Бог, Любой ценой добыть пятерку. Зато мне интересно жить И нет нужды глотать касторку Программной ахинеи … Выть От обязаловок скучнейших И вам хотелось, верно, нет? … А Пушкинский лицей умнейших В России воспитал букет Мужей державных и ученых, Поэтов, воинов, творцов, Доверьем царским облеченных И сокрушителей дворцов. Видать, учили их иначе… Я впрочем, тут рулил чуток – И наробразовские клячи -- Известно, на роток -- платок Готовы каждому накинуть, Кто хоть чуть-чуть из ряда вон, Со мной не сладили и в тину ОдНАРОБразья не сметен. Вот так и продолжал чудачить Все годы школы… КВН – Мне дан на откуп. И мастрячить Все тексты довелось «с колен». Но мне ль бояться импровизов? Задачки сложные – мой стиль. Я принимал как личный вызов И тематический посыл «Домашних творческих заданий», «Разминки капитанов» пыл… В азарте творческих исканий Я неизменно находил И форму острую и хохмы… Команда нашей школы шла Средь лидеров… Ероша лохмы, Я был за сценой и могла Отреагировать «экспромтом» Команда на любой заход Соперника в стихах… Добром-то Я не особо ценным тот Сам находил словесный мусор. Хотелось подлинных стихов, Глубоких чувств, а не укусов, Значительных и веских слов. Я верю, все придет с годами. Пока же КВН-ный вздор – Тренаж, вход в ремесло -- стихами Не станем называть… Задор, Кураж в укор мне не поставим… Довольно, впрочем, о стихах. Сим отступлением пространным Акценты смещены… Сто «как?», «Когда?», «Зачем?», иных вопросов Наверно, есть у вас ко мне. На часть – отвечу, перекосов Не допустив… Гипноз… Зане Отец практиковал, мы с Марком Пообезьянничав сперва Среди соклассников, подарком Обзавелись и сим… Едва В компашке собирались тесной, Исследовательский азарт Одолевал… Устроив в кресла Друзей, внушали… Школьный бард Здесь превращался в Калиостро… Нащупывались наугад Приемчики внушенья… Остро Иные поддавались… Рад Успехам экспериментатор… Заметим, что большой поэт, В такой же мере, как диктатор, Гипнотизер обычно… В цвет Моим стихам и этот опыт… Когда-нибудь соединить, Возможно, их удастся… Добыт Ответ к вопросу, что давить Поэта будет, не уймется Всю жизнь, пока творит поэт: Как наше слово отзовется? Коснется ль душ волшебный свет Или не заденет, не взволнует? Украшу ли стихами мир Или бумагу порчу всуе? Конечно, и меня томил Извечный тот вопросец-пытка… Сам не заметил, как к стихам Вернулся… Яростно и пылко Они во мне живут… И сам Осознавать не в состояньи, Откуда вещие слова В мое вползают подсознанье, Когда угодно… Год за два Засчитывай, судьба, поэту… Душа не отдыхает, нет. Прорыв из тьмы кромешной к свету – И тьма опять… О, где же свет? О, боль, о горе – дайте света! О чудо, о отрада – свет! – Извечная борьба поэта. Не всякий выдержит… Поэт На это обречен терзанье… Взамен – обычные слова, Строка – кирпичиками в зданье Стиха… Пожалуй, год за два Считать – еще и мало будет У большинства поэтов век Недолог… Высших сил орудье – Он лишь обычный человек С обычным жизненным ресурсом, Растрачиваемым быстрей, К тому ж ведомый жестким курсом То на дуэль то под расстрел… Так дай, Всевышний, продержаться, Покуда есть мне, что сказать, Подлей силенок мне и сжалься, Не торопись меня снимать Подобно пешке отыгравшей С доски, покуда понимать Стихи научится маравший Бумагу хлопец… Ну, опять! …Подобно девочке из песни, И мне охота – в хор. кружок, Кружок по фото… Интересней Всего – отец ведет… Зажег Он новый интерес в мальчонке. Отец -- художник. Строить кадр – Учил – не просто шелкать пленки, Чтоб и порыв и смысл… -- Вот Шадр, -- Секреты разъясняет батя: -- Скульптура, камень неживой – «… Орудье пролетариата», -- А миг – и он рванется в бой… Ловите этот миг прорыва, Ищите ракурс… Важно знать И то, как дышит перспектива… -- Поэту важно понимать, Подумалось, все это тоже… Дом пионеров… Здесь кружок Киномехаников… Его же, Понятно, пропустить не мог. Потом еще кружок открылся, Где учат нас снимать кино. Как здесь без Гриши? Я учился Всему, все складывал в одно Умение – смотреть, и видеть, И постигать за явным – суть – В надежде результаты выдать В стихах моих – когда-нибудь. В кружке мы сняли фильм совместно. Кружковцы все поощрены Путевкой в лагерь. Там прелестно: Одесса, море, дружба… В сны Поныне со щемяшей грустью Та возвращается пора И мне не передать изустно, Как вдохновенны вечера В том лете, а какие зори! Какие песни и костры! Ребята!!! И какое море! Нет, с той чарующей поры Я никогда так счастлив не был… Само собой, я здесь творил. Меня, как говорят, хоть хлебом Ты не корми, уж только б был Крутой посыл для вдохновенья, А он являлся каждый миг – И я кропал стихотворенья, И в КВН играл, и книг Чудесных прочитал охапку, Конечно, и одесский пляж, Не позабыть, от пуза – хавку… А в лагере – ажиотаж: Пацан – гипнотизер! В охотку – Желающих полным-полно – Оттачиваю навык… Четко Работаю, видать, дано И мне, как бате, это свойство Воздействовать словами на Душ потаенное устройство… Раппорт – волшебная струна , Что, как любовь, два сердца свяжет – И властвуешь в чужой душе… Но этот дар тебя обяжет Служить добру… Однако же Порой встречаются ублюдки, Что рады применить во зло… Случалось видеть злые шутки И на эстраде… Душу жгло Мне гневом против изуверов: Гипноз – орудие добра, Ключ к исцеленью душ и нервов… Мы посвящали вечера Телепатическим этюдам… Уж коль понятен механизм, Несложно сделать то, что чудом Объявят… Только не гонись В безумстве за дешевой славой, Коль одарен Всевышним , уж, Способствуй исправленью нравов И умиротворенью душ… Пожалуй, все о жизни школьной, О беззаботнейшей поре, И полной смысла и прикольной… Пришел черед иной игре, В которой правила – суровы И установлены не мной. А мне одно лишь только слово Здесь позволительно порой: «Есть!» – и бежишь, куда прикажут, Ползешь, тяжелое несешь. То в лужу плюхнешься, то сажу На рожу – и с размаху бьешь Такого же, как ты салагу… Жестокий месяц – карантин… Потом, как приняли присягу, Чуть-чуть полегче… Прихватил Меня армейский жребий. Взяли Элестриком… В чем повезло – Москва в соседстве – и едва ли Иначе время бы пришо Ее мне повидать в те годы… Ну, что сказать, впадаешь в крен, Душа лишается свободы – Москва нас забирает в плен, Что до конца не объяснимо… Москва! Сердечная тоска Переполняет… Вышлешь снимок, Где ты, а за спиной – Москва – И ты уж с ней соединился И эту связь не разорвать. Ты знаешь, что навек сроднился…. Москва, ты греза! Целовать Готов столичные вокзалы, Что открывают нам Москву… Видать, судьба мне подсказала, Куда мне путь держать… В мозгу Уже оформилось решенье: Любой ценою, но в Москве! В Москве, где всех чудес свершенье, Где ждет меня судьба… В броске На амбразуру рока ляжем, Но неизбежно – победим! Стихи и служба… Медом мажем Солдатский серый хлеб… Один Поэт – Гришутка – в гарнизоне… Отсюда – льготы… Комсостав, И он, как легкие – в озоне, Нуждается в стихах… Воздав Предшественникам по заслугам, Отмечу: службу здесь несли Поэты-воины… Как с другом – Со Степой Пушиком свели Ненадолго пути дороги… Он, отслужив, в Литинститут По праву поступил… Из многих Известных мне, был Степа тут Воистину их всех уместней… По украински сочинял Такие трепетные песни! Я их охотно распевал, Поскольку не чужда мне мова… Люблю ее певучесть, вкус Черешневый живого слова… Я, мову слушая, «тащусь», Особо, коль летит стихами… А Степы Пушика стихи Пронзали… Сердце-то – не камень, Отзывчиво, когда с таким Талантом сопрягалось слово… Ну, я служу, а он – студент. Фундаментальная основа Ложится под талант… Акцент На расширенье кругозора, Общенье с классиками… Нет, Не только из «такого сора» Растит стихи большой поэт. История, мироустройство, Религия и мир искусств… Таланта подлинного свойство – Хватать учение из уст Наставников, из книг, из жизни, От однокашников, коллег… А мне еще служить Отчизне… Еще три раза ляжет снег На плац, где строевым чеканим, Поем «Маруся, раз, два, три…», Парком – простуженным дыханьем Туманя… Что ни говори, Но армия – и вправду школа… Да только учит ли тому, Что нужно по судьбе? В приколах Соленых «дедовых» кому Премудрость жизни открывалась? Что дарит сердцу и уму Злость дедовщины? Издевалась Над «салажнею»… Почему? Разумных не найти ответов… Армейский варварский уклад Едва ль полезен для поэтов… Но, впрочем,… Стойкости заряд С нечеловеческим стремленьем Из грязи вырваться поэт Здесь обретал со сверхтерпеньем… Иного варианта нет… Стихи становятся опорой Сопротивления среде. Я «понял службу» очень скоро, Сообразив: нужна себе Отдушина. Стихи? Годятся! Московский округ ПВО Не зря газетою гордится – Она и вправду – ничего, Столичный уровень по классу: Нет на страницах чепухи. Заметок военкора – массу! Я отсылал в нее, стихи… Порой печатали. В газете «На боевом посту» тогда О военкоре и поэте Всерьез заботились. Сюда На встречи в литобъединенье Нас приглашали в выходной – Давали в части увольненье – И я в газете – как родной: С майорами запанибрата… Те не кичатся – большинство С журфака МГУ… Солдата Не унижали… Старшинство, Иначе скажем – «дедовщину» Не поощряли. Каждый знал: Талант дается не по чину… Меня редактор уважал… На тех собраньях выделяли Меня из военкоров. Там Мне повстречался Игорь Ляпин… Серьезным Ляпина стихам Я рад был. Он поэт по сути. Так удивительно ль, что он Снял форму – и в Литинституте! В студенты сразу посвящен. И я о том пути мечтаю… А может, лучше на журфак? В свободные часы – читаю, Готовлюсь… Понимаю: так, Нахрапом не возьмешь ту крепость, Ведь претендентов – миллион. Обидно будет, коль нелепость, Пустяк разрушит планы., сон О сей мечте лишь сном пребудет… Нет, волю соберем в кулак – И «дедовшина» не остудит: Литинститут или журфак -- По слову: «терциум нон датур», То есть, иного не дано. Терпеть положено солдату – Потерпим, раз уж суждено. Тем часом – в службе перемены. В автомобильный медфургон Назначили – хватать рентгены… Считай, что синекура. Сон Сим назначеньем – ближе к яви: Чуть больше времени, а врач – И командир, который вправе Меня держать рабом, горяч, Но в целом – человек… С ним можно И потрепаться кой о чем, А коли нужно – осторожно В Москву проситься… За плечом Его спокойно и надежно… Доверьем злоупотреблять Однако ж никому не должно… Служу, тишком учусь – на «ять». Иначе – не имеет смысла. Ведь мне экзамены сдавать, Хочу, чтоб голова привыкла Запоминать и понимать В объеме важном для литвуза… Поскольку весь я в Х-лучах И сам «свечусь», как «МИГ’а» дюза, При рентгенологах-врачах , Особый отпуск мне положен. И я отпущен. Месяц – мой! И в голове – родной порожек, Мой старый двор… Домой, домой… В тот город, где я перетопал Все перекрестки и сады, Мой город счастья – Мелитополь, Наперсник – мы с тобой на «ты», Ты помнишь все мои проказы, Все тайны ведаешь мои, Ты охранял меня от сглаза, Ты – кров и мир моей семьи, Ты голосом отца в эфире Солдата будишь на заре, Заботой матушки Эсфири Смягчаешь душу мне… Зане Душа на службе заскорузла Как изнахраченный кирзач… Как в пиво вызревает сусло, Так в мужика – пацан-«шмаркач», Перебродив и отстоявшись… Но мне еще – бродить, бродить Покуда, в жизни состоявшись, Не возмужаю… Мне б дожить… И вновь, как в детстве, Медведовский, Неподневольный и ничей Осваивает пляж азовский Вдали от жестких Х-лучей. Забыть бы обо всем, да где-там -- Стремленье страстное томит : Как стать взаправдашним поэтом, Поэтом, а не тем, кто мнит Себя великим стихотворцем, Кто «эпохалки» возглашал, Ходил, как «статуй» с мрачным «торцем» В стихах вот только оплошал… Что ж сделать, чтоб осуществиться? Рецепт нам подсказал Ильич, Что трижды приказал учиться И трижды он был прав… Хоть хнычь, Хоть в стенку бей от безнадеги,. Ничто ведь не поможет, блин! Иной не видится дороги, А выбор – среди двух один, Конечно, лишь столичных вузов: Литинститут и МГУ, Журфак – Советского Союза – Элитных… Решено? Угу… Купался в море, расслаблялся… Компашка сладилась, друзья… Слегка гипнозом пробавлялся, Замечу, что успешно… Зря ль Почитывал книжонки Леви… Для понимающего в них Подсказки… Зубы ли болели – Снимал приемами из книг, В телекинезе упражнялся… Похоже, воинский закал И в этом косвенно сказался: Уверенно без слов внушал, Толкал «энергией» портфели, Легко прохожих побуждал Сворачивать, забыв о цели, Чем всю компашку развлекал… Но все хорошее однажды Кончается… Я вдет в мундир – И еду в часть… Духовной жажды, Нет, не избыл… Старо, как мир, Стремленье, вырваться, пробиться, Возвыситься в судьбе, затем Что слишком рано серебрится Висок и уготовлен всем Один удел… Нам жизнь дается, Как Павка догодался, раз. И в жизни больше достается Печалей, чем отрады… Нас Лишь крайне редко тащит жребий К высокой доле за вихры , Сам у судьбы проси и требуй Удачи – не хухры-мухры – Пробиться из низов к призванью… Но вновь рентгеновский фургон По «точкам» прет по расписанью И шею жесткий трет погон… Тем часом за стихи в газете Командующий ПВО Шлет благодарность… О поэте Неужто сам подумал… Во, Блин, хоть фитюлька, а приятно… А в общем-то не малость, нет… Поди, и институту внятно Покажем: заслужил поэт Почет с вниманием народа… Чем шут не шутит – вдруг проймет Внушение такого рода И третьим номером пройдет Вослед за Игорем и Степой И В.П.С в литинститут… Мечты, мечты… Пока что топай, Всем козыряй – вмиг заметут Поэта на «губу», коль мимо Припустишь, чести не отдав… Терпи, поэт, такой здесь климат. Неважно, прав ты иль не прав… Но все ж из конуса да в конус Песок неспешно перетек… В столице мне не нужен компас, Заветный ведом уголок, Где альма матер стихотворцев, Алтарь поэтов этих дней, Философов, тираноборцев, Где стартовать стезе моей… -- Стихи,…. Подборка публикаций,… Отлично – школьный аттестат… О, столько добрых аттестаций! А паспорт? – Я служу… Солдат… Да службы горстка дней осталась, Я сдам экзамены – и ваш! -- Нельзя, простите!… Эка жалость! Не полагается!… Шабаш! И не уговорить чинушу, И даже веский аргумент – Визит редактора – ей душу Не всколыхнул… -- Нельзя! В Момент Все планы и надежды – в пепел! Беда! Но есть еще журфак… Журфак меня теплее встретил – Допущен к конкурсу! Итак – Не все потеряно… В высотке В общаге место, как у всех. Конечно, чересчур короткий Был перед конкурсом разбег… Ну, может повезет и эту Осилим трудную ступень… Ба! От безделья стенгазету Слепили девки… Мутотень! Пустышка – ни стихов, ни прозы, Бездарны шутки – ерунда! Сварганю-ка экспромтом отзыв, И вклею в уголок, сюда: Не буду слово абитуры Я с тем, чем надо рифмовать, У всех достаточно культуры, Чтоб эту рифму подобрать… Коллеги вы не хмурьтесь гордо, И слезы каждая утри, А кто захочет дать мне в морду, Прошу в 1223. А вечерком… они явились – Три славных девушки – балдеж! Ну, поболтали, веселились, Гипнозом развлеклись – а что ж, Любой распустит хвост павлиний ! Я их экспромтами смешу… К одной в особенности, к Нине – Неровно – чувствую – дышу… Да так, что просто едет крыша, Некстати втрескался… Беда… А Нина мне шепнула: -- Гриша, Ты хочешь, я останусь? -- Да! Она ко мне пришла девицей… И я, как истый джентльмен, Решаю: следует жениться – Экзамены сдадим – и в плен Я сам сдаюсь любимой Нине… Я конкурс не прошел, увы… Она ж – журфаковка отныне, А я… Нельзя мне из Москвы… Везенье в окружной газете: Берут печатником… Жилья Не полагалось… Междометий Фонтан: ох, ах, ну, как же я?… Ах, вот удача! Эх, забота! -- Ура, Нинусик, я в Москве, Что главное, и есть работа… -- А где ты будешь жить… и с кем? Жизнь на «гражданке» оказалась Не сахарный сироп с медком. …Я бичевал на всех вокзалах, Где и встречались с Ниной, в ком Поддерживал остатки веры: Найдется лучший вариант… Пахал в печатне… Офицеры Мне данный Господом талант Использовали в хвост и в гриву… Подначка «свежей голове»: Несут газетку, просят: -- Гриша, Ошибочек хотя бы две Найди в прочитанной полоске… Обычно находил штук пять… Бегут наверх: -- Майор, «московской» Тащи бутылку – отыскать Ты сам ошибки не сумеешь! Такие вот, старлей, дела, А ты хамишь мне и борзеешь… Так безотрадно жизнь текла… Но я в лимитчики прорвался… Координатно-расточных Станков завод всегда нуждался В станочниках – и я проник Сквозь всевозможные препоны, Включая пятую графу, В рабочий класс с общагой… Стоны И вскрики наши с Ниной… -- Тьфу! -- Ты что ли не мужик? Не тьфукай! -- Поочередно, то в одной Общаге, то в другой… Да, с мукой…. Часок ловили в выходной… Сегодня разошлись подруги, И тут явился ты, старлей… Пока ты тут со мной, бандюги Убьют кого-то… Не зверей, Старлей, останься человеком… -- Молчать! И распишитесь здесь! На сборы сутки – и – к узбекам, В Москве, чтоб не воняло… -- Взвесь, Ведь Нина – мне жена – и скоро Ребенок будет… -- Надоел, Ты мне наплел тут массу вздора, Проваливай, покуда цел… И я пошел, как пилигримы Некрасовские, что брели Хотя бы солнышком палимы, А я под звездами… Болит Давно под левою лопаткой… Москва слезам не верит? Зря… Мент с полицайскою ухваткой Довел… Уже встает заря… Я не поеду ни к узбекам Ни к эскимосам, никуда… Еще барьер мне пред разбегом, Но я прорвусь… Теперь, когда Ты освящен моей любовью, Журфак, нет выбора… К тебе Иду сейчас ночной Москвою… Лишь ты – маяк в моей судьбе. Журфак, я верую в удачу, Разделишь ты успех со мной… Москва… Да, ладно, я не плачу, А это просто дождь ночной…. Поэма 8. Ясен, декан… Еще я только подхожу К старинной кованой ограде… Там флигель… В нем я погружу Себя в такие страсти… Ради Чего – вы спросите… Уже Давно ответ не столь и важен – Судьба меня на вираже Швырнула в центробежном раже, Как в лузу – биллиардный шар – В тот флигель, в кабинет декана… И вот – четвертый год… Верша Оброк тот повседневный, рано Встаю с постели поутру, Чтоб заполночь в нее вернуться. И каждый день, как на смотру: И пред ЦК во фрунт тянуться,. И пред студентами – «на ять», Лица не потеряв, тем паче, И профессуре предстоять… Как в МХАТЕ, помня свнрхзадачи. Задача: авангард бойцов Войны идей ЦК поставить. А сверхзадача – в подлецов Не превратив, их не подставить Под осмеянье и бойкот В сообществе коллег свободных… Не всякий даже и поймет, Как коллектив вершит свой подвиг В заботе о судьбе страны, О будущих ее пророках Под боком у Кремля… Должны Вы понимать: не дремлет око Надзора бдительного … Зря ль В ЦК жует инструктор жвачку, Мне снова выдав не медаль, А регулярную накачку. Занятно, что меня могла Судьба в инструкторы забросить. Теперь-то -- давние дела… Пришлось бы самому гундосить, Вот так – по первое число За прегрешения «вливая»… Кому-то сильно повезло, Всех больше мне… Не уповая На милость грозного ЦК, Веду журфаковский кораблик Сквозь рифы и шторма… Пока Хватает сил в руках недряблых. Мне сорок лет… Считают – пик, Вершина возраста мужского…. Там будет видно… Не тупик – Вот это важно лишь… Нескоро, Надеюсь, потеряю вкус К науке, интерес к студентам. И то, что я о них пекусь – Не в тягость вовсе… К сантиментам Не так уж я и склонен. Здесь Иное важно: получаю Энергетическую взвесь От них. К ним душу подключаю , Чтоб не стареть и чтоб не ныть, Учусь их миропониманью, Стремленью не казаться – БЫТЬ Их оптимизму и дерзанью… Вот – новый к нам идет поток Парней и девушек Союза. Мне жаль тех многих, видит Бог, Кому судьба не даст сквозь шлюзы Экзаменов прорваться к нам, На факультет их грез бессонных. Но нашим не вместить стенам Всех жаждущих ученья… Сонмы Бесчисленные по стране Несостоявшихся студентов, Обиженных судьбой… И мне Приходится без сантиментов Из списков исключать ребят, К которым был неласков жребий. Ну, что поделаешь? Хотят – Пусть пробуют опять… Потребуй Отдачи большей от себя – И рухнут все барьеры разом. Есть цель… Упорствуя, терпя – Прорвешься… Ни чумой, ни сглазом Не удержать и не отвлечь… А в сущности – о чем толкуем? По силам каждому – налечь – И поступить! Соблазн есть: всуе Себя представить, как пример… Ведь сам-то был, смешно и молвить – Четырнадцати лет… Мон шер, Нашел о чем не к месту вспомнить! А почему не к месту?… Вновь Я улетаю мыслью в детство. В моей семье жила любовь И имя Ясен мне в наследство От той любви передалось. Когда мне выбирали имя, То маме уступить пришлось: -- Коляша, ясными твоими Была глазами пленена – Вот пусть сынок и будет – Ясен… С тем и живу… Судьба-страна, В которой каждый шаг опасен, По счастью, близких мне людей Уберегла от всех коллизий, Всех зверств, на кои вожди-злодей Был щедр в извечном страхе-шизе. Коль интересно, расскажу О предках. По отцу – из Пензы. Точнее даже укажу: В Песках за Сурой жили. «Пенсы» На жизнь – сапожным ремеслом Неторопливо добывали Из века в век… Имелся дом На пристани. Теперь едва ли И сохранился. Как-то раз, Давно,. в том городе у Суры Нарочно побывал… У глаз, Признаться, зашипало. .. Туры К истокам рода непросты И эмоционально резки. Здесь жили те, над кем кресты Давно, поди , истлели… Фрески, Картины жизни их, в душе, Почерпнутые из рассказов, Отца и матери уже Во мглистом забыванье… ‘Cause of * Из-за (англ.). Утраты ценностей былых, Привычки к жизнеописанью В семье деяний предков, их Мы подвергаем забыванью. … А с материнской стороны? Там деда пращуры из Пскова, А бабка – из Москвы. Видны Прикидки провиденья. Скоро -- Не скоро ль в войске отслужив, Мой дед отправился в столицу, Гол, как сокол, но рад, что жив… Здесь бесприданницу-девицу Нашел – и сговорил к венцу… Как жили б – трудно и представить Но Филимонову-купцу С супругой – вечная им память! – Внушил Всевышний – поддержать Растерянных молодоженов: На дом – где жить, детей рожать – Купец московский дал деньжонок. В том доме, что построил дед И сам я жил еще недавно. (Декану университет Квартиру выделил – и славно!)… Отец – строитель, инженер А мама врач – интеллигенты Советской выпечки – пример, Ориентир – и мне в студенты По их последовать стопам – Иного не было расклада… Я им за мужество воздам: Учились с колыбелькой рядом. Уже пищал в коляске сын – Отец в гранит наук врубался. И в тусклой лампе керосин Чадил и в дом морозец рвался, А дров хватало не всегда, С едою тоже было туго. Но верилось: пройдут года – За все воздастся – и друг друга Поддерживали до конца… Недоедавшие, худые И мама уберечь отца Стремилась – (оба молодые – В надеждах жили и мечтах) – Работала стенографисткой, Притом пеклась о мужиках, Большом и малом… И без писка, Без ропота наш дом вела И привела отца к диплому, К престижной должности… Взяла В работе перерыв… По дому Однако ж все, как встарь на ней. Теперь она студентка в меде… Тут я постарше стал. Моей Заботе дом доверен… К снеди Богатой не приучен был. Ну, а картошечку в мундире. Варил и всю семью кормил, Приборочку творил в квартире, По своему нужде-змее Сопротивляясь со стараньем… Тут нашей выпало семье Нешуточное испытанье. События, как снежный ком, Пошли – судьба играла с нами. Сперва она в тридцать восьмом Диплом врача вручила маме. Казалось бы – ура, виват! Но новоиспеченный доктор, Работы не найдя, не рад… Тут маме хоть бы уж помог кто… С трудом вакансия нашлась В Перхушковской больничке сельской. И что ни день – она тряслась По той «сошеечке» расейской, Что издавна – из главных бед Страны – не выпадет из списка, В телеге к страждущим… Обед – Не каждый день… Тогда не близкой Считалась эта глухомань… Туда и пригородный «скорый» Не доходил … Средь ночи встань, Тащись к вокзалу…. Без опоры В вагоне стылом, что битком Набит измученным народом, В дремоте протрясись… Притом, -- Так день за днем и год за годом… До «Здравницы» -- «железкой»… Там – Как повезет уж – до больницы – Возком, санями… Маета… Прием больных, дежурства… Лица Окрестных жителей… Знать, их Жизнь надсадила раньше срока, И веры огонек затих. Лишь на врача, как на пророка Глядит надежда в их глазах… И мать – последняя надежда – То на санях то на возах – Трясется по проселкам… Где ж та Красивость всех кинокартин? Реальность, в сушности, кошмарна. Шизофренический кретин, «Отец народов», лапидарно Изрекший: «Человека нет – Нет и проблемы», этот тезис Распостранил бы на весь свет, На свой народ – уж точно… Грезясь, На месте обветшалых изб, Там маме рисовались в дреме С устатку под тележный визг Дома-палаты… В каждом доме – Достаток и здоровый быт И будушее не пугает. И всяк одет, и каждый сыт… И это лишь во сне бывает… … Тридцать девятый год… Каприз Судьбы отца коснулся резко Негаданный приказ-сюрприз: -- Собраться – в США поездка! Семья в растерянности – как? Неужто никого нет кроме? Эх, как бы не попасть впросак! Отец служил в Наркомтяжпроме. Авторитет, специалист, Эксперт по стройматериалам. С дипломом – и анкетой чист, Доверьем облечен немалым. Но как боялись все тогда В анкетах – «Был ли за границей?»! Ответишь, не скрывая -- «Да!» – И ты – шпион… И кто ж стремится Шпионом угодить в ГУЛАГ? … В тот год Америка – хозяйка Всемирной выставки… Никак Не отбояриться… --Езжай-ка, -- Командует нарком отцу, Вполне, конечно, понимая Весь риск подлянки… -- Не к лицу Нам случай упустить: снимая, Во все вникая, разберись, Какие в мире строймашины, Материалы входят в жизнь. Здесь лучшее внедрим – мы живы. Девиз – догнать и перегнать! Не мне тебя учить, Засурский! Костюм получше подобрать, В распределителе, за сутки Коллегам передать дела, Вопрос о визе мы решили – Вот паспорт…. Что тянуть? Была, -- По слову, -- ни была… Поплыли! Еше считался мирным год, Но путь в Америку не близок. Вначале в Лондон теплоход «Сибирь» отца доставил… Список Заказов от коллег, друзей Поглубже в чемодане спрятан. Есть цель – добраться побыстрей, Да с делом справиться… Оправдан Едва ли будет, коль отчет Сочтут неполным иль неточным. Заказы? И без них сойдет. Он – как в разведке здесь, источник Сверхстратегических идей, Ориентиров для развитья Тяжпрома СССР… Вождей Конечно трогают событья, Как эта выставка… На них Вне бредней лживой пропаганды, Вне заказных статей и книг – (Продажных борзописцев банды Готовы монстру послужить За тридцать сребренников лихо) Любой из фактов мог сложить Картину подлинную… Жмыха Идеологии в момент Здесь проявлялась несуразность… Засурский-старший, как студент, В блокнотик, презирая праздность, Неутомимо заносил Массивы данных конспективно… (Сюда из Лондона доплыл Английским лайнером…) Противно Здесь патриоту-москвичу Буржуев видеть загниванье… (И я в такую жизнь хочу!) Поди и сам себе желанье Папаша высказать не мог – Был при Засурском соглядатай. Роток, понятно, на замок, А мысли все укутай ватой, Чтоб не мелькнуло и в глазах Заморской жизнью восхищенье, Тем паче – в письмах или снах… Но сам себя ловил в смущенье На удивленье: не видать Эксплуатации жестокой. Здесь трудятся в охотку. Знать И платят каждому по столько, Что можно жить и не тужить. А больше всех, всегда в работе – Те самые буржуи … Крыть, Как говорится, нечем…. Войте, Завистники, а суть-то в чем? Лениться надобно помене… В марксизме, ясно, был учен Всех более великий Ленин, Но, коль добрался бы сюда, То, может, понял суть марксизма По-новому. И та беда, От коей жалкая Отчизна Страдает весь двадцатый век, Глядишь, ее бы миновала, Беда, что, как испанка, всех Коснулась, от стара до мала…. Отец нам письма посылал, Что шли к нам долгие недели И кто-то их до нас читал… Мы в них по многу раз глядели, Хоть так, скучая по отцу, Себя с ним представляли рядом… И отвечая письмецу, И я чего-то там корябал, Вдогонку строчкам, что ему Писала вечерами мама. Едва ль мне было по уму Сочувствовать ее слезам, а Тревога тронула сердца: Фашисты в Польше – дранг нах остен… И, беспокоясь за отца, Смотрел на карту: Плимут…, Бостон…, Детройт…, Чикаго… Далеко! Названия врезались в память. Английский в школе шел легко… И грезилось – к чему лукавить – И мне в ту захотелось даль, Где лимузины, небоскребы… Раз в жизни попаду туда ль? Нет, надо что-то сделать, чтобы «Железный занавес» прорвать Однажды стало мне сподручней… Так цель оформилась… Менять Пришлсь приоритеты… Шут с ней, С той математикой! Пускай Все в ней пророчат мне успехи, Но цель – она ж – печаль-тоска Уже мне выставляет вехи. Я о мечте моей молчу, Но в English, как в забой врубаюсь. Понятно мне, чего хочу И я безделием не маюсь … Обратный путь отца домой Сам по себе почти что подвиг. Европа, ставшая тюрьмой И полем битвы волей подлых Тиранов с каждой стороны: Там истекает кровью Польша, Здесь финской крошево войны… И для судов английских больше Опасности от субмарин С паучьей свастикой на рубке… А надо возвращаться, блин.! Отчет отца поможет в рубке, Которой не избегнуть, нет! Один остался выход, крайний – К фашистам на поклон -- привет! Что делать? Итальянский лайнер Пошел на юг. Отец на нем… Такой круиз вокруг Европы Да мирным бы спокойным днем! Матросов выцветшие робы, Корректность капитана, но Уже видна в глазах враждебность, Уже понятна всем давно Войны глобальной неизбежность… Рим, вечный город… В нем – тоска, С отечеством так горько схоже: То барельефная доска, Скульптура, то – мороз по коже – Великий вождь – среди детей Великий дуче – Муссолини … Одна страстишка у вождей: Себя лишь лицезреть – в картине, Скульптуре, фильмике – везде, На каждой улице и в доме, В вагоне поезда, в суде, Ничьих изображений, кроме Придурковатого вождя Со «сковородкой» на «чурбане»… И охватила не шутя Отца такая горечь: ране В свободной побывал стране. Европа же – тюрьма народов, И виделось, как в страшном сне: Рождались полчища уродов И расползались по земле… Неаполь… Порт… Причал и сходни… «Абхазия» … И трос в смоле… Его б он целовал сегодня… -- Отдать концы! Темнеет щель Меж пароходом и причалом Ах, лишь бы не туман, не мель, Машина бы не подкачала, Подул попутный ветерок, Пусть порезвей ползет «корыто»… Одесса, порт – страны порог … Ну, слава Господу, финита! … Я от него не отходил… Усталый, постаревший разом, Отец душою отходил --- Сперва не склонен бы к рассказам. Ночами у окна курил И вздрагивал на каждый шорох… Вот что с народом сотворил Народа вождь, его же – ворог… Не сразу – страхи отошли, Хоть и не до конца…Понятно: В любую ночь в наш дом могли Вломиться подло и отвратно Вспороть подушки, разбросать По дому школьные тетрадки, Все исковеркать, истоптать И в душу плюнуть… Взятки гладки С тех, в ком не знали отродясь Ни справедливости ни чести,. И их отсутствием гордясь, Вершили зло с вождем их вместе. Но, вроде, все пошло путем… Накопленные впечатленья Оттаивая день за днем, Отец, в счастливые мгновенья, Когда семья вся в сборе, нам Передавал… И словно Пушкин, Внимая папиным словам, Затем мечтая на подушке, Я зачарованно шептал: -- Ах, что за прелесть эти сказки! Страну, в которой побывал, Расписывал в такие краски, Такие факты приводил Отец, былое вспоминая! Сказать, что просто удивил – Куда там – поразил до края. Перечисленьем тех чудес, Что папе довелось увидеть, Ни с кем нельзя делиться без Опасности людей обидеть И вызвать подленький донос… Хоть мал, я эту мысль усвоил.. Ну, холодильник, пылесос, Стиральная машина… Стоил, Любой домашний агрегат Доступно для семьи, как наша. Не тот лишь, кто как Крез богат , Владел машиной там… Папаша Посудомойку расписал Устройство для домашней кухни, Электропечь… Кто б услыхал, Не дай Господь! -- Сынок, прижухни. Друзьям – ни слова, никому! Иначе – мне в тюрьме не выжить! Страну-тюрьму, судьбу—тюрьму Соорудил нам вождь, чтоб выжать Из всех нас душу… Лишь семья Беде той противостояла… Жизнь школьная текла моя Без напряжения… Подчиняла Цель… С возвращением отца Она душой сильней владела. Вот так мальчишечьи сердца Летят на зов судьбы… …Хрипела Тарелка черная в углу… Не сразу все и разобрали – И точно напустили мглу – Война! Конечно, я едва ли Мог осознать в двенадцать лет Какая страшная недоля На нас обрущилась! Совет Семейный был тогда недолог – Меня отправить из Москвы… Вмиг все разрушено бедою. И, изнывая от тоски, Что всех сроднила той порою, Еще я горевал о том, Что стала вдруг недостижимой Мечта моя и цель, при том, Что я из школьного режима На годы выпал вообще: В эвакуации учиться Мне не пришлось. С крапивных щей Тощал, болел… По счастью длиться Недолго ссылке той пришлось…. В тринадцать лет я вновь в столице, И так сильна на немцев злость, И так хотел осуществиться, Что – «Баста!» -- приказал себе, Раз вырван той войной из детства, Решу как взрослый о судьбе, Ведь не успеещь оглядеться -- А жизнь, глядишь, уже и вся… Нет места водевильным сценам… Мечту сквозь годы пронеся, Решаю, что сдаю экстерном За школу – и скорее – в вуз. Смешнее вышло – и серьезней: Я сдал в иняз – и тут конфуз: Чиновник институтский козней Привычных избежать не мог: Он в лучших чувствах был обманут: -- Да я тебя!… Да ты!… Щенок! Без аттестата?… Чемоданов, Профессор, факт сей разбирал. Он был инспектор в Госкомвузе, Какой-то властью обладал И мудростью… -- Что ж, пусть в Союзе Сим будет создан прецедент: Решим подобно Соломону: Раз поступил – учись, студент! Однако ж, следуя закону, Зачислен будешь лишь тогда, Как аттестат представишь в вузе… Не подведи! Моя звезда Счастливой, знать, была… Обузе Довеску школьному – не рад, Но делать нечего – смирился И десять месяцев подряд Еще с тем экстернатом бился, Но в сорок пятом аттестат Принес в иняз – и был зачислен Уже официально … Рад? Само собой! Шальные мысли О том, что, может, попаду Затем я и в аспирантуру... -- Да подожди! – Не подожду! Кто знает русскую натуру, Что долго запрягает, но Затем неудержимо едет… А я уж еду… Заодно Поднимем выше цель… В инпеде Я – второкурсник. Все путем, Хоть я всех младше. Мне – пятнадцать. Конечно, на английском. В том Никто не стал бы сомневаться. Ведь жизнь – она – велосипед: Пока педали крутишь – едет… И мной гордится мой инпед, И это – мой салют Победе… Из тех, кем был я вознесен К вершинам пониманья сути, Особо Мориц Медельсон Мной чтим… Уж вы не обессудьте, С педфака мэтры… Всех вас чту, Всех добрым словом поминаю… А Морис Осипыч? … За ту Любовь, что и сейчас питаю К стихам Уитмена, ему Я благодарственное чувство В душе лелею… Почему? Что педагогика – искусство, Мы понимаем не из книг, А только если в нашей жизни Чудак восторженный возник – И пропадаем в катаклизме Его уроков навсегда. И будем вечным отраженьем… Сияет нам душа-звезда… Он жил всегда с опереженьем, Он время торопя, горел… И он нам сквозь года сияет… Вот если б так и я сумел! Ну, это пусть Семен решает, Из самых первых – мой студент. Журфаковец. О нем – позднее В рассказе подойдет момент. Закончу о себе. Яснее В лучах высоких душ – своя… В сорок восьмом педфак закончен. Мне – девятнадцать . И семья Со мною рада… Но не корчим Интеллигента… Впереди – Экзамены в аспирантуру… А тут ЦК разбередил – Зовет меня в номенклатуру. Заполнив тысячу анкет, Сдал в те структуру документы – И жду-пожду… Ответа нет… В те преотвратные моменты Себя ты чувствуешь рабом, С которым, как хотят, поступят… Тем временем, трудясь горбом, Ползу в аспирантуру… Stupid -- Зачем мне мрачный тот ЦК. Но, слава Господу, не взяли. А я без суеты пока Уж аспирантом стал. Едва ли С филфака МГУ меня Хотя бы и силком достанут На все педали жму , ценя Желанный аспиранта статус. В аспирантуру, кстати, я Экзамены сдавал в два места. И в оба поступил… Хотя Мне на педфаке все известно, Я выбрал МГУ, филфак И кафедру – по интересу – Литературы -- да, вот так! – Заокеанской… Кстати, прессу Здесь изучали также, но Мой персонаж – великий Драйзер – Мое – в Америку – окно… Тут плюсик был, с которым драться Надсмотрщикам и не с руки: Ведь Теодор был коммунистом. И отпустили мне грешки, Сочтя меня почти что чистым Идеологии князьки… И тут – сюрпиз для аспиранта – И уж подумалось: деньки Учебы завершились… Вам-то И не понять – какой разлад ЦК вдруг отозвался… Bullshitt! И шлет приказ мне: на доклад Во столько-то явиться… Душит Чиновничий казенный слог… Спешу в раздрае к зам. декана Поспелову… -- Ну, нет, дружок, В партаппаратчики Вам рано… Он тут же позвонил в ЦК И от инструкторства «отмазал»… -- Учитесь, Ясен! И пока В дерьмо влезать не стоит… Разом Мне выправил судьбу. Ему За то – поклон мой через годы… Не спал мой ангел – по всему Видать – и не лишил свободы. И душу оградил от лжи… Не дал забить цековским вздором… Мы не попали в партпажи, Но защитились с Теодором – И, оперившись, вышли в свет… А был рассвет пятидесятых – Закат диктатора – сюжет Для психиатра… И распятых На плахе горестной нужды Уже покинула надежда Моих сограждан… Но сады Весной благоухали… Где ж та, Что разделив мою борьбу , Ее счастливым вдохновеньем Наполнив до краев, судьбу Окрасит нежныи озареньем?… Всему свой срок… Она вошла В мой мир не поздно и не рано. Игрой имен мне знак дала Судьба, мол, Ясен и Светлана – Не от балды, не просто так Два имени сошлись по смыслу. Любой бы понял этот знак… Судьбе противиться не вышло… И вот еще одна семья Продлит цепочку поколений… Растет сынок Иван… И я Так рад… Дороже нет мгновений, Когда, гуляю, скажем, с ним Играю в ладушки… Ребенок Самим присутствием своим Все в мире изменил… Пеленок Я сто пудов перестирал – Ведь надо отдохнуть и Свете… Ночами наступал аврал… А днем служу… Я в редсовете Издательства, что помогло Несчастный «занавес железный» Слегка раздвинуть… Повезло: Круг чтенья – суперинтересный. Читал, переводил, писал Обзоры… В «Ин. литературе» Свободомыслие питал Идеями борьбы… Де-юре Должно издательство питать Интернационала фишку… Де-фвкто – можно прочитать О жизни тамошней… Мыслишку Подслушать в собственном мозгу С испугом – где тут соглядатай? – Неподцензурному мазку Дивясь в картине мира… Датой Сбегания судьбы моей С судьбой волнующей журфака Стал пятдесят второй… Шустрей Меня в тот важный год,, однако, Едва ль нашелся б кандидат. Я в разные места совался – Там переводик, здесь – доклад… Однако ж и не растерялся, Когда мне говорят: -- Берись Студентам – будущим писакам Читать «ЗаЛит-ру»… Трусость, брысь! И стал я лектором журфака. Вокруг студенты, молодежь. Журфаковцы – народ особый. Любой – талант – бросает в дрожь, Встречаются – высокой пробы Поэты, драматурги… Мне Здесь, в их собраньи – вдохновенно! Я молод – с ними наравне И пониманье постепенно Приходит, что моя тропа Вдруг стала светлой магистралью. Здесь -- перспектива , здесь – судьба, А с ней я в прятки не играю… А вскорости – февральским днем Как раз был праздник наш военный – Журфаку сдался весь… Идем С тех пор мы вместе неизменно. Пришел и черно-красный март… Колонный зал-то с нами рядом. Кто в горе, у кого азарт: Увидеть лично жадным взглядом Мучителя страны в гробу… Тот день принес несчастье многим. Хоть мертвый, вождь ломал судьбу В буквальном смысле – руки, ноги… Кто потерял и жизнь тем днем, Детей затоптано без счета… Вот знак так знак, тем, кто о нем Жалеет – есть же идиоты! Однако ж вспомним: Он успел Для МГУ взнести Высотку. Видать, устав от «мокрых» дел… Здесь «5» ему вослед в зачетку. И , изгибая тут рассказ, Замечу: это он в ответе За то, что принял как-то раз Решение о факультете… Здесь также заключен урок По журналистике для наших Студентов – журналисту впрок Любое знанье – маслом каши, Все знают, не испортить… Но В основе – миропониманье. И здесь мне, видно, суждено, Хитря и приложив старанье, Мой, с глупой кличкою, предмет, «ЗаЛит-ру», то есть, так построить, Чтоб у студентов был просвет В мозгах… Мне это может стоить Карьеры… Впрочем, МГУ С рожденья – факел вольнодумства … И я иначе не могу Идеологии безумство Так оболванило народ, Что просто – самоистязанье -- Мозгов расчистка… Уберет Гомер дерьма напластованья, Помогут Данте и Шекспир, Рабле, Мольер и Шиллер с Гете Построить новый взгляд на мир… Я рядом с ними в той работе… Еще один предмет за мной – История всемирной прессы. Но это же само собой: Вот эти гении-балбесы, Которых полон факультет, Должны питать к творившим прежде Восторг, любовь и пиэтет, И только пребывать в надежде, Что и о них когда-нибудь Студент на лекции услышит… Так мы мировоззренье, суть, Того, как видит мир и слышит, Гранили будущих творцов Общественного мненья, мысли Отечественной мудрецов, Чтоб от марксизма бы не скисли, Которым потчевали их, Конечно, с явным перебором,. Им надобно десятки книг, Наполненных идейным вздором, От сих усвоить и до сих… А их конспекты проверяют… Студент, коль он не полный псих, С истпарта нагло удирает, За что его затем берут За шкирку и трясут, как кутьку, Ну, приспособятся, сoврут, Впрeдь избежaть cумeют взбучку. Затo привыкнут навceгдa K циничнейшей двoйнoй мoрaли, Бeды, oт кoeй в драбадан, Сбегали многие… Стирали Таким макаром жгучий стыд И озлобление душили, И уходили от обид В запой … вот так и жили-были… -- Тогда, выходит, вовсе зря Летят со всех концов державы Те, для кого взойдет заря Лишь здесь, на Моховой … Куда вы? Опомнитесь! – Опять же – крен… Студенты – вот они… Спросите…. -- Да, есть испарт, тырпыр, марлен, И груз их тяжек, но смотрите: Студенты счастливы… У них Наставники – из лучших в мире. Открылись им чудесных книг Глубинные пласты… Вскормили Уже мы здесь, на Моховой Плеяду новых журналистов С интеллигентной головой, С душой и совестью… Неистов Студент Алеша Аджубей, Талант, как говорят, от Бога… Но свергнут тесть – и без затей Убрали зятя… Жаль… Убого С талантом расправляться так… Уже последних два-три года Приходят дружно на журфак Ровесники журфака… Гордо Берут журфак на абордаж И искренни в своем азарте: -- Журфак, конечно, только наш -- А кто был раньше? -- Ах, оставьте! Ну, не мешало бы хоть знать, Что прежде – КИЖ с МИФЛИ в придачу Для прессы кадры выпускать, Решая сходную задачу, Старались… Каждый этот вуз Имел свои приоритеты. КИЖ… Здесь марксизма перегруз… МИФЛИ – неслабые поэты Считали родиной своей… Потом включились и партшколы. Их дело – лидеров, вождей Готовить… Начались проколы Уменье грамотно писать Партшколами не прививалось… Ну, вождь изволил приказать – И вот – журфак открыт… Случалось И деспоту творить добро… Сперва – филфака отделенье… А год -- сорок седьмой… Бюро ЦК – и вот решенье: Антропов, правая рука Андрея Жданова – в опале – Будь сослан в МГУ пока… Вот он-то и стоял в начале. Судить не нам, кто, слаб, кто – нет, Мол, Тимофей Иваныч «спекся» – Создать с начала факультет Не смог по пьянке -- и отрекся. Он был по сущности своей Сын той эпохи и остался…. Алеша, кстати, Аджубей – Его учеником считался… Пришел Евгений Худяков,. Недавний замглавред «Известий», Орденоносец, острослов… Ну, этот точно был на месте. При том, что – твердая рука, Но, если захлестнет идея, Способен начудить слегка… Пример хотите? Не имея Карьерных планов, на журфак Я перешел в полсотни третьем. Стихия увлекла, да так, Что понял , не удастся впредь мне Из этой вырваться волны… И никому не удавалось… Пытался лишь один… Должны На время делать скидку… Жалость И пониманье да возьмет В учет судья , разящий души… Здесь ненадолго в кадр войдет Зам Худякова некто Юшин. Был Петр Федорович крут. Точнее – просто зверь. Такие Охотно кровь студентов пьют… Но это же журфак, стихия. Короче: видит Худяков, Что Юшин – разрушает школу…. -- Петр Федорович, будь здоров!… С другим попробуем... И скоро Приказ мне объявляют… Шок: Я -- зам. декана.! -- Невозможно! -- Беритесь за дела, дружок! -- Как? -- Я и сам не знаю… Сложно… Ведь здесь же – «гениев» вертеп, В кого ни ткни – не Фет – так Пушкин! Но я бы зря деканский хлеб Едал, считая: я в психушке! Здесь все сложнее… Должно нам Их вверх тащить и гнать пинками Кого-то в гении, а там Поди уж справятся и сами Ну, что ответить? Шанса нет На отступление. По сути Он передал мне факультет, Сам устранившись… Только, «судьи», Поверьте, за хулу о нем, Я ведь могу и апперкотом… Болел старик… И день за днем Я – перед всем журфак-народом За все – ответствен здесь один: За перегруз маразм- марксизма, За голод, тесноту… Входил Во все превратности, все вызнал… А мне ведь только двалцать шесть – Что значит, все еще моложе Студентов многих я… Но честь Журфака прирастает к коже И злость берет: не отступлю! И в суете не отупею! А дел невпроворот! Долблю! А надо – то и Аджубею Звоню по нашенским делам – Не о себе пекусь – о школе! А время, что досталось нам – Одно в одно, как в том приколе, Да, про эпоху перемен… Что времена не выбирают, Прочтем, о том, что время в плен Поймало… Все еще втирают Очки народу… «Коммунизм – За горизонтом»… «Перегоним»… -- Эй, лысый хрен, угомонись! Куды там! Конь – не конь –« По коням!» А тут Московкий фестиваль – Несчастьем для цензуры грянул. Но как взбодрил и взволновал Журфаковскую массу… Канул, Казалось, вовсе в царство тьмы Бред затхлого идиотизма. Для паханов страны-тюрьмы Тот Фестиваль – большая клизма!1 Но держат марку, рот кривя, И, даже, кое-чем гордятся… Журфак, среди Москвы живя, Тая талантов сверхбогатство, Проглочен фестивалем влет… Из массы выплыл умный, ловкий – -- Ох, что смастрячил! Во дает! -- Актер и выдумщик – Розовский. И наш артколлектив пошел По всей Москве давать с аншлагом Концерты- шоу… -- Ну, смолол! -- Как скажет – нет, сейчас я лягу!… Марк разработал номера, Что их понять без перевода Мог и фрвнцуз: -- Гип-гип-урра! -- И джунглей сын… Журфак-народа Была задача тяжела: Всем доказать на фестивале, Что вправду лучше всех жила Страна Советов… Ясно, врали, Самих себя потом стыдясь, Про состоятельность семейства – --- Дворцы, усадьбы… Папа – князь… Что оставалось? Плачь иль смейся, Но будь любезен – инструктаж Гэбэшный собюдай детально… -- Уж я им вмазал: лучший наш Социализма строй! – Похвально! -- А я им вру: сойдет жара, Семья отправится в палаццо… Один: поехали! -- Пора -- Ему в ответ, -- сперва надраться, Потом и съездим… Слабоват Гость оказался пред «московской»… Ну, знать, на выдумку богат Не только славный Марк Розовский… Тот Фестиваль имел потом Разноообразнейшее эхо… Кто просто вспоминал добром Тех, кто на Фестиваль приехал, Студентов из других столиц, Открытых для любви и дружбы… Кто сотни исписал страниц Доносов для «душевной» службы. Кто ввел в свой бедный лексикон Словечко звонкое – «фарцовка»… А кто-то, с честью в унисон, Вдруг понял: прикрываясь ловко, Идеей равенства, добра, Свободы, братства, коммунизма, Во власть прорвавшись, «в три горла», Жрут с некскрываемым цинизмом Безграмотные «лидера», Безнравственные до порнухи Вожди – и восставать пора… И поползли по кухням слухи – Что на журфаке есть Дедков Бесстрашный комсомольский лидер,. Призвавший рваться из оков, Из догм… Доклад, с которым Игорь, Четверокурсник, выступал, Конечно, был Двадцатым съездом Весь инспирирован и стал Для многих шоком… Об известном Студент вещал, как прокурор Он гласность восславлял, в надежде Что с этих оттепельных пор Он – не статист, как было прежде, Что он, студент и журналист, С умом и совестью способен Влиять на будушее… Чист Был в помыслах, но неудобен Державе «одобрямса» он, Свое опередивший время… Конечно, всяко заклеймен, Затюкан и облаян всеми И в МГУ и вне его… Но чудо : он в стенах журфака И кроме брани – ничего Не сделали ему, однако – Есть объяснение всему: Стоял скалою зам. декана За парня. Жалко ж. По уму – Незауряден, видно… Странно Оригинален, честен, смел… Такого парня – да в отходы? Ведь это просто ж он хотел Хорошего для всех – и всходы Посеянного им, взойдут Не оттепелью, так весною… Журфаку повезло: блюдут С Лубянки жестко, и со мною Кураторша от КГБ – Строга Полковница Елена Борисовна – зигзаг в судьбе, -- Но не жестока… Неизменно Интеллигентна… На нее Влиять порою удавалось: -- Оставьте парня под мое Прикрытье … Это ж просто шалость… А все ж досталось за грехи… Он через год с дипломом сослан В глубинку прозябать… Гряди, Там возвещай дубам и соснам О праве журналиста быть Четвертой совестливой властью! -- Сослать Дедкова – и забыть! И тот удел приравнен к счастью, Поскольку Игорь не лишен Свободы двигаться и мыслить, То и в глубинке сможет он В духовные вздыматься выси… А через год восстал истфак. Но с Краснопевцевскою группой Уже без жалости, не так, Как с Игорем решали – грубо: Процесс закрытый – и ГУЛАГ. И вся судьба, и жизнь – насмарку… К свободе сделав робкий шаг, -- Изъяты властью и – на свалку… Прослышал далее журфак, Что средь отчаянных, немногих Нонконформистов есть чудак – Поэт, ученейший матлогик -- Есенин-Вольпин, Александр. Из МГУ, как мы, с мехмата. С душой неустрашимой кадр, О ком – завалы компромата И на Лубянке и в ЦК… Он начал изучать законы,. Что есть в УК и УПК. Умны законы и резонны. А как их применяет суд? Ну, ясно как: закон – что дышло… Судье записочку пошлют – И вертит , чтоб чего не вышло Вразрез с сиятельным ЦУ… Вначале лишь дивился логик. Ведь он под сенью МГУ Усвоил свод законов строгих Природы с совестью… Ему Внушают: отойди в сторонку, Не вмешивайся… Почему? И ведь не вдолбишь, как ребенку, Что понарошку всяк закон… А он встает в защиту права, За верховенство права… Он – Не идиот ли – Боже правый! – И вот – в психушку помещен Сей доморощенный законник. А молодежью вознесен В вожди сопротивленья – шкодник! Ну, выпустили… Чудеса Уже трещали на «коротких» В ночном эфире «голоса», Лья в наши уши вместо водки Иное зелье по ночам, Что и в журфаковской общаге Ползет затем по шепоткам, Взывая к чести и отваге: Есенин-Вольпин, сам поэт И сын великого поэта. Георгий, брат его, задет Тридцать седьмым – и мстит за это Сгубившим брата палачам Один из первых диссидентов, О ком в курилке по ночам Толкуют в скопище студентов… И среди тех, кто выступать Пришел на Пушкинскую площадь За право думать и писать Неподцензурно и порочить Тем власть Советов и ЦК, В защиту неких Даниэля С Синявским – свеженьких ЗК… Есть и журфаковцы… Знать, зелье Проникло вольнодумства в них, Чем славен МГУ с рожденья Запретных начитались книг Про «дум высокое стремленье» И вышли волновать народ С высокой , но напрасной целью. И их, конечно, вмиг берет Наряд – и горькое похмелье Могло бы их ужасным быть: Пришлось за них ручаться слезно, Отмаливать и этих… Прыть Известна у адептов грозной Машины костоломной… Здесь Привел лишь горсточку примеров. Так каждый день. Вчера и днесь. Где малость отступив, где смело, Где безоглядно на прорыв Бросаю – догм, ограничений Авторитет и волю… Вплыв В фарватер творческих стремоений Студентов, понял: Я – ЗА НИХ, Я – С НИМИ, Я – ИХ ПРЕДСТАВИТЕЛЬ! И словно бы живой родник Забил, чтоб мог испить воитель За этот праведный народ – И повела меня удача… Еще меня журфак пошлет В Париж и Лондон – а задача – Знакомство прессой на местах, Ее механикой, системой Школ журналистских… Ну, в гостях, Конечно, интересно… Темой Серьехных студий увлечен… Но в голове теперь забота…. Все та ж, хоть здесь я ни при чем, Но все ж – а как- там? Отчего-то Не успокоюсь вдалеке… Тревожит Худяков. Здоров ли? Cкучаю… В тесном уголке Стол зам. лекана… Дождь по кровле – Раздумьям аккомпанемент,. Снежок за кованой оградкой -- Предновогодье… В сантимент Я не вдаюсь – минуты краткой Не отыщу для праздных чувств Я весь -- в журфаке – для меня он «Важнейшее из всех искусств…» Поди, ростовщикам – менялам В делах не только лишь навар С маржою дороги и ценны… Творим… Творящий создавал Свой образ, свой манер Вселенной И это у меня – журфак… Я снова на проспекте Маркса В делах и творчестве… Чудак, Чего в Европе навидался, Стремлюсь устроить и у нас… Никто, как будто, и не против, А лишь: «Не время, не сейчас…» Как в ватной комнате… Воротит От нежеланья рисковать, Сопротивленья переменам… Я не любитель воевать. Но тем, что я увидел, ценным Хочу журфак вооружить… Тем часом Худяков сломался… --- Ах, Ясен, чуточку б пожить…. – И он от службы отказался… Журфак остался без главы… Кого же выберут деканом? -- Профессора считают, Вы Должны занять сей пост! -- Мне странно – Ведь в профессуре есть умы И личности – я б их заслуги Моих повыше ставил… -- Мы Все обудили в тесном круге И к общим выводам пришли: Засурский, как декан, сложился. Противоречий нет. Сочли Наш выбор -- вы…. Я согласился… Был выбор у ЦК – иной: Из ВПШ карьерный гений. Но коллектив стоял стеной, Не оставляя мне сомнений. Пришлось в карьерную борьбу И мне ввязаться, хоть претило, Не только за мою судьбу… Народа воля победила – Я избран. Пятый год служу Деканом на родном журфаке. Не синекура, -- доложу Любителям злословить. Факел В моей вздымаемой руке, Он жжет и рассыпает искры. Конечно, проще б нелегке, На кой мне вечный этот риск и Для сердца – непосильный груз? Но он мне – лучшими доверен. Пусть я устал, и я боюсь, Пусть бьют за недо- и за пере-, За каждый чих – зовут в ЦК, Отбрехиваться и томиться Пред недоучкой, -- я пока, Да, счастлив – и могу гордиться Несут наш факел по Земле Распостраняя свет журфака Мое выпускники – и мне… За них тревожно мне, однако Уже тот свет не погасить, Он их распещрен именами, И, сколько б ни осталось жить Нерасторжима связь меж нами, Прекрасен наш живой союз – Журфаковское братство мира… Но – новый день, и вновь в сей груз Мне впрячься, а какая « мина» Преуготовлена судьбой – Не догадаешься с рассвета… Недавний будоражит бой: Социологией планета Повально вся увлечена – Опросы, интервью, анкеты… Мы начали – и вот те на! – ЦК громит журфак за это. И от студентов отлучен Профессор-«западник» Левада. И встал в ЦК вопрос: а в чем Декан повинен и не надо ль Декана срочно убирать? Но дружно встала профессура В мою защиту – отбивать, А там боятся шума… Сухо Инструктор выговорил, мол, Не нужно буржуазных «логий»… Обруганный назад пошел… Ну, что поделаешь – в дороге Бывает всякое… Подчас Встречаешь мрачных «людоведов»… Пробьемся, нам не в первый раз… Вот и порог журфака… Кредо: Всю горечь и сомнений дух, Я оставляю за порогом. Вхожу… Я деловит и сух -- Решенья принимать о многом… Ждут люди… Ну, начнем прием... Я с посетителями ровен… Забота «номер раз» – прием: -- Скажите, пусть заглянет Пронин… Послесловие к книге первой … Никто не ведает судьбы, Москва – наш общий символ веры. За окнами летят столбы, А в облаках бущуют ветры. И в душах каждого, кто встал На эту общую дорогу, Тот судьбоносный миг рождал И вдохновенье и тревогу. Уже давно сошла на нет Эпоха оттепели поздней, Шестидесятников – в кювет Спихнули, чтоб опасных козней Поверившие в гуманизм, Не учиняли бы, о культе Трепясь… Народ, угомонись, Влезай в ярмо… Остались культи От тех разбуженных надежд… Но мы их с детских лет впитали. И вырастали мы на тех Идеях, что не покидали Умы, хоть канула в застой, В алкоголизм и безнадежность Страна… Граммулечек за сто Здесь отдавали все… Вся сложность Для нас, неомраченных душ Была в -- цинизме не погрязнуть, Не остудил бы волглый душ Порывы к радости… Погаснуть Тот вещий пламень мог легко, Но мы, ведомые инстинктом, Его оберегали… Кто, Кто ту мечту в душе взрастил? Кто Посмел и вдохновился… Кто, Кто той весной из прежних выбыл Низин, рванувшись на плато, Отвергнув неизбежный выбор Паденья … Нас коснулся зов, Судьбы с эмблемою журфака? Мы поднимались из низов, Из одиночества и мрака За эскадроном эскадрон, Пост-фронтовое поколенье. Мы шли к нему со всех сторон…, Вся в трепете душа, колени Порой дрожали, мол, куда, Нам, сиволапотным, в столицу? Но над судьбой уже звезда Сияла, повелев стремиться, Собраться с духом, обрести Решимость хоть однажды в жизни – И будь, что будет! Освяти Нас, тот порыв, чтоб в укоризне Потом не пребывать весь век, Себя кляня и сожалея… Однажды должен человек, Как в омут броситься, шалея В свою высокую судьбу Из низких и отвратных судеб… И я все страхи соскребу С надежд, не думалось о худе б, Я полагаю, на пути К журфаку, долгом или кратком, Любому должно обрести От сил небесных подзарядку… Стучат на стыках поезда, Летят в столицу самолеты… Зовет высокая звезда К судьбе неведомой кого-то… Содержание книги первой Пролог Поэма 1. . Семен Венцимеров Поэма 2. Тамара Юстюженко . Глава 1. . Станция Чаны. Глава 2. Москва заветная Глава 3. Усть-Ламенка Глава 4. В Москву! Глава 5. "Корреспондентка" Глава 6. И все-таки -- журфак! Глава 7. Письма Глава 8. Люська в Новосибирске Поэма 3. . Галина Смирнова Поэма 4. . Люся Журавлева Поэма 5. Сергей Ромашко… Поэма 6. Александр Иваненко Поэма 7. Гриша Медведовский Поэма 8. Ясен Николаевич Засурский Послесловие к книге первой