Папу малыш любил. Он заведовал небольшой старенькой каруселью на центральной площади их маленького городка. Дела шли ни шатко, ни валко, потому что из трех верблюдов их небольшой карусели на бесхвостом и без головы восседал сам папа, а на двух других два его армейских товарища: Шапокляк и Крокодил. Шапокляк вечно наигрывал на губной гармошке бравурные марши, а Крокодил браво барабанил на пионерском барабане. - Прелестно…прелестно!- изредка открывал прищуренные от умиления глаза папа.- Если бы Нюра не уехала на карнавал в Бразилию, она бы сейчас пожарила яичницу…- лицо его расплывалось в доброй беспомощной улыбке. - Нюра не умела жарить яичницы, она в школьной самодеятельности только плясала да пела, а на стол накрывала Раиса Николаевна, председатель родительского комитета. Папа шмыгал носом и заливался слезами. Шапокляк кидался в Крокодила губной гармошкой и они пол часа взбивали пыль возле каруселей, пока папа на слезал с покалеченного верблюда , не подходил к ящику с мороженным: - Ребята, кому какое?- спрашивал он драчунов. Те застывали в самых причудливых позах, секунду переваривали информацию и кидались к отцу с широко раскрытыми глазами. - Нам крем-брюле и побольше! Отпихивали они друг друга от ящика с мороженным.