Люди едят людей, по кусочку откусывают… И мою красоту съели светло-русую. Между двух камней листком зеленым перетерли в такой же камень, а не сломан. Волком извылся – изподыхался крысой за одно горчичное зернышко, одно на всем свете. Плавал в ртути, ел гарь, а все-равно чистым не спасал бог, берегли черти. Не выбить его, внутри такой гвоздь, а кто вбивал, поди, теперь расследуй. Ну что теперь, - так случилось, не пришлось… Что ж теперь не жить? А мы по небу… пошли погуляем, я буду Тебя держать зА руку, а ты мне, о чем нибудь говорить. О том, что Ты в моей жизни главное, о том, что мол надо жить. А ведь не скажешь, не пойдешь, и руки не подашь. Вот такой вот мир: гнилой, твой - не наш. Да никакой здесь радости, и никакой боли. А всё привидеться в пелене и копоти густой: дерево с цветами белыми и прорубь… И будто Ты, никогда не утопишь меня в проруби той.