"Всё течет, всё изменяется, меньше стало достойных образов. Время принцев-героев кончается, настало время каких-то пидоров. Больше тех по статистике, кто поднял руку на женщину. Что случилось, куда мы катимся? Как же больно об этом думать... Где герои способные умереть За любовь за чувства? Как же больно, больно об этом петь! Без вас в мире пусто." и-секс-ти I В пространстве висит вращающийся, периодически замедляющийся, а порой и вовсе останавливающийся валун конусообразной формы, равномерно серого цвета. По всем законам физики этого не может быть (вращение). Потому что пространство, где оно находится, не имеет даже вакуума, и самого пространства, как такового нет, и названо автором условно, так, только потому, что бы хоть как-то обозначить энное, поскольку «оно» не существует настолько, что даже назвать его каким то понятием наверняка, не представляется возможным. Но, тем не менее, оно есть! ... II 6 часов утра, сейчас по радио заиграет гимн, и будет слышен звук проснувшихся троллейбусов. Через два часа проснется Мама, а еще через 30 минут хлопнет она входной дверью, уходя на работу. На что может претендовать человек, могущий дать из всего, только собственное сердце, и насколько это сердце уступает тому, которому повезло? Очевидно, на все «сто». А вот и дверь хлопнула… Голова болит, легкая тошнота. Переполненный мочевой пузырь тянет встать, но сил во всем теле нет, и ты оттягиваешь, сколько можно полное (мнимое) пробуждение. Так нехотя, иногда возвращаясь из сна, чтобы затем поскорее опять заснуть…, оставляю форточку открытой. Хохоу! Привет! Есть кто дома? Можно зайти…эээ-залететь? – протянулось бодро из верхней области окна. Карлсон, здорово. Что с тобой делать… Залетай, раз уж пришел. – едва слышно проворчал я. Ээ- мы что-то совсем сдались. Увядаем, а как же… Кто–то кому-то, чего то обещал?...- продолжил он. Мне все равно. Все кончено…Я проиграл. Так ты еще и игру не начинал. Да! Вот так вот - проиграл, не играя! Вчера к Игорю в Уфу ездил, на заседании союза писателей были, мартини-коньяк пили… Потом еще дома по приезду пивом добавился… Он как вроде Апостол. Ну, из тех, кто меня видит, и кого я вижу. Не из массы червей мразливых. Какой во мне максимализм юношеский, аж самому смешно… Да уж… Совсем ты высох. Людей стал делить на червей и Апостолов. Сам то кто? Сам? Тоже червь. Мерзкий, поганый червь, которому не суждено вкусить единственного зеленого Яблока… Я пойду душ приму, а ты пока слетай-сходи, возьми чекушку коньяка, два пива, и закусить там чего-нибудь…мандаринки. Сейчас деньги дам. Тяжело встал с кровати, взял джинсы со стула, что рядом с кроватью напротив стола с монитором. И пошарив в карманах, протянул в пухлую, похожую на детскую руку Карлсона измятые купюры. На, здесь триста пятьдесят рублей, хватит. Форточку я оставлю открытой, сам в душ… Когда я вышел из душа, Карлсон уже сидел за моим столом перед выключенным компьютером, болтая короткими ногами, что свисали со стула. На столе стояла чекушка коньяка «Арарат», две «Балтики Куллер» и полкило мандаринов в целлофановом мешочке. Нам предстоит многое увидеть - сказал он, бросив желтую бутылку, которую я едва успел поймать левой рукой, правой же, придерживая полотенце на себе. Выпей пива. Тебе надо быть трезвым, и бодрым. А ведь я часто заблуждаюсь,- начал я, шпокнув крышкой бутылки, и укладываясь на кровать. Даже в своей безнадежной усталости… Все это тренировка малыш. Все это тренировка.- опростав пол бутылки одним глотком, лукаво улыбаясь, пояснил он. Ты можешь сделать все, что считаешь нужным. Во всяком случае, попытаться. А потом уже решать, есть ли тебе место здесь, или нет. Хотя, врятли ты найдешь что - то новое для себя. Но преграды, для того и существуют, чтобы их встретить… Закончив речь, Карлсон вздохнул, и так же, одним глотком опростал оставшиеся полбутылки. Вставай. – заговорил я. Почту надо проверить… Переносись на кровать. Нет, я лучше на форточке посижу. Погода на улице хорошая. Как хочешь. Я сел за свой стол. Затарахтел куллер в процессоре, зажегся монитор. Так: 7 раса, и-секс-ти, сплин… 7 раса-качели; - задрожали колонки… Твою пустоту ни чем не заполнить, потому что ты не можешь определить, где она, эта пустота, находится в данный момент. И при этом, ее постоянно кто-то наполняет… Да пошел ты! Счас как дам, вылетишь, и пропеллер включить не успеешь… Ха-ха, – закатился Карлсон, - злись малыш, злись. Злоба поможет тебе стать сильнее. Нам это понадобится. Закончилась песня. Я повернулся к окну, взяв в руки гитару, которая всегда ждет своего часа, облокотившись рифом на край стола. Ударив по струнам, запел: Файзуллин умрет на дуэли с кентавром- Он выстрелит себе в лоб. Он так ненавидел, все эти главы, где кентавр Её бо-о-ог!… Кентавр забрал мою мечту… Кентавр забрал мою мечту… Браво, малыш. Но этого мало. Ты же знаешь. Да знаю я. Только вот неизвестно, кто исчезнет раньше, стена, или я… Может, стоит только понять, что никакой стены нет и…. Это все теория Карлсон. На практике же, каждодневный ад. Сырой, прогорклый воздух, постоянная усталость, тошнота и подъездная вонь. Это часть тренировки. Ты не можешь изменить этого, как и отказаться. Что-то мы про коньяк забыли… Держи, - протянул я ему чекушку, отхлебнув глоток.- да, и мандаринку вот, я почистил. Ладно. Одевайся, нам пора, коньяк по пути допьем. Я пока слетаю, бутылки выброшу (благо параша находится не далеко от дома). Когда добродушная морда Карлсона появилась в форточке, я уже стоял одетый. Черная приталенная рубашка на выпуск, с расстегнутыми рукавами и непонятным орнаментом на спине, рваные джинсы, и черные, замшевые ботинки прямоугольной формы, как будто сшитые специально для меня. Да, вид подходящий для нашей прогулки…- улыбаясь начал он.- и волосы уложил, и челка один глаз закрывает. Ну прямо эмо –мальчик. Ты подчернился что ль? Для эмо я слишком взрослый, по возрасту не подхожу. А волосы я не красил, просто раньше они короче были, казались светлее. Все, пошли, болтать в пути будем. Карлсон, я не могу летать, как ты. Я обычный человек. Можешь, просто не знаешь об этом. Держись меня, тогда будешь лететь, а дальше… сам научишься. Вначале, было немного страшно и некомфортно в воздухе. Проваливался в воздушные ямы. Постоянно терял равновесие, переваливаясь с бока на бок, как цыпленок в космосе. Нахлынивало чувство, что вот-вот сорвешься(откуда?) и начнешь падать… Но потом я вполне привык держаться в пространстве, и в конце концов, мне стало это нравится, ведь немногие могут летать. Карлсон объяснил мне, что часто не получается лететь, потому что, ты наивно полагаешь, что так называемый низ и верх существует. Куда можно упасть, если никакого низа, как и верха, нет? Научись бывать здесь малыш! – кричал мне Он. – виртуозно выделывая кренделя в воздухе. Там ты сей альтернативы не увидишь! Твое «Кольцо гиены» ждет тебя!… III Огромной каменный серый коридор, с иногда, тянущимися из стен его растениями, похожими на ползущие лианы, с листьями папоротника. Почему-то я был, уверен, что это здание какого-то продюсерского центра. Постепенно коридор сужался, в конце концов, выведя меня в заброшенный сад, с поросшими мхом, пересохшими, но все еще очень красивыми фонтанами, с обломками кирпичных стен, тянущийся на многие сотни метров. Отдельные фрагменты, говорили, что здесь, люди задумывали, что-то масштабное и созидательное. Но, как это часто бывает, бросили, отказавшись, оставив никому ненужные воспоминания, о том, что когда-то, было чьей-то мечтой… Вжжи-вжжи, - завибрировал мобильник в левом кармане моих джинс. Алло –ответил я. Рома, ты где?! – нервно закричал в трубку Стас.- у нас же запись, съемка! Дома у тебя был, тебя нет. В студии час ждал, не дождался… Да, я опоздал немного, проспал. Я уже здесь. Только я ведь никого сам не знаю. Ты подъезжай к концу сада, я буду там ждать. Может я позвоню, тебя люди Марка Григорьевича из съемочной бригады встретят? Нет, лучше я подожду. Вместе пойдем. Знаешь же, не люблю я эти незнакомые встречи с неизвестно с кем… Ладно тогда. Я сейчас подъеду. Жди. Ага. Подъезжай. – закончил я, и пошел по направлению к концу сада, туда, где данная площадь сужается. Дойдя до места завершения пространства сада, я увидел, что из него вытекает не очень широкая дорога. По этой дороге очевидно и подъедет ко мне Стас на своем Лексусе. Пройдемте с нами. – холодно сказал вдруг сзади чей то голос. Я обернулся. На меня смотрели три крепких, молодых человека, одетых как манекены в черные, одинаковые костюмы, явно, далеко недешевые. Отлакированные, ухоженные ногти, эксклюзивные, но одинаковые на всех троих ботинки из крокодилей кожи, модные стрижки, и набитые костяшки рук, - все это выдавало в них нерядовых служащих внутренней сферы охранной системы сада. Я никуда не пойду. – ответил я.- Почему это? Тогда один из троих, сделал шаг ко мне и попытался схватить за руку. Руку убери. - нервно предупредил я.- Ты знаешь кто я? Хорошо, я уберу руку. – спокойно ответил он. – Мы знаем кто вы. Разве вас Станислав Андреевич не предупредил? Стас…- подумал я- значит все-таки позвонил, чтоб меня встретили. Ну, говорил же.. Да, он говорил. Просто я не ожидал. Простите, если был груб… Да ничего. – успокоил манекен - Станислав Андреевич предупреждал, чтобы с вами поаккуратнее…Давайте проследуем в нижнюю студию, она кстати на этой высоте находится, надо только пройтись немного. О чем это Стас предупреждал их? Странно. На него это не похоже. Мы пошли обратно в сторону, откуда я шел к месту встречи. Двое из них шли по обе стороны от меня, третий же с упоением рассказывал историю местных достопримечательностей, о том, что пару сотен лет назад, здесь задумывалось самая крупная, чуть ли не в мире, звукозаписывающая и клипо-снимающая даже не студия, а нечто вроде культурного центра, продвигающего преимущественно самые честные и неформатные группы. Но потом, человек, спонсирующий все это, покончил суицидом, выпрыгнув с окна восьмого этажа, и все это остановилось, за неимением средств. Но отдельные части сада успели быть построенными, и до сих пор вполне функционируют. Мы подошли к большой, слегка обшарканной, черной, стальной двери в стене коридора. Мне стало не по себе. Я понял, что я ошибся, пойдя с ними, но зайти мне придется. Вам сюда,- учтиво пояснил третий. Я зайду, - сказал злобно, глядя ему в глаза, я, - но я ведь выйду… Не думаю. – холодно ответил он. Дверь открылась, и два накачанных стражника в набедренных повязках, серых матерчатых сапогах и черных масках волоком вытащили худощавого мужика с длинными, темно русыми, вьющимися волосами, одежда на нем была изорвана, и в грязи, лицо было разбито. Оставьте его здесь. .- указал им третий.- Скоро сам исчезнет. Стражники оставили его, облокотив на стену, по которой он медленно сполз. Сами же скрылись за закрывшейся дверью. Что с тобой было? – спросил я наклонившись к мужику. Они и тебя обманули записью и женщиной…И тебя.- пробормотал он. Вы, уроды, - закричал я троим, - вы что тут делаете вообще?! Он не вышел из комнаты…- надменно улыбаясь, хором, синхронно, ответили они.- Теперь ваша очередь господин, прошу. Я зайду, - но ведь я выйду… Да, да. – еще более ехидно улыбаясь ответили они. Дверь открылась, и я зашел. Шум, публика- болельщики…. Вместо сцены желтая, кирпичная стена – прижавшись к ней стоит перепуганный человек. За стеной подвешен гигантский крокодил, он раскачивается хаотично и удар его может прийтись на любую точку, съев человека пробив стену, если ему (крокодилу) повезет, и удар совпадет с местом, где стоит человек. Человек-пленник, он не может отойти от стены, его тут же убьют, отрубив ему голову. Ба-бах! – пробил крокодил носом стену. – В этот раз человеку повезло, удар пришелся полуметрами левее от него. Публика аплодирует, и не понятно, человеку, или же… крокодилу. Ба-бах! – второй раз. Тут уже… жаль парня. Крокодил схватил его за голову, но не убивает, а лишь терзает подобно акуле. Затем бросает окровавленного на грязный пол поганой комнаты. Стражники подбирают его и выволакивают. Никогда не добивают, - а оно и не нужно… Публика в экстазе. Стас…- подумал я судорожно, ища его номер в мобильнике. Да. – ответил он. Стас! Быстро едь сюда! Ищи, как хочешь!– закричал я. – Не подъезжай в концу сада, меня, заманили какие то уроды, я в такой ситуации…срочно найди меня, я в какой - то желтой комнате с большой железной дверью!... Меня сей – час!… Ладно, я уже…- все, что я услышал, перед тем, как связь оборвалась. Ну, попал. Что же делать?... Может сказать им кто я? Хотя,… те трое, врятли они не представляли, с кем имеют дело, однако, - это их ни чуть не смутило. Здесь ты такой же, как и все, даже хуже! – прокричал кто-то из публики, отвратительно хохоча. Давайте следующего! - закричал куратор зрелища.- Стена уже восстановлена. К стене, пожалуйста, – указал мне стражник. Я хотел, было воспротивиться, но стражник сжал двумя руками рукоять секиры, что была у него в правой руке, дав мне ясно понять, что не стоит. Я понял, что так есть хоть какие то шансы. Надо протянуть время… И подошел к стене. Поопладируйте нашему новому счастливчику! – продолжил куратор. Кажешься что-то из сферы искусства? Считает себя Поэтом? Музыкантом?...- я не ошибаюсь дорогой вы наш везунчик? Позже узнаешь. Или не узнаешь, если повезет, тебе. – ответил я, прижавшись к стене. И так, начали, – продолжил он. – Публика замерла. Стас, ну где же ты, ну где же? Убью… . Так, главное расслабиться и не слушать сознание, - как там учили в книгах, - и интуиция выведет. На слове «выведет» нос чудища с диким грохотом вышел ровно над моей головой. О-о, да нам сегодня везет! – запел ведущий. Аплодисменты герою. Публика заликовала. Специально для вас, мы усложним задачу, подойдем к делу творчески, так сказать. Поставьте подставки на разных уровнях, будет интереснее. По всему периметру стены прикрепили пронумерованные подставки, на разных уровнях, так, чтобы человеку было удобно на них стоять. А на какую из них ступит нога везунчика, наверное, решит публика.- продолжил он. Номер 3! – прокричал толстяк из второго ряда. – Номер три! Подхватили остальные. Вставай. – указал куратор. Вы отрубите мне голову, если я отойду от стены. – заговорил я, отдышавшись и отряхивая голову. – Скорее всего, я погибну, если встану на одну из подставок. Но я же могу просто оставаться на этом месте… Ха, какой умный у нас участник попался. – перебил он.- Да, действительно, этот пункт был в правилах до тебя, пока никто не догадывался о нем. Но сейчас, опять же, специально для вас, мы вычеркнем его. Вставай, а то так зарубим. Ладно. - согласился я . И сделал шаг к третьей табличке, благо она располагалась метрах в трех от меня, и чтоб на нее встать надо было сперва взобраться на номер 7, и уж оттуда - на 3. Ну, все, - подумал я, вставая на подставку, - второй раз так не повезет. Ба-бах! – и слева от меня, примерно в метре, образовалась дыра. Ну, надо же! Ну что же такое! И сейчас ему удалось… Да вы у нас гражданин «искусство» прямо бессмертный. Может просто отрубить ему голову?– устало предложил он стражникам. Просто нельзя, вы же знаете, – ответил один из стражников. - Мы можем менять пункты, этого «там» не узнают, но убить просто так, в открытую,– мы не можем, «там» нас сразу вычислят, и последует наказание. Вставай тогда на пятый номер. – фыркнул куратор. Теперь уж точно все. Третий раз не может повезти. Ладно, что тянуть. И только моя нога коснулась подставки, как дверь открылась, и в комнату вошел Стас. Отпустите его, он со мной! – уверенно крикнул, глядя на стражников и ведущего, он. Мы должны закончить…- поникнув, попытался возразить ведущий. Закрой свой рот,- перебил Стас. – Тебе еще не звонили? Ты знаешь, кого вы забрали? Ты здесь уже не работаешь… Мы же не знали что он с вами Станислав Андреевич. Те трое, что, привели его сюда, знали. С ними уже говорят… Заманиванием другая кантора занимается. – немного повеселев, продолжил уже дрожащий куратор. Мы только разделкой, выжимкой, изнашиванием занимаемся. А заманивание, это люди с внутренней охраны, они должны только безответных приводить, - ну тех за кем никто не приедет. Что же вы молодой человек, - изменив тон с повелительно омразелого на услужливый, - сказал он посмотрев на меня, - не сказали нам, кто вы, что вы под началом Станислава Андреевича. Мы же все здесь Станислава Андреича, как родного… Я тебе счас объясню кто я! – перебил я, спрыгивая с 4 номера. – Сейчас объясню.... И левая рука моя, нанесла ему резкий, короткий удар в область переносицы. Куратор схватился за нос обеими руками, пошатнулся, и припал на одно колено. Из носа, как из едва включенного крана захлестала кровь, разукрашивая руки и белую рубашку, что была на нем. Ты, мразь, скольких здесь сломал? ! И за что, главное?! – озверевшим голосом стал кричать я. Да успокойся ты, - спокойно смеясь перебил Стас, подойдя к нам. – он ведь только служащий. Это его работа, ему кормить надо детей, жену, собаку… Да на хрена ему дети, и жена! Ты хоть знаешь, что он тут делает?! – схватив Стаса за грудки, - продолжил кричать я. Ты почему так долго!? Я тут чуть не подох! Ну не подох же. – с удивительным спокойствием ответил он. – А ситуация стандартная, сейчас везде так. Аттракцион с крокодилом, на все времена беспроигрышно-прибыльная штука. Не нами придумано, не нам отменять малыш. Прибыльная?! Да я тебя сейчас убью здесь! - еще сильнее сжав кулаки, что вцепились в Стаса, - продолжил я. Я тебе верил, а ты мне «прибыльная»!... Успокойся. Давай выйдем, я тебе все расскажу в коридоре. Мы проследовали в коридор. Мной снова обуял приступ гнева, я схватил его за воротник и, тряся, стал кричать: «Кинуть меня решил!...» Малышь, приди в себя. – шлепая ладонями мне по щекам начал он.- Это было необходимо, необходимо для тебя. Карлсон? – вдруг понял я. Лицо Стаса, а затем и весь он, стал расплываться, постепенно принимая вид Карлсона. Да, малыш, это я. – продолжил окончательно вернувшийся в свою форму, этот мудак с пропеллером. – Это только начало, к тому же не самое страшное. Да ты знаешь, что я чувствовал, пока здесь был?... Ты должен был, это почувствовать, - без этого ты не сможешь идти дальше. Я понял, Карлсон. Вся эта зарисовка о том, что у человека - есть выбор, но он всегда рискует, к тому же, он всегда может отойти от стены…и все закончить. Да малыш, теперь мы можем идти. – сказал он.