Ангел …Ветер почти утих. Моросил мелкий дождь, который едва угадывался в свете редких фонарей. Он шёл по пустынной тёмной улице, тщательно обходя лужи…, что само по себе было весьма не типично для середины января. Над его плечом плыло что-то наподобие светлого облачка. Но вряд ли кто-то посторонний мог это видеть… Разве можно увидеть Ангела, тем более чужого? Облачко время от времени трансформировалось в уютные женские формы и своими ласковыми прелестями пыталось обратить на себя внимание. - Не хулигань. Ты мне мешаешь сосредоточиться. - Но ведь тебе немного грустно. А я для того и существую, что бы оберегать тебя. И от «дурных» мыслей в том числе… - Что значит «дурных»? И вообще, иногда полезно погрустить. - Соглашусь. Лучше иногда грустить, чем постоянно тосковать… Тут Он вспомнил прибаутку отца-балагура: «…То не «грусть», что в лесу растёт…, а грусть-тоска…» Облачко тем временем послушно пристроилось за его левым плечом и более ни как не обозначало своего присутствия до самого дома. ...Он с удовольствием вытянулся на своём диване-трансформере. Адское напряжение последних месяцев хоть и давало о себе знать ноющей болью в области сердца, но, как правило, внезапные приступы раздирающего чувства тревоги практически исчезли. В ещё не успевшей прогреться и пока необжитой его новой квартире ощущался запах краски и чего-то ещё. Но это не имело никакого значения... Знакомое тепло у левой щеки напомнило о себе. И от этого, и даже только от этого «внутренние» морщины, свидетельство нервного напряжения, начинали расправляться, появлялся какой-то внутренний Свет и он ловил себя на ощущении, что начинает улыбаться... - Ты здесь, мой хороший... - Я всегда рядом... - Спасибо тебе за всё. - Нам спасибо... Ты тоже молодец. Он осознал, почувствовал, ощутил присутствие и поддержку Ангела, пожалуй, в один из самых трудных, переломных и трагичных моментов своей жизни. Он уже не помнил точно, когда это началось, а вот где и как.… Официальный развод уже состоялся, а Он в состоянии какой-то прострации продолжал жить в той самой квартире, которая для него до последнего времени была Домом, Домом с большой буквы или к чему он во всяком случае стремился и прилагал все свои усилия. Теперь надо было куда-то уходить. Он пообещал сделать это через месяц, но сам толком ещё не представлял: как и куда... О размене или продаже не могло быть и речи, а пока они были вынуждены существовать параллельно на ограниченном пространстве как два антимира или антивещества, которые при соприкосновении взрываются с чудовищной энергией, поскольку в принципе не могут существовать в одном месте в одно и тоже время... Приходя с работы, Он быстро что-то себе готовил и закрывался в своей комнате. Она приходила позже, демонстративно бросала пакеты, грохотала дверями и посудой, но ближе к десяти затихала в спальной, так как сильно изматывалась и от напряжённой работы в своём банке, а больше от изнуряющей депрессии. Как оказалось, только теперь в отсутствие нескончаемых домашних забот и обязанностей, да и того же телевизора, у него появилась возможность три-четыре часа каждый вечер побыть наедине с собой, спокойно осмыслить происходящее, «зализать раны» после очередного скандала и даже почитать «Евгения Онегина», что давно собирался сделать, но не мог себе позволить последние лет двадцать. В один из таких вечеров, когда пессимистическая половина (половина – вряд ли, процентов десять-двадцать) Его Я в очередной раз подала голос, что вся жизнь рушится, что свою миссию на этом свете Он уже выполнил и расставаться с жизнью, случись что, было совсем не страшно... Другая его часть утверждала обратное... Что всё ещё только начинается, что именно теперь у Него появляется возможность быть самим собой и... в этот самый момент Ему и явилось то самое облачко, которое подтвердило, что всё Он делает правильно, что всё будет хорошо и что Оно в дальнейшем будет оберегать его от всех напастей... Ну кто бы мог это быть, как не Ангел-хранитель! Правда, назвать возникшее видение Он или Оно не поворачивался язык, так как сей Ангел своим обликом сильно напоминал Светку..., причём абсолютно нагую. По ходу диалога, а диалог состоялся сразу же, туманность «Венеры» постоянно перемещалась и видоизменялась, не давая ему сосредоточиться на несомненных прелестях. Целомудренно ускользая от его пристального внимания, «Она» как бы стеснялась своей наготы... - Погоди, - как ни в чём не бывало и в тоже время немного смутившись желанной, но так необычно и неожиданно появившейся «гостье» ответил Он, - а меня действительно с некоторых пор не покидает ощущение, что всё только начинается. Будем считать, что ты и есть добрый знак моих перемен. - Считай, если тебе так нравится. Но то безобразие, что с тобой творилось, не могло продолжаться вечно. Ты этого не заслужил. Втемяшил себе в голову этот пресловутый «комплекс Экзюпери»... А знаешь, как его перефразировали: «Мы ответственны за тех, кого вовремя не послали...» - Да, да, я где-то это слышал. Но не представляю, как она будет одна. Я же всегда ей был и нянькой и «громоотводом»… - Вот-вот, «собрался он нести свой крест до конца»…, что бы быть окончательно им раздавленным… А у этого «креста», между прочим, есть руки и ноги. И голова, и совсем не глупая. Ты сам её … избаловал, - всё больше распалялось «небесное создание», приобретая при этом бесформенные очертания, чем огорчало собеседника. - Ладно-ладно, уймись. Я всё прекрасно понимаю… - Понимать-то ты понимаешь, но не помнишь ни хрена… - А что, Ангелы и «выражаться» умеют? - Ещё как умеют, если до некоторых не доходит… Ты же никогда не помнил, по какому поводу был очередной скандал, вечно первым шёл на примирение. А тем пеплом, что ты посыпал свою голову все двадцать пять лет, можно было бы Пампею по новой завалить… - А откуда ты всё знаешь про меня? - … - Ах, ну да, конечно… Собеседники замолчали. Облачко, успокоившись, вновь принимало прежний уютный облик. Он, созерцая эти волнительные метаморфозы, вздыхая и ворочаясь на своём жёстком диване, продолжал: - Да-да, конечно. Всё так и было. Но это являлось единственной формой нашего совместного существования. - Именно, существования. - Не передёргивай. Нас все считали идеальной парой. Это сейчас всё скомкано и перепутано, а тогда я только и жил тем светлым и радостным, что было между нами. Ты же знаешь, я неисправимый оптимист. Да, действительно, я тут же забывал после очередного примирения и причину ссоры, и всех «собак», которых на меня вешали. Как мне хорошо было с ней, когда было всё было хорошо! Это и давало мне силы преодолевать все трудности наших отношений. Умница, красавица, ангел одним словом! - Так уж и ангел?, - ревниво вопрошало облачко. - Да-да, на вроде тебя... В хозяйстве, конечно, от неё было мало проку, зато во всём остальном... Ты же знаешь, я парень не пробивной, а она, что касалось семьи, могла «коня на скаку остановить» и так далее. Совершать подвиги было её любимое занятие. И меня вдохновляла на такие вещи, на которые сам бы никогда не решился. - Ага, «вдохновляла»... А чем и как? Тебе напомнить? - Да ладно уж... - А ты помнишь, тебя хоть раз похвалили или поблагодарили? - Как-то не очень. За то прекрасно помню, что моими достижениями хвалились перед другими. И на том спасибо... Так вот. Что-то боле менее регулярное: что на работе, что по хозяйству, ей быстро надоедало и она впадала в меланхолию. На людях всегда живая и общительная, дома, как правило, её состояние определялось «положением Луны»... Примерно на четырнадцатый день это был уже другой человек... «Стеклянный» взгляд – был первый признак, который я замечал... И с каждым годом этого человека становилось всё больше, а моего терпения и здоровья - всё меньше. .... Если «камень» постоянно раскалять, пусть даже это огонь благородной любви... и каждый раз охлаждать ледяным равнодушием, недоверием, а «под занавес» самыми унизительными оскорблениями, во что он превращается? - В песок... - Вот-вот, в пустыню...Но я всё терпел... Да, ради детей. Но скорее, ради неё самой... - Ты о чём-то жалеешь? - Помилуй Бог... Лёгкое дуновение опять же у левой щеки заставило Его поверить в реальность происходящего. - Ты мой хороший... Ты мой «шла-а-а-дкий», - «нежно» коверкая язык, сменило тему «небесное созданье», - Ты мой родной. Ты мой любимый. Сильней меня тебя ни кто не любит и не может любить... И молчи! И это знаю. Тебе и раньше, а особенно сейчас остро не хватает этого без условного чувства. И не за какие-то подвиги, а просто, что ты есть, какой ты есть... - Да... Действительно. Это счастье, когда тебя понимают... Где ты раньше была? - Всему своё время. А «была» я рядом... Всегда. Просто, наверное, тебе было не до меня... Выговорившись, утомлённые собеседники потихоньку угомонились. Облачко с чувством выполненного долга бесцеремонно водрузилось у Него на груди. Он послушно уткнулся в «её чресла» и впервые за последние пол года безмятежно уснул, бормоча что-то про какую-то «дикую» хозяйку…, которой так и не суждено было стать «домашней»... «Основной инстинкт» тем временем делал своё дело, устремив, а точнее обеспечив приток крови к подобающим местам, отгоняя прочь и блокируя все «неосновные» мысли, тревоги и сомнения… Он проснулся... Проснулся то ли от тревожных мыслей-ожиданий, то ли от того, что Ангел опять «разбушевался»..., а именно – посылал всех и вся в самые непотребные места, таким образом разгоняя те самые мысли буквально на подступах... Сегодня день её рождения. А это значит, что сегодня у неё будет, скорее всего, последний формальный повод как-то восстановить отношения. Уму не постижимо, но после того, как он, казалось бы, окончательно ушёл, перебравшись в свою новую квартиру, ещё дважды возвращался, уступая безумным истерикам, уговорам и обещаниям. Тогда тоже нашлись «формальные» поводы: то Новый год, то ещё что-то. А скорее главной причиной был это пронзительное одиночество, эти пресловутые циклы и много чего ещё. Это сейчас море литературы и на любом канале эти проблемы открыто обсуждаются. А когда они только поженились, ему до всего приходилось доходить самому: вёл календари, строил графики, потому что скандалы случались с подозрительной периодичностью по ничтожным поводам, а чаще без оных. Но всё тщетно. Он с точностью до суток рассчитывал, когда это должно было начаться. Не смотря на все усилия «разборки» случались с регулярностью курьерского поезда. И так из месяца в месяц, из года в год. Теперь-то Он знал не только физиологическую и психологическую, но даже химическую подоплёку этих катаклизмов («О, всемогущий Интернет»), но что-то поправить или изменить было не в Его силах. Потому-то предательская жалость подступала к горлу. Потому изнутри что-то накатывало и выводило Его из зыбкого, как выяснялось, равновесия. - Да пошли все в задницу, - не унимался Ангел. Начинался новый день...