Откуда у Коала сумка. Давным-давно, мой дружок, когда этот мир был совсем совсем новенький, Коала совершенно не напоминал того маленького пушистого зверька, которые нынче карабкается по густыми австралийским деревьям и питается одними листьями. Собственно, никакого Коала-то и не было, а был большой и дикий Австралийский Волк. И сумки у него тоже никакой не было, а был гладкий серый живот, покрытый гладкой серой шерстью. Дикий Австралийский Волк бегал по Дикому Австралийскому лесу и дико выл на Дикую Австралийскую Луну. А еще в Диком Австралийском Лесу жила старая мудрая Колдунья, большая как гора и черная как уголь, а в плоском и широком носу у Колдуньи торчал Акулий Зуб – запомни хорошенько про этот Зуб, мой дружок! Это был не простой Зуб, а волшебный, очень важный Зуб: он показывал Колдунье вещи такими, какие они не снаружи, а изнутри, и помогал ей делать Колдовство. У Колдуньи была Внучка, они жида с мамой – Дочкой Колдуньи - и папой – зятем Колдуньи на другом конце Дикого Австралийского Леса и была такая же черная, как бабушка, только поменьше – ведь она, мой дружок,была совсем юной девочкой. Внучка Колдуньи носила на своих черных, как уголь, бедрах повязку их красных листьев баррабары – ты ведь, конечно, знаешь, мой дружок, что у баррабары листья ярко-красного цвета – и все ее так и называли: Красная Тряпочка. Однажды, делая Колдовство холодной и дикой австралийской ночью под холодным светом диких австралийских звезд, Колдунья простудилась. Она сипела и хрипела, плевалась и сморкалась, чихала и кашляла, а горло у нее бурлило и клокотало, как дикие австралийские волны. Дочка Колдуньи разволновалась, как дикое астралийское море и велела Красной Тряпочке быстренько сбегать на другой конец Дикого Австралийского Леса и отнести Колдунье настой из листьев крамагуты - ты ведь, конечно, знаешь, мой дружок, что ничто так не помогает от простуды, как настой из листьев крамагуты. Красная Тряпочка сразу сорвалась с места и побежала на другой конец Австралийского Леса: она была доброй девочкой, а Колдунья приходилась ей родной бабушкой - ты не забыл, мой дружок? Красная Тряпочка бегала очень быстро и скоро добежала до самой середины Австралийского Леса и встретила там Дикого Австралийского Волка – он сидел на поляне и выл на Дикую Астралийскую Луну. «День добрый, Тряпочка, куда путь держишь?» - поинтересовался Австралийский Волк. «Отвали, козел, не до тебя!» - сердито фыркнула Красная Шапочка и побежала дальше. Она была доброй девочкой, но очень плохо воспитаной – ты ведь никогда не станешь так говорить, особенно со старшими, правда, мой дружок? Австралийский Волк ужасно обиделся и решил отомстить Красной Тряпочке за грубость: «Я с ней справлюсь и расправлюсь, порву и разорву, схвачу и проглочу!» - дико зарычал Дикий Австралийский Волк и побежал на другой конец Дикого Австралийского Леса – он ведь сразу догадался, что Красная Тряпочка спешит к бабушке. А так как бегал он еще быстрей Красной Тряпочки, то раньше добежал до шалаша Колдуньи и постучал в дверь. «Кто там?» - сипло спросила Колдунья из шалаша. Она лежала на охапке из ветвей мрагодабры и страшно чихала. Она чихала так сильно, что стены шалаша плясали и тряслись, крыша тряслась и подпрыгивала над стенами, сама Колюунья подпрыгивала и вздрагивала на охапке из листьев мрагодабры, а Акулий Зуб – ты ведь не забыл про Зуб, мой дружок? – вздрагивал и дергался у нее в носу, отчего Колдунья чихала все страшней и страшней, все сильней и сильней и все громче и громче. Поэтому Колдунья вынула Акулий Зуб из носа и положила рядом, и когда Австралийский Волк ответил хитрым тонким голоском «Это я, твоя внучка Красная Тряпочка!", Колдунья не увидела вещи такими какие они изнутри, и поверила ему: «Дерни за хвост загузаны, внученька, дверца и откроется» - из хвоста закузаны делаются лучшие на свете дверные шнурки, мой дружок. Австралийский Волк дернул за хвост загузаны, открыл дверцу, влетел в шалаш, мигом проглотил Колдунью – она и чихнуть не успела – а сам улегся на охапку из ветвей мрагодабры и притворился Колдуньей. Тут как раз Красная Тряпочка ворвалась, как вихрь, в шалаш и, не здороваясь, плюхнулась на охапку из ветвей мрагодабры: она была доброй девочкой, но не очень хорошо воспитаной. «Ну че, старуха, разваливаемся?» - поинтересовалась она - «А я те тут вонялку от горла приволокла, глотай давай!» «Спасибо, внученька...» - просипел Австралийский Волк. «Ой, бабань, а че ты так зенками-то лупаешь?» «Это чтобы лучше видеть тебя, Внученька»» - прохрипел Австралийский Волк. «А че ушами, как лопухами, хлопаешь?» «Это чтобы лучше слышать тебя, внученька» - прошипел Австралийский Волк. «А клыками фигли щелкаешь?!» «Это чтобы быстрей съесть тебя!» - дико проревел Дикий Австралийский Волк и проглотил Красную Тряпочку. Колдунья и Красная Тряпочка сидели в желудке у Волка и жалобно плакали, а Дикий Австралийский Волк довольно поглаживал свой гладкий серый живот, покрытый гладкой серой шерстью. Мимо как раз проходил Зять Колдуньи и папа Красной тряпочки с бумерангом через плечо: он ходил в Дикий Австралийский Лес на охоту за Рыжим Кенгуру – у Рыжего Кенугуру самое сладкое на свете мясо, мой дружок. Зять Колдуньи услышал плач, вбежал в шалаш, схватил Акулий Зуб, – ты ведь помнишь про Зуб, мой дружок – разрезал Волку его гладкий серый живот, покрытый гладкой серой шерстью, и Колдунья с Красной Тряпочкой вышли оттуда живые и невридимые. И тогда Колдунья взяла в руки Акулий Зуб и принялась делать Колдовство: «Бусинки-глазки, мохнатые уши, А девок да бабок не велено кушать!» - напевала она, и вот Дикий Австралийский Волк стал съеживаться и скукоживаться и в конце концов стал совсем маленьким, а на ушах у него выросли мохнатые кисточки. Потом Колдунья тихонько провела Акулим Зубом по разрезу на животе Волка, и тот сложился большой морщшинистой складкой и превратился в сумку. «Привет, пушистый зверь Коала, Какого раньше не бывало!» - пропела наконец Колдунья и закончила Колдовство: Дикий Австралийский Волк получил новое имя и стал Коала. С тех пор он ползает по деревьям и ест одни листья. А нежные шерстяные кисточки на ушах задерживают все грубые слова, так что он больше не обижается на маленьких девочек и мальчиков, даже когда они грубят – ведь в душе они добрые, просто немножко невоспитаные. А Красная Тряпочка стала вежливой, со всеми здоровается и никогда никому не грубит, особенно старшим – ты ведь тоже никогда не грубишь старшим, правда, мой дружок? Р. Киплинг, перевод Н. Чуковского