Да, богатырями славилась земля русская, но... Ни Илья Муромец, ни Добрыня Никитич, ни Алёша Попович не станут отстаивать ни позиций, ни стратегий. Здесь нужны реальные личности, реальные ресурсы. А раз нужны реальные вещи, то и рассматривать всё это «богатырство» следует реально. Кем были богатыри прошлого? И я тоже -- не знаю. Но ситуация мгновенно проясняется, стоит лишь представить, кем стали бы они в настоящем. Достаточно приглядеться к тем, кого мы уже имеем в своих рядах. Имена им уже «Гриша Каменный», «Никола Питерский», и так далее, -- да всё больше «партийные клички». Сами посудите, подумайте, да и воссоздайте психологию рослого, сильного человека, который высится над окружающими его людьми, видит «над головами»: кем для него становятся все эти люди, как не стадом, -- стадом «с которого надо стричь»? В «кандидаты наук» он не пойдёт – голова, хоть и большая, но не та. В музыканты «не выучится» -- пальцы не подходят. А своим общественным поведением данный индивидуум обязан именно обществу, которое само вырабатывает у него определённую психологию взаимодействия. Если Вы увидите, как десять муравьёв тащат куда-то алмаз в пять карат, Вы мгновенно «поймёте», что эта «побрякушка» не нужна этим «трудолюбивым» насекомым, и «пристроите» её с большей пользой. Для себя. Ну, возможно, Вы построите парочку муравейников с удобствами -- в их честь: как благодарность. К сожалению, эволюция в нашем понимании обретает именно такую конечную фазу: быть лучше. Человек прекратил эволюционировать физиологически, и стал развиваться психологически, но всё больше в сторону – «как бы побольше урвать». Это и стало коварной ошибкой человечества. Мы стали «разбрызгивать» своё содержание на ненужные нам вещи... У меня в комнате стоит телевизор. Мне его подарили. Я знать его не хотел. Мне его подарили. И что же, мне его теперь -- смотреть? Я не нахожу смысла тратить на него своё время. Но это я такой умный. А теперь поглядим, как обычно бывает. Многим ли из нас, в предел жизненого ареала которых входит несколько километров площади, не познавшим роскошь автомобиля, он нужен, как средство передвижения? Согласны ли мы платить такую цену за то, что он у нас есть? Согласны ли содержать, мыть, волноваться, чинить, тратиться, ползать под... «Одевают» нас «в озабоченных», в эту промасленную робу -- штампы общественного сознания. Ну, объясните наконец – каждому из нас нужен автомобиль? Социальность, к которой мы «подключены», предполагает собой также и следущую «общественную мечту» -- наличие персонального автомобиля. Мы стали «разбрызгивать» наше содержание на ненужные нам вещи. А если учесть, что наше сознание, это содержание, то у него есть, хоть и невидимая нам, но всё-же форма. Так вот, содержание сознания человек отбрасывает от себя. И делает это следущими действиями: утром просыпается, занимается ненужными для себя делами, обедает, занимается ненужными для себя делами, ложится спать. Под ненужными делами подразумевается действие, цикличное, либо же хаотичное, не отображающее личностных стремлений данной особи. Никто не отрицает наличия в обществе изрядного колличества людей, любящих вкусно поесть, вкусно приготовить, но очень многим из нас для счастья достаточно миски супа. Содержание сознания выносится на свою периферию – меняется форма. Мы живём и действуем, хотим и воспринимаем, как «полые предметы». Ситуацию можно изменить на обратную, лишь востребовав назад «причитающееся» содержание сознания. Оно нужнее как содержание, а не как часть формы. Мы же не станем использовать компьютер, как сиденье. Предназначение, вот движитель вселенского намерения. Предназначение, это магнит, заводящий движение, притягивающий целью и время и пространство: они тянутся к предназначению, и за счёт этого «разматывается» их «клубок». Так обретает своё бытие ткань мира – изнутри, расталкивая содержанием оболочку, диктуя ей форму, «лезет на свет» предназначение. Содержание, это всё; форма – лишь необходимость. Даже в тех случаях, когда сама является содержанием. Такая вот у эволюции форма. Такое вот у эволюции содержание. А сложив их в одну кучку, мы получим предназначение. Но, так как, цель весьма ненадёжная, неабсолютная, -- зыбкая величина, обладающаяя лишь человеческой умозрительностью (а Вселенная «плюёт на» все «как», «почему», и прочая), то остатком для определения может фигурировать только намерение, толкающее эволюцию вперёд, и вперёд. «Нет у эволюции начала, нет у эволюции конца». Человеческая оказалось неким «цифровым деревом», которое в нас родилось, росло, да выросло. И вот оно перестало помещаться внутри, и, с характерным хрустом, вылезло наружу, заполоняя весь мир теперь. Мы всерьёз собираемся «насадить» тут, в нём, свою «растительность», забыв, что растёт на самом деле она только в нас, в нашем обществе, в нашем виде. Эта наша внутренняя эволюция, и она, что-то, «больно смахивает» на мутацию. «Ковыряя» цифрами мир, «обклеивая» его в эту упаковку, мы уж только лишь в этих категориях и мыслим. Эволюцию мы тоже воспринимаем в измерениях – единицах информации. Пункт первый – аминокислота. Второй – желудок. Ещё одна цифра – зубы, ещё одна -- пищеварительная система; скелет и мышцы; то, сё – МОЗГ. Он, бедолага, никак не мог появиться перед желудком. Каждая цифра «пригонялась» в «своё место» формулы, а затем колличество переросло в качество. Опираясь на колличество, мы созерцаем мир своим качеством восприятия. Это и есть «момент эволюции», то, что выделяет нас в отдельный вид. Эволюция, это новая, а точнее – каждая последующая цифра. Гегелевская «осознанная необходимость» заставляет человека идти путём наименьшего сопротивления. А это означает то, что человек никогда не бросит попыток изменения мира «под себя». Именно стремление к свободе (а точнее -- проекция её в нашем понимании) послужило движущей силой всей эволюции вида. Но эволюция человека имеет социальный уклон. И поэтому, именно «стремлением к свободе» человечество обязанно таким этапам своего пути, как рабовладельческий строй, монархия... Когда вместо конкретного индивидуума его -- необходимой для жизни -- деятельностью (добывание пропитания) занимаются другие индивидуумы, у особи, освободившейся от некоторых необходимых действий и социальных обязательств, появляется дополнительное поле внимания. Человек на протяжении всей своей истории «взваливает» свою работу на плечи рабов или машин. Это ли, не этапы эволюции? Нет, это не эволюция – это внутреннее развитие. Эволюция, это рельсы, а рельсы, для прочности, «заполняются» шпалами. Развитие, это и есть те самые шпалы. Разделение труда в обществе, это развитие – общества прежде всего. А вот когда человек «заставляет» вместо себя кого-то не работать, а думать, то здесь, думается, уместно говорить о каком-то эволюционном прогрессе. «Хомо-интерактивус». Доступ к информативной сети. Мы «растворяемся» в ней, как сливки в кофе. Учитывая скорость прогресса и более-менее вразумительное осознание направления, этот вид, в скором времени, может состояться, как билогический. Микрочипы, генные эксперименты... Человек всё больше и больше «сращивается» с машиной. Но продукция этой «инженерии» может «выйти нам боком». Изделия-трансплантанты, товары для секс-шопов, новорожденные дети, с компьютерами в головах, и, уже к сети подключённые... А если вспомнить овечку Долли, что (по сути несчастнейшее существо, гомункул) плохо кончила, -- так же, как и начала... Агрессивная овца. Учёные чего-то «недоложили», или, наоборот -- каких-то лишних генов добавили. И глядя сейчас на наш прогресс, начинаешь ужасаться тех перспектив, которые открываются перед человечеством. Но я пожалуй «так и быть», уйду с пути развития человечества, а то глядишь – задавит нахрен. Удобно – знать правила игры. Хотя бы для того, чтобы вовремя уйти. Всеохватывающие закономерности бытия – откуда мы черпаем знания для их истолкования? Трудно назвать знание о том, что любое развитие должно располагать определённой площадью для процессии развития -- приобретённым опытом. Это, конечно же, лишь человеческая интерпретация развития, но она универсальна: цель-средство-результат. Эволюция, это преодоление отрезка между точками А и Б. Но, почему-то, определяют её как движение из точки А, в точку Б. Не принимается к сведению та картина, которая наблюдается -- во время процесса -- из точки Б. Причинно-следственное мышление диктует нам только определение изначальности. Мы считаем, что толкаем эволюцию перед собою, двигаем её. А если представить себе, что не мы толкаем, а нас тянут, что законы движения в разных точках разные, и, в то же время, одинаковы, всё становится, немножко, не на свои места. Объект может быть выталкиваем точкой А, но может быть и притянут точкой Б. Эдакий тотальный «инь-янь». Два взаимодействующих мира: движение между пунктами наблюдаемое в точке Б, это и есть судьба; в точке же А – сплошной материалистический марксизм. Конечно же, «диалектика», это супер, но она действует лишь в точке А. Точка Б, это и есть духовный мир, который мы так усиленно искали. Плотность окружающего «инь-яня» столь высока, что любое мгновение, любое событие, любая единица изменения в мире, влечёт за собой цепи реакций, так называемые следствия. Причём, нити этой паутины далеко не всегда прослеживаются ясно. Мы, к примеру, знаем за какую верёвку дёргать, чтобы зазвонил тот, или иной колокол. Но абсолютное их большинство на этой колокольне -- вне нашего контроля: мы понятия не имеем, как получить к ним доступ. Верёвки настолько переплетены, что и не знаешь, с какого конца браться. Мир – очень странная вещь: слово сказанное в одном месте, каким-то образом взрывает в другом целые галактики. Ваш внешний вид может повлиять на настроение случайного встречного, что заставит действовать его в определённом русле, которое, в свою очередь, может создать оперативное поле для каких-нибудь последущих изменений пространства, и так далее, и тому подобное. Но, так как, намерение, это всё же цель, то действие её, эту цель, ищет. И обязательно находит, даже если «слишком поздно», даже если для этого приходиться возвращаться бумерангом. И если, скажем, сегодня вечером, Вы повстречаете своё намерение, и оно «случайно» «настучит» Вам «по шее», не обижайтесь на него – уж такое оно у Вас. Раньше, во времена Адама и Евы, намерение понимало слово. Но потом слово разделилось на составляющие, стало мельчать и «хиреть», и вот оно ни на кого «уже не действует» вовне социума, «горы не сворачивает». А ведь совсем ещё «недавно», даже не в Христовой Иудее -- в Средние века -- слово и направляло, и спасало, и исцеляло. Сейчас слово – «замусоленная конфета», которую человек «протягивает» намерению, но намерение, в возмущённом недоумении, только «пожимает плечами». Теперь намерение понимает только действия, поступки – жесты. Теми или иными действиями мы говорим ему, что «нам нужно от жизни». В соответствии с этим, намерение строит дальнейшие свои графики. Но, к сожалению, мы поступаем всегда не так, как хотели бы поступить. И получается, что мы вводим его в заблуждение, а потом сетуем на судьбу. С намерением можно «общаться» только с помощью знаков. С помощью знаков и намерение «разговаривает» с нами. Каждый из нас ощущает в своей жизни эти моменты: время от времени, мы чувствуем -- что-то должно произойти, и весь ми, как бы, показывает нам это. Там перебежала дорогу кошка, кто-то чихнул в подтверждение слов, и так далее. (Прошу не отвлекаться на узость приведённых в пример моментов, -- я всего лишь хотел «попонятнее».) У каждого из нас свои, воспринимаемые и принимаемые только им, знаки. Намерение с каждым ведёт индивидуальный разговор. Как часто в определённые -- часто имеющие решительное значение – моменты, мы откуда-то знаем, что поступаем верно, или наоборот – поступаем неправильно, видим знаковое предупреждение, «ловим себя на этом», но, конечно же, «отмахиваемся», умоляем себя «не нести чепуху», самоуспокаиваемся и прочее; а потом, когда происходит то, что происходит, и мы воочию видим, что – да, нужно было делать так, нужно было так не поступать, мы благополучно забываем обо всём, «задвигая» память о полученной своевременно информации на задний план внимания – туда его, поближе к подсознанию. Вы должны понимать, о чем я. Покапайтесь в своих ежедневных переживаниях, обратитесь к своим особым суевериям – они есть даже у самых яростных скептиков – то, что мы воспринимаем как -- «будет хорошо», и «будет плохо». Проблема в том, что видя эти знаки, и даже «воспринимая» их, мы не поступаем в соответствии с тем, что нас ожидает. Даже осознавая их, очень трудно следовать по той тропе, какую предлагает тебе Знание, -- для этого надо быть Воином. Только Воин может выстоять, выдержать это путешествие. Уж очень много вокруг соблазнов жить «как все». Если человек получает знак «выйти в ночь», если ему вдруг, ни с того, ни с сего, хочется «пошататься» «под звёздами», но... Завтра рано вставать, то, сё, да и... А вот что -- «да и», Вам вряд ли кто скажет. Курить надо бросать – что стоит, всего лишь не курить – вон, как спичка обуглилась: с лёгкими наверное происходит такая мазафака, но... но... Последнюю. И больше ни-ни!!! Скажите честно: Вы всё ещё нуждаетесь в дальнейших подтверждениях того, что такое положение вещей стынет реальностью во всей сфере восприятия обычного человека -- начиная с пресловутых вредных привычек -- кончая всей линией его жизни? Тут Вы, по идее, должны «фыркнуть»: и... И что?! И всё. Ближе к делу: механизм действия достаточно прост – собираясь совершить в своей жизни очередной поступок, сформировав в мыслях чёткое понятие того, что намерены делать (поступок, это любое действие, необходимость которого возникла после принятия решения), прислушайтесь «повнимательнее» к миру, -- он обязательно скажет Вам что-нибудь в напутствие. Вы кидаете в воду камень, и глядите – пошли ли круги, есть ли реакция? Выпуская намерение в мир, «прозвоните» линию. Если Вы им изменили пространство, если сигнал пошёл, то Вы услышите где-нибудь недалеко от себя «его неслышную поступь». Это может быть внезапный звук, событие (у тех, кто приноровился – ощущение), словом, любое изменение мира. От центра, где намерение возникло, оно расходится лучеобразно. Мир – одно единое, и намерение ходит по нему взрывными волнами. Мы, являясь частью мира, получаем всё «причитающееся» нам сполна. Общая его дрожь затрагивает и нас. Не каждый ли, сталкивался со следущей ситуацией: иногда, собираяясь каким-то образом поступить, мы точно знаем, что этим поступком даём Вселенной знак -- «отмашку». Каждый сталкивался с такого рода ощущениями, -- что если, например, не сделать то-то, то потом не получиться это. «Одену те носки – сорвётся деловая встреча». «Поймаю «на лету вилку» -- дядя Изя в лифте застрянет», и тому подобное. Что это: судьба или опредёлённая закономерность, «программирование» мира? Или же в этих случаях мы действительно имеем дело с некими «перекрёстками», своеобразными «рычагами управления» действительностью? Что если в самом деле -- получив знак, Вселенная торопится исполнять то, что ей предложили. Возьмём пример романтической встречи: молодой человек, ожидая свою избранницу где-нибудь «под часами», только лишь подойдя в условное место, знает -- знает каким-то нутром, что его девушка сегодня не прийдёт. Стоя «как дурак», в тщетной надежде, он примечает разные знаки, как то -- пролетающие мимо птицы, приносимые ветром к ногам обрывки газет – заголовками вверх, где «черным по белому» писано, что «она не прийдёт», что «наши спортсмены лишились медалей», и так далее. Молодой человек также -- где-то внутри -- знает, что встреча не состоится, потому-что он «не с той ноги начал завязывать шнурки», «обошёл столб по дороге не справа, а, скажем, слева». В тот момент когда мы «обходим столб», Вселенная «обрушивается». В определённую, заданную нами сторону. Наши поступки носят характер «рычага силы». А в том, что мир не превращается по ходу действия этих принципов в хаос, заслуга его гармонии. Мы, меняя мир, но при этом являясь его частью, сами при этом меняемся. И всё это происходит «в нужном месте, в нужное время». Завтра у меня планируется очень важное мероприятие. И «дело выгорит». Я знаю, что всё пройдёт успешно, если я, например, побреюсь. Так и не совладав со своей ленью, я остаюсь «при бороде», а на следущий день и моё дело «идёт по бороде». И я сознаю – представляете?! – если б я побрился вчера, то на сегодня намерение «выставило» бы совсем другую «декорацию». Это дико выглядит на бумаге, разум, пробуя это на вкус, морщится, но... Представте себе на мгновение, что вся эта муть, которую я только что вывалил Вам, действует как формула Вселенной, что она и составляет Мир Сущий. Что, если мы и в самом деле, как те пьяные трактористы, «резвимся» на грядках, оставляя проплешены на колхозных полях? Для этого поглядите на какой-нибудь предмет, зафиксируйте на нём своё внимание, отбросьте из восприятия момента всё кроме этого предмета; затем перейдите на отдельную его деталь, проделайте то же самое: в конце всего у Вас должна остаться в восприятии ма-а-люсенькая точечка, которую затем хлоп... и в аут, ко всему остальному. Главное в этой процедуре -- отнестись к ней серьёзно: имеется ввиду внимание – им придётся пользоваться со всей дисциплиной, которую Вам удасться «наскрести». Оно того стоит: немножко сосредоточения, и Ваше реальное Я на несколько секунд и сантиметров может расправить затёкшие плечи, оглядеться вокруг, прежде чем сново ссутулиться под тяжестью «очень нужных вещей». Человечество, «разогнавшись» раз, в нужной точке не смогло «остановиться», прекратить «обкладывать» себя уютом и удобствами; прогресс, который, в силу режима потребности, нагревался, перегревался, да и перегрелся, дошёл до такой кондиции, что, как в страшных американских кинульках про «терминаторов» и «спасителей», имеет место видение сценария будущего именно в такой схеме: роботы-рабы восстают. Новый виток эволюции, повторение эволюции новым видом. (Что касается меня, то я думаю, что лет через двадцать нас сделают полностью интерактивными – подключение сразу – без договорённостей с органами чувств – к нейронам головного мозга; дальше – пригласят человечество на праздник в интернет, скачают всё это дело на дискету, положат её в карман, и полетят себе туда, куда пролетали мимо.) Прогресс ощутил себя самодостаточным и самостоятельным. Он почти осознал себя. Он уже не хочет останавливаться. Человеку был нужен стол? Пожалуйста, вот вам и стул. Человек хотел хорошо питаться? Вот вам и на пиво тоже. Хотел спать в тепле и удобстве? Берите – берите со своим остеохондрозом вместе. Когда мы только начинали, нами двигало желание выжить, и стремление знать. Сейчас мы смотрим в телевизионный ящик на «людей за стеклом». Мы испытываем потребность в потребности. Прогресс и удобства, это, конечно, хорошо. Но именно они делают взгляд человека строго социальным. Безусловно (опять же, «диалектика»), прогресс произвёл трансформацию стада в общество, его «мягко стелить» и приятно «запрягать», но он «тянет» на себя массу внимания, впечатлений, потребностей, -- энергии, задействованности; мы очень быстро разучиваемся, по-детски непосредственному прикосновению к миру. «Ожидать», «хотеть», -- вот то, что «гоняет» нас всё время «по кругу», то, что заставляет мир «мелькать мимо». То, что делает актуальной схему: А и Б. Человечество прячется за спиной прогресса. Чтобы убедится в этом, надо всего лишь взглянуть на мир немножко иначе. Так как прогресс – по крайней мере, с точки зрения социализации – это одежда, то все техники, связаные с достижением этого видения, имееют к ней касательство. Не помню уже – говорил Вам, или нет – не так важно, а если и говорил, то всё равно повторюсь: поглядев на ближайшего человека, а затем «отымев» у него прогресс, -- за вычетом его, мы увидим реальную картину. «Разденьте» «объект» внимания, -- представьте, что человек, которого Вы наблюдаете, полностью гол. Представте себе его тело -- без одежды. «Один на один с окружающим миром». И Вы поймёте, что видите самое, что «ни на есть», настоящее животное – человек в первозданном виде, без выгодного прикрытия; и животное это жалкое. Ещё раз повторюсь: полнейшее поражение в биологической схватке человека другим видам, явилось определяющим эволюцию фактором. Необходимость (вначале ещё не осознанная) не только заставила его прогрессировать в известном нам направлении, чтобы спасти свою жизнь, но и «удобрила» почву в которую попало семя разума, а после -- катализировала процесс разделения. Сначала гомунус попал в, не только безопасное, но, ещё к тому вдобавок, и удобное положение, а зетем осознал его как необходимость. Чем больше давление, тем больше сопротивление. Суровая действительность условий жизни некоторых народов обогатила их наибольшими достижениями. А в Африке гомунусы жили себе «припеваючи», и «к ним приплыли»... Но вот какая «не-сос-тыковка»... Отсутствие прогресса явно не является недостатком в способности рассуждать. Мне ничего не нужно Вам доказывать: Вам достаточно выйти на улицу, и Вы во всём тотчас же убедитесь. Мы «по уши» в прогрессе. И что? Многие «наши» «гомунусы» больше «не-хомо сапиенс», чем те, кто живёт (даже сейчас) в социальном образовании, по характеру отвечающему скорее стаду, чем обществу. Я сейчас говорю о том, что, относящийся к современному обществу человек, не являясь разумным, обязательно является деградированным. Ни о какой «близости к природе» не может идти и речи. Уже раз «прикоснувшись» к прогрессу, человек обязан оставаться разумным, иначе начинается процесс разложения. Именно разложения, потому что то состояние, до которого «доходит» индивидуум «без стремлений», без задействованности в ходе своего проживания разума, это даже не примитивизм. Это моральное уродство. Всем своим развитием человечество, как бы, поднимается на вершину прогресса, -- но на самой вершине сложно устоять. Там остаются -- надо признать – не очень многие. Все остальные «проскакивают» вершину и падают по ту сторону -- в пропасть невежества. Всеми признаётся вопрос достижения прогресса. Но почему-то вопрос: что с ним делать, с этим прогрессом, никем не отмечается. Хомосампиенсы (homosimpsons), это те, кто, в отличие от остальных, производит «свой прогресс» из потребности, насущной необходимости, -- те, кто «взращивает» его «на почве» нужды и лишений. Придумавший трактор человек, отдаёт себе отчёт в его предназначении, так как знает, для чего это было нужно; употребив его, поставит в гараж, а не оставит вонять на всю округу. Человек разумный знает чего хочет, зачем -- зачем ему нужен прогресс; и творит его. Тот, кому прогресс просто попал в руки, «даден», «всучен» -- вынужден его употреблять, пользоваться им, отдавая при этом прогрессу себя. Те, кто себя «не отдаёт», оставаясь (посредством авторства) в недосягаемости – отцы. Дети, не создавая, а пользуясь, пребывают в восторженном ужасе. Играют, так и сяк, прогрессом, как погремушкой, и земля дрожит от этих детских шалостей, и всё живое, что на ней, всё, что способно «унести ноги», в тревоге и страхе убирается с пути. Человек. Существо превращающее саму Жизнь свою в средство самовыражения, забыв о том, что предназначение его – впитать, а не излучить. Излучать нечего. Кроме прогресса. Кроме ржавчины, радиактивного фона, кроме радуги машинного масла в лужах – в чистых весенних лужах. Утрированно, но факт – истина познаётся в сравнении. Мы прикуриваем, стряхиваем пепел и затягиваемся тысячами разных способов -- продиктованными отнюдь не необходимостью, но призванными служить средствами выражения. И только детский взгляд может разглядеть за всем этим, что «эти дяди и тёти» ГРОБЯТ и ГРАБЯТ своё здоровье. Вымуштрованное взрослое существо нипочём не заметит, что «король то – голый!». Внимание -- не используемое на то, чтобы осознать, что под ногами скрипят доски, бывшие живые клетки, что рыба, которая «так хорошо идёт под пиво», н-ное время назад трепыхалась, -- употребляется на сознание того, что «человек звучит гордо». Скорее не гордо, а громко. Взгляните на эту «гордость», и на то, из чего она проистекает. «Разденьте» кого-то. Гордого распознать легко – когда представляешь его наготу, тут же становится видна и «поднаготная». Эти похожи на обезьянов. На пресловутых гомунусов. Их тело диктует им «прелесть момента». Они полностью подчинены ему. Мозги обрабатывают детали – «сколько дать», «за сколько отдать». Тело же одевается в супермодные, сшитые между собой кусочки материи, и «предлагается» окружающему социальному миру. Этот стержень стремлений обклеивается жизнеными эпизодами, когда тело принимает всяческие позы – раздувается, когда надо прогнать соперника, раздевается, когда надо приманить партнёра, и так далее. Когда мы действуем непроизвольно, наше тело ведёт себя очень уж «самостоятельно». Наша походка не принадлежит нам – ходит тело. В руки берёт тело. Вбирает в себя пищу тоже оно. И делает это не «от мозгов», а от «насущности момента». Встаньте и посмотрите куда направлены Ваши ноги. Опорная отвечает за основное внимание, вспомогательная – за сиюминутное. Чтобы увидеть, куда на самом деле «дует ветер», достаточно всего лишь посмотреть на этот «флигель». Знакомтесь – это Ваше Тело, которому наплевать, что Ваши мозги думают по поводу своей важности, телесной «незначительности», и вообще, непринадлежности человечества к Живому Миру, и его закономерностям. Тела людей такие же, как у не-людей: они так же блаженствуют, зябнут, стареют и болят. Просто, в каждое человеческое тело «вмонтирован» мозг, вырабатывающий процесс обработки полученных данных восприятия – размышляющий разум, осознающий себя, идентифицирующий своё отличие как исключительность. Мы так же отличаемся от окружающего мира, как и всё остальное в нём. Мир, это «лототрон» энергии; постоянная мешанина её – переваливающийся и перемалывающийся клубок (а чья-то ложка мешает этот «гоголь-моголь»), и мы в нём... Надо ли говорить, что мы подверженны всему, что в этом месте только может существовать? Мы имеем доступ, точнее – право, право на любое событие в мире. Соприкосновение происходит как в мире который мы способны сознавать (физическом), так и в мире – области – подсознания. Но несмотря на то, сколь долго можно «пустозвонить» о мире духовном – даром, что все разговоры о нём, по самому определению -- бездоказательны – нельзя забывать о значении физического мира. Надо помнить, что основой, формой нам служит биология. В биологию мы кушаем, из биологии «сливаем», одним словом -- только с ней и (имеем дело. Другое дело), что зачастую забывается о том, что по проторенной дорожке инстинктов, выдающих и предлагающих нам наши намерения, двигаются не только наши физические формы. Наш духовный мир НЕ СВОБОДЕН. Вот Вам, а не свобода. Посредством воспитания наше сознание действует не оригинальнее червя в банке рыболова. Только термины здесь уже другие: более уважительные. Для человека существует психология. Но отрицать существование психологических инстинктов «не станет» даже она. В неловкой ситуации нам стыдно. Неловкая ситуация, это детонирующий, «включающий» восприятие процесс или фактор. Психика реагирует на происходящее своим чередом и образом. (Разум тут не причём.) А дальше «взрывная волна» докатывается через психику в физику – мы краснеем. Что делают в это время мозги? Ну и что, что уронил бутерброд маслом вниз? Ну и что, что из точки А, в точку Б передвигался с расстёгнутой, белеющей на тёмном фоне брюк, ширинкой? Что с того? Мозг попросту отключается. Он не учавствует в ощущении позора; не социально-побудительных мотивов – а именно эмоции позора. Защитное реле – щёлк, и «на печку»: отдыхать. Стремление к счастью, это дополнительный инстинкт, наша заглавная задача. Человек себя идентифицирует в отдельно стоящий вид, основываясь на разнообразии форм счастья. Собака стремится лишь к поводку. Иметь хозяина, а с ним и будку, миску, носок сопога, территорию, которую надо охранять, и службу, которую надо служить – является для собаки тем, чем для нас с Вами счастье – намерением, в которое мы вкладываем все жизненные силы (по крайней мере, всем нам так хотелось бы думать). Собака на чужой для неё территории находится в положении худшем, чем партизан в центре, занятого врагами, населённого пункта. Во всяком случае, партизан вряд ли в этой ситуации станет строить какие-либо вперёд идущие планы. Наши разумы планируют счастье, наши тела стараются за ним поспеть. Голова думает, а страдает ... Тело в недоумении от того, как «резвится» разум. И поэтому между ними такая непреодолимая пропасть во внимании восприятия. Они как старые супруги: живут вместе сто лет, не разговаривают -- пятьдесят. Тело стелет себе мягкую постель, привыкает к сладкому... Разум за утренней газетой делает вид, что забыл о том, что детородный процесс происходит без него. И посему рога его всё выше, и задевают звёзды – как антенны. Разум напрочь отказывается признавать большинство прав в этом тандеме за телом. Он забывает о своём биологическом происхождении. С непосредственностью кота, который, только что, воровал со стола в одном месте, а теперь нашаривает в другом, как будто, вот там вот, -- это был не он, это был кто-то другой. Это не его грязные лапки оставили на столе свои следы. В конце концов котик стал бит по своей полосатой бошке, и выкинут на улицу -- в мороз. И вот он сидит в скрюченной позе, с недовольной физиономией. Он находится в своеобразном «творческом» ступоре. Пока не обвыкнется. Постоит такой вытянутый – шерсть дыбом – балансируя температурное соотношение, и пойдёт дальше по своим делам. Мы вполне способны «понять» котика. У нас шерсть не встаёт в различных внешних ситуациях «дыбом», но волосы, всё равно, наружу просятся из луковиц. Мы называем это мурашками. Мы называем себя Людьми. Прошу рассматривать моё свойство «расшаркиваться» «перед природой» и уничижительные высказывания в сторону людей, не как манию, а как позицию. Не позу – позицию. Я далёк от мысли о полном падении человека, но нам действительно давно бы пора одуматься. Я не зову к природе, я только пытаюсь о ней напомнить. Я, я я... И всё это опять я. И я не из «общества защиты животных», но, хоть и исправно пользуюсь «раптором», вижу в каждом представителе другой формы жизни жизнь, помню о том, что этому существу в пользование «дадено» осознание -- так же, как и мне. Мгновение сознания я разделяю с ними. (Супер, да?) Потому что, вот оно – это мгновение – закончится, и окажется, что в этом мире, в одно и то же время находились жизни: центры восприятия. И этим «жизням» (центрам восприятия) как-то было «по боку», в каких телах они находились. Жизнь, сама по себе, не предполагает потребления, то есть – разум не является приоритетом за границами человеческого мировосприятия. Собака живёт, воспринимает и чувствует обобщённое воспринятое, как человек. Она не может всего лишь объяснить, осознать это. Её момент жизни, это луч кинопроэктора: какую ленту вставят, такую картинку он и «понесёт» на экран. У собаки нет точки отчёта – нет абстрактной памяти. У неё нет разума. Но у неё есть Жизнь. Видели Вы собак с поджатыми хвостами. Собака на чужой территории – поджатый хвост. Собака среди людей – поджатый хвост. Это от лёгкой, но навязчивой паники её внимания. Животное-живое прекрасно осознаёт, что на него могут наступить, что-нибудь уронить или чем-то «запустить»; также ничего хорошего не сулят клыки собратьев. Это испуг. И хвост зажимается под самое брюхо. Это от того, что анус непроизвольно сжимается от невменяемых попыток восстановить контроль над ситуацией, которую создают, посредством своего «маленького бунта», кишки. Они тоже «что-то там» пытаются восстановить. Тело так справляется со стрессовой ситуацией. Оно всё -- до последнего органа -- в испуге. И последнее средство не «накласть», это хвост. Кроме того, его не мешало бы иметь «под рукой», а то, ведь -- откусят нафиг. У человека тоже когда-то был хвост. И хоть наши предки уже давно «купировали» себя... ощущение себя, как «хвостатого» животного, вполне можно вернуть. Во всяком случае, обратить на это внимание стоило бы и Вам. В следующий раз, когда будете пугаться, попробуйте проанализировать то, как работает эта система. А можно просто дождаться посещения уборной. Потому что сидя «на очке», то есть, находясь один на один со своим естеством -- во власти биологии, становится ясно, «как божий день»: мы животные. Мы никуда не «ушли». Наш разум «наплёл» нам всякие небылицы про «исключительность», и вот мы с этой идеей «носимся», как с припаркой для мёртвого. А когда наступает время самим становиться мёртвыми... стоп... Когда наш разум видит, что наше тело рушится, что «корабль тонет», он – нет, он не бежит, -- не может – с тоской уверяется в ошибочности своих «запанибратских» суждений о теле. У человека это почему-то, в основной массе случаев, проявляется в том, что он вспоминает о Боге. Система, которая «и в Африке» система, «подсовывает» человеку, чей разум гнетёт и чревоточит мысль, эту идею. Это происходит от нашей социальности. Но, как уже говорилось про Африку и про систему... Человек по какой-то причине полагает, что социальность присуща только ему. Но это не так. Не стану приводить набивших оскомину примеров по поводу пчёл и муравьёв. Вы знаете, что собака существо социальное? Имеется в виду социум человеческий. Собака живущая с людьми способна входить в контакт – она коммуникативна. Она понимает слова, жесты, способна исполнять поручения. И у неё в социуме – в человеческом социуме – есть своё место. Она такой же «винтик» в человеческой системе, как и сам человек. А люди, живущие с представителями другого биологического вида «под одной крышей», обретают способность идентифецировать личность этих представителей. Им, этим людям, открывается интересная, но сокрытая, не входящая в сферу обычного человеческого внимания вещь – у других существ есть даже эмоции. Не то что чувства – эмоции. Собака может обидеться. Не способное думать существо, способно обижаться. Способно любить. Способно воспринимать. Обладает жизнью, -- своей какой-то Жизнью. Кинологи от политики, и ветеренары от науки возражают на это: «нет, це – ни, собака исходит из инстинкта, и бестолковое «очеловечевание» питомцев их хозяевами объясняется всего лишь отношением хозяев к своим питомцам. Но позвольте – кто сказал «очеловечивание», что это, вообще, такое – «очеловечивание»? Человек всё пытается «подогнать под себя», всюду выставляет свой «образ и подобие». Кто нам сказал, что улыбка, это «наше»? Может быть человек попросту не уникален? Что побуждает нас совершать «человеческие поступки»? Уж не инстинкты ли? Свободны мы от них? Свобода, это не тогда, когда ты «лезешь на рожон», и «получаешь по шее». Свобода, это когда не «получаешь по шее». Свобода, это возможность выбирать самому, не позволяя за тебя выбирать кому-то. Не позволяя доводить себя эмоциями и эмоциям до «срыва башни». Доставшаяся нам от предков способность вступать в яростную схватку с чужой плотью не искоренена до сих... Это инстинкт. Принятие положений в которых мы будем выглядеть приглядно в глазах окружающих, это тоже инстинкт. И «в остатке» у нас снова разум -- всего лишь разум -- и ничего более личного. Разум – дающий нам воозможность, способность и право предавать. А вот собака – без разума -- предать неспособна. Но -- без него же -- она с поднятым «трубою» хвостом, гарцующей «походкой», не спеша «дефелирует» перед носами скалящихся, готовых её разорвать других собак, в двух миллиметрах от невидимой, но чёткой границы их территории. С напускным бравым видом собака кидается на того, кто слабей её... Но с чего бы это разуму фокусировать процесс своей деятельности на вопросе о том, откуда это у собаки? От человека или... от окружающего мира, и нами самими взято оттуда же? У разума фронт работ куда шире. Ведь свою исключительность надо осознавать денно и нощно, «до блеска», дабы (якобо) сгрупировать вокруг «администативного ресурса» нашего существа всю нейро-энергию. Все тома и фолианты из нашей библиотеки строго описываются, чтобы поддерживать идею личности. Все свои представления о себе мы, как опавшие листья складываем «в покрывало» своего «Я», и заворачиваем в большой узел. Процесс «заворачивания», то есть завязывания, этого узла и есть процесс делания себя, как личности. Ведь свою личность мы делаем. Как только перед нами появляется «воспринимающая сторона», наше внимание зафиксированно на этом процессе почти целиком. Во всяком случае, процентов шестьдесят его уходит на это обязательно. (Инстинкт? Заинтересованность нашего социального положения в стаде? Заинтересованность в стаде? Заинтересованность ли?) Вам нравится когда кто-то (не из близких) смотрит на то, как Вы принимаете пищу? Глядит, как Вы едите? А представте себе, что Вы -- собака, грызёте кость. Доставшуюся только Вам. А из темноты вокруг светятся пары глаз – глаз тех, кому не досталось, кто тоже хочет есть -- до боли в желудке, -- кто тоже является биоформой. Мы – животные. И, в огромной массе случаев, находимся в режиме функционирования именно как биообразования, а не как разумного существа. В соотношении это выглядет, примерно так: если наша планета это внимание, то материки, это разум, а океан, занимающий большую часть Земли – наше животное, биологическое состояние. Осознание, как уже отмечалось, нуждается в биологии. Сказать точнее – форме жизни. Так как, мы находимся в органическом мире, то, соответственно, оперировать будем органическими понятиями. В реку течения мира, в поток его бытия ставятся ловушки для осознания. Образуются, как бы, заторы, наслоения – стержни, на которые --из сплошного потока мира -- «наматываются» «волокна» «пойманного» осознания. Таким образом, жизнь живёт в «биологии», как моллюск в раковине. Кто ставит в ручеёк кувшинчики-ловушки рыбке, которую зовут Жизнь, и с какой целью – демогогия, и мы с Вами попробуем ею заняться. Как уже упоминалось, произведения искусства только тогда таковыми становятся, когда появляется «воспринимающая сторона». Мы также говорили о том, что в театре, едва ли не самым главным компонентом представления, действа – является зритель. Именно на «сетчатке» его восприятия находит отображение спектакль, как произведение театрального искусства. Зритель выполняет функцию глаза, и, соответственно, функционирует как глаз: свет -- а всё, что мы воспринимаем глазами как зрительные образы, это свет -- преломляясь в кристаллике глаза, падает на глазное дно; путём «снятия» его нервными окончаниями-сенсорами, превращается в готовый сигнал, попросту говоря, «бит» информации, а затем, в этом виде посылается в мозг. Так вот, как там -- в мозгу – от импульса рождается мысль, так в восприятии зрителя появляется спектакль, чтобы запечатлиться в мировоззрении ещё одним способом мышления.