Автобиографическая повесть Часть вторая (1991- 1992) Полный текст повести с иллюстрациями можно прочесть на http://revlib.narod.ru/nekor.htm Вместо предисловия Эта книга - продолжение моих мемуаров "Детство бунтаря". Те, кто их читал, наверное недоумевали - что уж там такого бунтарского? Почему бунтаря? Какого бунтаря? Будущего, вот какого. Надеюсь, второй том прояснит, что я имел в виду. А третий может прояснить и больше, если успею написать его. Стиль этой книги отличается от предыдущей. Ведь до 1990 года я был ребенком, подростком - и потому описывал не свои действия, а случавшееся со мной. Когда же писал об идеях, возникавших в голове, то просто фиксировал их по мере появления - без критики, без анализа. Что вижу, о том пою. И видны формальные противоречия. С одной стороны, не нравились мне утомительные пионерские смотры, руководящая роль КПСС, выборы из одного кандидата, политика Сталина. С другой - не любил Ельцина, отрицал капитализм, хотел ограничить многообразие мнений (запретить пропаганду фашизма, например), мечтал о диктатуре интеллигенции, об искусственном отборе, о всеобщем планировании. Даже право людей на брак мечтал ограничить медицинским и образовательным цензом. Что-то из тогдашних взглядов было юношеским максимализмом, что-то получило дальнейшее развитие и вошло в мировоззрение, от каких-то идей пришлось отказаться, другие упорядочить - а в "Детстве бунтаря" они лишь изложены по мере становления. Отчасти и в этой книге я буду идти за событиями, а не писать: "вот тут ошибался", "это не подтвердилось", "такой-то взгляд был наивен". Хочу передать, как чувствовал тогда, а не сейчас. Но иногда буду анализировать, забегать вперед. Вообще, с 1991 года восприятие мое стало взрослей, сложней - это отразится на стиле. Больше всего писать буду о политике. Время было такое - если ей люди не занимались, то она занималась людьми. Но я все-таки не беспристрастен (в отличие от Леонида Парфенова с его "Намедни"). И писать буду о том, как сквозь меня события проходили, как мной воспринималось. Это ведь произведение художественное. Если мои взгляды вас раздражают - не читайте. Конечно, зайдет речь и об учебе, о быте. А вот любовной романтики не будет. Моей "личной жизнью" в студенческие годы было служение социализму. Не жалею о том. Ловлю себя на мысли, что ритмы моей жизни совпадали с ритмами страны. Я был маленьким, меня опекали родители - а народ опекала КПСС. Я был подростком, читал, сравнивал и учился - а в стране началась перестройка, и люди пробудились к спору, чтению, становлению личности. Наступили студенческие годы, пора молодости, активных действий - и пришлось это на бурное время реформ. Такая совпадаемость, думаю, полезна для книги. Может быть, мои воспоминания будут для кого-то поучительны и нужны. НЕ КОРИЧНЕВЫЙ, НО КРАСНЫЙ (1991-1992) "Одному бублик, другому дырка от бублика - это и есть демократическая республика" Владимир Маяковский 1991 Заканчивалось мое советское детство. Открывалась другая глава истории - и для меня, и для страны. Предстояло выбрать в ней свою роль. Но сначала надо было развязаться со школой. Я не бросил ее, хотя здание школьное обрушилось, вместо уроков пошла чехарда, а многие однокашники подались в бандиты и спекулянты. Да и вообще, непонятно стало, зачем все это нужно. Был у нас в жизни смысл - строительство нового мира. И не стало этого смысла. По крайней мере, у многих. Быть может, у них его и не было? Как же так? Ведь нас воспитывали одинаково! И все, на чем росли мы - было оплевано и растоптано пропагандой. Но оставалась тогда еще возможность выбирать. Думать головой, а не телевизором. Такое было время. Что ж, мировоззрение свое я выбрал, да и профессию будущую тоже. Надо готовиться к поступлению в Нефтяной институт. Там факультетов много. Какой же избрать? Наверное тот, где больше всего моей любимой химии. Странное дело - большинство ребят предпочитало сдавать экзамен по физике, а химию желали сдавать девочки - если они шли в Нефтяной, а не в БГУ. Но я химией увлекался еще с четвертого класса, а вот физика давалась труднее. Вела ее наша новая классная руководительница, Валентина Михайловна Чижова. Мне она в учебе помогала. Я даже заходил к ней домой, и она бесплатно объясняла трудные темы - про всякие колебательные контуры и катушки. И пока она не переехала, я каждый год восьмого марта, уже и после окончания школы, ее поздравлял и дарил цветы. Где-то она сейчас... Я благодарен ей по-прежнему. По физике у нас намечался экзамен школьный, а химию в ВУЗе сдавали на одном лишь факультете - технологическом. Престижной считалась профессия биотехнолога, это была "отрасль будущего". Кто мог знать, что рыночные реформаторы доведут ее до краха, что хозяйственные связи распадутся, биокомбинат в Благовещенске пойдет под откос? Вообще, нет таких надежд и усилий, в учебе ли моей, в философии, морали, политике и вообще жизни, которые бы не были обесценены, очернены или убиты реставраторами капитализма... Но пока я, не зная о будущем, добросовестно готовился к поступлению. В новом 1991 году школьную крышу в нашей 62-ой кое-как починили, и нас вернули из ПТУ-"полтинника" по прежнему адресу. Самый сложный для меня предмет - математика. Вроде бы, я способен мыслить логически. Формально говоря, и преподаватель у нас хороший - Маргарита Васильевна. Она даже получила орден за преподавание. Но ее объяснения мне казались неясными. Долго винил себя в непонятливости, но когда начал подтягивать алгебру с репетитором - а это был известный в Уфе учитель-популяризатор Аркадий Наумович Богуславский - то я понял, что дело все же не во мне, а в преподавании. В стиле Аркадия Наумовича оказалось куда больше логики, и присутствовал элемент игры. Маргарита пропускала мелкие промежуточные этапы в решении, надеясь что ученики их сами додумают. Аркадий Наумович этого не делал. Кроме того, он отвечал на мои вопросы философского плана. Например, нам говорили, что делить на ноль нельзя, а в знаменателе дифференциала дельта икс стремится к нулю - как же быть? Он и объяснял. Игрой выглядели и такие задания: как изменится график, если прибавить к формуле двойку? Умножить на семь? Разделить на четыре? График при этом ужимался, вытягивался, двигался - и вообще вел себя как живой. Вот как надо преподавать! К нему я ходил с сентября 1990-го - и до майских экзаменов девяносто первого. Он жил на проспекте Октября, на Спортивной, и от него я возвращался в Черниковку пешком, за восемь километров. Так я выработал привычку к пешей ходьбе на большие расстояния, и мне она впоследствии пригодилась. По пути домой всегда заходил в кафе близ Театра кукол, и выпивал чашечку кофе. Это меня стимулирует. Но однажды я в этом кафе чуть не нарвался на неприятности. В доме у нас жил один сорванец, помладше меня - с ним опасно было ходить по улицам. Ну, ладно, подбирает окурки - ведь в магазинах нет сигарет (уже были в других городах табачные бунты!). Ну ладно, курит чай вместо табака. "Чай, завернутый в газетку, заменяет сигаретку" - еще самая приличная версия пословицы того времени. Это все - его дело. А ведь бывало и хуже. Отправился я однажды в новый торговый центр "Башкирия", и он за мной увязался. Вышли на "Спортивной", бабка продает семечки, у нас денег нет, я иду дальше - а Сорванец задержался там. Догоняет, запыхавшись: "Хочешь семечек?" - а сзади уже слышны крики погони. Оказывается, запустил он руку в мешок, и у торговки полную горсть украл. Заходим в кафе у Театра Кукол - я заказываю чашку кофе, а он под столом протягивает пирожное: "Угощайся!". Оказывается, стащил с витрины... Да что ты будешь делать! Судьба этого парня трагична. Его семья поехала однажды за город, их машина столкнулась с КАМАЗом, мать и сестренка Сорванца погибли, а сам он попал в больницу. Потом за ним приехал отец, и увез парня с собой. В Грозный. Как он там сейчас? Что за рок над нами тяготеет? *** Телевизионные новости тоже оптимизма не прибавляли. 12 января были введены советские войска в столицу Литвы - Вильнюс. Говорили, что сепаратисты угрожают целостности СССР. Войска захватили здания вильнюсского радио и телевидения. При этом штурме погибло пятнадцать человек. В тот же период США, радуясь устранению СССР из мировой политики, начали знаменитую операцию "Буря в пустыне", причем не только освободили Кувейт, но и вступили в Ирак. Война кончилась 28 февраля, когда Саддам Хусейн признал требования США. Но еще не ведал, чем для него все это закончится. Ему я не сочувствовал, но видел - мир стал нестабилен, империалисты США уже диктуют условия другим странам. Не разразится ли мировая война? Все это тревожно, но от нас далеко. А вот когда в том же январе, только двадцатого, рижский ОМОН разогнал националистических демонстрантов и при этом опять погибли люди - впечатление было мрачнее. Журналист Александр Невзоров показал в своей программе "600 секунд" репортаж под названием "Наши" - о событиях в Риге и Вильнюсе, сочувствуя Советским войскам. Я тоже им сочувствовал. Но не потому, что был имперский шовинист. Попробую объяснить. Вот пишет в своих мемуарах Валерия Ильнична Новодворская: "Никаких проблем с идентификацией Отечества у меня не было: я прекрасно понимала, что Украина, Крым, Средняя Азия, Прибалтика - заграница". Никогда я не напишу подобного. Для меня не существует ни государственных границ, ни национальных интересов, ни отечеств. А существует только борьба универсального Добра с универсальным Злом. И борьба эта раскинула свой фронт по всему земному шару. Я не знаю, как патриоты назовут подобный взгляд на мир: безродный космополитизм, беспочвенный интернационализм, мондиализм, или еще как-то. Не суть важно. Я считаю, что если какая-то идея верна, то и торжествовать она должна везде. И право Советского Союза присоединять к себе одну страну за другой определялось для меня не "имперской мощью", а правотой внутренней идеи, на которой состоялся СССР - идеи международного коммунизма. Если в одной семье, скажем, муж пьет, избивает ребенка, эксплуатирует жену, то долг соседней нормальной семьи - вмешаться в это, остановить безобразие и навязать свой образ жизни. Не потому что он "свой", а потому что правильный. Единственно верный для всех и на все времена. Из сказанного ясно, что когда Россия отказалась от задачи переделать мир на основах Добра, и на другие страны стала давить только в шкурных целях - то она стала для меня обыкновенной империалистической державой, да еще со средневековой православной идеологией. И мой патриотизм по отношению к ней мгновенно испарился. Правительству такой страны революционер может желать лишь поражения - как верно отметил В.И. Ленин 15 сентября 1915 г. на марксистской конференции в городе Циммервальде. Другое дело - СССР. Конечно, знал я о бюрократических извращениях и преступлениях, но избавляться-то надо было именно от них, а не от идеи коммунизма. Кстати, возникла эта идея на Западе, и корни ее уходят в эпоху Возрождения, когда опыты Галлилея открыли эру научного мышления, когда утверждено было право человека быть личностью, когда выяснилось, что мир изменяется и прогрессирует, а человек имеет право улучшать природу и общество. Затем Французская революция освободила людей от средневекового рабства и невежества, руководствуясь идеями свободы, разума и науки. От христианского "равенства перед богом" шагнули к "равенству перед законом". Но тут выяснилось, что нищий не может быть свободен - и следующим логическим шагом было равенство социальное. Технический прогресс для этого создает предпосылки, а социальная революция воплотит мечту в реальность. Так возник марксизм. Когда он проник в отсталую, пьяную, нищую и безграмотную Россию, и после Октябрьской революции стал господствующим - страна совершила гигантский скачок к промышленному прогрессу, грамотности, социальной защищенности людей. Но проклятое наследие средневековья тянуло страну назад - и это выразилось в бюрократической реакции. Малограмотные и корыстные чиновники, затопившие партию после 1924 года, уничтожили всех интеллигентов-революционеров, прогрессоров и цивилизаторов. Под знаменами "социализма" бюрократия творила свои преступления. Кончено, государство без бюрократии невозможно - но вопрос в том, какой будет ее роль и ее идеология. Надо было избавиться от реакционных мерзавцев внутри партии, и этим возродить идею коммунизма. Так предлагал Лев Троцкий. А на деле случилось наоборот - реакционные мерзавцы окончательно избавились от коммунистического ярлыка, мешавшего им воровать. Средневековые традиции отсталой России погубили социализм и разъели изнутри Советский Союз... Больно было смотреть на все это, хотелось предотвратить крушение СССР. Поэтому я сочувствовал Интерфронту и рижским ОМОНовцам. А Ельцин, так рьяно бомбивший собственные города в 1994 году ради "целостности России", в тот период поддерживал сепаратистов где только можно, разьезжая по национальным республикам и раздавая суверенитеты - "сколько проглотите". Несмотря на это, не все хотели отделяться - большинство людей выступало за сохранение СССР. Это подтвердил референдум, проведенный 17 марта 1991 г. Вопрос на этом референдуме был такой: желаете ли вы сохранения СССР как федерации равноправных республик? И за его сохранение высказалось 112 млн. человек из 146 млн. принявших участие в голосовании. Придя к власти, буржуазные "демократы" растоптали ногами волю народа, выраженную тогда. Конечно, мы не предвидели такого оборота дел. Мне тогда еще не было восемнадцати лет, я не имел права голоса. Но мои родители голосовали за сохранение Союза. По результатам этого референдума принято было соглашение между республиками - о заключении нового союзного договора. Зачем нам новый, чем плох старый? Но тогда я рассудил, что это не моего ума дело - наверное, есть у республик свои какие-то причины изменить договор. Главное решено - Советский Союз остается. *** Да, это все конечно интересно, но весной и кроме референдума было у меня много забот. В те времена за деньги поступить в институт было нельзя, блат и взятки были редким исключением. Поступать в советский ВУЗ - это вам не пряники в темноте жевать. Не было взяток, но любили тогда эксперименты. Даже и над взрослыми, а школьники чем хуже? Например, у нас был такой эксперимент: можно было сдавать экзамены в институт еще до того, как сдашь выпускные в школе. Естественно, если школьные провалишь - то институтские тоже не считаются. Так и получилось, что химию и математику в институт я сдавал в мае, а школьные экзамены в июне - зная, что в институт я точно поступлю, если их сдам хорошо. Да и школьные учителя были осведомлены, что я вступительные уже сдал, и потому особенно не свирепствовали. С химией у меня проблем не было. Ну, для страховки ходил я к репетитору - кругленькой веселой бабушке, преподававшей в Нефтяном. Однако на 1990-91 годы приходится и мое неформальное увлечение этой наукой, экспериментами, а в том числе и пиротехникой, то есть приготовлением взрывчатки (в очень малых, лабораторных количествах). Не только я этим увлекался, но и другие ребята с нашего двора, старшеклассники, мечтавшие поступать в Нефтяной. Были во дворах тусовки блатных, а была "интеллигентская". У этих ребят не было таких отталкивающих черт, как у "снобов" из нашего 8-го "В", о которых я писал раньше. Нос не задирали, быдлом других не считали. У многих родители работали в Нефтяном институте или в нефтепереработке - поэтому один магнитную мешалку имел, другой колбу, третий - химическую энциклопедию. То мы с этими ребятами получаем хлор, приливая соляную кислоту к диоксиду марганца, полученному прокаливанием марганцовки. Печально кончился опыт - делали его без тяги, при отрытом окошке - а ветер подул нам в лицо, и желтый "хвост" хлора пошел в комнату. И пол заляпали кислотой. А нам и горя мало. То изготовляем черный порох из селитры и угля, то пропитываем вату раствором селитры и потом сушим, то ацетиленид меди получаем, то перемешиваем йод и нашатырный спирт, а получившийся осадок отфильтровываем и тоже сушим. Осторожным надо быть при таких опытах. Из-под ног искры летят. Или вот "водородная бомба", например. Во флакончик наливали раствор медного купороса, сыпали поваренную соль - раствор при этом становился лазурным, а его среда кислотной - и туда же насыпали кусочки алюминиевой проволоки. И начинал с этих кусочков выделяться водород, а мы флакон завинчивали и ставили в высохший дворовой фонтан. Водород накапливался, и разрывал флакон изнутри. То ракету запускаем. Только глупо ее сделали - набили пластмассовую ракету порохом, заново склеили и думали что она полетит - а она расплавилась и окутала весь наш двор черным дымом, так что из окон матерящиеся рожи выглянули. Мы сбежали под покровом черной завесы... Много было приколов. Но одно дело - эксперименты, а другое - знание химической теории, формул, ведение расчетов и готовность к экзаменам. Сдал я химию в ВУЗ на пятерку - но не особенно этому удивлялся. А вот с математикой было сложнее. Очень тревожился. Для меня это предмет самый сложный. А тут еще, когда шел на экзамен, перебежала мне дорогу черная кошка. Я материалист, и лишь презрительно хмыкнул. Вошел в аудиторию, трясясь от страха получил билет - выпал мне тринадцатый. И посадили меня за парту с номером тринадцать. Они пронумерованы были. Как сейчас помню эту большущую черную цифру "13", в черной рамке под стеклом, на белом листе формата А4. Написал я экзамен, и очень тревожился. Пришел в назначенный день за результатами - "отлично"! С тех пор мой материализм и атеизм стал воинствующим и нетерпимым. Истина не может терпеть рядом с собой существование лжи (и ее проповедников тоже, но это уже дело политиков). Впрочем, что взять с мистиков? Они на это мне говорили, что у меня 13 - счастливое число. Этим баранам хоть кол на голове теши, по выражению Елены Григорьевны. Получив по математике неожиданную пятерку, я купил роскошный букет цветов и принес в 82-ую школу, репетитору Богуславскому. Он был тоже удивлен оценкой: "Голова у тебя работает, но ты очень рассеянный, часто забываешь учитывать мелочи. Я думал, четверка у тебя будет". Оставался еще экзамен по русскому и литературе, то есть сочинение. Ну, тут у меня никогда проблем не было - это моя стихия. Сдать сочинение надо было в школе, а оценка засчитывалась как ВУЗовская. Тот же эксперимент. Лидия Ивановна Башинская, опытная и знающая (о ней уже я упоминал), рассадила нас и дала несколько тем, в том числе "свободную" тему. Вернее, о любом понравившемся современном произведении. Я выбрал опубликованную в "Новом мире" повесть о судьбе мальчика - заключенного по кличке Глаз, попавшего в тюрьму за незначительный проступок, а там ставшего матерым преступником. Повесть называлась "Одлян, или воздух свободы". Я не помню сейчас, кто ее автор. Очень подробно там рассказывалось о быте заключенных детской колонии ("малолетки"), о порядках в тюрьме. О жестоких ритуалах, таких как "прописка" новичков в камере, об иерархии воров и лагерных активистов ("рогов"), о делении заключенных на касты, и так далее. Вывод я делал такой: преступность имеет социальные причины, и наше общество несовершенно, если в нем такое возможно. Именно общество виновато в судьбе таких, как Глаз. Поэтому надо исправлять социальные порядки, и мы все должны прилагать к этому усилия, активно участвуя в политике. Помню, когда мы писали этот экзамен, нас вывели строем пообедать в соседнюю аудиторию, и на сдвинутых вплотную. столах лежали плюшки. Подкрепившись, мы вернулись в класс и вновь принялись за работу. Грамотность и стиль моего сочинения были оценены на пятерку, но Лидия Ивановна не удержалась впоследствии заметить моей маме: "Ваш сын написал прекрасное сочинение, но почему же он выбрал такую мрачную тему?". Как знать. С учетом "развития демократии" в России, особенно после 2000 года - не окажется ли "мрачная тема" пророческой... Что ж, останусь жить хоть в этих воспоминаниях. Не ждать же молча? Я им не Коля Бухарин. Однако вернусь к теме. Как сейчас помню - между школой и кирпичной "приготовишкой", куда мама привела меня 11 лет назад, стояли рослые одноклассники в чересчур теплых черных костюмах и галстуках - а солнце жарило немилосердно. После этого экзамена все мы чувствовали себя почти выпускниками. И сорвав с шеи тесный галстук, один из ребят уже принимал в руки гитару, кем-то принесенную, а затем наша компания отправилась на обычное место тусовки - по другую сторону от "приготовишки". Автосигнализаций тогда еще не было, постоянный вой не терзал слух, не разрушал нервную систему. Зато был слышан стрекот насекомых в траве. Тишина... Благодать... И как-то забываешь даже, что в стране неспокойно, в мире идет война, а окончание школы еще не гарантирует будущего счастья.... Остальные июньские экзамены были довольно легкими - по английскому я взял тему "Творчество Р.Л Стивенсона". Его книги "Клуб самоубийц" и "Странная история доктора Джекиля" я еще в восьмом классе до дыр зачитал, как любимейшие, и потому написать изложение "Джекиля" на английском для меня труда не составило. Вообще, английский с четвертого класса нравился, когда меня красивая молоденькая учительница похвалила ("У него когда ни спроси - ответит!"). Обращаюсь к учителям, преподавателям, да и родителям: поощряйте детей! авансируйте! даже если способностей недостаточно - подчеркивайте успехи! А то моего приятеля Кешу записали в "троечники" с начальной школы - и не ставили выше тройки, не ждали от него большего. Ему и учиться расхотелось. А умнейший был парень, да и замечательный шахматист. Но если человеку трижды в день говорить, что он свинья - он хрюкать начнет. *** Сдал я физику, катушки эти мудреные, школьную химию - попался капролактам... Пора уже и на выпускной вечер. Состоялся он в конце июня. На официальную часть собрали нас в актовом зале Дома Учителя, напротив 62-ой школы. Вручили каждому поздравительную открытку. Вот она, передо мной. На ней - букварь и глобус, портрет Пушкина и томик Ленина, пионерская и комсомольская эмблемы, октябрятская звездочка, калькулятор и колосья пшеницы. А текст был таким: "Константин! Осталась позади волнующая пора экзаменов. Сегодня, в этот тожественный день, ты прощаешься со школой и произносишь слова благодарности учителям, которые вооружили тебя необходимыми в жизни знаниями, научили трудиться, критически относиться к себе, ставить перед собой большие цели и добиваться их...." - не удержусь от сарказма: если жандармерия не задержит! - "...Школа помогла тебе определить будущую профессию. Вместе с тобой несколько миллионов молодых людей вступают в сознательную жизнь. Страна получит огромный резерв юной энергии, трудовых рук, новых талантов. Пусть каждая страница твоей биографии будет наполнена творческим поиском, дерзанием, добросовестным трудом на благо нашей социалистической Родины! Поздравляем тебя с окончанием средней школы! Счастья и успехов тебе!" И далее: директор - Л. Боровикова, классный руководитель - В. Чижова, секретарь комсомольской организации - пустое место. В комсомол ведь я не вступал. Конечно, многие надежды разбились о то, что начало твориться в стране через пару месяцев. Но этого будущего мы не могли тогда представить даже в кошмарном сне. Подарили нам, кроме открытки, книжку. Россия еще не пришла по пути демократии к тому, чтобы в напутствие выпускникам дарили биографии вождей гитлеровского рейха (о чем был скандальный репортаж в программе "Времечко"). Пока нам подарили книжку о белогвардейском адмирале Колчаке - точнее, о борьбе с Колчаком, но написанную объективно, с приложением документов. Называлась она "Арестант пятой камеры". Держа подарки, я из Дома Учителя отправился обратно в школу. Уже стемнело, близилось десять вечера. В кабинете физики был накрыт праздничный стол. Он был наряден, мы тоже. Целую дискуссию взрослые развернули о шампанском. Ставить ли его? Решили не соблазнять малых сих. А "малые" уже направились втихомолку к физруку в спортзал, и договорились о покупке ящика водки и совместном распитии оной. Водки я в то время не пил, и стоял от этого дела в стороне. Куда же направиться? В актовый зал - там дискотека с цветомузыкой. "Америкэн бой, уеду с тобой!" Пляшем, веселимся, а некоторые целуются с девочками. Но вы же знаете мою позицию, если "Детство бунтаря" читали внимательно... Через часок скучновато стало глядеть на танцующих и самому прыгать. На целующиеся парочки смотреть тоже интересу нет. Водки не пью. Что делать? Отправился бродить по коридорам. Захожу на пятый этаж. О, да тут настоящее казино! Человек десять играют в "Менеджер" за огромным столом. Попросил я карточки себе, начали играть, и я увлекся. Продаем, покупаем, фишки движутся по кругу. Но заходят и говорят: "Ребята, пора сматывать удочки. Едем на автобусах через весь город - к памятнику Салавату Юлаеву". Лавины преступности тогда еще не было. Так что можно было по ночной Уфе безбоязненно гулять. Мы поехали. Улицы пустые, асфальт сырой - видимо, был дождик. Проспект обходился без реклам, не было и шума, "ночной жизни", казино, игральных автоматов на каждом шагу. Тишина, шуршание шин. Негромко беседуем, сидя в автобусных креслах. Вдруг навстречу нам - автобус, тоже с выпускниками, в Черниковку едет. Машем руками. Приветствуем. Наконец, мы у Телецентра. Один парень напился водки в спортзале, не рассчитал, в автобусе его развезло, и он не смог вылезти. Но большинство одноклассников были трезвыми. Во тьме перед нами возвышался огромный памятник бунтовщику Салавату, героически сражавшемуся против федераль... против сил императрицы Екатерины Второй. Мы направились медленным шагом по темной аллее. Шли молча, без разговоров, и каждый думал о чем-то своем. Я думал о своем, но и о стране тоже. Что с нами будет? Кем я стану? Буду ли я нужен и востребован? Пожалуй, это главное для человека - востребованность временем... Дошли до гранитного бортика набережной. Воды Белой лениво перекатывались внизу, вдали светился одинокий бакен, железнодорожный мост над Белой покорно ждал очередного поезда. Как, все-таки, природа равнодушна к судьбам людским... Стояли, смотрели, гадали о будущем. Наконец, вернулись к автобусам и приехали в Черниковку. Ночь сменили утренние сумерки, начинало светать. В восемь утра нас отправили по домам, но сбившись в кучу мы еще долго ходили по улицам с гитарой, заглянули даже в парк Победы, и пели уже привычную "Восьмиклассницу" недавно погибшего Цоя. Школьная глава закончена. Теперь я - абитуриент. *** Помню тихий шелест верхушек тополей над лавочкой, на оборотной стороне "приготовишки". Сама природа, кажется, смертельно устала и теперь набиралась сил для того, что еще предстояло пережить. И кроткое ласковое тепло этого лета, последнего в советской истории, подстать было покою моей души. Вот и все. Я поступил. И уже видел в институте белый листок с моей фамилией и моими пятерками. Конечно, я не счастлив - как можно быть счастливым, если хоть один человек на Земле мучается? Но все же - почти, почти... Только маленькая иголочка предчувствия колола. Но вот, кажется, исчезла и она. На ту же скамеечку приходили ребята. Эта тусовка была не интеллигентской, а блатной - и начинали некоторые уже покуривать травку - не зная, в какой омут подобное увлеченье их затянет. Но пока это были нормальные пацаны. Где вы теперь, Рома и Мясо, Прака и Донбасс? Глядели вы тогда на меня уже снизу вверх - как же, ведь это СТУДЕНТ! Ведь это будущий ИНЖЕНЕР! Не чета нам, охламонам. Было б чему завидовать... Что ж, можно из этого положения и пользу извлечь. Мои беседы о политике теперь внимательнее слушать будут, коли повысился мой авторитет. А поговорить было о чем. Пока я грыз гранит науки, Ельцин рвался к власти. Знал он, что при его "демократии" парламент будет... как это у Даля? "Бумажная кукла, которую дергают за ниточку, заставляя ломаться". И потому захотел стать не председателем Верховного Совета, а Президентом России. Появился и сам пост президента. Все это типичнейшие черты бонапартизма. Уже одно введение этого поста показывает, что демократией тут и не пахнет. А пахнет - "вертикалью власти". Кстати, ОМОН в то время как раз вооружили этими резиновыми вертикалями - их еще называли "демократизаторы". Как все переплетено в нашей истории! Так вот, ввели пост - а свято место (хотя какая уж тут святость, особенно после нероновских выходок 1999 года) пусто не бывает. Так что 12 июня проводились первые в России президентские выборы. Конечно, в то время это не сопровождалось массовым бегством жителей из домов, ибо приближение выборов гибелью людям не грозило. Кандидаты были такие: "демократ" Ельцин, умеренные социалисты Николай Рыжков и Аман Тулеев, "либерал-демократ" а на деле русский националист Жириновский, генерал Альберт Макашов, сегодня не без оснований упрекаемый в антисемитизме, а тогда весьма радикально говоривший о защите социализма и СССР, и Вадим Бакатин, программу которого я не помню. Жириновский, в характерной для него эмоциональной манере, говорил о целесообразности деления России на губернии, в целях удобства управления. Откуда было знать, что их назовут потом "федеральными округами"? Но читатель уже понял, что я развесил в то время уши и слушал речи Макашова, особенно его обличения в адрес Ельцина. Однако еще раз повторю - выступления генерала в то время были не такими, как сейчас. Впрочем, я не достиг 18-и лет, так что о выборах мог рассуждать чисто абстрактно. Мои родители скорее поддерживали умеренно-розового Рыжкова - отец недолюбливал Ельцина, но был против радикальных экспериментов и поворотов. Когда страна готовилась к выборам, я готовился к выпускным и вступительным экзаменам. Но выходил гулять, чтобы подышать свежим воздухом. И вот увидел в соседнем дворе предвыборный стенд со множеством листовок. Стенд недавно поставили рядом с детской площадкой, вблизи от которой на цепочках висела удобная скамейка -качели. Шел я к этой лавочке, а пришел к стенду. Большинство материалов были стандартными, но как мне занозила глаз одна газета! Я прямо прилип к ней - не оторвешь никакими силами. Называлась она "За боевые темпы". Это была многотиражка нефтезавода НУНПЗ. И там всех кандидатов разбирали с близких мне позиций. Больше всего доставалось Ельцину, предсказывалось, что его рыночные реформы обернутся катастрофой. Перепало Жириновскому за то, что тащит ржавые обломки царизма в современную политику. Сдержанно, но аргументировано критиковались остальные кандидаты. Все это сопровождалось статистикой и очень умно было написано, а главное проводилась линия в защиту социальных завоеваний, полученных при Октябрьской революции. Революцию все наглее пинали в толстых журналах, а тут в многотиражке - хвалят! И запомнил я накрепко фамилию автора статьи. Указывалось, что он активист "Движения коммунистической инициативы". Впоследствии судьба надолго свела меня с этим человеком и его товарищами. А пока сидел я на лавочке за "приготовишкой" - уже в начале июля - колыхались тополя, в душе была безмятежность, и обсуждал я с Мясом и Пракой результаты состоявшихся выборов. Победил, конечно Ельцин - набрал 57 процентов ("наш народ хитер и мудер" - сказал по этому поводу один из собеседников), за Рыжкова было - 17 проц., за Жириновского - 8, за Тулеева - 7, за Макашова - 4, за Бакатина - 3. Примерно такие цифры. Но кем был президент России в те времена? Правит ведь Горбачев, президент СССР. Так что стоит ли расстраиваться - все равно ничего Ельцин не сделает, он же подчиненный. Конечно, плохо что у нас все в раскорячку, бюрократы свои преступления валят на коммунизм, люди этому верят, и уже численность партии на шесть миллионов человек упала. Выходят из КПСС, а некоторые даже рвут и сжигают свои партийные билеты напоказ. Но это дело временное - придет другой генсек, добрыми делами восстановит авторитет нашей страны и партии. А Ельцин пусть себе тешится своим постом. Он подчиненный, никогда ему не быть самым главным - потому что Россия входит в Советский Союз. *** О горе, горе... Так, кажется, говорил попугай Сильвера? Это самый лучший эпиграф к тому, что случилось в конце августа 1991 года, да и ко всему последующему. Несерьезно, говорите? Тогда возьму эпиграфом слова левого публициста Марлена Инсарова. "Рабочие и крестьяне, недоедая и выбиваясь из сил, работали, ученые изобретали, поэты мечтали, герои шли на плаху, чтобы в конце концов на мерседесе приехал некто в бордовом пиджаке, сгреб все себе в карман и провозгласил: "Ша! История закончилась!". То есть буквально - на всей освободительной традиции, начиная не то что с эпохи Возрождения, а прямо с восстания Спартака - взяли и поставили жирный крест. Только недолго он продержится, надеюсь. Какие бы помои не лили на Октябрьскую революцию, народ разберется, рано или поздно, во всех проклятых вопросах: кто виноват и что с ним делать, с чего начать - и кого кончать. Думал я, что доживу до этого момента - а теперь вижу, что наверное нет. Но придет он обязательно! А пока - погружаясь памятью во мрак Реставрации, отвечу на стандартный вопрос: ГДЕ ТЫ БЫЛ 19 АВГУСТА 1991 ГОДА? Этот день - 19 августа, был кажется, понедельником. День тяжелый. Но чтоб настолько... С утра я вышел гулять - погода была прекрасной. Яркое солнце, безоблачное небо. Часов в 12 зашел домой пообедать. Мама уже пришла с работы на обед, открыла мне дверь и сказала побледнев, запинающимся голосом: "Слушай, ты знаешь?... В Москве переворот!" Я подумал, что это преувеличение. Ну, какой же у нас может быть переворот? За всю прошлую жизнь мою политических изменений почти не было, только с 1985 года началось какое-то общественное оживление, с 1988 года пошли столкновения на далеких национальных окраинах... Но что б в Москве - и переворот? Может, это оборот речи такой - кого-то сняли с должности, а он и раскричался, что это дескать переворот? Но нет, нет... Приходится верить своим глазам. Вижу передачу новостей. Ельцинское радио мы не слушали, а смотрели официальные новости по первому каналу. Оказывается, президент Горбачев уехал отдыхать в Крым, и там очень резко заболел. ОРЗ. Так сильно заболел, что его соратники по правительству объявили: выполнять работу президента СССР он больше не может. А в стране ситуация критическая - национальные конфликты, преступность, государственную собственность растаскивают, а в экономике кризис. И поэтому они, его соратники, считают положение чрезвычайным. И создали Государственный Комитет по Чрезвычайному Положению - ГКЧП. Вся власть в стране переходит к этому комитету. Вернее, она у него и раньше была - ведь кто туда вошел: вице-президент Янаев, премьер-министр Павлов, министр обороны Язов, министр КГБ Крючков, министр внутренних дел Пуго, председатель совета колхозников Стародубцев. Говорили после, что все они устроили заговор с целью захвата власти. Но зачем им ее захватывать - она и так у них была! Причем высшая власть. Все руководство СССР, кроме самого Горбачева, собралось и объявило чрезвычайное положение. Говорить тут о "заговоре" против Ельцина - это все равно, что обвинить всю администрацию США (кроме президента Буша, сказавшегося больным) - в заговоре против мэра Нью-Йорка. Уровни разные. Я же говорю - Ельцин был подчинен властям СССР, Россия все еще входила в Союз, несмотря на декларацию о суверенитете. Это был ограниченный суверенитет, в составе СССР. Ну что ж, чрезвычайное так чрезвычайное. Ведь оно и в самом деле чрезвычайное! Кто читал внимательно все предыдущее, тот представляет, что у нас в стране творилось. В конце концов, это очередное звонкое сочетание слов. Но на следующий день, когда на улицах Москвы появились танки, и это показали по РТР, я понял, что ГКЧП взялся за дело серьезно. А Ельцин призвал защищать Белый Дом, где окопались сторонники капитализма. Руками против танков защищать собираются? Он вообще адекватно оценивает или нет? С другой стороны - что ему еще остается делать? Ведь к стенке поставят. Когда мы оказались в 1993 году в том же положении, я понял логику Ельцина. Кот, прижатый к стенке, превращается в тигра. Кстати. Тем, кто с 2000 года душит в стране свободу, унижает митингующую молодежь, вызывает левых инакомыслящих на инквизиторские "беседы" - тоже не худо бы помнить эту пословицу. Все равно, реставраторы долго не выстоят... Ну, думаю: гуд бай, Ельцин! Никогда у нас капитализма не будет. Вот называю его сторонников "реставраторы", а не "демократы", как сами они себя назвали. Тут большое недоразумение, с этим словечком "демократы". Пожалуй, суть этих людей точнее всего определил левый публицист Марлен Инсаров: "...Демократы-перестроечники и подавляющее большинство диссидентов были ЧРЕЗВЫЧАЙНО СТРАННЫМИ "ДЕМОКРАТАМИ". Народ они считали испорченным десятилетиями "коммунизма" быдлом, которое надлежит загнать в рынок железной рукой пиночетовской диктатуры... К подлинным демократам - русским революционерам 19 века - диссиденты и перестроечники относились с нескрываемой ненавистью, зато к русским царям, к Столыпину, к белым генералам, наконец, к Франко и к Пиночету - со столь же нескрываемым восторгом. Причина столь антидемократического мировоззрения "отцов русской демократии" проста. Они были не демократами, а либералами, а это - как показал некогда Чернышевский - очень большая разница. Демократ стоит за власть большинства, за власть трудящегося простонародья. А так как трудящееся большинство не может иметь политическую власть, будучи лишено власти экономической, подлинный демократ не может не быть социалистом. Либерал, в противоположность демократу, стоит за свободы и привилегии богатого ... меньшинства. Поскольку привилегии богатого меньшинства не могут сохраняться в условиях, когда власть принадлежит неимущему большинству, либерал является непримиримым противником подлинной власти народа. Современный либерал не против процедур мнимой демократии, но... если простонародье захочет и в самом деле установить свою власть или хотя бы станет сопротивляться "непопулярным мерам", тогда нет такого Пиночета, к которому испуганный либерал не воззвал бы за помощью..." Из этого уже ясно, какую "демократию" эти "демократы" нам построили, и какому преемнику передали власть. Полковник КГБ вместо генсека, "вертикаль исполнительной власти" вместо "руководящей и направляющей силы", "Единая Россия" вместо КПСС, православная церковь (!) вместо идеологического отдела ЦК - все это, конечно, черты глубокой демократизации общества. Стоило ради этого, проливая моря крови, разрушать Советский Союз и городить августовские баррикады. Верно заметил один из немногих честных людей команды Ельцина, симпатичный очкарик Павел Вощанов: "Защитники Белого Дома нередко сетуют на то, что у нас украли победу. Никто ничего и не у кого не крал, потому что красть было нечего. Не было никакой победы! Горько говорить об этом, но в августе 91 года народ поучаствовал не в борьбе за демократию, хотя государство после тех событий действительно стало другим. Он поучаствовал в номенклатурной междоусобице из-за собственности... Не стоит в происшедшем 12 лет назад искать какой-то великий смысл. Это досадно, горько осознавать, но никакого отношения к демократии те события не имеют. Просто одна более эффективная и молодая часть правящего клана, почувствовав новые веяния и преодолев сопротивление более ортодоксального клана, отбросила атрибуты обветшалой веры и легализовала свое право жить не как все... И в этом суть того, что случилось в тот август, который кто-то теперь считает великим, а кто-то позорным..." Изучив учебник марксизма-ленинизма - особенно главы про "закон концентрации капитала", финансовую олигархию и роль государства, предвидел я такой результат. И потому симпатии мои были скорее на стороне ГКЧП - пусть и бюрократы замшелые, но вроде бы, обещали хоть какие-то социальные гарантии отстоять, сохранить Союз и не допустить раздачи гос. собственности в частные руки. Стал я в эти дни до позднего вечера пропадать на дворовых тусовках - а улицы гудели, все вокруг были нервными, и часто из-за политики чуть не доходило дело до драк. Появлялись надписи на стенах "Долой хунту!" и так далее. Что я мог сделать? Кто был со мной раньше согласен - тот меня и сейчас поддерживал. А один мой приятель, десятиклассник-эрудит, ранее дававший мне читать "Розу мира" Даниила Андреева, был двумя руками за Ельцина, и спорил со мной так громко, что люди начали во двор выглядывать из окон, и мы с этого двора ушли. Я сказал ему пророческую, как выяснилось, фразу: - У Ельцина психология самодура - партократа. Придет время - он этих депутатов сам разгонит, и объявит себя диктатором. На это подросток ответил: - Если такое случится, я возьму автомат, и лично поеду в Ельцина стрелять. А пока надо защищать демократию и нашего президента. В сентябре 1993 года я напомнил ему о его словах, но он почему-то в Москву не поехал. Такая вот беспринципность. Однако другие демократы, без кавычек, действительно были у Белого Дома и в 1991, и в 1993 году. Я не разделяю их ослепления "чистой демократией", но глубоко уважаю. Ужасные тираны из ГКЧП очень отличались в моральном плане от благородного демократа Ельцина. Они не решились применить танки и расстрелять Белый Дом, хотя имели для этого все возможности. И с 20 августа произошел перелом. Тысячи раз уже описаны эти события, кто хочет, пусть в энциклопедии посмотрит. Когда мы смотрели вечером новости, то переглянулись с отцом, потому что в головы нам пришла одновременно одна и та же мысль. И мы вскричали в два голоса: "Это подстроил Горбачев!". Так же единодушно, в один голос и не сговариваясь, я и все мои друзья в 1999 году, наблюдая по ТВ рушащиеся здания в Москве и Вoлгoдoнске, воскликнули другую фразу: "Рейхстаг горит!" - сразу, до появления всех разоблачительных эмигрантских книжек. Но в 91-м подобное было еще в диковинку. И тогда же я понял психологический механизм отталкивания от себя "простыми людьми" такой трактовки событий - единственно верной трактовки, основанной на древнеримском принципе "Qui prodest?", "Кому это выгодно?"... Тут же после нашего вскрика, мама недоуменно посмотрела на нас. Отец торопливо пояснил: - Ну, он сказался больным, сказал им: "делайте, ребята" - а я, если у вас получится, вернусь в Москву на белом коне, как победитель, когда все уже будет кончено. Я же прибавил: - А если не получится, вернется увенчанный лаврами мученика, арестованного путчистами, и тоже внакладе не останется. Мама пожала плечами, и медленно протянула: - Ну, это уж вряд ли... Неужели человек может быть таким коварным? Ведь его же потом совесть замучает. Не сможет он смотреть людям в глаза... Верно писал Л.Д. Троцкий в своей статье "Негодяй": "У людей много добродушия и наивности, и они склонны думать: "Нет, на это он все же не способен"... И они ошибаются: ибо он на все способен. Завтрашний день расскажет про него то, чему многие еще не хотят верить сегодня. Наивные люди, остерегайтесь Негодяя!" Не хотят верить - потому что судят по себе, проецируют свои качества, свою мораль и психологию на главу государства. А можно ли так делать? Ведь чтобы стать этим главой, надо было пройти долгую аппаратную карьеру, с подсиживанием, предательством друзей, безответственными решениями, попранием всех и всяческих принципов, политических и моральных. Это если человек делал карьеру в чиновничьих кабинетах. А если он делал ее в политической полиции, то его качества тысячекратно хуже, ибо каждый шаг наверх был прямо связан с государственным насилием... Итак, защита Белого Дома продолжалась до 21 августа, и закончилась победой Ельцина. Погибло при этом три молодых парня - они были раздавлены гусеницами танков. Сравните с той горой трупов, которую наворотил сам Ельцин в 1993 году, когда принималась нынешняя наша конституция. Помните, у Солженицына: "Так восходило солнце нашей свободы". Но об этом - в третьей книжке будет. А кто не хочет ждать ее появления - прочтите мемуары Владимира Платоненко "В ночь с двадцать первого на пятое" - это действительная история, а не какое-то фуфло. Хотя и нашим там досталось, да все равно я лучшего описания не читал... А пока, в августе девяносто первого, толпы на ночной Лубянской площади с визгом и улюлюканьем ломали памятник революционеру Дзержинскому, не тронув здание политической полиции. Тоже по Солженицину, видимо: "Это как раз НЕ ТА была государственная машина, которую надо разрушить". Начинался трудный путь страны к демократии, которая лишь в 2000 году победила "полностью и окончательно". То есть так, как указывал товарищ Сталин. 21 августа Горбачев вернулся из Крыма в Москву, и сказал судьбоносную фразу: "С этого дня мы живем в другой стране". Подозреваю, что если бы в апреле 1985 года советским гражданам показали один единственный новостной репортаж из жизни этой "другой страны", года примерно 1998-го, то самые горячие адепты перестройки высыпали бы из домов, и по всем улицам развешали бы портреты Робеспьера, Ленина и Троцкого. На стенах - портреты, а на фонарях... Впрочем, я замечтался. Члены ГКЧП были арестованы и отправлены в тюрьму "Матросская тишина". На следующий день, чтобы избежать ареста, покончил с собой министр внутренних дел СССР Борис Карлович Пуго. Так хитер был Михаил Сергеевич, что самого себя обманул... И вместо "возвращения на белом коне" пришлось ему 24 августа сложить полномочия генсека и призвать к самороспуску партии. А кто не желает самораспускаться - для тех Ельцин издал указ о роспуске КПСС. На партийное имущество и архивы был наложен арест. И тут же Белоруссия и Молдова провозгласили независимость... Процесс пошел. *** *** Но политика политикой, путч путчем, распад распадом - а жизнь продолжается. И надо мне готовиться к учебе в институте. Ведь с переломами в жизни страны и мира совпадали переломы в моей биографии. 28 августа я пришел в Нефтяной институт, пока еще в чужой и незнакомый, чтобы около технологического деканата, на пятом этаже, выписать первое в жизни студенческое расписание. Теперь ведь я первокурсник, а семестр начинается с первого сентября. Но почему-то с утра уже я себя чувствовал неважно. Думал сначала, что это от стресса после заварушки августа, но потом склонился к мысли, что простыл. И ведь как стало плохо! Дышать нечем, теснит в груди, и даже координация движений нарушена! Спотыкаюсь. А тут началось еще и головокружение, да такое, что за стены хватался. То испарина, то холод продирает, в глазах черные круги скачут. Что за напасть? Добрался еле-еле до расписания - вроде отпустило. У деканата стоял здоровенный амбал из будущей нашей группы ТБ-91-01. Бронников. Его на втором курсе потом отчислили за неуспешность, а пока он выписывал расписание. Расспрашивает он меня о каких-то мелочах, а я чувствую - опять приступ навалился, и запись в моей тетрадке пошла корявыми буквами вниз. Когда я запись завершил, уже не мог ни говорить, ни слушать. Пришла еще и боль в почках. Сгибаясь, я добрался еле-еле до кресла в конце коридора, упал на него. Лежал часа полтора, затем вновь отпустило - и я добрался до дома. Температура у меня, оказалось, была за 38. Что же это такое? И опять приступ, да хуже прежнего. Как потом выяснилось, мог и умереть - а спасло меня то, что в конце августа для подкрепления сил делали мне капельницы с глюкозой. В начале августа, будучи в этом чертовом саду, заразился я мышиной (геморрогической) лихорадкой. Когда сделали анализы - это выяснилось. И вместо студенческой аудитории, пришлось мне ехать на "скорой" в восьмую больницу. А там начался новый приступ - и я потерял сознание. Много страшных событий происходило в стране, пока я в больнице лежал, в полуобмороке. И народ, наверное, так же себя чувствовал - лежал, а над ним что-то творили, мудрили... Уже половину туловища отъели, как у динозавра - а он все понять не мог, что это с ним. Массовая инерция мышления была могучим союзником Ельцина. Все уже по-новому, Украина, Прибалтика, Средняя Азия - это уже заграница, да и Чечня объявила о полной независимости. Старой власти нет, новая слаба, законы не приняты - прав тот, у кого деньги или автомат. Первобытный лес, и в нем бродят хищники. А народ - все еще не понимает. Открыв глаза, я обнаружил себя лежащим на узкой кровати, в мою вену воткнута была игла, а через нее капал соляной раствор - гемодез. Болели почки. Еле-еле стал я приходить в себя, и уже мог вставать с постели. Больница была перегружена, пациенты лежали в коридорах. А в моей палате признанным лидером был бравый старик, бывший офицер, участник войны. Дядя Сема Боксер. С ударением на первом слоге. Ему все больные беспрекословно подчинялись, и врачи его тоже побаивались, так что он играл роль старосты. Настроение он у всех поддерживал, чтобы не падали духом. И очень любил рассказывать, с характерным местечковым акцентом, как в начале тридцатых довелось ему жить в Польше, при пане Пилсудском. Этот польский диктатор был, по его мнению, "голова". Но все же дядя Сема перебрался в СССР и воевал на стороне Красной Армии, причем дошел до Берлина. И вот теперь страна, за которую он воевал, развалилась. Это было уже ясно, хотя договор в Беловежской пуще еще не был подписан. Все это так далеко от сегодняшнего дня, что молодежь, после Ельцина выросшая, не может ощутить нашу боль от происходящего - для нее ведь республики СССР уже заграница. Так вот представьте мысленно, ребята, что от России вдруг отделилась не только Чечня, но и Башкирия, Татария, Удмуртия, Сибирь и Челябинская область. А то что осталось, назвали не Россия, а например Московия. И ввели совсем другие порядки, чем были прежде - скажем, вместо иконы заставляют поклоняться статуе черта с рогами. В это надо долго вживаться, и обладать богатым воображением... Понять легко, но надо и почувствовать. Так вот, дядя Сема очень остро чувствовал эту обиду за свою жизнь, которую под занавес лишили смысла. - Эх.. - вздыхал он, усевшись на койке и листая газеты - Что творится, боже ж мой! Западные империалисты гладят себе животики - им хорошо, что у нас плохо! Очень точная оценка международного положения. Буржуи обрадовались настолько, что всерьез говорили о "конце истории", вечности капитализма. Столь же метко определил дядя Сема и положение простых людей при новом режиме: - Что нам делать? Воровать нельзя, и честно жить - тоже нельзя. А что же тогда можно?? Этот недоуменный вопрос повисал в воздухе. Но не все относились к событиям так, как старый офицер. В нашей палате лежал парень лет двадцати. Кооператор. Если не убили его в криминальных разборках, и не разорился он при "шоковой терапии" - то стал, наверное, крупным бизнесменом. Вероятность этого велика. Процента два. - Совки вонючие! - яростно шипел кооператор - Делать ни черта не умеют. Я вот видел американскую пасту зубную - как сделана! Как сделана!! Три полоски вылезают из тюбика, и все разных цветов. Вы представляете - разных цветов!!! Белая, синяя и красная! А у нас? Что ни возьми - все через пень колоду. У, совки... Голодные сидят? Так им и надо! На большее не заработали! Частенько дядя Сема обрывал это шипенье раскатистой командой: "Молчать!". Тогда пионер свободного рынка покидал нас. Он спускался в скверик, и курил косяки. Коноплю ему пуляли в посылках. Думаю, он все же не стал крупным бизнесменом - образ жизни не тот. А один раз дядя Сема, со своим командным голосом, заставил эту контру ввинтить лампочку в плафон. Кооператор делать этого не хотел, и ворчал что "ему за это не платят" и что его "никто не заставит". Как ни странно, семидесятилетний дед сломил упорство двадцатилетнего юнца. Воля фронтовика оказалась сильнее. Лежа в больнице, я пытался выполнять институтские задания, которые мне приносили родители. Читал учебники, методички. Но все равно очень отстал. А тут еще газеты отвлекали. Взрыв негодования вызвала у меня весть о переименовании Ленинграда обратно в Санкт-Петербург. Даже не в Петроград, а именно в Петербург - это выдавало симпатии новых властей к монархии, а не к буржуазной демократии. В том же ряду стояло повсеместное использование двуглавого орла - в коронах, со скипетром и державой. Это тоже символы царизма. После Февральской демократической революции орел остался гербом России, но скипетр и короны убрали. А сейчас их вернули. Хороши "демократы"... Ну, прохвосты! Читатель скажет: "Мелочь, символика. Стоит ли так кипятиться насчет Мавзолея, Петербурга или какого-то герба?" Не мелочь! Символика - это сгущенная политика. И если на щит герба подымают средневековый хлам - скоро и в жизни мы ощутим это варварство. На своей шкуре. Конечно, газетная писанина действовала угнетающе, обстановка в больнице - тоже. Но все же лихорадка отступала. Наконец, я избавился от нее, и пошатываясь от слабости, вышел на занятия в институте. *** Да, выйти я вышел. Но ведь я пропустил весь подготовительный период, другие студенты приспособились к ВУЗовской жизни - а я опять в роли новичка. Опять чужие лица вокруг. Что ты будешь делать! Было мне четыре года - переехали мы из дома 44 в новую обстановку, отучился первые два класса школы - и опять переезд, опять я в новом окружении, до пятого класса доучился - и опять то же самое, в девятом классе наш "В" расформировали и меня сунули в чужой класс "Б", потом обрушилась школа и нас перевели в здание ПТУ, а теперь еще и студенческая группа чужая - она уже "продвинутая", а я только пришел. И все это на фоне перестройки, распада Союза. Бедлам какой-то! Хочешь - не хочешь, учебу надо нагонять. Объясню по-простому, что у нас была за специальность. Если не любите голову грузить учебой - пролистните. Но я постараюсь кратко. Будущая специальность моя - биотехнология. Это наука о том, как с помощью микробов - бактерий например, грибков, дрожжей - производить на предприятиях всякие продукты. Ну там, искусственный белок, витамины, ферменты, кислоты и так далее. Для этого надо знать три вещи. Во-первых, биологию - то есть как устроены микробы, какие химические реакции внутри них происходят. Во-вторых, технологию: как организовать предприятие, как строить его цеха и установки, как снабжать их теплом и энергией, как обеспечить наибольшую производительность установок и цехов, их безопасность в обслуживании, экономическую прибыльность производства. В-третьих, знать химию: как получать, сгущать, перегонять по трубам и химически преобразовывать различные вещества. Выходит, каждый из нас - технолог, химик и микробиолог одновременно. Но каждый технолог должен знать математику и программирование для ведения расчетов. Знать физику и механику, чтобы его установки не опрокинулись. Знать электротехнику и теплотехнику. Уметь чертить. Он должен знать, какие процессы происходят в аппаратах с эмульсиями, суспензиями и газами, какие аппараты применяются в производстве, как обеспечить охрану труда работников, как проектировать цех, какие датчики позволяют наблюдать за производством. Химик должен знать общие химические законы - скажем, устройство атома, определение скорости реакций и т.п. Знать свойства неорганических и органических соединений. Особенно таких, из которых состоят живые организмы - белков, жиров, углеводов и витаминов. А микробиолог обязан знать не только строение веществ, из которых построены живые клетки, но должен представлять и реакции, которые в них протекают, и ту сложную систему ферментов, что этими реакциями "дирижирует" в живом организме. Будущие врачи в мед. институте тоже все это проходят, и я мог с ними беседовать "на одном языке". Просто им эту биохимию куда глубже надо знать, чем нам... И ведь живая клетка - это не пробирка с химическим раствором. Она состоит из органов. Ядро, органеллы, мембраны... Так надо знать эти органы и их функции. У каждого вида микроорганизмов эти органы разные. Дрожжи построены так, бактерии - иначе... Вот эти все вещи: технологию, химию, микробиологию - мы и должны хорошо знать. А кроме того, мы ведь должны и разговор на общие темы уметь поддерживать, мы же не только инженеры - мы еще люди и граждане страны. Поэтому давали нам и философию, историю, политологию, английский язык - но это были не главные предметы. На первом курсе были "базовые" лекции: математика (только не это опять!), физика, химия, английский, инженерная графика (черчение то есть), информатика и "социально-политическая история" (раньше она называлась "история КПСС", первый год как переименовали). По математике задают контрольные, а я отстал. Что же делать? Надо нанять репетитора, чтобы мне объяснили про всякие параболоиды, матрицы и векторы. Математики как-то фанатически относятся к своему предмету. Ну, я понимаю, что можно влюбиться в логическую стройность формул - но когда их еще и постоянно повторяют, как это не надоест? А востроносой, худой и низенькой бабушке, Майе Федоровне, которая у нас вела - не надоедало. И все ее как огня боялись, а я тем более - отстал ведь. Мой репетитор, аккуратно одетая, красивая и веселая молодая математичка, с певучим голосом и присловкой "Это фантастика!" - тоже наводила страх на нерадивых студентов. На своих. А я всегда с удовольствием ждал ее прихода. И не только потому, что она хорошо объясняла - у нас было, я бы сказал, идейное единство. Помню, она спросила, оглядев мою комнату: - Почему у тебя на всех стенах наклеен Ленин? Я ответил: - Потому, что его в газетах несправедливо ругают. А математичка была, как мама выразилась, "дитя социализма" - и потому меня сразу же поддержала, сказав что клевещут на Ленина недалекие или корыстные люди. Майя Федоровна тоже была человеком старого закала, но это скорее относилось к этике. Помню, с каким возмущением она рассказывала нашей группе: - Подвез меня на автомашине один мой бывший студент. И - представляете себе! - не погнушался взять денег !!! На что Бронников, сидевший рядом, нагнулся к моему уху и цинично бросил вполголоса: - Подумаешь! Я тоже с нее деньги взял бы. Много раз нам нудно повторяли, что мы "будущие инженеры", но это было совсем не так - мы были вчерашние школьники. И на переменках по аудитории летали бумажные самолетики. Некоторые из вчерашних школьников и школьные-то предметы плохо освоили, как сдали вступительные - не понятно. К примеру, сидим за одной партой на физике с Пашей. Лектор по физике, Кантор, читает нам: - Звуковые волны распространяются лишь в твердых телах, жидкостях и газах. В вакууме звук не распространяется. Паша мне шепчет: - Во заливает! Я же видел по телеку - космонавт из космоса нас приветствует, а мы слышим. Это на полном серьезе, без тени юмора. Я недоуменно смотрю, потом пишу: - Ну он же среди воздуха говорит, а микрофон записывает и потом радиоволнами пересылает на Землю. А там динамики. - А-а-а-а-а.... Тогда понятно... Семестр начинался в сентябре, в январе были экзамены, а в начале февраля мы выходили с кратких каникул опять в институт. Из телевизора лилась какая-то невнятная медвежуть переходного времени, разобраться в которой было непросто. Взрывались склады боеприпасов на Дальнем Востоке, ржавели подлодки, в Грузии, Азербайджане, Молдавии из советских установок залпового огня лупили по советским же городам и предприятиям, толпы беженцев потянулись в Россию из бывших республик - там началась резня, этнические чистки... Нельзя сказать, что хороших новостей уж вовсе не было. Вот, например, 6 октября был убит фашистский бард Игорь Тальков. Я ликовал. В одной гнусной песенке он кощунственно отождествил ельцинских "демократов" с революционными демократами времен Чернышевского, призывая всем без разбору "засветить кирпичом". В другой глумился над памятью Ленина. Естественно, когда я услышал что он застрелен, то подумал: "Собаке - собачья смерть". Но это было единственной хорошей новостью в тот период. В автономных республиках России (сейчас их называют "субъекты федерации") творилось что-то непонятное, они хотели отделиться вслед за республиками СССР. В конце октября Джохар Дудаев был избран президентом Чечни, насколько я помню - при большой поддержке Ельцина. А вот с главой российского парламента Хасбулатовым отношения у Дудаева не сложились... Сталинистка Нина Андреева, известная на весь Союз благодаря письму о принципах, организовала свою партию. Но я ей не сочувствовал и сталинистом не был. Продолжалась дикая чехарда. Наконец, 14 ноября в Ново-Огареве 7 республик СССР договорились о создании Союза Суверенных государств (ССГ). Сказано было, что в него войдут Россия, Беларусь, Азербайджан, Казахстан, Киргизия, Туркменистан и Таджикистан. Телепередачи стали перемежаться рекламой, чего раньше не было. "Если любите прохладу, свежий воздух круглый год - обращайтесь на московский вентиляторный завод!" Лучше выйду подышать на Первомайскую... Начали показывать западный мультик про жадного капиталиста дядюшку Скруджа. Второй мультик был альтруистичнее - про Спасателей. "Чип и Дейл". Да, если десятилетиями пассивны рабочие, и вообще "слишком часто беда стучится в двери" - остается только "в Спасателей поверить". Из лучшей молодежи и интеллигенции. Которые конкретного Толстопуза смогли бы урезонить. Так сказать, теория героев и толпы. Спасатели хороши, но Черный Плащ тоже подходит. Помните, да? "Дым и пламя, шум и гром, дерзость и расчет... Черный рыцарь скрыт плащом, славы он не ждет. Ну-ка, прочь с дороги враг, трепещи злодей!.." Выиграет ли эта последняя ставка? Да ведь другой-то не оставляют... Rouge! Но это уж я забежал вперед. Так вот. Как логическое завершение всего бардака, в декабре на Алма-Атинской встрече принята была декларация об окончательном прекращении существования СССР. Страна, в которой я родился и рос, учился и воспитывался - ПЕРЕСТАЛА СУЩЕСТВОВАТЬ. А "новая" буржуазная Россия имела совершенно чуждую мне идеологию, и никогда, конечно, моей страной не станет. Я - советский. А теперь, после краха СССР - "гражданин мира"! Служу нашей красной идее, а не нации. Что ж - идеи вечны, народы преходящи... 8 декабря в Беловежской Пуще подписано было соглашение об образовании СНГ. Его подписали Ельцин, Кравчук и Шушкевич. Три человека, которым воля миллионов граждан, выраженная на референдуме - не указ. 12 декабря Верховный Совет РСФСР денонсировал договор 1922 г. об образовании СССР. Не знали еще депутаты, что их ждет. 25 декабря Горбачев заявил о прекращении деятельности на посту президента и уходе в отставку. И той же ночью красный флаг - флаг Лионских ткачей и Парижской Коммуны - был спущен с Кремля, и поднят триколор. Из названия Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика, переделанной в "Российскую Федерацию", исчезли не только слова "Советская" и "Социалистическая" - это еще было понятно, раз у власти буржуазные демократы. Пропало и слово "Республика". А вот это уже было заявкой на нечто страшное. На диктатуру одного лица. Эту символическую "мелочь" депутаты парламента вспомнили через два года. Когда в здании парламента начали рваться снаряды кумулятивного действия. Вот уж действительно: "Нам не дано предугадать, как слово наше отзовется"... 1992 Я встречал новый 1992 год в смятении, все мрачные мои предчувствия оправдывались. Второго января в республиках СНГ отменили централизованный контроль над ценами. Что тут началось! Почти всю мою прошлую жизнь, с 1974 по 1989 годы, цены и зарплаты были постоянными, как физические константы. У каждого из родителей зарплата была по двести рублей, впоследствии - 250. Буханка хлеба всегда стоила 20 копеек, так же стабильно, как вода кипит при ста градусах Цельсия. Не мудрено, что цены я помню наизусть. Стакан газировки или коробка спичек - одна копейка, стакан воды с сиропом - три копейки, проезд в трамвае - три, в троллейбусе пять, в автобусе - шесть. Школьное пирожное - 13 коп., заварное - 22 копейки Я уже писал о ценах на авиабилеты (Уфа-Минск - 38 руб.), на поезд (5 руб. - Минск-Брест). Десятилетиями цены одинаковые, и они на всех товарах были фабричным способом проставлены. Продашь дороже - посадят как спекулянта. Официальный курс доллара - пятьдесят копеек. И вот цены поехали вверх, да еще как! Для меня выражение "шоковая терапия" имеет буквальный смысл. Я зашел, после учебы, в новый магазин. Его открыли на ул. Кольцевой, у "Спорттоваров". Взглянул на витрину. И схватился руками за стену, чтобы не упасть. Мою голову будто пробил насквозь электрический разряд. Я не верил своим глазам. Моргну еще пару раз... Нет, ценник не исчезает. Какие-то дрянные блескучие солнечные очки на прилавке - стоят столько, сколько моя мама получает в месяц! Это был, оказывается, не простой магазин, а "комок". То есть магазин коммерческий. "Комок в шопе" - как тогда шутили, намекая еще и на засилье англицизмов, неимоверно засорявших речи политиков. Пустующие прилавки магазинов заполнялись крайне скверными товарами, дрянными и даже ядовитыми иностранными продуктами. Вся страна пила дешевый ярко-оранжевый сок "Тампико" из Мексики. От этого сока тошнило, и сделан он был из химического порошка. Этот сок, да еще китайский технический спирт "Рояль", который начали продавать как питьевой, отчего сотни людей погибли - стали для меня символом тех лет. А по телеку шла реклама шоколадок "Марс" и "Сникерс". Их бойко покупали - во время кризисов люди любят есть шоколад, как выяснили психологи. "И толстый-толстый слой шоколада - вот практически все, что от жизни нам надо..." Какая группа эту песенку поет? Вспомнил. "Отпетые мошенники". Таких тогда много было, и занимали они высокие должности. "Нет власти не от бога" - это призыв поклоняться жуликам и убийцам. Они - власть, хозяева жизни... Остальные жуют "Сникерс". *** В то время я познакомился с парнем из параллельной группы, ТБ-91-02, Эдиком Г. Это был гениальный химик. Скажу без преувеличения - гениальный! Он знал предмет досконально. Как и любой, кто чему-то учится ради хобби, а не по обязанности. И умел работать руками - вести синтезы. У меня тоже был в то время уже целый шкаф с пробирками и колбами, реактивами. Сейчас его уж нет. Но навыки остались. Я получал игольчатые блестящие кристаллы йодистого свинца, похожие на золото, кроваво-красный роданид железа, турнбулеву синь и берлинскую лазурь. Отливал фигурки из сплава Вуда. Он плавится при 80 градусов Цельсия, хотя и состоит из тугоплавких металлов. Тут все дело в процентном сочетании. Физхимия твердых растворов. А еще - мечтал создать смесь, которая бы взрывалась и от нагрева, и от удара, и от трения, и от открытого огня. Создать эту смесь мне удалось в самый неожиданный момент, и склянка с нею взорвалась у меня в руках. Если бы не очки - быть мне сегодня без глаз. Такая вот диалектика - близорукость сохраняет зрение. Очки выдержали удар взрывной волны, но сделались черными - к ним прикипели крупинки сажи. Вдоль правой кисти протянулся пузырчатый ожог, за который студенты меня потом дразнили "Паленый". Но страшнее ожога был гнев родителей. Быстро я разложил все колбы и пробирки по местам, проветрил кухню... Пришла мама и спросила: "Что у тебя с волосами?" Оказывается, они частью сгорели, частью оплавились и свернулись в кудряшки. Как при химзавивке. Но все эти эксперименты были ерундой по сравнению со сложнейшими затеями Эдика. Многоступенчатые синтезы, и все такое. Нам требовалось оборудование. И мы пронюхали, что шеф одной из лабораторий эмигрирует в США. Спросили у него разрешения взять несколько штативов и шлангов - ведь ему они все равно не пригодятся, а нам нужны. Ответ был таким: "Берите из лаборатории все. Оставьте только вытяжной шкаф". О-о-о! Вы видели, наверное, в фильме "Остров сокровищ", как шайка Сильвера грабила трактир "Адмирал Бенбоу"? Вот так действовали и мы, правда с разрешения. Не чувствую угрызений совести - академическую науку задушили отсутствием средств, и все эти приборы и реактивы погибли бы в мусорных контейнерах. Все закрывалось и рушилось. А так - мы, студенты, с квалификацией уровня научных сотрудников, использовали эти вещички для обучения, для опытов - по прямому назначению центра студенческой науки, который государству оказался вдруг не нужен. Не только я допускал опасные оплошности. У Эдика тоже бывали неудачные эксперименты - вышел он из дому в новенькой кожанке, запустил самодельный фейерверк, и дождь горящего белого фософора ( а его не потушишь даже водой), упал на куртку и ее владельца. Это было ужасно. Куртка была в дырах, экспериментатор - в ожогах. Но ничего нас не останавливало. Я уж не говорю о синтезе грему... Впрочем, я заболтался о химии, и читатель начинает скучать. Вернусь к ситуации в обществе. *** Был тогда не просто кризис в экономике и политике - был настоящий конец света. Апокалипсис сегодня. Дело в том, что в области идей произошло то же самое, что и с товарами. Тот же "Тампико" и "Рояль". Все лучшее из наследия гуманистической цивилизации, что принес марксизм в лапотную Россию, было властями (и продажной "интеллигенцией") затоптано, оплевано и отвергнуто. На смену догматическому, сталинскому "марксизму" пришел не подлинный развивающийся марксизм, а настоящая "духовная сивуха" - по меткому определению В.И. Ленина. Она была тогда очень разнообразной. Еще не успели ее свести к унылой казарме православия, самодержавия и шовинистической лже-народности, как сделали впоследствии. Какие только изуверские секты, экстрасенсы, колдуны и гадалки не паразитировали на ощущении конца света, возникшем у советских граждан! Я не имею в виду, что "самая крупная и тоталитарная из всех сект" (РПЦ), хоть на йоту лучше. Но тогда было другое. По всем улицам, через каждые пять метров, были расклеены листовки секты "Юсмалос", а иначе - "Белого братства". Эту секту возглавлял авантюрист Кривоногов и его знакомая девушка, объявившая себя "Марией-Дэви-Христос". Без комментариев. В свои сети они ловили юношей и девушек, причем не самых глупых. Тех, кто хотя бы на уровне интуиции понимал всю чудовищность происходящего, остро чувствовал несправедливость, и мог бы, при других условиях, стать революционным борцом против режима. Эта крупная секта и другие, помельче, играли роль смягчающего буфера - потому власть смотрела на их существование сквозь пальцы, пока не создала новый буфер, в виде РПЦ. Сектантам предоставлялись помещения, они имели богатую материальную базу. Кто не хотел слушать их - тому впихивали с экранов другие образцы смехотворного иррационализма. Например, астрологию (ни одна крупная газета уже не выходила без астрологического прогноза), откровения Глобы и Ванги, хе... - извините за опечатку - хИромантию, рассказы про НЛО и биоэнергетику, и т.д. и т.п. Как это у Фейхтвангера? "Пауль работал над статьей о возрождении магии. Господствующие классы заинтересованы стимулировать ее развитие. Ведь надеяться и мечтать легче, чем думать. Проще прибегнуть к представлениям о боге или чудотворце, чем воплотить в жизнь простейшие логические выводы и самому избавиться от беды. Последнее требует воли и мужества, а тут рождается какое-то опьянение, успокоенность." Этот "опиум для народа" усыплял тысячи легковерных бедняков. Вот скажите мне: как бороться с подлой корыстной ложью, положенной в основу "национальной идеологии"? История до сих пор предложила лишь одну эффективную форму борьбы - a la Robespierre. Плюс тонущие баржи 1918 года. Знаю - не гуманно. Перестали так делать. И всякие поганцы тут же запоганили всю страну, ослиными копытами попрали истину материализма. Они-то ведь уроков не извлекают, они испакостят все! На вранье мораль строят. Где выход? Ведь поймет народ, что эти, в рясах, его дурачат - и опять неминуемо гильотина в ход пойдет. Да не так расхлябанно будет, как в прошлые разы. Эх, твою мать... Не все, однако, попадались на крючок мистики. Многие продолжали мыслить логически, интересоваться политикой и философией. Как с ними быть? Пришла на помощь продажная пресса, где черный реакционный вал заглушил последние остатки объективности. Газеты накручивали и накручивали вакханалию антикоммунизма, действуя уже в стиле Геббельса. "Доводы" против гуманистического и рационального по сути своей учения, были грубы до пещерности. Обозреватели и журналисты, стоявшие за буржуазную реставрацию, решили что стесняться больше нечего. Осталась у них одна заповедь, и эта заповедь: "Валяй!" Ни для научной добросовестности, ни для уважения ко взглядам противника больше не оставалось места. Самое главное, коренное отличие нашего поколения от сформированных при Ельцине - в том, что мы могли выбирать мировоззрение сознательно, исходя из многих вариантов. Был огромный веер возможностей! В центральной прессе 1987-89 годов на равных были представлены идеи Маркса и Ленина, Бухарина и Троцкого, Сталина и Горбачева, Сахарова и Солженицына. А вот с 1990 года уже бушевал вихрь клеветы, травли и передержек. Под удар попали не только коммунизм и социализм, но и все наследие эпохи Просвещения. Предметом глумления стали идеи интернационализма и социального равенства, за человеком отрицалась сама возможность и право менять природу и общество в разумном и полезном направлении. Поругана была и логика, и здравый смысл, и само мышление - их сменила окрошка постмодерна. Телевидение несло бред и ложь. "Ленин - гриб, Сталин - сорт конопли!" - вот, буквально, уровень "полемики" тех лет. Но ведь идея коммунизма не с неба свалилась, а пришла в отсталую Россию с цивилизованного Запада, где возникла на базе гуманизма и логики, науки и техники. Отбросьте все это - и страна откатится к самодержавию, религии, черносотенному варварству. Первые шаги к этому средневековью они нагло именовали "демократией". Такая вот удушливая атмосфера царила тогда... *** Где же глоток свежего воздуха, кто воспротивится этому кошмару? Неужто все окончательно лишились разума? Такие вопросы задавал я себе, листая многостраничную антикоммунистическую газету "Мегаполис-Экспресс", лежавшую на моем кухонном столе. Некоторые ее страницы были заляпаны маслом, других листов уже не было - их пустили на обертку. От каких мелочей иногда зависит судьба человека! Собрался я уже вытереть руки об очередной лист этой газетенки и швырнуть его в ведро, но вдруг увидел в нижней части этого листа небольшую заметку. В ней ругали на все корки "ультралевого социального демагога" - некоего Виктора Анпилова. Я впервые видел эту фамилию. Но если ельцинские журналисты обзывают кого-то "ультралевым демагогом" - это уже повод к такому человеку доброжелательно приглядеться. Ведь "левый" для меня в те годы стало значить "хороший" и "порядочный", а приставка "ультра" означает "очень" или "сверх". Выходило: "очень хороший", "сверх-порядочный". А "демагогом" его обзывают, как видно из контекста, за ораторские способности и умение вести людей за собой. Значит, есть и другие люди, не приемлющие этого безобразия, они организуются, они протестуют! Но как найти их? Как познакомиться с этим таинственным Анпиловым и его друзьями? Как я выяснил впоследствии, 9 января 1992 года в министерстве юстиции была впервые, после запрета КПСС, зарегистрирована новая компартия - Российская Коммунистическая Рабочая Партия. Ее лидером и стал Виктор Анпилов, оратор и журналист, выпускник журфака МГУ, работавший долгое время в Латинской Америке. Для Ельцина эта партия была весьма неудобна, и официальные СМИ обливали ее помоями. Программа ее была выдержана в духе раннего большевизма, отвергала частную собственность и рынок. В то же время партия выступала за демократический контроль выборных рабочих советов над государственной собственностью. Депутатов предлагалось избирать не по округам, а из трудовых коллективов - ведь коллеги по работе хотя бы знакомы друг с другом. Конечно, для пенсионеров, лиц свободных профессий и т.д. эта система дополнялась выборами по территориям. Если депутат не оправдывает доверия избирателей, то они должны иметь право собраться и депутата отозвать - предлагали авторы. Что ж, вполне демократично... Кстати, в 1936 г. Сталин отказался от выборов по производственному принципу. За это программа РКРП обвиняла Сталина в уничтожении Советской власти в СССР. Выходит, неверно считать анпиловцев такими уж слепыми фанатами Сталина. Конечно, таких было много, особенно среди стариков - но их пропаганда шла вразрез с партийной идеологией. То же самое относится к шовинистам и ксенофобам - их брехня противоречила интернационализму партийной программы. Беда была в том, что к этим брехунам руководство партии часто относилось примиренчески. Оно маневрировало, нередко отступая от принципов ради роста численности - гибельная политика! Хотя и сектантство тоже плохо, да и средняя линия не годится. Нужно правильное соотношение: терпимость к несущественным разногласиям, и непримиримость при защите главных принципов. Например, в борьбе с шовинизмом. Но все это мне лишь предстояло понять. А когда я оценивал документы партии - возникала надежда на ее развитие в разумном направлении. *** 30 января 1992 окончился первый семестр. Я сдал экзамены. Второй семестр первого курса начинался 8 февраля 1992 начался. Предметы были все те же, только добавилась неорганическая химия, а физика механических процессов и газов, которую читал Кантор, сменилась физикой электричества. Ее вела Бикбаева - бабушка с квадратной фигурой, лицом чуть схожая с Ельциным. Только в отличие от последнего, она была очень доброй, говорила вещи разумные и внятные. По социально-политической истории мне поручили сделать доклад на тему "Завещание Ленина". Напоминаю, что программа была старой - курс истории КПСС. Изменилось только название предмета. С удовольствием вспоминаю этот доклад! Очень подробно я рассказывал, почему Ленин предложил снять с должности генсека грубого и нелояльного бюрократа Сталина, и какими блестящими способностями обладал его главный противник - Лев Троцкий. Да! Будь у власти Троцкий - может и мировой войны бы не было, а вместо Гитлера в Германии была бы пролетарская революция. Ведь были уже Баварская и Венгерская Советские республики в 1918 году. Еще чуть-чуть, еще бы немного дожать - и Европа стала бы красной. А с европейской техникой и культурой, дополнившей советские ресурсы и территорию - до Мировой Революции рукой подать. Еще чуточку - и новый мир, без войн и границ, "без Россий, без Латвий"! Все загубили, испоганили проклятые бюрократы, во главе со Сталиным. Такой вот доклад. В жанре альтернативной истории. Читал прочувствованно. Получил пятерку. Слушали мы в то время все больше группы "Технотроник", "Корона" и "Депеш мод". По телеку крутили западные клипы. Семейка Флинтстоун. Ходит в шкурах, живет в пещере. Это, видимо, был прогноз - чем кончатся рыночные реформы. А почему в аудитории по черчению каждый считает своим долгом оставить автограф на парте? Парты изрисованы многими поколениями студентов. Их бы в музей - цены бы не было этим памятникам эпохи. Еще с шестидесятых годов на них рисуют, в меру своего ума - и некоторые надписи остроумны. Другие пессимистичны и нецензурны. "Весь мир бардак, все бабы ..., а солнце ...ый фонарь!". Подходит к эпохе реформ. *** По телевизору я увидел репортаж о том, что 23 февраля состоялись митинги в Москве, и ОМОН разогнал оппозиционных демонстрантов. В этих митингах участвовали не только левые организации, но и примазавшиеся к толпе шовинисты, игравшие роль провокаторов. Своими лозунгами и поведением они дискредитировали всех участников. Присутствие националистов на митингах позволило ельцинской прессе говорить о "красно-коричневых". Эти две идеологии - фашизм и коммунизм - несовместимы и прямо противоположны. По всем параметрам. И по целям, и по происхождению, и по социальному содержанию. Так называемый "национал-социализм" - это высшая форма предательства социализма. Обширный исторический экскурс на эту тему есть в "Экспансии" Юлиана Семенова, где Штирлиц разъясняет американскому разведчику, что Муссолини - это бывший социалист, предавший социализм и поступивший на службу к магнатам, а Гитлер - ставленник немецких капиталистических монополий. Сравните у Маркса: "Рабочие не имеют отечества!". Сравните у Карла Либкнехта: "Главный враг каждого народа - в его собственной стране!". Сравните у Ленина: "Превратим империалистическую войну в гражданскую". И вот я вижу репортаж, где эти две противоположные идеологии отождествляются. Журналюги речь вели даже не о том, что в пестрой митинговой толпе были представители разных направлений. Они рассуждали об идейном родстве двух враждебных теорий. Явная подтасовка. Полная чушь. Я считал себя "красным", но "коричневых" ненавидел... А на экране страшилки об оппозиции сменялись вестями с полей межнациональных битв, развязанных "демократическими" президентами. Как раз в тот период, в начале марта, начались бои между Приднестровской республикой и суверенной Молдовой... Все это перемежалось рекламой сверхдорогих товаров и зарубежных круизов, каждый из которых стоил несколько годовых зарплат среднего россиянина. Жуткий телевизионный ряд: труп - мерседес - труп - круиз - труп - жвачка - труп - шампунь... Это было похоже на издевательство! Сейчас-то уж привыкли... Но были и новости, заставлявшие серьезно задуматься. Вот например, 29 апреля вспыхнули крупные беспорядки в Лос-Анджелесе, из-за избиения полицией чернокожего мотоциклиста. Их представили по ТВ как расовый конфликт чернокожих и белых - ведь не может же в обетованных США быть классовой борьбы. А я прекрасно видел, что в беспорядках участвовали неимущие, как черные так и белые. И у некоторых митингующих американцев были тогда в руках красные флаги. Но как же быть тогда с "концом истории", с тысячелетним царством капитализма? Эх, узнать бы от простых американцев, как на самом деле живется в Америке... Раньше врали, все показывая в черных тонах, сейчас показывают полные витрины... Но ведь покупательная способность определяется не полнотой прилавка, а толщиной кармана. У нас тоже роскошную рекламу крутят, а люди нищенствуют. В будущем не раз я беседовал с американскими левыми. Слушая их рассказы, я удивлялся не Америке, а российскому ТВ. Как же можно так бессовестно врать?! *** Уж не помню - то ли 17 марта, в годовщину растоптанного референдума о сохранении СССР, то ли 22 апреля, в день рождения Ленина - состоялся у меня под окнами, перед дворцом им. Орджоникидзе, небольшой митинг. В Уфе до этого были два митинга - но они меня не очень трогали. Пару лет назад был митинг экологов. Обсуждалась там серьезная проблема - строить ли в Уфе завод по производству ядовитых поликарбонатов. Людей на пощади собралось много, но я туда не пошел. Глядел из окна. Во-первых, я занят был - не вздохнуть, готовился к экзаменам. А во-вторых, у меня тогда не определилось еще отношение к экологии. Конечно, нельзя губить природу и ядовитый завод нам вреден. Но, с другой стороны, разве это разумно - закрывать заводы и электростанции? Это предлагали крайние "зеленые". Что же нам - обратно в пещеры? Да ведь миллионы людей умрут, если промышленность остановится - грибами да ягодами шесть миллиардов не прокормишь. Тут надо плановую экономику внедрить в масштабах земного шара, и военные программы свернуть, и рождаемость на планете уменьшать централизованно - а когда еще это будет? Так что я не пошел тогда на митинг, остался на кухне билеты учить. Было в городе и другое сборище, с последующей голодовкой и дракой - за "неограниченный суверенитет" республики, чтобы мы отделились от России, за счет нефти жили как в кювете... Извиняюсь - как в Кувейте. К чему все это ведет, сейчас видно на примере Чечни. Естественно, и туда я не ходил. Но вот сейчас увидел из окна красные знамена коммунистов - и на их митинг пошел. Активной роли я пока не играл. Стоял в задних рядах, под серыми клочковатыми облаками (все же март был, наверное...), и прислушивался. На этой площади обычно устраивали ярмарки и новогоднюю елку - а тут митинг, и я впервые на нем. Интересно! Жандармы тогда еще не взяли моду проверять документы у молодежи. Не придумали пропускать всех участников митинга через металлоискатель, попутно обыскивая и фотографируя. А тем более, не пытались беспричинно задерживать и избивать. До окончательной "победы демократии" оставалось десять лет. Но вернемся из нашей славной современности в 1992 год. На площади собралось человек триста. Маловато, по тем временам. В основном пенсионеры. Одна бабушка мне запомнилась - на шее у нее висел зеленый ящичек с прорезью, для пожертвований на издание левой прессы. Многие кидали в ящик мелочь. Впоследствии я убедился, что из этого ящика действительно все до копейки уходило в редакции левых газет. А пока, со смесью восхищения и сочувствия, разглядывал я эту боевую бабушку: полную, медлительную, с тяжелой одышкой. Пальто и куртки были тогда у многих стандартными, кургузыми, черными или темно-серыми. Фетровые шляпы у пожилых - почти одинаковыми. Так что различать людей можно было лишь по комплекции тела. Устроители мероприятия стояли на ступеньках дворца, между колоннами. Сменяя один другого, они в микрофон говорили речи, а звукоусилительный фургон транслировал их голоса на площадь. Часть выступлений мне понравилось, но некоторые были неудачны - не у всех ораторов была хорошая дикция. Главное, что я понял - в Уфе есть коммунисты, не смирившиеся с запретом КПСС и недовольные политикой Ельцина. В оттенки я не вникал. Но все же узнал я, что партии там две - социалистическая и коммунистическая. Одна умеренная, другая радикальная. Эге, уж не анпиловская ли это партия, которую я ищу? Тут общественный порядок был малость нарушен. Справа, из-за здания дворца, вышел и медленным шагом направился в гущу митинга человек с портретом... Ельцина! Да, вот уж действительно - герой-одиночка. Уважаю - если это, конечно, был идейный "демократ", а не штатный провокатор. Бабушки, стоявшие в первых рядах, ожесточенно бросились на портретоносца. Их глаза сверкали яростью, начавшееся избиение грозило стать неуправляемым. В конце концов, милиция с одной стороны, дружинники из оцепления митинга - с другой, отделили гневных бабушек от побитого "демократа". Клочки от президентского портрета были очень мелкими. Ветер разнес их по всей площади. Один из обрывков лежал рядом с моим ботинком. "Демократа" посадили в милицейский "бобик" и куда-то увезли. Но все же нельзя сказать, что его задержали на митинге уж совсем беспричинно (как в январе 2005-го они схватили и побили сына моей матери). Суматоха, произведенная выходкой "демократа", быстро улеглась. Ропотом было встречено, после этого бенефиса, появление на трибуне представителя "либерально-демократической партии России". Это был молодой парень с умным лицом, в черном суконном пальто и серой лыжной шапочке. Еле справились с одним "демократом", а тут лезет другой, да еще на трибуну... "Это партия Жириновского" - быстро уточнил он. Жириновский имел тогда скандальную известность, и выслушать парня согласились больше "из интересу". Этот оратор, назову его Жирик, был старше меня. Он родился 16 апреля 1966 года. По профессии был врач-гематолог. Единственный в 1992 году жириновец во всей Башкирии. Он не сказал на митинге ничего, что вызвало бы раздражение собравшихся - не ругал коммунистов, не вел шовинистической пропаганды. Быстро сориентировался, где находится. В основном критиковал Ельцина, и говорил что даже с точки зрения демократии его политика спорна, т.к. он пренебрегает итогами референдума, в котором приняли участие миллионы людей. Большого энтузиазма речь не вызвала, но и отвержения тоже. Речь как речь. Митинг подошел к концу, люди с площади расходились. Организаторы тоже сматывали удочки, а вернее провода микрофона. Этой работой заняты были двое парней на ступеньках, чуть постарше меня. Но когда они меня заметили, то один из них, худой и высокорослый, подошел, улыбнулся и спросил: как впечатление о митинге? Я ответил, что давно интересуюсь идеями социализма. Тут подошел и второй парнишка. Он был сутуловат, его лицо было умным, но некрасивым. Иронически усмехнувшись, он вытащил из кармана потертого пиджака визитную карточку. Там был адрес и телефон какого-то общественного центра на ул. Фрунзе, где в комнате 405 проходят собрания левой молодежи (называлась такая организация в те времена комсомол, или ВЛКСМ). Я и в школе туда не вступал, и в этот момент не очень хотел. Гнилая была организация, честно говоря - особенно в последние годы ее существования. "Но, быть может, сейчас это иначе?" - подумал я - "Скучная она, все таки. Новую революцию ВЛКСМ делать не будет. Но, может, я через него найду настоящих, крайних левых? Тех самых анпиловцев?" Положил визитку в карман, парням сказал спасибо, и ушел домой. *** Не знаю, воспользовался бы визиткой, или нет - особой охоты не было... Но дело обернулось иначе. "Политика - это современный рок", по выражению Наполеона. Кто ищет, тот всегда найдет. Дома у меня обстановка была по-прежнему тягостной. Отец приходил с работы, сразу же врубал телевизор, садился перед ним на маленькую скамеечку, плюхнув на подставку перед экраном миску с едой и разбросав вокруг нее хлеб и головки чеснока. Чем дольше он смотрел новости, тем более мрачнел, а под конец шел на кухню или в мою комнату (прав был Чернышевский - нельзя пускать посторонних в свою комнату! Да ведь попробуй, не пусти...), и срывал раздражение, докопавшись до какой-то моей мелкой оплошности или маминого упущения в хозяйстве. Ясно, что дома мне бывать не хотелось, и я продолжал в свободное время посещать уличные тусовки. Возвращался лишь вечером, в половину двенадцатого. А на тусовке, среди прочих, был один браток, чуть постарше меня, филигранно владеющий токарным искусством. Заводской работы токаря ему было недостаточно, да и платили за нее маловато. Но имел он выгодное хобби - собирать из выточенных железяк и трубочек всякие дорогие штуки, на которые в то бурное время был растущий спрос. Буржуазные законы он презирал, а моим речам весьма сочувствовал. Естественно, я рассказал ему о митинге. Пожаловался только, что не смог найти анпиловцев. Токарь хитро прищурился и выдал следующее: - Эк, удивил! Я про этот митинг за две недели знал, но не пошел - перед ментами лишний раз светиться неохота. Сам понимаешь. И тебе хотел рассказать - ты ж этим интересуешься. Но тебя на прошлой неделе че-то не было. Ты это.. Ходи на митинги, мне интересно, что там творится. Я могу узнать, когда следующий будет. Приходи через недельку - дам наколку тебе... Время и место... Я рот распахнул от удивления. Стою. Молчу. Хлопаю глазами. Токарь с полминуты наслаждался произведенным эффектом, а потом пояснил: - Живет у нас во дворе один мужик. Ему лет сорок пять, и он с косматыми бакенбардами ходит, как Пушкин. Может, ты его видел даже. Бухает он по-черному, и оборванный ходит, как бомж. Но интересный. Коллекцию канцелярских счетов со всего мира собрал, математикой увлекается, формулы какие-то пишет. Короче, нестандартный мужик. Так он у этих анпиловцев бывает, и к ним на собрания ходит. И когда у них митинг намечается, он меня приглашает всегда. Аж интересно стало. Но стремно ходить - менты. А ты чистый, типа - вот и сходи туда. Я передам, когда это будет. Заходи через недельку. Ну, зашел. Всю неделю волновался, вдруг не узнаю. Однако Токарь уже получил информацию. - Короче, митинг будет первого мая, в десять, у Дворца Спорта. Там будут и твои анпиловцы. Будет вам и белка, будет и свисток... - А как я их узнаю? На них же не написано, что они анпиловцы. К кому мне там обратиться? - Как? Ну, где Пушкин с бакенбардами - там анпиловцы. А подойти надо к такому... и Токарь назвал мне имя и фамилию их местного лидера. Это была та самая фамилия, которую я видел на стенде перед выборами 12 июня 1991 года, под замечательной статьей в многотиражке "За боевые темпы". *** Эх, каким светлым и праздничным был первомай девяносто второго! Не просто митинг. Это был праздник! Как устраивались встарь народные гулянья, с ярмаркой, музыкой, разноцветными шарами, дымящимися шашлычными мангалами - так и было все на площади перед Дворцом Спорта. Сейчас митинги оппозиции позволяют устраивать в каком-то гетто, да со съемкой, да с избиениями, да с проверкой документов - профсоюзные же гулянья на "День весны и труда" делают на центральных площадях. А вот тогда, по старой памяти, и "красный" митинг, и гулянье было в одном и том же месте, в одно и то же время. И даже зам. мэра выступил. Правда, со стандартным поздравлением горожанам. Солнце светило радостно, и под ним трепыхалось море красных знамен. Митингующих было тысяч пять - да еще праздношатающихся сотни, и от лавочек ярмарки они подходили к ступеням дворца, послушать. Дружинники коммунистов, с красными повязками, охраняли порядок от провокаторов. Хотел было с трибуны выступить представитель "Дем. России" - но люди снизу не дали ему говорить, свистели и улюлюкали. Достаточно было и по телевизору слышать официоз, не для того они сюда пришли. Очень острыми и критическими были выступления, ораторы приводили неудобную статистику, читали революционные стихи, выражали нежелание возвращаться в царские времена. И безбожно идеализировали времена советские. Что тут скрывать. Использовался опять фургончик звукоусиления. Технический, организационный уровень был вообще очень высок тогда. Но главное даже не это, а настроение людей на залитой солнцем площади. Каждого пришедшего согревало изнутри солнце товарищества, солидарности. Возникало, наперекор всему, ощущение оптимизма - мы вместе, и не все еще потеряно! Мы одолеем реставраторов! Разинув рот, я смотрел на происходящее, аплодировал выступавшим, и хотел уже протиснуться к ступенькам, чтобы безошибочно узнать, кто же лидер местных анпиловцев. Запомнить как он выглядит, если его объявят. И увидел уже, что близ одной из групп на ступеньках мелькал напоминающий Пушкина мужик с бакенбардами, в обносках, с кипой газет в руках. Но пока я стоял и бил в ладоши, меня заметил в толпе кто-то из организаторов митинга, и смекнул, что я не просто прохожий, а сочувствующий. У этого зоркого товарища была в руках уйма свернутых флагов, он предлагал желающим взять красный флаг и держать его, стоя в толпе. Наткнулся и на меня. Тронул за плечо и сказал: "Эй, парень! Держи флаг, если ты за нас!" Как в фильме про товарища Юровского: "Что значит - ты не при чем? Возьми револьвер - и будешь при чем!" Когда я потянул на себя занозистое красное древко этого флага - моя судьба была решена на много лет вперед. Однако с флагом особенно не побегаешь - можно только вытянуть шею, и глядеть на трибуну издалека. Все же я понял, что одну группировку называют Социалистическая Партия Башкирии, а другую, более радикальную - РКРП. Это и есть анпиловцы. Было объявлено о том, что в День Победы, 9 мая, анпиловцы организуют небольшой митинг - в память погибших на войне. Будет это в девять утра, у ДК Орджоникидзе - опять под моими окнами. Пригласили всех, кто живет в этом районе, принять участие в митинге. В других же районах митинги и возложения цветов будет проводить Соцпартия. После мероприятия мужик, давший мне флаг, подошел ко мне, сказал спасибо, флаг отобрал и положил в багажник фургона Соцпартии. Мне не хотелось общаться с умеренными - я ушел в предвкушении митинга радикалов. *** Отношение правящего режима к Великой Отечественной войне в те годы еще не устоялось. Многие из тех, кто с 2000 года начал нас учить патриотизму, называли тогда Россию "эта страна". Хвалили генерала Власова, перешедшего на сторону фашистов, и размахивали его трехцветным флагом. Откапывали или выдумывали всякие непристойности о героях войны, и говорили, что их героизм - это всего лишь "коммунистическая мифология". Мифология же самих реставраторов состояла из двух пунктов: 1) Социализм - это сталинский режим, и другого социализма быть не может. 2) Раз режимы в СССР и Германии были по сути одинаковыми, то это была не война идеологий, а имперская война за территорию. Вот эти два простеньких и лживых мифа обманули очень многих. С разными знаками оценки, в разной степени - но поддерживали эту ложь и сталинисты, и "демократы", и фашисты (то есть "национал-патриоты"). И даже некоторые из леворадикалов, к стыду нашему, купились на последний тезис, называя войну "второй империалистической". Я же называл ее Великой Антифашистской. Если бы она была такой, как война 1914 года - т.е. войной двух хищников: России и Германии, войной за имперскую мощь, за рынки сбыта, за прибыли буржуев, за кровавые режимы диктаторов - относился бы к ней также, как и к войнам царской России. То есть резко отрицательно. Но: 1) Строй в СССР нес в себе не только сталинские извращения, но и гуманистические ценности Октябрьской революции, подлинного марксизма - и был поэтому прогрессивней фашизма в тысячу раз; 2) Защита этой коммунистической составляющей играла большую роль в мотивах воевавших. Поэтому возникало уважение и преклонение перед героями этой войны. И вот начали на площади перед дворцом собираться люди на митинг. Я туда пришел заранее, благо рукой подать. Звукоусилительной машины не было. Из багажника подьехавшей вишневой "Лады" выгружали флаги и транспаранты. И вышел из той же машины человек с мегафоном, висящим на шее. Этот deus ex machina взошел на ступеньки ДК Орджоникидзе. И тут я понял - да ведь это же он! Это и есть автор чудесной статьи в "Боевых темпах", вожак таинственных анпиловцев. Вожак в то время был удивительно похож на молодого Олега Табакова. Средней упитанности, но склонный к полноте. Впоследствии кое-кто еще вменил ему в вину "хороший костюм". И действительно, на нем был хороший светло-серый костюм. Но я не понимаю, почему партийный лидер, имея костюм, должен ходить в обносках - кому от этого лучше станет? Так вот, в костюме он и был. И волосы у него тогда еще не поседели. Он родился в 1957 году. В 1983 он окончил Уфимский авиационный институт, служил до 1987 г. офицером в рядах Советской Армии, а затем работал оператором на уфимском нефтеперерабатывающем заводе. Когда я познакомился с этим человеком, ему было 35 лет. Этот энергичный товарищ был избран секретарем парткома за год до запрета КПСС, но в партии уже подымался вопрос об его исключении. За что же? Оказывается, на съездах Движения Коммунистической инициативы он публично называл генсека Горбачева и кандидата в члены политбюро Ельцина предателями коммунистического и рабочего движения. Впоследствии один рабочий, из первых активистов местной РКРП, рассказывал мне, как в августе 1991 г, когда в райкоме чиновники опечатывали кабинеты, он встретился в пустых коридорах с Вожаком, пришедшим "защищать советскую власть". Поскольку рабочий пришел туда для той же цели, они с Вожаком разговорились. Выяснилось, что в 1990-91 годы Вожак собрал вокруг себя кружок под названием "За социалистический выбор", и вел политическое просвещение среди членов этого кружка, разоблачая политику Горбачева и Ельц