Любовь Она опустилась на колени с таким выражением лица, которое, обычно, редко удается увидеть в реальной жизни; с таким выражением лица, с каким, как правило, делают минет все эти девушки в порнофильмах; с таким выражением лица, которое нравится большинству мужчин. Эта девушка, Наташа, стоит на коленях перед остывающим телом русого паренька. Я наблюдаю за происходящим здесь и сейчас, в чужой квартире, на чужой кухне, за чужим обеденным столом, на котором хлебные крошки, видимо, оставшиеся после утреннего завтрака. Моя работа привела меня сюда, мой способ выживания в этом мире. Лицо Наташи меняется с лица порноактрисы, делающей миньет, на лицо заботливой матери. Из её зеленых глаз выкатываются, одна за другой, слезы. Одной рукой она держит парня за руку, а вторую запустила ему в волосы. Я курю. - Такой нежный и невинный, - она улыбается и осторожно проводит кончиками пальцев по его лицу. Она вытирает слезы тыльной стороной ладони и её тушь размазывается. В этот самый момент, Наташа так прекрасна! Черт, она мне определенно нравится, но нам не быть рядом, ведь она всего лишь очередная сумасшедшая. Она, мой временный хозяин, а я, её слуга. Наташа – это девушка со светло-рыжими прямыми волосами до плеч. Её губы тонкие и обветренные, светлая кожа лица и острый нос. Грудь, примерно, второго размера, идеальная попка и стройные ноги. Меня смущает её худоба, но, несмотря на это, сейчас я бы с радостью с ней трахнулся. Наташа перекидывает ногу через труп и садится на него сверху, она наклоняется над его лицом и что-то разглядывает. Она говорит: - Ты что, бил его? И я отвечаю: - Только один раз. Пришлось. Она: - Мы так не договаривались! Я молчу. Ох уж эти сумасшедшие дамочки! Хотя, я давно подозреваю, что мои заказчики и не девушки вовсе. Вернее они выглядят как девушки, но вот под юбками у них наверняка член. Обычные такие любители мертвой плоти, мужской плоти. Некрофилы, которые не идут на кладбище и не раскапывают там могилы, а некрофилы, которые любят трахнуть только что убитых, а если повезет, то еще теплых. Наташа целует мертвое тело. Я вижу, как соприкасаются её горячие обветренные губы с его холодными. Она медленно отстраняется, и я вижу, как тонкая слюнка тянется, соединяя собой их уста. Я встаю с табуретки, пытаясь тем самым показать, что мне пора идти, но Наташа как будто меня не замечает. Она снова припадает к мертвым губам, и я вижу, как она просовывает свой язык в ротовую полость этого паренька. Она трется об него своей грудью и вновь целует. Трется и целует. Некрофилы, которые за немалые деньги делают себе пластические операции, удаляют нижние ребра, закачивают силикон - и все для того, что бы не засветиться в своих сексуальных преступлениях. Некрофилы, которые никогда не будут сами выполнять грязную работу: вламываться в квартиры и аккуратно убивать, так, что бы не было видимых телесных повреждений. Для этой работы они нанимают убийц как я. Они, эти некрофилы, под видом девушки, говорят примерно так: «Я очень люблю его, но он гей. У меня нет шансов быть с ним рядом, по крайней мере, с живым. Ради своей любви я пойду на все что угодно, поэтому ты должен его убить, что бы я могла провести в его объятиях хотя бы пару часов». И я убиваю. Мне приходится кашлянуть, что бы наконец-то привлечь ее внимание. Наташа поднимает голову, хмурится и говорит: - Убирайся. Она встает и протягивает мне бумажный сверток – это мои деньги за выполненную работу. Кожа на её лице уже не белая как прежде, она покрылась красными пятнами, ее дыхание не ровное. Она сейчас такая сексуальная, но мне противно об этом думать. Она – запретный плод. Она наверняка мужик. Она гей-некрофил. Я улыбаюсь и беру сверток. - Удачи, - говорю я и выхожу из кухни. Она кричит мне вслед: - Замкни входную дверь.