О, Боже! – ты мне говоришь, И, изнывая на устах, Горчинка съежится, И отзвук вглубь упал, Тоской не тронутый, На складки чахлых риз. Ужели жутко так, Что хочешь выпить снег Слепой подошвою? Обрезать бы твой крест, Да свой дороже мне… Прости извечный страх. Совсем не этого Ты ждешь на шаткой мгле, Чертя безропотно Покорный силуэт, А память бодрая Потворствует приметами.