1998-2 «Кто смотрит на женщину жадным взглядом, тот уже согрешил с ней в сердце своем», - за точность библейской цитаты не ручаюсь, но мысль великолепная. Есть женщины, на которых достаточно посмотреть один раз – и ты уже грешен. Грешен тяжко, смертно. Впрочем, как убежденный дзен-буддист, я глубоко презираю не только Будду, но и кондовое православное русопятство, лучший символ и приговор которому - тяжелый золотой крест на толстой бычьей шее или худой протатуированной груди. Ценность греха полностью девальвирована великолепным Ницше и его интуитивными последователями. Что же еще сможет придать сексу волшебную червоточинку? Говорят, что в культуре востока еще и наши дни употребляется понятие стыда. Это что-то близкое к греху - действительно, и стыд, и чувство греха рождаются переживанием собственного несовершенства, за гадкий поступок, за подглядывание вверх под юбку спускающимся по лестнице девушкам и даже женщинам средних лет, за томительное желание сдавить клешней упругую попку соседки по набитому вагону. Но стыд - не такое рабски зависимое чувство, сверхчеловек смеется над распятым мазохистом, не желая принимать его за образец, свобода воли никак не ограничена в выборе религии. Чувство греха - удел рабов. Стыд - чувство эстетов, огорчение, проистекшее от несоответствия своего движения внутренней красоте момента, в набитом вагоне хваткая клешня трусливо складывается птичьим клювиком, чтобы лишь как бы невзначай потюкать крепкую выпуклость. Надя шла навстречу мне по метрополитену, спускалась по ступеням перехода от новой к старой станции Александра Невского. Святой князь был еще и тонким политиком, ездил в орду за ярлыком - сосать хуище белого ханского осла. Не лучше ли было принять католичество? Вот почему и уверяют местные славянофилы, что история не терпит сослагательного наклонения. Сколько себя помню, где бы я ни был, я постоянно и с живым интересом зырю по сторонам. Найдя интересное, застреваю на девушке взглядом чуть дольше, чем это позволено человеку благовоспитанному. Что может прочитать она в моих глазах? Прохладное сомнение, какие-то отсветы сексуальных грез, в которые я так и сяк стараюсь ее поместить. Хуже – легкое разочарование, какое возникает в душе искателя совершенства, если его отношение к поиску не подкреплено изрядным мужским темпераментом. Хорошо, если она этого не почувствует, а так – просто какой-то симпатичный парень нескромно елозит по ней взглядом сверху вниз и обратно. Если подойдет – пошлю подальше, если он такой хам. Не подошел, придурок. Надя только поравнялась со мной, а я уже знал, что повернусь и пойду за ней. Мы оказались рядом в дверной нише. При своей красоте она оказалась доброжелательна и общительна, что невероятно обнадеживало. После первых же банальных слов и улыбок я узнал ее телефон. Еще через несколько секунд прибыл поезд и я откланялся. Я думал о ней постоянно. Запомнить Надю было легко. Высокая, стройная, отличные ноги, славянская красота – серо-голубые глаза, светлые с золотистым длинные волосы. При этом она как-то странно улыбалась и смотрела прямо на меня. Я чувствовал себя кабаном в духовой плите – жарко и томительно. Через день я позвонил. Встретиться с ней было невозможно, пришлось ловить ее случайные появления дома, раз или два она нарушала договоренности и не оказывалась на связи в условленный момент. Это было явным признаком отсутствия заинтересованности. Но однажды, в холодный зимний день, она сидела дома и, видимо, скучая, приняла предложение о встрече. Свидание было назначено в метро Василеостровская. Надя опаздывала. Чтобы поддержать опадающее настроение, я прибегнул к любимому трюку, одной из форм карманного кукиша: отошел в сторонку и спрятался. Она пришла, опоздав минут на пятнадцать. Я не смог отказать себе в детском удовольствии дать ей повертеться по сторонам в поисках встречающего. Впрочем, тянуть было нельзя, к такой яркой девушке в любую секунду мог подвалить охотник за письками. Я не спеша подошел и поздоровался. Надя выразила неудовольствие, отчего мое настроение почти пришло в норму. Ее синий плащ явно не выдерживал зимнего холода, и я пригласил ее в Мак-Дональдс. За время беседы я имел возможность сделать немало дурных предположений о моральных качествах моей очаровательной знакомой. Кроме всего прочего, она, по собственным словам, «получила в подарок» один из этажей загородного коттеджа какого-то уроженца ближнего зарубежья. Это меня слегка разозлило. Что означает вот это вот «в подарок»? Я не буду, черт побери, уточнять, за какие это красивые глаза ей могли такое подарить. - Он оформил документы, твое право собственности зарегистрировано должным образом? - Нет, но я могу туда приезжать и жить, когда захочу. - А можешь ли ты приглашать туда друзей, когда захочешь? - Ну, если его нет, то могу. Что ж, уроженец ближнего зарубежья (быть может, и субъекта федерации) оказался щедр и галантен. Кстати, где-то я уже слышал про общую тенденцию последних лет, которой все чаще следуют обеспеченные господа. Если раньше скоробогачи могли с купеческой лихостью купить девчонке (шлюшке!) квартиру и машину, что делало ее более независимой как в отношениях с ними, так и в поиске нового спонсора, то теперь они стараются не выпускать из рук прав собственности на эти приятные вещи. Шлюшка катается на машине по доверенности, живет в арендованной квартире, и стоит ей только поморщиться у ширинки благодетеля, как она рискует пешком вернуться в тараканью коммуналку, где ей не особенно обрадуются брат-наркоман и мать-алкоголичка. Страх возвращения к привычному для большинства советских людей быту способен необыкновенно укрепить в девке лучшие женские качества, как то: доброту, мягкость, верность (в некоторой степени). С другой стороны, я несправедлив к нашим несчастным девушкам. Почему они должны отказывать в заслуженной награде тем, кого ласкает само общество в целом? Почему красотка не должна отдаваться бандюге (пусть только сперва смоет чужую кровь в роскошной ванной), если его нелегкий и опасный труд хорошо оплачивается? И разве жирный чиновный ворюга, обокравший полгорода по сговору с такими же жирными или поджарыми чиновными мерзавцами, не достоин восхищения девчонки, отец которой всю жизнь крал с завода железяки, пока его не сократили за пьянку? В дальнейшем разговоре выяснилось, что Надя обожает группу “The Cure”. К ее музыке я довольно равнодушен, хотя приветствую их творческий, на мой взгляд, подход. - Скоро в программе «До шестнадцати и старше» будут передавать интервью и песни “The Cure”, - взволнованно сообщила девушка. – Я буду обязательно смотреть. Я бы была просто счастлива, если бы могла записать это на кассету. - Нет проблем, я позабочусь об этом. А что, у тебя видик не пишет? - А у меня нет видика. Я буду носить кассету с собой и смотреть ее у знакомых. После Мак-Дональдса гулять долго не пришлось, я проводил Надю до ее подъезда где-то у Большого проспекта. Мы улыбались друг другу на прощание – я был сдержан и целоваться не полез, хотя она смотрела как-то загадочно. Разумеется, я сразу договорился с моим другом филологом, чтобы он записал на свой Panasonic эту передачу. Мой собственный плейер безотказно работает уже лет пять, но писать на него я ничего не пробовал – штука надежная, но дешевая, и вряд ли даст приемлемое качество записи. Не особенно надеясь на пунктуальность филолога, я звонил ему и заранее, и непосредственно во время передачи, боясь, что он может замечтаться и забыть. Он сделал все прекрасно, добавив с удивлением, что интервью группы занимает всего минут пять в довольно длинной передаче. Я звонил Наде, поглаживая заветную кассету. - Привет! Я записал это интервью. Готов передать кассету. - Здорово! - обрадовалась девушка. – Представляешь, я пропустила передачу, и теперь даже не знаю, что там было. Мы договорились о встрече. Через час Надя держала кассету в руках. - Поехали, посмотрим ее у меня. – Я сказал это вполне уверенно. - Меня ждут сегодня в Купчино, - девушка колебалась. – Поехали, по дороге я подумаю. На станции метро Гостиный Двор, после некоторых колебаний, Наденька решилась принять мое приглашение! Нужно сказать, что в кармане у меня не было почти ничего. Я решил заехать в родительский дом и раздобыть там что-нибудь горючее. Скоро в руках у меня была заветная бутылка с прозрачной жидкостью, ловко стянутая из шкафа, где мама хранит свои запасы. На весь банкет включая путь через четыре квартала у меня оставалось десять рублей. Я даже был вынужден признаться в этом Наде. - Не беспокойся, - заявила она. – Лови машину, поехали, а водителя я потом разведу. Это было неожиданно. Интересно, каким это образом она собиралась отказать перевозчику в согласованной сумме? Но любой из ее способов в лучшем случае являлся прямым обманом, а я старался избегать новых трудностей, когда удовольствие казалось таким близким. Решив, что дома у меня есть еще бутылка шампанского, и этого должно хватить с лихвой, я отдал водителю последнюю десятку за транспортировку меня самого и груза моего. Дома меня ждал неприятный сюрприз. Прозрачная жидкость из маминой заначки оказалась уксусом. - Я не люблю шампанское, - дополнительно огорчила меня Надя. – Мне от него становится нехорошо. - Ну, мы символически, за знакомство, - я старался держать хорошую мину при плохой игре. - Ладно. Давай скорее смотреть кассету. При всей нелюбви к шампанскому Надя пила его довольно шустро. Она заставила меня повторить эпизод с “The Cure” раз пять подряд. К этому моменту шампанское закончилось. Посмотрев девушке в глаза долгим взглядом, я полез целоваться. Надя ответила на поцелуй, и он получился волнующе долгим. Сквозь свитер мои пальцы трепетно касались ее спинки. Вдруг она прервалась и приостановила меня движением руки, очень мягким и уступчивым, как будто собираясь оговорить условия близкой капитуляции. - Слушай, у тебя найдутся шестьдесят рублей? Точность цифры – не пятьдесят, не сто – могла меня уже насторожить, но я был крайне возбужден и подтвердил готовность к спонсированию немедленно. И понеслось. Она сама разделась, легла и отдалась. Я брал ее сверху: целовал взасос, тяжело, часто, но аккуратно опускался на стройное девичье тело. Грудь Нади оказалась крепкой и хорошей формы – не большой и не маленькой, а такой, какой нужно. Затем она согласилась переместиться наверх. Когда девушка опускала голову, ее светлые волосы свешивались вниз мне на лицо. Потом я бережно снял ее с себя, уже дрожащую и мокрую. Оставалось развернуть блондиночку раком и задать бешеный темп. - Не могу сказать, что ты быстро кончаешь, - устало улыбнулась Надя. Для меня же все это длилось очень недолго. - Останешься у меня? - Нет, мне обязательно нужно идти. Ты не обманешь меня с деньгами? - Нужно будет зайти к приятелю одолжить. Кстати, зачем тебе именно шестьдесят рублей? - Я думала, ты уже догадался. - Нет. Меня охватило смутное предчувствие чего-то нехорошего. - Наркотики. Я часто бываю здесь, у вашего рынка. Я обалдел и стал разглядывать ее глазами сытого человека. Пожалуй, в свои девятнадцать она могла быть и в лучшей форме. Когда Надя проходила в ванную, на ее ягодице я смог разглядеть участок постаревшей кожи – целлюлит разрушал девичью красоту. Как она рассказала, печень у нее работает совсем плохо, поэтому, в частности, она старается не пить ничего, кроме водки. Впрочем, следов от уколов на руках я так и не нашел. Надя гордо заявила, что следит за венами и заботиться об их внешнем виде. Несколько раз она бросала, лежала в больнице, потом начинала снова. Я провожал ее до остановки у рынка, где у заботливой старушки за десять рублей она приобрела одноразовый шприц. Теперь оставалось найти зелье и ввести внутрь. Борьба с наркомафией, проводимой по-милицейски, оставила на рынке лишь бабушек со шприцами и физраствором. Мерзавцы, торгующие смертью, стали снимать квартиры по окрестности. Наркоманы знали их наперечет. Надя уверенно двинулась в известном ей направлении. По дороге рассказывала о своей нелегкой жизни. Лет в тринадцать ее изнасиловала целая банда негодяев. Все верно, это был 1992, а групповое изнасилование - популярным досугом хозяев жизни. Они пугали малышку, угрожали убийством, так что совершаемое ими по-очереди мучительное действие казалось ей лишь началом настоящего кошмара. Наконец, ее отпустили. Пошатываясь, обессиленная истерикой, чувствуя лишь боль и кровь внизу, Наденька брела домой среди ночи, как вдруг кто-то схватил ее за кожаную курточку и радостно залопотал не по-русски, призывая своих. Цыгане или кавказцы, они тут же набежали веселой толпой и ловко ограбили ее. Увидев растерзанную, рыдающую дочь без кожаной куртки, мать не стала слушать объяснений, а принялась орать на нее в бешенстве. - Ты знаешь, что такое «попадалово»? – продолжала Надя. – Это когда ты мечтаешь только о том, чтобы тебе не сломали нос, а об остальном уже не беспокоишься. Есть люди, которые в пьяном состоянии звереют, им не столько нужно трахаться, сколько издеваться, бить. Мне приходилось раза два «попадать» – это самое страшное. Услышав, что кожа ее попки теряет молодость, Надя сильно огорчилась: - Нужно с этим со всем завязывать. А что, там сильно морщит? - Не очень, но есть. Хочешь, можно завязать прямо с сегодняшнего дня? - Нет. Сегодня я не могу. Но скоро я обязательно завяжу. Мы дошли до одной из пятиэтажных хрущевок. Надя велела мне оставаться на месте. В принципе, я мог бы догадаться, где находится наркопритон. Скоро она вернулась расстроенная: - У них нет. Нужно искать. Где-то должно быть. Какие-то тени бродили в ночном сумраке. - Это наши. Наркоман всегда узнает наркомана. - Какая-то гордость послышалась в ее словах. – Мать увозила меня в город N (название не помню, городок небольшой), чтобы я слезла с иглы. Нашла куда увозить – там одни наркоманы. Иду по улице, так вижу – вот наркоман идет, вот еще. Ну где же? - Видимо, какие-то проблемы с поставками, - предположил я. – А если вообще не сейчас не найдем? - Так всю ночь и будем искать, - сказала Надя. – Бывает зима, холодно, а мы так и тусуемся, пока не найдем. Слушай, я наверно, пойду – там я вижу знакомых, они могут знать, где найти. Мы попрощались, я чмокнул ее в щеку (еще час назад я имел безумие целоваться взасос с ее больным организмом без печени). Она отстранилась: - Осторожнее, а то они еще чего подумают. Пока. Я оглянулся через несколько десятков метров. Надины красные брючки двигались в темноту, в сторону, где еще угадывались чьи-то зыбкие тени. Опасения за свое здоровье терзали меня еще долгое время, хотя я понимал, что угрозу заражения СПИДом можно было не учитывать, так как по своему давнему и железному правилу я, разумеется, терся чувствительным местом всего лишь о латексную пленку, притом известной и надежной фирмы. А вот гепатит или сифилис были более реальны. Встречаться снова мне не хотелось. Надя позвонила мне через несколько дней на работу. В этот момент я был действительно занят. - Слушай, ты не знаешь, где можно снять квартиру? Нам с подружкой срочно нужно. - Я узнаю у знакомых. А зачем? - Мы хотим завязать. Для этого нужно уехать, иначе не получится. - Умница, молодец! Слушай, перезвони через часик, обсудим. Надя так никогда и не перезвонила. Я не знаю, что случилось с этим отравленным цветком. Жива ли она, сумела ли освободиться? Чувство вины не оставляет меня. Я родился на болоте у гнилого моря. 1998-3 Я заметил ее на автобусной остановке у метро пр. Большевиков. Трудно было не заметить. Такие даже в сутолоке держатся особняком. Красивая, эффектная баба – высокая стройная брюнетка между двадцатью пятью и тридцатью. Подойти сразу я не решался, тупо пялился на ее надменное лицо, незаметно любовался фигурой. Чтобы собраться с силами, вышел за ней на ее остановке и пошел вслед. Страшновато, вдруг пошлет? Какие у меня шансы? Но вид ее длинных ног и легкой попки настолько хорош, что я вспомнил старую пословицу: "храбрый умирает лишь однажды, трус умирает тысячу раз". Вперед. Легко перепрыгнув через сугроб, я догнал незнакомку и представился – энергично и вежливо. Она оценила мой кураж, назвала свое имя и телефон. Мне пришлось довольно долго искать возможность встречи – она оказалась довольно занятой женщиной, помимо работы в какой-то конторе на ее плечах лежал долг матери-одиночки, воспитывающей сына. Однажды она все-таки согласилась увидеться. У меня хватило решимости пригласить ее в гости и настоять на этом. Мы сидели на моем широком диване и пили шампанское. Она держалась немного в стороне. Увидев, что бутылка подходит к концу, я придвинулся к гостье и стал приставать к ней. Она отстранялась, но через некоторое время я ясно убедился, что ее сопротивление, хотя и возрастает вместе с моей активностью, но всегда отстает от нее. Поглаживания руками по спине и неприцельные поцелуи в шею и ухо плавно перешли в борьбу с ее джинсами в обтяжку. Отличные ноги, черт возьми! Снять джинсы, если девушка сопротивляется всерьез, практически невозможно. Но ремень почему-то расстегнулся легко и сразу. Она бормотала что-то банальное: - Нет, нет, не нужно, зачем ты это делаешь… А я справлялся с ее молнией, приподнимал ее попу и стягивал вниз джинсы. Убедившись, что нижняя половина ее тела лишилась главной защиты, гостья вырвалась и отпрянула к спинке дивана. - Нет, не нужно… Она повторяла эти глупые слова, отворачиваясь, чтобы не стать свидетельницей мерзкого и непристойного действия – разгоряченный мужчина быстро раздевается, рвет упаковку презерватива и торопливо накатывает резинку на восставший член. Она забилась в угол дивана, ее ноги в колготках двигались, словно искали удобное положение. Колени оказывались вместе, но тут же одна из ног вытягивалась, чтобы потом сразу согнуться, тогда гостья перемещала ягодицы чуть в сторону, и все повторялось. Кажется, она еще и старалась натянуть свитер пониже, прикрываясь от меня настолько, насколько позволяла длина. Это возбуждающее действо продолжалось лишь несколько секунд, и я уже был рядом с ней и освобождал от колготок и трусиков. Еще в теплом свитере, уже голая снизу, гостья начала уползать из-под меня, пока я отбрасывал в сторону снятые вещи, но была схвачена под колени и брошена вниз. Она все еще сопротивлялась, когда я навалился на нее и заправил член. До этого момента ее поведение не отличалось от действий в подобной ситуации большинства близко познакомившихся со мной женщин. Самое интересное началось после того, как я уже оказался в ней. Она продолжала бороться, сопротивлялась моим движениям и делала попытки выползти из-под меня. Раза три я довольно грубо, пожалуй, даже очень грубо хватал ее тем же приемом под колени и рвал вниз, не позволяя ей выпустить член из его новых владений. Она заходилась от страсти. Ее насиловали, она сопротивлялась, безуспешно и горячо. - Леж-жать. Я приказал это тоном хозяина строптивой, но мелкой и беспородной собачонки. - Что? Она слышала меня прекрасно, но сразу не могла решить, как ей к этому отнестись. - Леж-жать, - повторил я, сильно двигая членом. Мой рот был полуоткрыт, верхняя губа приподнята, ноздри раздувались, - скотина и фашист. Она поверила в мою тевтонскую мужественность, запрокинула голову, задрожала и отдалась мне полностью. Скоро я кончил, и оргазм мой был силен. Мы немного поговорили о жизни. - Я не рассчитывала на то, что произошло. Мне казалось, что с тобой можно просто хорошо пообщаться. - Интересно, почему ты так думала? Для меня всегда было загадкой, говорят ли женщины подобное для запоздалого соблюдения приличий, либо действительно некоторые из них искренне заблуждаются на мой счет. - Ты интеллигентный, умеешь выслушать. Я все поняла только тогда, когда увидела твою кровать. Это безобразие. Сексодром. Кровать у меня большая. Мы полежали немного, отдыхая. Захотелось еще. Потянулся к ней, но она оттолкнула мои клешни. - Нет, не так! - М-му? - Ты делаешь все очень грубо и быстро. Я покажу тебе, как нужно этим заниматься. И показала. Я тупо лежал на спине, пока она пользовалась отданной ей инициативой. Приласкав меня умело и возбуждающе, она уже собиралась нанизаться сверху, как вдруг молния подозрения пронзила мою несчастную голову, из темного прошлого восстал забытый кошмар, словно доктор в белом халате со стальной проволочкой в руке. Я схватился за свой эрегированный, полностью изготовленный член - и точно, о ужас, на нем уже не было резинки! Я выскочил из-под опускающихся женских бедер, как заяц с ошпаренными яйцами. Эта проблядь, все она, это ее происки, усыпив меня поглаживаниями, она стянула с меня гондон, чтобы отомстить мне за грехи, наградить дурной болезнью! Я замямлил соответствующие комментарии в пользу безопасного секса, я ринулся к тумбочке с гондонами, стал рыться там, второпях напяливать новый. Но сучка была проворнее. Она успела одеть на себя почти все, так что мой голый вид в одном гондоне оказался совершенно неуместным, смешным и заведомо проигрышным перед уже почти одетой серьезной дамой. Мне так и не удалось завалить ее снова – тевтонский напор был ослаблен первым оргазмом, ее желание сменилось легкой обидой и недоверием. Скоро она ушла, я провожал ее домой. Хорошо после ебли воздухом подышать. Новая встреча оказалась недостижимой. Впрочем, я опасаюсь тех женщин, что не любят резину. И не напрасно. Пару раз я на таких уже горел, хватит. Как-то раз, прогуливаясь по городу, в одной из аптек на рекламном плакате лекарственного средства (кажется, витаминов) я увидел фотомодель, внешне очень ее напоминавшую. Хороша и горделива. 1998-4 Андрей познакомился с девкой и пригласил их с подругой ко мне на вечеринку. В моей недавно приобретенной однокомнатной квартире мы еще не оттягивались. Его девка довольно милая, но скромная. И держится на расстоянии. Крепкий орешек. Моя кажется более доступной, по крайней мере, в ней есть темперамент. Жгучая брюнетка с усиками, вот только очень молоденькая. Говорит, что ей всего шестнадцать. Были и помладше, но и мне-то лет было поменьше. По ходу вечеринки становится ясно со всей очевидностью, что однокомнатная квартира для таких мероприятий принципиально не подходит. От чего зависит успех? От того, удалось ли растащить девок по комнатам. Сходу слиться в групповике на одной кровати соглашаются лишь редкие оторвы. А куда здесь растаскивать? В ванную, что ли? Ну, в общем, да, там есть стиральная машина, на нее можно посадить. Но минусы остаются. В двухкомнатной квартире уединение парочек имеет вполне стабильный статус. Если уж двое забрели в дальнюю комнату, то беспокоить их - значит вступать в противоречие с этикетом, на что осмеливаются только принципиальные неудачницы, губительницы вечеринок. Парочка в гостиной комнате менее защищена от вторжения, оно не исключено в силу различных причин, например, ушедшие разругались или не нашли гондон. Тем не менее, наличие в дальней комнате удобного дивана само по себе понижает статус гостиной как места общего сбора. Можно переждать немножко, и вперед. В любом случае, парочка в гостиной находится в условиях относительного дефицита времени. Им нужно успеть раздеться, поебаться и одеться, пока их не застукают вернувшиеся распаренные энтузиасты, к тому же отношения в паре оставшихся вряд ли столь же благоприятны, сколько в паре ушедших, тех, кто сделал решительный выбор между благопристойной болтовней и потной еблей. В общем, для вечеринок двое надвое лучше иметь двухкомнатную квартиру. Наверное, еще лучше - трешку, но это уже фантастическая для меня роскошь. Увести в ванную своих девушек ни Андрею, ни мне не удалось. Ладно, тогда одну нужно проводить, а другую - оставить. Провожать нужно Андрею, я-то все же у себя дома и могу уговаривать свою усатенькую оставаться сколько угодно, ну еще немного посидеть-поболтать. А он может попытать счастья завернуть со своей вместо метро к себе на пять минут чайку туда сюда. Моя немного ломается, но остается. Его - немного удивляется, но на уходе подруги не настаивает. Очень хорошо. Андрей осторожно гнусит мне на ухо, чтобы они не услышали: - Позвони сразу если даст. - Угу. Наедине брюнетка становится более лояльной. Ее крепкие плечики терпят мои пожатия, хихиканье становится призывно глупым. Пора выпить на брудершафт. Соглашается. О, эта волнительная пауза, когда я ставлю бокал и приближаюсь к ней для первого поцелуя! Решающий момент, переправа через Рубикон, все или ничего. На поцелуй она отвечает, еще раз, плотнее, я обнимаю и привлекаю ее к себе. Плавно сползаем на диван, мои руки не встречают сопротивления, ремень безопасности на ее джинсах звякает пряжкой и ослабевает. Хорошая талия и жопка, вот это и называют sweet sixteen, это не какая-нибудь двадцатилетняя перезрелка. Брюнеточка отдается сразу и со всем желанием, да, темперамент что надо, сажаю ее на себя, вот как она прыгает, надо же, о, вроде бы, кончила, ладно, ставлю раком, какая жопка и сиськи крепкие, а я ее хуярю, скорость побольше - все. Уфф. В общем-то настоящая блядь. - Интересно, а подружка твоя не пошла ли к Андрею в гости? - Не думаю. - Почему? - Ну, она так не делает. - А… Хочешь, позвоним ему, пригласим вечерок продолжить? - Чтобы снова сюда вернулся? - Ну да. - А он пойдет? - Ну, если ты его пригласишь, конечно. - Да? Ну… не знаю. - Ладно, я ему звоню. Набираю номер. Вот интересно, а вдруг он свою домой затащил и ебет сейчас? - Але? Нет, не ебет. - Привет, это я. Точнее, это мы. - Привет, как дела? - ХОРОШО. А у тебя? - НОРМАЛЬНО. В метро попрощались. - Ну что, приезжай к нам? - Думаешь, будет ХОРОШО? - Да, надеюсь. Хочешь с девушкой поговорить? - Ну, давай. Брюнеточка, голая и отъебанная, берет телефонную трубку. - Привет! … Да, мы тут с Лешей… Приходи, конечно… Да, хорошо. Андрей прилетел к нам с невероятной скоростью, транспорт у нас так не ездит, наверное - брал тачку, проехать три квартала. Роскошь для нас, ребята мы небогатые. Хотя, скорее - это он небогатый, а я просто жадный. Андрей делал вид, что не запыхался, хотя, наверняка по лестнице бегом бежал. К его приходу брюнеточка оделась и в целом выглядела так же, как и в начале вечеринки. Знает ли она, что он знает? Думаю, да. Слишком нехорошо блестят его глазки, пусть и с мужественным прищуром от Ричарда Гира. Мы посидели лишь чуть-чуть, я полез обниматься, хотя особо-то еще и не хотелось, ну, надо же девушку подготовить для друга. Бабу всяко легче раздеть уже отъебавшему, чем новому. Брюнеточка почти не возражает, Андрей осторожно вовлекается в игру, вот и вся троица уже разделась. По новой чего-то неохота. Я отползаю в сторонку, а Андрей яро наваливается на нее, всаживает хуй и ебет. Смотрю на это безобразие, пока Андрей не подает идею: - Может, ты тоже… спереди. Я еще раздумываю, а брюнетка уже поворачивается к нему задом, ко мне передом и в рот берет. Сосет, и неплохо, хуй наконец-то снова встает, становится веселее, ебем ее с Андреем туда и сюда меняясь. Одна беда - приходится надеть гондон и радости орального секса уже не так остры. Да практически вообще эти радости в гондоне не прослеживаются. Трудно сосать так, чтобы и через резину в кайф прошибало. Брюнетка совсем разошлась, дает не только в пизду во всех позах, а и в жопу, и вообще начинает командовать вечеринкой. Под ее руководством Андрей запердоливает ей в жопу и обосновывается там, а я засовываю в пизду. Крайне неудобно. Проблема не в том, что не входит, хотя засунуть сложнее, чем в пустое тело. Главное - ноги совершенно некуда девать, мы с Андреем касаемся друг друга, а это сильно отвлекает от ебли. Телесный контакт с мужиком ослабляет мою эрекцию. Не знаю, в чем тут дело. Или я радикальный гетеросексуал, или мне несимпатичен персонально Андрей. Впрочем, он раньше тоже говорил мне, что при групповике и ему мешают мои случайные касания. Нужно действовать со всей ловкостью, но при одновременном захуяривании в пизду и жопу ну никак не получится, чтобы чужая мужская волосатая нога не дотрагивалась до моей. Тем не менее, мы честно поерзали в брюнеткиных дырках, после чего я вылез и предложил как-нибудь по-другому. - Ребята, - объявляет эта дрянь. - Давайте теперь два в одной. - Что это за "два в одной"? - Это вы одновременно во мне, но не в разных местах, а в одном. Сначала один должен войти, потом другой. Я представил себе полный контакт наших с Андреем хуев в ее гнусной пизде. Брр. Да у меня упадет сразу. Ну уж нет. Мы еще немного потрахались так и сяк, но лишь по-простому, по очереди - один ебет, другой смотрит. Это как-то надежнее. Брюнетка рассказала о своей тяжелой жизни. Целый год она работала проституткой. Потом каким-то образом с этим завязала. Врет? А откуда эти навороты "два в одной"? Проблядь. Расстались нехорошо. Она захотела сигарет немедленно, идти до ларька нам было лень, да и с какой стати, а дать ей денег мы с Андреем как-то не догадались. Брюнетка обвинила нас в гнусном жлобстве и ушла в гневе. 1998-5 Добрый шеф, Александр Юрьевич Иванюк, в последнее время стал обеспокоен моими частыми опозданиями. С другой стороны, он же не имел решимости утвердить четкий распорядок дня, а ездить мне на работу далеко, аж полтора часа. Так что ничего страшного, если я и приеду в середине одиннадцатого, верно? Чего мне пугать ранних птиц, когда его фирмочка еле дышит? Какая здесь возможна карьера? Иванюк решил мне помочь. - Алексей, тебе нужна машина. Хочешь мою Таврию? Я был готов к этому разговору. Недавно он купил подержанный Фольксваген-Пассат, прежняя машина была ему больше не нужна. Слышал я и его оценку стоимости этого чуда техники. По его мнению, бывшая в его употреблении три года Таврия стоила не менее трех тысяч баксов, примерно столько же, сколько и новая. Я знал, что сказать. - О, Александр Юрьевич! Это такой серьезный бонус для меня! Машина в пользование! Не смогу отказаться. Но Вы подумайте, Вам-то это действительно нужно, Вы же ее продать можете... Хорошо побритое лицо директора слегка вытянулось. Неудачник. Вот такие серые ослики и разворовали нашу державу. Ничего не знают, ничего не умеют. Отсутствие моральных принципов - еще не гарантия успеха. Не быть Иванюку миллионером. И все его бандитские связи не приносят особой пользы. Так, заглянет иногда какой-нибудь мордоворот, закажет три-четыре окна, да и будет потом звонить и скандалить. Мой коллега - менеджер по продажам, молодой отец и единственный кормилец семьи, принял заказ у одного такого бандита. Кто напорол косяков - сказать трудно. Вероятнее всего, произошло некое недопонимание. Окна клиенту не понравились. Открывались они не там, где ему, вроде бы, хотелось. Решить вопрос на уровне барыг не удалось. На разборку от имени клиента приехали двое сорокалетних хриплых сумрачных детин, а нашу крышу представлял один из молодых волчат, сухощавый боксер лет двадцати пяти. Похоже, он и был поставлен курировать фирмочку Иванюка, так как чаще других здесь появлялся. В отсутствии значительных доходов передвигался он на «Ниве» и при такой скромной машине был вынужден постоянно утверждать свой бандитский статус безумной ездой по выбоинам. Для начала прибывшие выставили всех вон из переговорной комнаты, кроме троих: боксера, Иванюка и менеджера по продажам. Дело казалось заведомо выигрышным - документы по заказу, скрепленные подписью клиента, были в нашу пользу. Но с той стороны были опытные переговорщики. Барыг сразу заткнули и слова не давали. А боксеру было предъявлено, что он не очень силен в разговоре по понятиям: - Тебе братва дело говорит, чего ты эти бумажки суешь? Вскоре и менеджера по продажам сумрачные детины выставили вон из комнаты. Послушали уклончивого Иванюка и сбитого с толку боксера. Еще пару раз напомнили последнему, что по понятиям он не сечет. И порешили окончательно - накосячил лох менеджер. Окошки клиенту нужно переделать. Или компенсировать его страдания - на штуку баксов, переделка конторе дороже выйдет. А откуда бабки - от конторы или от лоха - это уж не их дело. Бандит не должен терять лицо. Пострадавшей стороной в результате оказался менеджер. Мало того, что его уволили, так еще и повесили штуку баксов. Его жена несколько месяцев боялась подходить к телефону - им звонил нехороший голос и напоминал об остатке долга. Эта история мне очень не понравилась. Нужно сваливать. Не предъявят ли и мне что-нибудь? В отличие от Шмоньки, Иванюк имел неосторожность выдавать мне маленькие расписки в получении от меня черного нала. Этих бумажек хватило бы с лихвой для разорительного наезда налоговой. И если бандитам данное обстоятельство могло показаться лишь обоснованием для более жеского наезда, мой мягкотелый директор вряд ли пошел бы на риск. Я продолжал ездить на работу к половине одиннадцатого, хм, иногда и чуть попозже. И когда в очередной месяц, я получил от злобно ухмылявшейся татарки-бухгалтерши лишь половину зарплаты, а на мой вопрос Иванюк раздраженно ответил, что я и этого не заработал, все, что я мог сделать, это вежливо откланяться. Ушел неплохо. Нужно искать работу. Спасибо Шмоньке - он не только платил мне процент с продаж, но и натаскивал меня в английском. И теперь я могу указывать в своем резюме, что свободно общаюсь. Тщательно бреюсь, затягиваю лучший галстук, что выглядит значительно дороже своей истинной цены, иду в рекрутинговую компанию. В приемной ожидают вызова четыре прилично одетые девушки. Занимаю очередь. Жду, поглядывая на них. Хорошо бы вот эту. И вот эту. Да я бы их всех, бля. Открывается дверь, появляется сотрудница рекрутинговой компании, и ее тоже, обводит взглядом приемную и обращается ко мне: - Проходите, пожалуйста. - Спасибо, но я только что пришел, и передо мной еще четыре девушки. - Ничего-ничего, проходите. Рекрутинговой фирме нравлюсь и я, и мое резюме. Первый же вызов на собеседование к работодателю - успех! Меня приняли! Теперь я работаю в большой иностранной фирме с громким названием. Те времена, когда мои обязанности были ограничены только Шмонькиной фантазией, хочется забыть как страшный сон. Я делаю это и это, а все остальное - пошли все на хуй. С радостью осваиваю ранее мне неведомую бюрократическую премудрость отфутболивать всякие неприятные задания. А поскольку приятных заданий не дают, то просто все отфутболивать. Красота. Да, у меня нет процента от продаж, но мне платят твердый, фиксированный в валюте оклад, у меня появляется медицинская страховка, я больше не буду общаться с бандитами и силовиками, что звонили мне на работу и выражали радость от того факта, что при качестве нашего сервиса я все еще жив. А мне всего-то двадцать девять. С Надеждой мы пересеклись по делам - ее контора нашей что-то продает. Она похожа на итальянку из фильма с Челентано про двух каскадеров - интересно очерченное лицо, красивые глаза, отличная фигура. Не первой молодости, ей уже явно за двадцать пять. Но хороша. Не решаюсь сказать ей все прямо в офисе. Боюсь. Да и обстановка как-то не очень, Надежда, как истинный менеджер по продажам, хочет мне что-то втюхать, переводить беседу в русло личных отношений будет сложно. Зато на прощание загадочно улыбаюсь. Если она не совсем озверела от сейлзовской рутины, должна обратить внимание и задуматься. С другой стороны, любая женщина в бизнесе явно или неявно, но обязательно пользуется своими внешними данными или, по крайней мере, вынуждена учитывать мнение окружающих самцов. Звоню ей на работу на следующий день. - Надежда, здравствуйте, это Алексей. Я вчера был у Вас в офисе. - Здравствуйте, Алексей! Рада Вас слышать! Обычная профессиональная радость специалиста по продажам. Начинаю говорить медленно и совсем в другом тоне. С паузами. - Надежда… Не знаю, могли бы Вы догадаться раньше… Я бы хотел поговорить не о работе… - Да-а? В ее голосе заинтересованность и одобрение. Я же все-таки красавец! - Вы мне понравились… Я бы хотел с Вами встретиться в неофициальной обстановке. Например, в конце недели, я мог бы заранее позвонить и уточнить время и место. - Ну что ж, предложение интересное. Надежда смеется. Я жду ее ответа. И она произносит, не затягивая паузу чересчур. - Что ж, позвоните мне завтра. Я буду знать. Она могла бы ответить и проще "я тебе дам". Аж хуй встал. Судя по ее словам, я ей тоже понравился. Встретились, гуляем. Надя была замужем, в результате теперь одна воспитывает дочь-школьницу. Сегодня дочка под присмотром бабушки. Значит, с ее стороны все продумано, она тоже хочет! Приглашаю Надю зайти ко мне. Согласна! Ох и выебу! Выпили бутылочку винца, поцеловались на брудершафт. Губы у нее умелые, но в самый ответственный момент, следующий за ритуальным соприкосновением, она твердо отстраняет мою руку. - Нет, не нужно. - Почему? - Не нужно. Самое плохое, что она не объясняет причину отказа. С любой из них можно бороться. Менструация - гондон, мало знакомы - вот и познакомимся, я не такая - ты мне очень нравишься. При этом совершенно ясно, что Надя хочет. Теперь главное - не поддаться дурному настроению и, наоборот, не слишком напрягать. Нужно как-то плавно спустить на тормозах, в следующую встречу ей просто будет некуда деваться. Хотя этих баб фиг поймешь, сегодня она на моем диване целуется мягкими губами с языком взасос, а завтра скажет, что все обдумала и в гости больше не пойдет. Но выбора нет, сегодня она не даст - это точно. Уже поздно вечером Надя отбывает к себе. Завтра на работу, я не высплюсь. Вот пизда. Наша следующая встреча не откладывается надолго. И это хороший знак. Вечером в пятницу мы с Надей едем вниз на эскалаторе Гостиного Двора и сдержанно, но горячо обнимаемся. Немного стесняюсь целоваться в людных местах. Это как-то излишне демонстративно, неприлично даже. Вот слегка помять девчонку по дороге - это хорошее дело, вроде бы и невзначай, как бы и заботясь, а общупать можно как следует, лишь бы брюки не треснули. Мы снова у меня. Сидим, болтаем. Хорошо бы выяснить ее намерения на этот раз. - Сегодня ты никуда не убежишь? На этот провокационный вопрос Надя в ответ только улыбается. Черт возьми, она взрослая женщина и все решает! Сегодня она наверняка мне даст! Время готовится ко сну. Надя просит у меня футболку и полотенце для ванны. Хорошо бы помыться с ней вместе. Стучу в дверь ванной. - Спинку потереть? Очень трудно добиться от девки первого секса в ванной. Нужно обладать изрядным бесстыдством, чтобы голой открыть дверь мужику, вероятно, еще одетому. Начать не с прелюдии, а сразу с обнаженки, в условиях, когда единственной удобной позой будет коленно-локтевая, под ярким освещением смогла бы только самая распоследняя. Понятное дело, поплескаться и почудачить с хорошо знакомым любовником - одно удовольствие, после ебли в этом редко отказывают. Но когда я стучу в дверь ванной еще не дернутой бабе, я ловлю один драгоценный шанс из ста. - Нет, спасибо, я сама. А что еще она могла ответить? Ей пизду нужно как следует подмыть, и так далее. Опять облом. Зато из ванной Надя выходит в моей футболке. Промелькнули стройные ляжки и коленки, одинокая мать спряталась под гостевое одеяло и легла калачиком, попкой ко мне. На моем огромном лежаке, который едва протиснулся в двери и в разобранном состоянии, могут кое-как поспать четверо, с комфортом провести ночь трое, а уж двое ночующих могут и не встретить друг дружку, если не захотят. Но от меня спокойствия не дождетесь. Выждав для приличия минуту-другую, я подползаю к Наде, завожу руку под футболку и кладу руку на талию. Когда волнуюсь, руки холодеют. Пришлось их даже погреть между собственных ляжек, растирание сопровождалось бы странным ритмичным шумом, еще неизвестно, как бы она к нему отнеслась. Надя от холода не вскрикивает, руку не отталкивает, а продолжает лежать. С талии перехожу на животик и придвигаюсь ближе. Сам еще в трусах. Под подушкой заранее приготовлен гондон, не спрыгивать же в самый заветный миг с кровати в дурацкой суете. Может, пора снять трусы? А как она отреагирует? Наверное, уже пора, она ведь позволяет гладить животик, да и бедро сверху, о кей, трусы долой, теперь прижмусь к ее жопке так, что она почувствует мою эрекцию, а сам поползу рукой взяться за грудь. Лифчика под футболкой нет, понятное дело, сиська не девичьей твердости, но для мамки вполне. Ага, задышала. Отлично. Поглажу по бедру, руку между бедер. - Ну что вот ты пристаешь… Ну, это несерьезное возражение, таким тоном можно поощрять несмелых. Приотвернувшись, но сохраняя телесный контакт, накатываю гондон. Как ее теперь, коленками врозь, папа-мама? Нет, лучше так - стягиваю с попки трусики, подкатываюсь вплотную и, так, где тут у нее, ага, мокренькая, пальцем, она чего-то мычит, член подвести, хорошо, вот, вот - ага, вот так, вот так! Надька мычит и стонет, а я хуярю ее сзади на боку, все чаще и сильней. Одеяло на пол, теперь она сверху, вот так, давай-давай, за жопу хватать и за сиськи, целоваться грубо и жадно, теперь раком блять, да, ссука, я тебя сейчас раком выебу, вот так, вот так, пизда блять, вот еще же ломалась, домой сбегала, вот тебе хуй блять. Отдыхаем. Запыхавшаяся Надька выражает свои претензии. - Ты нетерпеливый. Если бы ты подождал, я сама бы на тебя набросилась. - Так когда бы ты на меня набросилась? Еще через полчаса, что ли? Вот еще. Ты лучше расскажи, что, на работе к тебе здорово пристают? О работе она, конечно, ничего мне не рассказала, но ее теплое ждущее готовое отдаться тело стало достаточным стимулом для второго соития, еще более грубого и отвязного. Хуй она не пососала, ну так я и не охотник. Можно было бы в жопу попробовать, но я не люблю создавать дополнительные технические проблемы. Мазать гондон маслом - нельзя, порвется, об этом везде пишут. Нужна особенная смазка для гондона, а где ж ее взять? Сколько она, интересно, стоит, эта жопная смазка? Как на меня посмотрит симпатичная аптекарша, что подумает любопытная гостья, залезшая в ящик моего стола, пока я борюсь с эрекцией в туалете, чтобы пописать - зачем роковому красавцу такая подозрительная игрушка, как жопная смазка? А если совать в жопу без смазки, то может не влезть, придется этот гондон снимать, другой надевать, эрекция может ослабеть, ко второй палке член уже не так чтобы очень тверд, можно было бы и подождать еще пяток минут, ну и фиг с ним, раком тоже хорошо. Мы потом с Надькой перезванивались, но, как выяснилось, у нее имеется друг или даже несколько, времени мало, или же ебаться ей со мной не понравилось. Хотя, вроде, кончила. 1998-6 Вероника совершенно очаровательна. Ее внешность принадлежит к тому восхитительному типу, что рожден гармоничным союзом восточной жестокости и славянского терпения. Черненькая, легкая, с красивыми нездешними глазами. Никаких проблем с образованием, максимум - классов десять, а то и восемь, живая и веселая. Я познакомился с ней, еще будучи приживальцем у папы с мамой, и имел прогулку в парке около нашего дома. Она хихикала и скакала как птичка, лет ей было не больше восемнадцати. Даже позволяла обнимать себя за талию, и другую руку мне приходилось держать в кармане брюк. - Пойдем ко мне. - Нет, о чем ты говоришь, я замужем! - Ну и ладно, подумаешь, замужем-незамужем. - Нет-нет, ни за что. - Ты мужу-то часто изменяешь? - Я ему вообще не изменяю! - Да ты что, не может быть! - Ну был один раз… Но это не считается. У него друг - кандидат в мастера по культуризму. - И как? - Так, ничего. Да что ты такой любопытный, а!? Я представил себе акт измены: Вероничка лежит на супружеском ложе под накачанным кабаном, попискивает, ножки задраны, тонкие пальчики тискают его роскошные спинные мышцы, кабан яро трудится, торопится, ведь скоро может вернуться евоный друг, он же еёный муж. Кончает ей в пизду, она взвизгивает и бежит в ванную. Муж у нее теперь не только крутой, но и рогатый. Настоящий бычара. Живет у супруги, но ездит на тачке. Занимается черт знает чем, у него там разные темы, то есть грязные делишки, в которые Вероника не вникает. С мужьями я никогда не сталкивался и верю в свою удачу, пусть и не культурист. - Пойдем ко мне, поболтаем, а? - Нет, нет и нет! Я ей изредка позванивал, но встречаться она не хотела. В итоге мне это надоело, что это, только настроение себе портить, и звонить я бросил. Где-то через пару лет, сидя на широком диване в своей отдельной квартире, я листал старую записную книжку. От частого употребления она порвалась, листочки рассыпались. Но внутри так много интересного. Девки, девки… Никакой сортировки по именам. Андрей когда-то распределял Танек к Танькам, Ленок к Ленкам, в итоге через какое-то время уже ничего в собственной книжке не понимал. Только подряд, в хронологическом порядке. Тогда, по крайней мере, более-менее ясно, когда произошло знакомство. Впрочем, Андрей становится все круче и уже начинает заявлять, что записная книжка ему не нужна. Зачем что-то писать, когда можно очаровать девку за один вечер? Или послать ее далеко и выбросить из головы. Круто. Я так не могу. В любом случае остаются шансы. Глупо не попробовать, вдруг получится? Ага, вот, Вероника. Тогда она меня послала. Ну что, позвонить? Да, почему бы и нет. - Привет, Вероника? - Да, привет. - Наверное, ты помнишь, меня зовут… - Помню, тебя зовут Алексей. Ничего себе! Вот это память! Она что, тайно любила меня и ждала? Хуйня какая-то. - Точно, мне очень приятно! - Ну в общем, я тебя запомнила, потому что ты не очень похож на моих знакомых. - М-да. Какие там у нее знакомые, можно догадаться. Муж-бандит, друг его - качок, и тому подобное. - Как жизнь, как дела? - Так, не очень. Муж в Крестах сидит. - Ай-яй-яй, какая жалость. И давно сидит? - Уже полгода. Не зарекайся от сумы и от тюрьмы. Вроде бы и хорошо, что еще один негодяй изолирован от общества, тем более муж красивой бабы. А с другой стороны, кто помешает ментам засадить и лично меня без суда и следствия в предварительное заключение, по условиям существования равное ежесекундной пытке. Выдержу ли, спасет ли меня природная гибкость? Брр. - Знаешь, Вероника, я буду так рад тебя видеть! - Что, встретится хочешь? - Да, конечно. - И когда? - Когда? Хоть сегодня! - Какой ты быстрый! Мне нужно еще с мамой договориться, чтобы с дочкой посидела. - Ух ты, с дочкой! И сколько же ей? - Полтора. Эта дочка вполне может быть от качка. Хотя вряд ли. Очень трудно стать кмс-ом по качизму без химии, труднее этого только кмс-у по качизму стать папашей. Вероятно, она гуляла со мной уже немного беременная. - О кей, я позвоню тебе через пятнадцать минут. - Хорошо. Она явно скучала дома с ребеночком. Конечно, мама согласилась побыть с внучкой, эти старые шлюхи все прекрасно знают, не может она подвести дочь в такой вечер. Встречаемся. Вероника выглядит такой же легкой птичкой, как будто и не рожала. Внутри, конечно, стало пошире. Должен войти без проблем. Гуляем, зову ее в гости - на этот раз Вероника соглашается. Конечно, теперь у нее другой статус. Теперь она - мамка, и ей охота ебаться не меньше, чем даже мне. Лежим рядом на моем диване, пьем винцо. - Теперь давай на брудершафт. - Хи-хи. Поцелуй с языком. Ее талия выгибается напряженной дугой. - Леша, не приставай. Вот какой ты неугомонный! - Вероника… Она не позволяет моим рукам и губам делать все, что они могли бы сразу здесь и сейчас, но я могу догадываться я могу быть уверен ей тоже хочется, она сопротивляется с большой энергией, но допускает не меньшую силу с моей стороны, мы жарко и с настроением боремся, делаем короткие, еще сильнее распаляющие перерывы, и я бросаюсь на нее снова. - Не приставай, что же мне, уйти домой? - Нет-нет, что ты, не нужно уходить! Она такая легкая, что мне только приятно носить ее на руках. Нет риска потянуть спину. А после короткого полета девушки легко расстаются с одеждой. Главное - попасть рукой в пизду. У нее короткая юбочка, это очень хорошо. В удобный момент я подхватываю ее попку снизу и одним махом сметаю трусики. - Леша, ну что это такое, Леша?! - Вероника! Когда после пятнадцатиминутной горячительной прелюдии в форме схватки двух борцов разных весовых категорий в пизде оказывается твердый предмет, даже если пока это всего лишь палец, зато умелый и подвижный, дальнейшие возражения слабеют. У Вероники загорелое тело со светлой кожей на месте трусиков и лифчика. Она перестает возиться и отвечает жадными поцелуями. Отстраняюсь, привстаю на колени, член торчит как осадная пушка, Вероника смотрит, как я наворачиваю резинку - смотрит, и никуда уже не хочет уходить. Бросаюсь на нее сверху с мычанием, губами и хуем наперевес - и сразу вхожу в горячую сырь ее пизденки. Моя! Давно хотел, вот я молодец, вот умница! - Вероника, как здорово, я так давно хотел тебя… Здесь бы не помешало слово "трахнуть". А вдруг обидится? Хотя в таком положении - на спине, с расставленными бедрами, согнутыми коленками, хуем снующим в пизде - вряд ли уж сильно. Мне с ней очень нравится. Вероничка с охотой принимает мой шумный и энергичный стиль ебли с частыми толчками, неожиданными паузами, рывками и подтаскиванием за жопу, поцелуями куда попало, торопливыми кульбитами, оглаживанием, пожатиями, непотребным оскалом и циничными междометиями. Это много кому нравится, я бы сказал, почти что всем. Но мне уже начинает казаться, что Вероничка, в отличии от большинства девок, способна чувствовать малейшие оттенки моей похоти. Она так классно все понимает, так здорово отдается и берет, что я просто изумлен. Откуда в ней это все? Сколько книжек она прочитала, с кем общалась? Неужели секс - это что-то врожденное, инстинктивное, скрытый магнетизм ее белобрысой пра-пра-бабушки, влекший к ней не только сивых деревенских олухов, но и ездивших за ясаком воинственных желтолицых монголов? А может, это школа трехлетнего замужества и коротких жгучих связей на стороне. Ебу Вероничку, первой кончает она - когда в очередной раз оказывается сверху, тут же ставлю раком и быстро-быстро - я тоже. Отдуваюсь и глажу ее по мокрой коже. - Здорово, я догадывался, что будет классно. А ты? - Я вообще не собиралась с тобой спать. - А почему согласилась? - Ты был уж очень настойчив. Это правда. Что ж. Се ля ви. Немного отдохнув, я беру Вероничку снова. Восхитительный секс, мы играем в изнасилование - я прижимаю ее откинутые руки к дивану и грубо хуярю всем телом, а потом она прыгает на мне сверху, тоже прижав руки, а я как бы пытаюсь ее скинуть, мотаю головой и нежно протестую: "нет, не нужно". Для меня было серьезным ударом то, что она больше не стала со мной встречаться. Якобы, есть какой-то друг. Очень, очень жаль. Разве это истинная причина? Я же отлично знаю женскую логику, что верность хороша только до тех пор, пока не мешает удовольствию. И главное, она никогда не скажет правды. Может быть, я плохо трахаюсь? У меня слишком маленький член? У ее друга член гораздо больше? Не только у ее друга, но и у всех друзей ее друга хуи намного больше моего? Все это так несправедливо. 1998-7 Летним вечером приятно идти от метро пешком. Во-первых, это экономия средств. Весьма незначительных, но моей душной жабе, одной из самых влиятельных субличностей, что ведут непрестанную борьбу в моей неспокойной душе, все равно приятно. Какой же я все-таки жадный. Во-вторых, приятно вдохнуть немного воздуха без отдушек пота и перегара. И самое главное - на пути можно кого-нибудь встретить. Разумеется, в троллейбусе встреча тоже вероятна. Но ехать мне всего три остановки, знакомиться внутри я немного стесняюсь. То есть нужно продолжать путь и ловить девушку на ее остановке. А ведь она может проехать не три, а десять остановок. И потом с невозмутимым видом коротко послать. Неприятная трата времени и средств. Лучше пешком. Кто это сидит на скамеечке? Рожа так себе. А что, сегодня я смогу найти получше? Вряд ли. А эта пялится. Легкая добыча? - Добрый вечер. - Здравствуйте. - Меня Леша зовут. - Меня Оксана. В ее голосе чувствую расположение. Она небольшая и чернявая с крючковатым носом. Страшная. Зато не толстая. Выебать разок можно. Сидит нога на ногу, но даже и в этой маскировочной позиции видно, что форма ног не идеальная, прямо скажем, кривые ножонки-то. Но разок всяко можно. - Отдыхаете? - Типа да, жду я здесь. - Подругу, друга? - Нет, так, никого. Мало чего понимаю. - Как жизнь? - Плохо. - А что так? - Проблемы у меня. - Что же случилось, Оксана? Она немного поотнекивалась и сообщила, что проблемы сугубо материальные. Деньги кончились, в долги влезла. Вот хуйня-то какая. На этой скамейке она видна проезжающим автомобилистам. Но видна не во всей своей неприглядности, а так, в общем - вон девка сидит какая-то, можно остановиться - вдруг она за бабки снимается. Она что здесь - клиентов ждет? Проститутка? Тогда на хуй, мне такого добра не надо. Не потому, что жадный, хотя денежки люблю, а потому, что романтики в этом ну ни капли нет. Не интересно. А вдруг она все-таки приличная девушка в трудной ситуации? Долги какие-то у нее. - Сколько же ты должна? - Тридцать рублей, так ведь еще и у самой ни копейки нет. Ха-ха. Это не деньги. - Слушай, вот у меня в кармане завалялось… Несмотря на свою изрядную скупость, деньги я держу не в кошельке, а просто в кармане штанов. Рубаха-парень, широкая душа. Действительно, аккуратное портмоне с заботливо уложенными купюрами в моих руках смотрелось бы особенно гнусно. Деньги - хороший слуга, но плохой хозяин. Часто пытаюсь урезонить свою жабу этой пословицей. Наташа слегка поломалась, затем с возгласами радости схватила полтинник. - Спасибо, спасибо! - Не за что, ерунда. Пойдем, отметим знакомство. Она с радостью встает и ухватывает меня за локоть. На профессионалку не похоже. Та должна была спросить, не хочу ли я, чтобы времени зря не терять, расслабиться в подъезде соседнего дома, но в любом случае вряд ли стала бы ради меня одного заканчивать свой рабочий день. По дороге Наташа прижимается ко мне небольшой крепкой сиськой и твердит: - Вот повезло такого мужчину встретила настоящего Леша спасибо выручил. Надеюсь, она не попадется на глаза соседям? Подумают еще, что всяких страшилок трахаю. - А ты где живешь? Здесь? Так мы в одном доме живем! Вот прикольно, как странно, что раньше не встречались! Это не очень хорошо. Еще будет встречать меня радостными криками. Ну ладно, ебаться все равно хочется, а там разберемся. У меня дома мы быстро справляемся с пивком, и я к ней лезу. Обнимаю, запускаю руку между бедер и старательно чмокаю в шею - никаких поцелуев взасос, тьфу. Настроение у девчонки отличное. Без каких-либо возражений расстается с одеждой и валится на спину. Когда Оксана голышом, лицо уже не кажется таким противным, а ноги - кривыми. Матушка-природа во всем помогает решительным самцам. Оксана явно воодушевлена моим пылом. Когда я ложусь сверху, закидываю подбородок через ее худую ключицу подальше от тощих жадных губенок, Оксанка сама вставляет член в письку и сразу начинает подмахивать и стонать. Меня это даже коробит, словно не я ее хуярю, а она меня поимела. Сверху ей прыгать не дам, обойдется. Ставлю Оксанку раком, ебу злобно и унизительно: лицом вниз, пиздою вверх. Но ее ничем не пробрать, она тащится все больше. Стоя раком под долбежкой, начинает противно каркать: - Ар, ар, я кончаю, ар, как хорошо, я кончаю! При этом вся изгибается и отвратительно пыжится, ворона охуевшая. Несмотря на все это безобразие, кончить мне тоже удалось. Оксанка потребовала записать ее телефон и обязательно ей звонить. Ушла чрезвычайно довольная. К моему счастью, у нее хватило такта не преследовать меня во дворе и у парадной. Больше мы не общались. Надеюсь, мое реноме среди соседей осталось прежним. 1998-8 Не я один такой хожу с от метро пешком. Вот еще и эта толстушка. На лицо довольно благообразная. Это отчасти искупает недостатки фигуры, точнее сказать - избыток фигуры. Не так, чтобы уродлива, просто толстовата. Лишних килограммов десять. А что, у меня большой выбор сегодня? - Привет! Летним вечером каждая девушка мечтает попить пивка с незнакомцем. Пить пиво - это, в сущности, тавтология. Похоже, что пивная мафия нагло узурпировала право на использование древнего русского слова, должного обозначать любую питейную жидкость. Молоко с кальцием и витаминами, квас, минеральная вода, белковый коктейль для восстановления сил, только что выжатый сок желтого спелого апельсина с пузырьками воздуха и терпкими кусочками цитрусовой плоти, в конце концов, благородный напиток темных красных тонов из Испании за одиннадцать долларов бутылка - вот это все настоящее правильное пиво, а для того, чем спаивают нынешнее поколение выродившихся остатков истерпевшегося русского народа, есть другое слово, тоже вполне кондовое и тавтологичное - пойло. Зато осаживаться пивком недорого. И общественное мнение поощряет культурное употребление этого пойла. Я ведь не жру пивко каждый день. Не то, что другие. Когда удалые питерские осетины с «Балтики» только еще начинали эту рекламную вакханалию, я работал в магазине и возвращался домой примерно в одно время одним и тем же маршрутом. Дошло до того, что я стал узнавать некоторых случайных попутчиков, таких же, как и я в то время, простых работяг, снующих челноками взад-вперед утро-вечер дом-работа. Один из них, парень моих лет, встречался мне не иначе, как с обязательной бутылочкой пивка в устало отведенной руке. Одетый в недорогой, но аккуратный костюм, он не походил на алкаша или человека опустившегося. Наверное, он еще надеялся на что-то лучшее, как и я. Но на выходе из метро вечером трудного дня, когда уже близок дом и привычный семейный уют, почему бы не купить пивка в ожидании автобуса? Не торопясь, с чувством выполненного долга, с легким оттенком гордости, что его скромная должность все же позволяет ему не отказывать себе в маленьких радостях жизни, нисколько не торопясь, дела уже сделаны, осталось только подождать автобус, он отхлебывает из горлышка еще глоток, смотрит вдаль, не едет ли уже, но и тогда ни к чему спешить, можно сесть и на следующий, он вздыхает задумчиво, кивает головой в такт своим мыслям, день был трудный, но в целом неплохой, скоро домой, в бутылке осталось еще немного пивка, эдак на пару глотков, скоро подъедет автобус, и он будет дома. Созерцание его умиротворенной, тихим счастьем исполненной персоны, будит во мне ужас и ненависть. Если даже вполне зрелый мужик погружается в алкогольную зависимость с таким удовольствием и комфортом, что же будет с другими, юными? Моему спутнику не стыдно за бутылку пойла в своей честной работящей ладони, он не стремится выразить протест и браваду, ему просто хорошо. Узнав, что я предрекаю ему судьбу алкаша, он пожал бы плечами и ухмыльнулся: «Да ну, это ж просто пиво». Как заметил Андрей, пивко отлично сочетается с творчеством группы "Руки вверх". Когда голос солиста вкусно причмокивает словечком "девчонки", трудно отказаться от новых знакомств, веселых и сомнительных, как громкая отрыжка после глотка дешевой алкогольной смеси. А толстушку я благополучно угостил бутылочкой пивка, затем второй, затем пошли ко мне, и я весело и с прибаутками завалил ее на диван, ляжки жирноваты, только одна палочка, больше неохота. Для достижения хорошего настроения мне достаточно и пол-литра пивка, если литр - я уже становлюсь буддой и могу всех любить и понимать. Затем могу еще выпить, но это уже ни к чему, только дурею, а потом и стошнить может. Странный я какой-то, нерусский. 1998-9 Я беседовал возле метро с давним, случайно встреченным приятным знакомым об интересных, животрепещущих вещах - о работе, зарплате, будущем, девках… Когда она стремительно прошла мимо. Черт знает что! Мы языком треплем, а тут такое! Я извинился как успел и бросился вслед за ее короткой юбочкой. Лена учится в предпоследнем классе. Настоящая красавица. Темненькая, небольшая, улыбчивая и кокетливая. Да я и сам ничего, пусть мне уже тридцатник, но я смело говорю, что двадцать пять, на больше я не выгляжу. Очень привлекательный мужчина. Но сколько таких к ней пристает? По десятку в день? Или еще не избаловали? Нужно ловить, пока ее носик не задрался к небу, а личико не приобрело надменное выражение. В девятнадцать-двадцать к таким уже и не подойдешь. Когда вокруг непрестанно вьются жирные мухи - спонсоры, ебыри, знатные женихи, бандиты - девки такой внешности быстро погружаются в иллюзию, что волосатая пизденка и мягкий ротик могут открыть им ворота в сияющий мир денег и успеха. Стоит ей закончить школу, пойти в институт или на работу, и все, конец игры, она десять раз подумает и сосчитает, что же лично я могу ей конкретно предложить. А пока она еще наивная школьница и трахается с дебилами-второгодниками. Я произвел на нее такое впечатление, что Лена остановила свой бег, вырвала из тетрадки листок и, подперев высоко поднятой голой коленкой, записала на нем свой телефон. Улыбнулась и исчезла типа как мимолетное видение, вроде той феи, что Пушкину так вдохновляюще явилась и так жизнеутверждающе дала. Я был такой глупец, что пригласил ее гулять в Летний сад. Наверное, влюбился. Тащить домой боялся. Нужна романтика. Для поддержания интереса в беседе позволял себе изрядную долю физического контакта - лапал за талию, прижимал, хватал, особенно разошелся во время проводов - в троллейбусе едва не затискал. Перебор. Все неправильно. Я понял это еще до того, как на следующий телефонный звонок Лена ответила, что времени у нее мало, и она не знает, когда освободится. Как же все плохо. Почему я такой идиот. Я не отстал. Благо, совсем прямо на хуй Лена меня не посылает. Звонил, пробовал назначить встречу, но лучшее, что слышал в ответ: - Леша, я сейчас убегаю, ты позвони как-нибудь в другой раз. И я звонил снова и снова. Месяц или два. Я был крайне удивлен, когда в один прекрасный день на вопрос: - Что делаешь? Лена с некоторым удивлением ответила: - Ничего. - Не может быть, Лена, ты - и ничего не делаешь? Она посмеялась. - Давай встретимся! - Ну ладно, давай. - Ты фильм "Криминальное чтиво" смотрела? - Нет, я только слышала, что хороший. - Приезжай ко мне, фильм посмотрим, знакомство отметим. - Да? Ну ладно. А где ты живешь? До ее приезда на мою остановку я успел сбегать в магазинчик и выбрать алкоголь. Лучше всего, понятно, водка со спрайтом или колой. Но она может не захотеть. Вино - не пойдет, сколько же нужно выпить, чтобы почувствовать? Недавно она справляла свое шестнадцатилетие, рассказывала, что вроде бы пили они не слабо. Что ж, остановлюсь на шампанском. Веселит и по башке хорошо бьет. И, в отличие от пива, напиток сугубо домашнего употребления. Лена спрыгнула с подножки троллейбуса с той же знакомой мне энергией. Тряхнула волосами и заулыбалась. Как же хороша! До моего подъезда нам идти еще метров триста, я боюсь до ужаса, что случится какая-нибудь дурацкая неприятность. Пристанут злобные похотливые хулиганы, появится ее знакомая, бывший друг, самая уродливая и навязчивая страшилка из тех, кого я трахал одинокими вечерами, мало ли чего - все, о чем я столько мечтал, может сорваться в одну секунду. Впрочем, ее согласие пойти ко мне может не означать ничего конкретного. Ну да, фильм посмотреть - хорошо, шампанского выпить - пожалуйста. А затем - облом, ее возмущение и торопливый уход. Ну, будь что будет. Заходим ко мне. - Проходи, располагайся. Вот - лучшее место. Лучшее место - это моя огромная раскладная кровать. Теперь она застелена покрывалом и выглядит еще довольно прилично. Особенно хорошо, что гостья на нем занимает практически горизонтальное положение, это расслабляет. Отыметь сидящую даму труднее - ее нужно еще убедить прилечь. Лена залезает на кровать спокойно и без излишней манерности. Юбочка на ней длиннее, чем в первый раз, но коленки видны. И бедрышки там чуть повыше угадываются. Ухх. Руки дрожат, а мне бутылку открывать. Не залить бы комнату шампанским. Пойду лучше в ванную. Мы лежим на диване и смотрим Тарантино. Похоже, это не лучший выбор лично для нее, и мне следовало об этом догадаться. Но шампанское действует неплохо. Лена хохочет и по делу, и без повода, на меня тоже поглядывает, в общем, все неплохо. Мы смотрим эпизод про обдолбавшуюся Уму Турман, когда Лена в очередной раз смеется, откидывает голову и произносит: - Я совсем пьяная. Да, бывает, что ж, хорошо, шампанское имеет такое свойство, я глупо киваю головой, поддакиваю, в животе холодный ком. Лишь бы не пернуть от волнения, уж больно все хорошо идет. Через пару минут Лена повторяет: - Я совсем-совсем пьяная! Черт возьми, это что-то значит, а? Может, мне нужно быть решительнее? Смотрю в ее веселые карие глаза. Придвигаюсь ближе. - Совсм-совсм? Ай-яй-яй, Леночка, как же так… С замирающим сердцем выбираю, как мне кажется, единственную правильную скорость приближения к ее пухлым губам. Лена отвечает на поцелуй более умело, чем я мог ожидать от девчонки в шестнадцать лет. Мое искреннее волнение дарит ощущению волшебную свежесть, я возвращаюсь в юность, касаюсь дрожащими пальцами талии первой школьной красавицы, сбежавшей со мной в тенистый сад с последнего урока. Будь мне лет пятьдесят, сердце могло бы не выдержать. Когда наши губы теряют нежность и становятся откровенно жадными, я осторожно кладу руку ей на грудь, пробую ее упругий задор, вслепую ловлю первую пуговку рубашки. Да, черт возьми, она согласна. С юбкой все как обычно, просто и быстро - застежка, молния, попка вверх, она вся тверденькая и сверху и снизу, целую в коленку, цепляю трусики, попка еще раз подается вверх, сошедшиеся вместе коленки прикрывают волосики на письке. Встаю, избавляюсь от штанов и трусов, достаю из ящика гондон - Лена жизнерадостно снимает уже расстегнутую рубашечку. Как же повезло ее случайным любовникам! Подхожу к дивану, надвигаюсь сверху на ее крепкое юное тело, целую в грудь, оглаживаю бедра, раздвигаю коленки, тяжело и медленно ложусь между них, трогаю рукой пизденку, она мокрая, поглаживаю, играю пальцем, она не девочка, ввожу член одним движением в хорошо смазанную, плотную в охвате щель. Первые толчки, я не могу, я переволновался: - Солнышко, я сейчас так кончу, давай сверху… Она улыбается. Женщины ведут себя так похоже. Им смешно, когда зрелый мужчина заявляет о возможности по-юношески несвоевременной эякуляции, они с готовностью участвуют в ответственных мероприятиях по спасению полового акта. Вслед за моим вращательным движением, словно я провожу бросок, Ленка отрывает спину от дивана, переворачивается, упирается мне в грудь, переносит колено, примеривается сверху, я подхватываю ее крепкую славную попку, но она опережает меня и сама заправляет член. Как здорово, как она хороша, Ленка ритмично наезжает на меня лобком, первое время наблюдает за моей реакцией, затем, после особенно хорошего толчка, закрывает глаза и чуть запрокидывает голову, ее крепкие сиськи двигаются почти без запаздывания, несмотря на приличные размеры. Не могу удержаться, чтобы не привлечь ее к себе для поцелуя, тем более жадного, чем бесполезного, Ленка охотно подается ко мне, пусть это и сбивает ее ритм, зато она прижимается ко мне сосками, животом, внутренней стороной расставленных согнутых бедер, а я глажу ее спинку обеими руками, как же мне повезло, ебаны в рот. Беру Ленку за плечи и снова водружаю торчком, так ей удобнее, а мне никто не помешает, когда захочу, согнуться, приподняться на локтях и поймать кончиком языка траекторию аккуратного соска. Когда Ленка раком, кончить очень легко. Можно стоять за ней на коленях и впиваться в аккуратную жопку растопыренными пальцами, тянуть к себе за бедра, но очень хочется помять твердые сиськи, придется навалиться ей на спину, девчонка она не слабенькая, но все равно тяжеловато, почти все мои килограммы лежат на ней, Ленка наверняка бы выдержала вес, но разнузданными толчками я валю ее вниз и вперед, теперь она лежит на животе в позе загорающей, локти выставлены вперед для опоры, я только что был вынужден отпустить ее буфера, теперь они амортизируют удары о поверхность кровати, голова девушки повернута вбок, на лице гримаска страдания, ресницы дрожат, губы разомкнуты, слышны тихие постанывания, девки ведут себя очень даже одинаково, вот только Ленка очень хороша собой, я постепенно вталкиваю ее крепкое тело в угол дивана, пока ее локти, а затем и голова не начинают колотиться о спинку, Ленка даже прогибается в талии, выносит жопку наверх, я вынужден сдерживаться, но мне уже хорошо - я кончаю. В принципе, все бабы одинаковы. Ломаются, ноги раздвигают, подмахивают, стонут - каждый раз одно и то же. Разница в степени женской привлекательности чувствуется в двух ситуациях. Во-первых, с такой девицей, как Ленка, приятно бывать в общественном месте, дабы испытать чувство гордости и превосходства над окружающими завистливыми неудачниками. Чтобы не нервничать, лучше сперва ее как следует трахнуть. Хотя, отдельные недоумки считают вполне достаточным не трахаться, а просто гулять с красивыми бабами, говоря, что завистник все равно будет поражен. Во-вторых, со Ленкой приятно находиться рядом и после оргазма. Глядеть на ее милое личико и гладить попочку. - Как дела в школе? - Все достали. Особенной назойливостью выделялся молодой физрук, лишний раз подтверждая мнение, что в эпоху смуты и безвременья на низкооплачиваемых социальных должностях остаются только закоренелые извращенцы. Если учитель согласен работать почти бесплатно, значит ему нужно что-то другое. Физрук хватал Ленку при каждом удобном случае, и вряд ли потому, что она казалась ему будущей спортивной звездой. Шестнадцать лет - слишком много для спорта. К тому же, трудно понять, какой вид ей бы подошел. Она не слишком рослая для легкой атлетики, не слишком крепкая для борьбы. Ленка хороша для ебли, это точно угадал молодой специалист по работе со старшеклассницами. Но ей физрук не понравился. - Я попросила знакомых с ним разобраться, они приехали, такие все крутые, на бомбе, вызвали его во двор и побазарили как следует. - Что, били? - Нет, не очень. Но больше он меня не трогал. Выходит, она поддерживает отношения с криминальными элементами? Хотя это могут быть и просто какие-нибудь наглые приблатненные юноши. А их крутая бомба - хорошо вымытое прямо на газоне старое ведро, кто там из девчонок в шестнадцать лет способен определить год выпуска немецкой машины. Поставить на место физрука получилось бы и у любого трезвомыслящего ботаника, как-никак любой маньяк должен беспокоиться о своем будущем в любимом детском учреждении и опасаться скандала. Ленка нравится мне все больше с каждой минутой. Глажу ее лежащую на моем прессе ножку. Скоро буду драть еще. Надо ей дать еще хуй пососать обязательно, а вот пизду ей лизать не буду, мало ли чего там ее гопники нацепляли. Подбираюсь к ней, целую в губы, бормочу: - Леночка… Я действительно полон к ней самых нежных чувств. За то, что она красивая и почти что годится мне в дочери. Я должен о ней заботиться. Кладу руку на ее затылок и перебираю каштановые волосы. И влеку ее голову вниз. Она поднимает на меня взгляд и улыбается. - Ле-е-ночка, хо-рошая девочка… Она уже не может отвечать, пухлые губки и нежный язычок с ловкостью встретили головку члена. Вообще говоря, миньет я не люблю. Но это тот случай, который только исключение и восторг, как она сосет, в первую минуту я ждал отрезвляюще болезненного контакта с ее зубками, но затем полностью ей доверился. Какая умница, наверное, долго тренировалась, нужно думать, у нее все-таки был постоянный друг, если каждый день менять на нового, то так хорошо не научишься, в этом деле особенно нужны тренерские указания и психологическая поддержка, важные для неопытной спортсменки. Говорили, где-то в Крыму или под Сочи, в общем - на трассе, ведущей к южному курорту, многие годы трудилась знаменитость общесоюзного значения по прозвищу "Красная Шапочка". Почтенных лет шлюха с бесформенным телом и лицом как печеное яблоко, всегда в ярко-красном колпаке - чтобы заметнее для проезжающих. Умелица отсасывала так, что уже через полминуты самый привередливый столичный импотент визжал от удовольствия и кончал в ее натруженную редкозубую пасть. В моей жизни не было встреч с профессионалками миньета, я слишком брезглив и жаден, а с любительницами, наверное, просто не везло. Но Ленка явно молодец, если бы все бабы сосали так, как она, у меня бы не сложилось предубеждения против орального секса. Когда член уже гудел от удовольствия, я нашел в себе силы остановить челночные движения ее головы, еще раз погладил по шее и волосам, нежно поцеловал в оскверненный рот, одел гондон и снова налез хуярить девку по-человечески, а не по-французски. По моему убеждению, Ленка должна была кончить минимум пару раз, с этим у нее тоже все неплохо. Мы еще долго валялись голышом на диване и лениво тискались, усталые и довольные. У нее нет дурацкой манеры прятаться под одеялом, сиськи торчат молодо и бесстыдно. А вот писю Ленка все же слегка прикрывает, так, краешком простыни, наверное, для того, чтобы оставить свободу в выборе положения бедер и колен, не складывать их в благонравно неудобную позу какой-нибудь обнаженной Венеры. Я было начал подумывать и о третьей палочке, но Ленка намекнула, что родители могут начать беспокоиться, потянулась загорелой спинкой и домой засобиралась. Фильм Тарантино, главное условие встречи, так и остался непросмотренным, и девушка забрала кассету себе. Как мне казалось, мы расстались лучшими друзьями. Но ни Ленки, ни кассетки я больше не поимел. Хотя звонил и предлагал свои услуги. Все та же старая песня. - Лешик, я не могу, очень спешу. Теперь я мог проявить свою отеческую заботу и нежность, попросить ее гораздо ласковее, чем раньше, когда я еще ее не ебал, ведь я ее уже поебал в пизду. Хуем. И в рот ебал. Хуем блять. По яйца хуем в пизду раком ебал. Каждый раз, когда я набирал ее номер, у меня вставал. - Леночка, милая, я очень хочу тебя видеть. Мму? Ответ ее был почти таким же теплым, но отнюдь не обнадеживающим. - Леш, ну позвони в другой раз, ладно? Однажды я встретил Ленку на остановке со спутником - насмерть влюбленным юношей ее возраста. Позвонил ей вечером. - Лен, привет, а я тебя сегодня видел! - Серьезно? Где? Почему-то этим девкам очень интересно знать, где и кто их видел, и в каких обстоятельствах, возможно, это проявление желания хорошо выглядеть. - У метро, на остановке. Ты была с молодым человеком. - А что же ты со мной не поздоровался? - Ну, мало ли, вдруг это был твой любовник. - Ха-ха, да нет, что ты, это просто друг. Уж не знаю, какой там друг. Судя по его поведению, он не просто хотел ее трахнуть, но и относился со всей серьезностью. Ленка полностью владела его вниманием до такой степени, что парень вряд ли замечал предметы окружающей обстановки. Ничего удивительного, что она не смогла найти для меня свободные пару часиков. Да я и не расстраивался особенно. Спасибо ей и за те две палки, и за миньет, не объедки, но лучшее блюдо с королевского стола. 1998-10 Люди определенно произошли от обезьян. Это подтверждается и тем, что некоторые девушки, вполне обезьяньего типа, кажутся мне весьма привлекательными. Например, моя соседка по площадке, младшая из двух сестричек. У нее сравнительно глубоко посаженные глазки, широкий нос и крупный зубастый рот. Если эти внешние особенности еще подчеркнуть и усилить, девчонку вполне можно отдавать замуж за гориллу, вряд ли горилла возразит, да и девчонка, если не дура, тоже согласится. И в то же самое время младшая сестричка вызывает во мне сложные противоречивые чувства: похоть и опасения испортить отношения с соседями. Доходит до того, что вечером я подхожу к стене, прижимаю ухо и стараюсь расслышать постельные звуки. Кого же там ебут? Обезьянку или старшую сестру? Разница у них всего два года. Обе прекрасно сложены, отличные ножки. Старшую я тоже очень хотел бы выебать. Она не так похожа на младшую, но тоже очень симпатичная, хотя и без этой брутальной мартышкиной сексуальности. Которую ебут? Что? Блять, похоже, это все-таки не ебля, а какой-то старый дед с верхнего этажа кряхтит, стонет, да еще и ругается. Видать, помирает в одиночестве - детей не родил, балбес, вот и не знает теперь, хорошо ему или плохо, что сиделка все еще колеблется насчет последнего укола. К соседкам я подойти побаиваюсь. Зато когда увидел в автобусе девку, похожую на младшую гораздо больше, чем ее родная сестра, подвалил сразу. Не страшно, если и на хуй пошлет. Настоящая обезьянка. Выглядит неплохо. Глубоко посаженные глаза, тем не менее, довольно большие и зовущие. Нос не портит, хоть и сделан не для красоты, а чтоб дышать. Здоровая пасть даже как-то эффектно выглядит. С фигурой все как надо, что это, общее свойство всех мартышек? Стройная, классные ноги. Вопросов нет. Знакомлюсь. Обезьянку зовут Таня. Жизнерадостная. Работает, вот дела, бухгалтером. Ей уже двадцать три года, она просто выглядит еще как девчонка. Я ей, кажется, понравился - веселый и культурный молодой человек. Оставляет телефон. Первое свидание проходит в форме прогулки по свежему воздуху. На прощание лезу целоваться. Если этого не делать сегодня, придется откладывать первый поцелуй до следующей встречи, развитие отношений начнет затягиваться, а мне ебать некого. Таня встречает поцелуй крайне сдержанно, именно сдержанно, но не холодно. Чувствую, что она хочет пустить мой опытный язык в свою большую обезьянью пасть, но не считает возможной данную уступку в первое же свидание. - Леша, ты что, мы же первый раз видимся. - Таня, ну не первый, а уже второй. Знакомство тоже нужно считать обязательно. Но ее такая арифметика не очень устраивает. Поцелуй выходит неловкий, со сжатыми зубами, полный внутреннего напряжения. Блять, вот ломака. - Таня, пока. - До встречи. Слава богу, она оборачивается на прощание, перед тем, как зайти в парадную. Соседка дала бы с ходу. Может быть. Лежа вечером в постели, дрочу под соседку. Таня не хуже, но дрочить под возможную жертву у меня не получается. Какой смысл дрочить, если я ее завалить могу вот-вот? В следующую встречу обезьянка тащит меня в какой-то клуб, где часто бывает. Иду с опаской. Совсем не хочу оказаться в незнакомой обстановке среди шумной компании наглых ироничных завсегдатаев. Но нет, как говорит Таня, дело не столько в желании повидать общих знакомых, сколько в любви к музыке. Действительно, в клубе, бывшем подвале в доме старого фонда без капремонта, стоит жуткий гвалт и грохот, производимый группой молодых людей с инструментами разной величины. Это они называют живой музыкой. Я угадываю несколько песен, их первые исполнители либо уже сдохли от передозировок, либо мирно доживают в особняках, наслаждаясь пожизненной славой. Почему бы не включить магнитофон? Что же это у вас, клуб, а магнитофона нет? Вон, колонки есть, здоровые, усилители вон какие, могли бы держать записи какие-нибудь. Что, живая музыка? Лучше слушать рык мертвого льва, чем тявканье чересчур живой назойливой собачонки. Лучше музыка, чем исполненное живостью нечто. Что удивительно, но факт. Любой, самый бездарный исполнитель имеет явных гетеросексуальных поклонниц и тайных гомосексуальных поклонников. В это трудно поверить, но это факт. Посмотрите, какие толпы рвутся на концерты некоторых субъектов. После каждого так называемого шоу легче легкого выбрать пару телок для развлечений. Хотел бы я быть эстрадным артистом. Мое великотерпение остается без награды. Домой ко мне Таня не пошла. Точнее, я побоялся ее приглашать. Чувствовал, что не тот, не подходящий момент. Зато на прощание долго сосались. У нее какие-то неумелые обезьяньи губенки. Зато в рот может поместиться целый банан. В следующую встречу приглашаю к себе отметить знакомство. Соглашается с отвратительным кривлянием. Похожую рожу могла бы скорчить Машка Керри, известная в штатах минетчица. К тому же отличная певица. Говорят, чтобы начать карьеру, залезла в машину к престарелому директору звукозаписывающей компании и за очень короткие минуты великолепно себя проявила. Великолепные данные, отличный рот. При таких дарованиях на публике стоит поддерживать имидж скромницы. Таня тоже выбирает подобную манеру поведения - смотрите, я милая и добрая, ласково всем улыбаюсь, но кому попало не даю. Что-то есть, кстати, во внешности между ними общее - мулатка Керри тоже от мартышки недалеко ушла. Выпиваем с Таней бутылочку шампанского. Начинаю приставать. Она тащится и с трудом сохраняет остатки разума. Заявляет, что на улице хорошая погода. Лезу к ней плотно, вот-вот даст, рука под юбкой мнет бедра, еще чуть и залезу в писю - нет, Таня выдирается и убегает на балкон. Ну-ну. Медленно и спокойно выхожу за ней. Произношу ничего не значащие фразы. Расстояние между нашими глазами не больше, чем длина хорошо поставленного хуя. Готового вломиться. Обезьянка замирает и ждет удава. Еще несколько секунд томительной паузы. Грабастаю Таню за жопу и на руках выношу с балкона. Она не может сопротивляться, чтобы не упасть, но все равно это тяжело. Антинародная советская архитектура хорошо спланировала трудности для стариков, инвалидов и ебырей: для выхода с балкона нужно преодолеть высокий порог и узенькие балконные двери. Протиснуться с девкой на руках и не понаставить ей синяков может только человек сильный и ловкий, охочий поебаться. Таня вынуждена держаться за мою шею, она пищит от страха, что вот-вот упадет. После рискованного полета диван кажется ей спасительным аэродромом. И рука под юбкой и уже в трусиках - что ж, ладно. Быстро и грубовато раздеваю ее донага. Что ж, мартышка в неплохой форме. Несмотря на свою должность бухгалтера, предполагающую заунывное насиживание жирной задницы, Таня выглядит свежо, хотя и имеет профессиональную слабость ко всяким сладким калорийным развлечениям, от угощения мороженым не отказывалась ни разу. Сиськи еще неплохие, для двадцати трех лет вполне. Смешно она загорает - сиська-писька белые, все вокруг - темно-коричневое. Скромница. Посмотри, как я накручиваю гондон. Не хочешь, отворачиваешься? Ну все, держись блять. Прыгаю на нее, расталкиваю ляжки, без реверансов, сразу засаживаю хуй. Вота! И - раз! И - два! - Танька! Ты - моя! Наконец то я тебя… выебал! И - раз! И - два! Она тащится. Ей нравится, что ее грубо ебут. Хотя… ведь это не вполне прилично. В ее отдаче появляется оттенок застенчивости. - Давай сверху. - Я не умею. Вот те раз. - Ничего, давай, попробуем. Ну, в общем, да, сверху она прыгать не особенно привыкла. Двигается неуверенно, требуется направлять ее бедра, длину члена не отслеживает, хуй выскакивает - дурочка. Кончить сверху точно не сможет. Когда хуй вылетает в очередной раз, переваливаю ее на спину. Ну и ладно. И - раз! И - два! Пизденка не мышиный глаз, но и не чересчур большая. Все же двацать три годика. Вынимаю хуй и пытаюсь развернуть ее бедра в коленно-локтевую позицию. Она не хочет! - Ну пожалуйста… - Нет, я так не хочу. Тогда держись, сучара! Швыряю ее на спину и хуярю что есть сил. Жарко, но я держу взятый ритм. Спина потеет сильнее, но охлаждается лучше, пот с груди и живота капает на девку, волосы на лобке хоть выжимай. По яйца бля. Промокшая от моего пота Танька стонет. Ее кисти прижаты к дивану, как у жертвы изнасилования. Повезло дуре. Кончаю. Заявляет, что я четвертый мужчина в ее жизни. Какая сентиментальная хуйня. Да хоть бы и второй или там сто четвертый. Впрочем, если не врет, завалить такую ломаку всегда приятно - это как подтвердить свой высокий класс. На прощание кидаю еще одну палчонку. Да, ебаться мартышка абсолютно не умеет. Все это можно было бы пережить, мало ли кто не умеет ебаться, я сам не особо умею. Одна многоопытная баба, которую мы с Андроном завалили и выебали на пару, высказалась постфактум: - Вы, ребята, даете меньше, чем обещаете. Хотелось поправить ее в том смысле, что мы-то как раз ни хуя не даем, это она дает. Хотя ее утверждение по существу абсолютно верное. Обещаем мы по максимуму. Чтобы завалить девку, нужно поселить в ней надежду на жаркий безумный секс. И уже совсем не обязательно дать ее иллюзиям шанс реализоваться. Тем более, кто знает, что ей вообще нужно в постели? Игра в изнасилование, толстый хуй, клятвы в вечной любви, обещание денег? Мне это совершенно не интересно. Если не будет требовать каких-нибудь выкрутас, получит мой член в трех классических позициях - я сверху, я снизу, она раком. Если захочет акробатики - посмотрим по обстоятельствам. Хотя вряд ли. В первую случку девки стесняются проявлять свою похоть. Рассчитывают на новую встречу, так называемые постоянные отношения. Ну-ну. Так что ебаться я не умею и не учусь, своей простоты не стыжусь и от своих партнерш, боже упаси, какого-либо профессионализма не требую. Мать-природа сама во всем разберется - что куда воткнуть и что об этом сказать. Бог с ним, с отсутствием навыков ебли. Но вот какого хрена потная мартышка подо мною корчит эти сентиментальные рожи? Что она хочет этим сказать? Что моя морковь в ее пизде неизбежно означает любовь ко мне в ее душе? Она и стонать-то пытается как герои в бразильских сериалах. Я имею в виду полные версии этих сериалов, до того, как цензоры-чекисты вырезают из них порнографию, извращения и просто жесткую эротику, после чего показывают в нашей холодной стране преждевременно состарившимся и потерявшим надежду миллионам. На самом деле, все эти глупые диалоги бразильских авторов суть лишь паузы для зрительского отдыха между действительно любопытными сценами. Достаточно сказать, что в бразильских сериалах принято держаться классического для порнографических фильмов развития сюжета - действие исчерпывается лишь в тот момент, когда главный герой проябывает весь состав женских персонажей, включая неизменно присутствующую в любом сценарии пожилую чернокожую толстуху - няню главной героини. В отсутствии стремления к поиску новых творческих идей, чего мы и не вправе ожидать от мыльной оперы, лучшим завершением двух сотен серий так и остается традиционное, жизнеутверждающее и оргиастическое свальное копошение десятков разноцветных голых тел. Камера ищет в куче главных героев, это нетрудно, они, как правило, немного светлее остальных, в Бразилии это ценится, ура, вот он, а вот и она, уже неподалеку друг от друга, скоро они должны слиться в экстазе финальной кульминации. Впрочем, в последнее время создатели сериалов начинают отходить от банальной структуры. Времена меняются, легче удержать зрителя у экрана, чем артистку в долгоиграющей малобюджетной порнухе, тем более, когда ее популярность начинает зашкаливать. Тем более героя. Парень с большим хуем и накачанным торсом, способный выдавать стабильную эрекцию перед камерой, стоит больших денег. Тем не менее, основным недостатком режиссуры бразильских сериалов для меня было и остается ее чрезмерное стремление романтизировать отношения героев. Не смог бы скрыть иронической ухмылки при виде двух здоровых, энергично совокупляющихся персонажей, издающих в камеру охи и вздохи про любовь. Даже если это герои второго плана, даже комические персонажи, например, низкорослый и толстенький слуга героя-любовника, по ошибке забравшийся в постель матери главной героини. Пузан ебет раком холеную и тощую, прикрытую кое-где шелками пятидесятилетнюю матрону, приговаривает "амор, корасон" и ненароком поглядывает в направлении объектива и съемочной группы. На второй дубль расходы не предусмотрены. Вот и мартышка Таня умильно бормочет, даже тряска ей не мешает. Дура блять. Не собирается ли в самый неподходящий предоргазменный момент ляпнуть какое-нибудь говно типа "ах, милый"? Скорее кончить, пока меня не начнет тошнить от этой бразильской патоки. В следующую встречу бодро приглашаю ее домой. Мартышка ломается. Вроде бы, она возвращается с работы и голодная. Уговариваю ее уже пять минут. Начинает соглашаться. Но мне это уже надоедает. Какого хрена? Если я ее уже ебал, так что, мне теперь каждый раз ее нужно по новой уламывать? - Значит, хочешь меня к себе пригласить? - Ну да. - Очень-очень хочешь? Да она заебала! Ладно, раз начал. - Ну да. - Вот значит как. Понятно. А что-нибудь покушать у тебя есть? - Нет, ничего. - Как, совсем? - Да, совсем. Мартышка в недоумении. Автобус останавливается около моего дома. Вдруг меня осеняет прекрасная идея. Улыбаюсь мартышке и проскальзываю к выходу. - Пока! - Ах так?! Мартышка аж вскрикивает от злости. А я элегантно выхожу из автобуса и помахиваю рукой. На хуй мне такие проблемы. А вот мою соседку неплохо бы трахнуть. 1998-11 Знакомство с девушками не требует особой изобретательности. Но если в голову приходит забавная идея, почему бы ей не воспользоваться? Я только что купил в магазине люстру для своей новой квартиры. Скоробогатовы лишены скромных радостей нижнего среднего класса. Я не могу себе позволить тотальный ремонт с выламыванием несущих стен и очередью грузовиков со стройматериалами, зато изредка балую интерьер жилища ни к чему не обязывающими мелочами. Люстра недорогая. Я, вообще-то хотел белую, но вот была красная. Собственно говоря, это и не люстра даже, а просто железный плафон над лампой. Зато дешево. Удачная покупка наполнила меня радостью. Таким количеством, что я могу с кем-нибудь поделиться. Вот и девушка - стройная, темненькая. - Добрый день! - Добрый день. Она останавливается и смотрит на меня. Лихо размахиваю коробкой. - У меня сегодня большой праздник! - Какой? - Вот, люстру купил, теперь в моем доме будет светло! - Как это мило! - Меня зовут Леша. - Очень приятно. А меня Лена. - Лена? Отличное имя! Похоже, она слегка навеселе. Что-то отмечала с подружками. Время еще не позднее, если бы там были мужики, так скоро бы ее вечеринка не закончилась. - Если все так хорошо, можно поехать ко мне и отметить приобретение люстры и наше знакомство! - Да, конечно! По дороге затовариваюсь алкоголем. Жаль, что все руки заняты, девушку не обнять. У меня немножко выпиваем. Она не может скрыть, что я ей крайне симпатичен. Полна иллюзий и надежд. Возвращаясь из туалета, слышу из коридора ее нетрезвые реплики - похоже, не утерпела рассказать подружке: - Я тебе говорю, такой - просто вообще! Ух-х! Мужчина моей мечты! Еще немного задержусь в коридоре, может чего еще приятного услышу. Нет, торопится закончить. - Ну все, пока! Да, вечером позвоню! А это что это еще - вечером позвоню? Каким это вечером? Она что, домой собирается? Вхожу в комнату, располагаюсь и, не давая ей роздыху, начинаю приставать. Конечно, Лена не отказывается целоваться, но в какой-то момент начинает каменеть и отстранять мои ухватистые руки. Черт, она действительно планирует большую кампанию. Но мне нужен блицкриг. И танки наши быстры. Лена ломается как целка. Уговариваю как могу. - Это только улучшит наши отношения! Это лишнее подтверждение того, что мы доверяем друг другу! Наконец, после долгой и трудной борьбы с неопределенным исходом я как-то особенно ловко ухватываю ее за талию, сажаю на колени в очень неустойчивое положение и, воспользовавшись ее смятением и боязнью грохнуться, успеваю засунуть руку глубоко между ее бедер. Самое то, она там уже давно мокрая. Продолжая требовать освобождения срывающимся на стоны голоском, Лена позволяет совлечь с себя всю одежду и бурно, истерично отдается. Мне нравится ее стройное тело и манера выполнять мои приказания не иначе как со вздохом неодобрения, при этом делать решительно все. Я верчу партнершу как туповатый, но методичный акробат, принявший камасутру за систематизированный перечень несложных трюков. Пыхчу, кряхчу, приговариваю "вот так, вот", но несмотря на всю эту прозу, Ленка встречает мой оргазм восторженно. - Ле-е, Ле-е, я ко, я кон-ча-ю… - А! А! Люблю! - прокрякала Ленка, едва не заорав в голос, истеричка. Ну, это уж она чересчур. Спокойнее нужно относится, девушка. Подумаешь, выебали в первую встречу. По счастью, точка невозвращения была уже пройдена, сладостно щекотало в кончике головки, наслаждение превысило критический уровень, кончик головки переполнился сладостным зудом, эякуляция неизбежна. Ее глупое и неуместное выражение чувств не смогло испортить уже готовый залп. При отсутствии уверенности я бы и не спешил с громкими и ответственными заявлениями, оргазм - дело непростое. Когда отлегла блаженная истома, она стала пристальнее всматриваться в мое лицо. Но лицо это, точнее, моя смазливая рожа, вряд ли выражала что-то существенное большее, чем физиологическую сытость и удовлетворенное мальчишеское самолюбие. Ее хватило еще на пару палок, уже по инерции. Она решила не доверять своему впечатлению и продолжала надеяться на лучшее. Прыгала сверху, вставала раком, переворачивалась, гладила по спине и по жопе, норовила трогать яйца, но я это пресек. Не нужно яйца. Старательно ласкала губами нефритовый стержень. Заглядывала в глаза. Иллюзии окончательно покинули ее утром. Когда, опомнившись после сна, потянувшись и крякнув, я поцеловал ее не в губы, а в плечо и стал шкодливо заглядывать под простыню. - Нет, хватит. Она попрощалась как можно более деловито и ушла. Или же я просто не умею ебаться? На этой же неделе я играл в мини-футбол с коллегами по работе. Если все начинают стараться играть как можно лучше, футбол превращается в побоище. Я не говорю об умышленной грубости, которую нельзя отличить от случайной по форме проявления. Иногда хочется просто съездить по ебальнику. Ссука блять, это ведь была явно умышленная подножка? Или, все таки, нет? Я не самый атлетичный даже среди футболистов, но имеет ли мой противник опыт единоборств? Что он сможет мне противопоставить? Хуй его знает. В любом случае не терплю двусмысленности: или честно играть в футбол, или честно пиздиться! Травмировать можно и без умысла – когда очень стараешься успеть и чуть-чуть не успеваешь. Играю я так себе, нет у меня филигранной техники. Но когда я в хорошей форме и выспался, могу бегать и давать результат. Отличный момент - получаю мяч прямо напротив ворот, но сразу два защитника рядом, едва успеваю ткнуть мяч - гол блять, гол! Радуюсь, но уже начинаю чувствовать боль и понимаю, что одновременно с моим ударом по мячу мне очень хорошо приебали по ноге, по суставу большого пальца. Ох-хо. Ладно хоть гол забил. А нога-то болит. Сниму кроссовку. - Ну чего, играть-то будешь? - Счас, ногу посмотрю. - Чего, сильно попало? - Да, не слабо. Начните без меня пока. Даже не помню, кто ебнул. Похоже, что оба. По мячу старались ударить все трое, но я был первый, а остальные попали по моей ноге. Сустав большого пальца болит. Но сгибается. Ладно, в игре само пройдет. Аккуратненько сперва, разбегаюсь. Удивительно, но я продолжил игру и даже забил еще один гол. А сустав продолжал болеть. Я бы не сказал, что движения усиливали боль, пробовал сгибать его и разгибать. Неприятно, но терпимо. Поутру я не смог одеть ботинки - сустав немного опух и болел еще сильнее. На работу пошел в кроссовках. Целый день я ни на секунду не мог отвлечься от неприятных ощущений в ноге. Терпеть можно, но навязчивость боли заставляла меня предполагать, что так просто она не пройдет. К вечеру сомнений не осталось - сустав опухал, ныл и горел. Сердобольный коллега отвез меня в травмпункт. Нужно делать снимок. Рентген - вот еще одно изобретение служителей геноцида. Кто придумал облучать еще живых людей радиацией? Кто сделал так называемую флюорографию обязательной для получения дерьмовых бумажных справочек, без которых не ступишь и шагу? Прикрываясь разговорами о борьбе с туберкулезом, враги русского народа все последние десятилетия жгли нас смертоносными лучами, не пропуская ни женщин, ни детей. И в то же самое время в секретных химических лабораториях не останавливалась работа по выведению устойчивой к лекарствам форме этой болезни. В подопытных кроликах недостатка не было - эпидемии туберкулеза вспыхивали в зонах заключения в четком соответствии с графиком проведения исследований. Даже крушение империи зла мало что изменило в работе этой чудовищной машины, туберкулезно-лучевой геноцид продолжался и после казавшегося освобождения. За последние годы им многое удалось - параллельно с эпидемией СПИДа по России гуляет устойчивая к антибиотикам палочка Коха. Выродившимся и выжившим из ума остаткам некогда плодовитого и крепкого задним умом народа теперь грозит полный пиздец. Нужно делать снимок. Хорошо еще, что облучать будут только ногу. Морщась от боли, требую от нервной жирной тетки в белом халате, чтобы она выдала мне накидку со вшитым свинцом. - Зачем вам это, вам же что, только стопу нужно. У нее наверняка есть секретная инструкция - врубать максимальную дозу в тестикулы любого пациента фертильного возраста. Накидку все же дает. - Какой народ пугливый пошел, я вот здесь каждый день уже пятнадцать лет, и ничего. Нет-нет, ведьма, ты не смутишь меня упреками в трусости, я не приговорю своих беспомощных, еще не зачатых детушек к сочувственным гримасам сердобольных бабок. Я надену эту накидку и еще обмотаю ее вокруг своих яиц. Вот только одно меня смущает. Если она так легко согласилась прикрыть меня накидкой, то нет ли и здесь тайного умысла? Сколько лет подряд жесткое излучение бомбит эти чахлые пластинки свинца, да и свинец ли это вообще? Может это другой металл, например - алюминий, но не легкий и безобидный, а жуткая радиоактивная смесь потяжелевших до свинцовости изотопов, распухших от сожранных нейтронов, мечтающих слиться в цепной реакции, а если не выйдет - хотя бы вызвать опухоль в моих железах. Ладно, будь что будет. Очертания моих суставов на рентгеновском снимке напоминают останки вымершего животного, они так же размыты и неявны, созданы для шаманического бормотания археологов и врачей-убийц, но мне и так ясно - белизна на негативе означает, что тяжесть радиоактивного удара пришлась по моим косточкам. Я сперва и не заметил, что от сустава большого пальца отделился крохотный белый кусочек, но коновал из травмпункта сразу кивнул башкой и ринулся что-то писать. - И что, из-за такой ерунды и в гипс? - Конечно, в гипс, и на три недели. Это настоящий перелом. В середине лета я оказываюсь прикован к своей квартире. Нет худа без добра. Позову Ленку, пожалуюсь на судьбу. Она приехала через пару часов, привезла жратвы, осталась со мной поболтать. Но когда я полез к ней, слегка морщась и приволакивая загипсованную ногу, твердо отказалась. - Лен, ну чего, а, ну давай, а? - Нет, тебе вредно. Нет-нет. Все, я пошла. Выходит, я все-таки плохо трахаюсь.