Лапочка Центр Федорова обещал чудесное прозрение. Отказаться от очков - это осуществление моей детской мечты. Очередь на операцию заняла несколько месяцев, в жизни появилась надежда и счастливое предчувствие. Наконец мне пришла открытка. Я отправился на улицу Фучика. Впервые в жизни мои глаза осматривали в сложных импортных установках, не нужно было щуриться, как придурок, на эти бессвязные расплывчатые буквы, тем более, что их ничего не стоит просто выучить наизусть. БН, МНК, ШЫБ. Я прошел все обследование и был готов к решительному исходу. Когда уже на самой последней стадии проверок дядька в белом халате - оперирующий хирург, начальник первой бригады, поинтересовался, что же я, собственно говоря, хочу. Он, наверное, дурак. И этот человек будет резать мне глаз? - Я хочу хорошо видеть. - Хорошо видеть? Тогда не нужно делать кератотомию. Ведь что это такое? Роговицу вашего глаза надрезают в нескольких местах, роговица становится тоньше, у вас будут ограничения, нельзя тяжести поднимать, напрягаться сильно, женщинам, кто планирует рожать, мы ее вообще не рекомендуем, в любом случае - это ведь операция, если уж сделают, обратно не вернешь. А чтобы хорошо видеть - достаточно пользоваться контактными линзами, вот, кстати, у меня в кармане случайно оказалась визиточка фирмы-изготовителя. А в очереди к нам вы не зря стояли, вам нужно сделать склеропластику - несложную операцию, которая остановит ухудшение зрения. Он прав. В день операции мучительно долго жду своего часа. На меня надевают балахон цвета жертвенного агнца. Дают две таблетки, разные по размеру. - Сегодня будем делать правый глаз. Не бойтесь. Девушка в белом берет меня под руку и вводит в круглый зал с радиально расположенными лежаками. Пронзает догадка - ведь это и есть знаменитая федоровская карусель - пациентов кладут ничком на лежаки головами наружу, распирают их глаза вверх к потолку, пускают по кругу, врачи располагаются по наружному радиусу со скальпелями наперевес и наносят разрезы сообразно ловкости, природному темпераменту и физической силе. Это словно бы конвейер, каждый секач делает свое любимое движение, ничего спонтанного, исполнение элегантное, операции проходят эффективно и эффектно, воистину радуя глаз. - М-м, будете крутить? - Нет, не беспокойтесь, мы будем делать все сами, - утешает приглушенный белым намордником женский голос. Ее глаз я не вижу, без очков детали окружающего для меня остаются тайной. Выходит, карусель для резки глаз - это только страшная сказка, рекламный трюк зазывал. Чем страшнее, тем интереснее. В любом случае, ради возможности хорошо видеть советский очкарик, битый быдлом и презираемый девками, готов на все. - Теперь мы вставим векодержатель, потерпите - будет немного неприятно, но это скоро пройдет. Глубоко в глазницу впивается холодный безжалостный металл, я встречаю жестокую боль резким выдохом и стискиваю кулаки. Но хуже боли чувство, что мой глаз, голый и скользкий, как вареное яйцо, зажат в стальных тисках, наверное, красивых и блестящих, как столовый прибор в дорогом ресторане. И эти удобно изогнутые для захвата держатели забрались глубоко в глазницу и тянут, тянут оттуда вон мое бедное подслеповатое око, это получается у них хорошо, они специально сделаны для этого. А название векодержатель - подлая ложь, назвали бы эту штуку «яблочные тиски» или «оковерт». Нет, это невозможно, так сильно тянуть глаз нельзя, они же просто вырвут глаз, он ужасно хлюпнет и вылетит, покатится по гладкому полу операционной, а я схвачусь за опустевшую глазницу, скорчусь и зайдусь в рыдании. - Дышите спокойнее, скоро вы привыкнете. Острая боль тупеет, металл уже не кажется холодным, я просто чувствую, что его много, слишком много в моей узкой глазнице. От любого случайного движения выдирающее усилие векодержателя превысит роковой порог, напрягшиеся струнки, тоненькие канатики порвутся, я завою от страшной потери, не обращая внимание на теплую струйку из пустой глазницы, а мне будут совать успокоительное, останавливать кровь и говорить раздраженно: - Что же вы спокойно не лежали, вам же все было сказано, разве можно было так дергаться, вот ведь чего наделал, посмотрите. Пока я слышу другое: - Сейчас я вам сделаю еще одно обезболивание, теперь местное… На открытый глаз что-то капает, рефлекторное движение век твердо остановлено металлом. Я и так почти ничего не видел, теперь различаю лишь яркий свет. Глаз промакивают, наверное, ватой. Тревожное, но короткое ожидание. Успеваю осознать, что весь покрыт потом, хотя в операционной совсем не жарко. Ровный женский голос: - Начинаем. На глаз что-то нажимает, что это - уже скальпель? А что же еще? Но почему глаз начинает подаваться под его движениями, неужели скальпель такой тупой? Скальпель нажимает, глаз упруго сжимается. Я не знал, что он такой у меня прочный. Оказывается, его еще и не так легко разрезать. Под скальпелем глаз ведет себя как футбольный мяч под шипастой бутсой дворового форварда. - Хорошо, хорошо, - произносит женский голос. - Не очень-то и хорошо, - откликаюсь я. - Скорее неприятно. Боли от скальпеля нет, по крайней мере, стальные тиски векодержателя чувствуются гораздо сильнее. Хуже, что с каждым нажатием яркие лампы совершают плавное кеплеровское движение, затем возвращаются на прежнее место. Это мой упругий глаз сопротивляется давлению. Необычное и крайне противное ощущение - направление моего взгляда меняется против моей воли. Но это говорили не со мной. - Я не очень понимаю, как вот здесь сделать…, - это другой женский голос. - Очень просто… нет не так… нет-нет, нужно с края и чуть снизу взять… я покажу сейчас… вот, вот сюда, попробуй сама теперь… - Так? - Ну… почти, сейчас… вот, вот как нужно, вот так. - Понятно… сейчас… С каждой репликой кто-то давит на мой глаз скальпелем. Когда голос звучит уверенно, лампы отъезжают куда-то за пределы поля зрения. Другой голос на внешнюю обстановку особого воздействия вообще не оказывает. Либо очень слабое. Словно девственник прикасается к горячему женскому бедру. - Вы что, учитесь, на мне, что ли? Я не выдерживаю. Но не стоит и думать о том, чтобы дернуться. Хотя можно просто встать и спокойно уйти, оставив глаз в тисках. - Не беспокойтесь, все идет хорошо… Так, здесь нужно посильнее… Нужно же нам на ком-то учиться! Идея операции под названием «склеропластика» довольно проста. Близорукость у молодых людей возрастает по мере увеличения размеров глазного яблока. Если укрепить его стенки, этот процесс остановится, зрение перестанет падать. Во время операции белок глаза режут в четырех местах, в разрезы запихивают куски живой инородной ткани, затем зашивают. Как ткань, так и нити впоследствии абсорбируются глазом и становятся его собственной плотью. В общем, швов снимать не нужно. Впихнуть белок в разрез совсем не просто - требуется настолько значимое усилие, что пациенту уже не страшно, что глаз вырвут, страшнее, что он будет расплющен в своей тесной глазнице. И еще долго, неопределенно долго я дрожу в холодном поту, жму кулаки, обливаюсь потом, покряхтываю в тон особенно ловким движениями ученицы. Как я узнал позднее, с момента начала операции прошло сорок пять минут, когда сталь векодержателя покинула меня. Осталась боль от его присутствия, глазница тяжело ныла. На глаз наложили вату, замотали и заклеили. Опасности для зрения нет, эта операция вообще не затрагивает оптику. Но очень хотелось бы знать наверняка, что там под бинтами? - Повязку не трогайте, в зеркало не смотрите, через неделю придете к нам, и мы снимем повязку. Через час-два наркоз пройдет, будет немного неприятно, но это нормально, ничего страшного. Мокрый, дрожащий от холода и слабости, медленно встаю с лежака. Хорошо, что меня поддерживают. Еду домой в сопровождении друга, пришлось взять тачку, хотя это редкая для меня роскошь. Но здесь не до экономии. Кровавая слеза нет-нет да и выскользнет из-под повязки, побежит по щеке, бывалый шофер глянет в зеркало и поежится. Дома меня ждет постель - матрац на полу. Очень аккуратно и медленно ложусь. Пытаюсь заснуть. Хуй там. Боль все сильнее. Это веко. Во все время операции оно все время рефлекторно пыталось опуститься, но встречало непреодолимое сопротивление металла. Пыталось снова и снова, безуспешно. У века есть маленькие и старательные мышцы, теперь они так устали, что не слушаются меня. Я не могу остановить их судорожное, мучительное движение вниз, на свежерезанный глаз, как же больно, я переворачиваюсь со стоном, на хуя мне это было нужно, как же плохо… Простое моргание еще в течение нескольких дней было для меня болезненным испытанием. Я честно не заглядывал под марлю до самого осмотра у Федорова. Когда пухлая докторша в белом халате сняла повязку, я зажмурил целый глаз, и с облегчением понял, что глаз резаный тоже видит ее лицо, ну, не то что бы очень хорошо, так ведь он и раньше не особо, но видит, точно! - Сейчас посмотрите в зеркало, не пугайтесь особенно, все нормально. Докторша подвела меня к зеркалу, и я посмотрел. Радужная оболочка сохранила и форму, и теплый карий цвет, но белка нет, вместо него - красное кровавое вспухшее месиво. Руку от моего локтя докторша не убирала. - Какая же сильная реакция! Нет, это не плохо, наоборот, чем активнее реагирует организм, тем лучше будет укрепляться глазное яблоко. Кровавая ткань месива пучится со всех сторон карей оболочки, словно тесто выпирает из кастрюли вокруг лежащего в центре перевернутого блюдца. - Хорошо, давайте подождем еще неделю, покажетесь - и будем делать другой глаз. Перед второй операцией я выпросил себе двойную порцию таблеток. Стиснув зубы, встретил стальную хватку векодержателя. - У вас была очень сильная реакция, теперь сделаем не четыре, а три разреза. Вполне достаточно. Я был готов к повторению пытки в течение тех же сорока пяти минут, двух тысяч семисот секунд, можно сделать не три, не четыре, а две тысячи семьсот разрезов. Даже если в докторе не проснется эспонтаньо. Коррида. Темноволосый красавец тореадор в сверкающем позолотой мундире элегантно танцует с черным могучим быком, оба все еще невредимы. Надоело. Волнение среди зрителей - кто-то пробирается к арене, неловко перелезает через ограждения, спрыгивает на землю, теперь видно, что это женщина в белом одеянии хирурга - простом халате, брюках и шапочке, лицо скрывает гигиеническая повязка. В руке блестит скальпель. Хирург меряет взглядом увлеченных друг другом танцоров и тяжеловатой походкой сорокалетней женщины подбирается к ним. С ходу рассекает пополам красный игральный плащ красавчика брюнета. Одним стремительным отточенным движением скальпеля ампутирует быку член с мошонкой и оба глаза, молниеносно вскрывает оцепеневшего тореадора, не обращая внимания на слепые атаки обезумевшего животного оперирует парализованного болью мужчину без наркоза, деловито и презрительно кастрирует, на место прежней ерунды пришивает бычий, заодно удаляет гланды, аппендицит и пошлую родинку над верхней губой. На арене паника, ассистенты пытаются скорее прикончить быка, но он непредсказуем в слепом бешенстве и продолжает метаться под градом торопливых ударов, сотрясая ожерелье воткнутых пик. Наконец самовызвавшийся мясник-профессионал из толпы зрителей красным пожарным топором с ходу ломает быку колено, окровавленная туша быка оседает оземь, его быстро добивают, затаптывая подбитыми железом сапогами. А женщина-хирург невозмутимо заканчивает операцию и торжествующим небрежным жестом примадонны бросает восторженно ревущей толпе окровавленные резиновые перчатки. Служители сбегаются к тореадору и приводят в чувство, он тревожно всматривается в поднесенное зеркальце - что ж, вышло неплохо, родинка ему и самому не очень нравилась. Все прошло замечательно. Доктор преодолела тягу к творчеству, но действовала быстро, за какие-то четверть часа мой левый глаз был разрезан, набит и зашит. Я даже не успел прочувствовать свое страдание, как был выпровожен с конвейера домой. Уже через недельку, во время очередного визита к Федорову мой незаклеенный глаз не без помощи спинного мозга определил среди пациентов симпатичную пухленькую брюнетку, такую же одноглазую. Познакомились. Она веселая и общительная, постарше меня на пару лет. Красивые глаза, точнее, глаз, ее лицо даже не слишком портят смешные усики. Приглашаю ее с подружкой в гости к Андрею, отвожу в комнату на диван его мамы и смело атакую, после жаркой возни и неловких попыток заправить кончаю ей об ляжку. Забавная неудача лишь укрепила наши теплые отношения. Усатенькая не отказалась в следующую встречу зайти ко мне домой и там, хорошо и продолжительно поломавшись, отдалась по полной программе. Думаю, ей хотелось не меньше. Называть друг друга мы стали лапочками. Темперамент моей подружки был гарантирован не только усиками, но и привольной растительностью на ногах. Меня это особенно не беспокоило. Через день я приводил ее домой и кидал две, а то и три палки. Перед каждой отдачей она кокетничала минимум полчаса, так что на матрац валились докрасна распаленные тела. Однажды она заявила, что хочет сделать мне приятное и велела зажмуриться. Да, неплохо, чертовски неплохо, только как-то необычно. Я открыл глаза и увидел ее черную шевелюру над своим пахом, да, она сосала мне хуй! Только вот немного больно, когда зубы цепляют головку. Сейчас понимаю, что грамотно сосать лапочка не умела и по горячности часто нарушала первое и основное правило минета: "никаких зубов". Кончить мне так и не удавалось, не хватало ритма и плотного контакта. Зато в качестве компенсации она не замедлила потребовать ответных услуг. Передо мной крупная, мясистая, волосатая, мокрая пизда. Я должен ее полизать. Брр. Противно. Еще хуй туда сунуть, куда ни шло. Но ртом… Ну ладно, нужно собраться. Фу, она еще и пахнет как-то… как пизда, вот блять… с кем там она еще трахалась, а теперь сосать ей… Как она завозилась, хм, видать, ей здорово приятно, ладно, еще полижу, фу, вся мокрая, эта смазка прямо течет мне в рот, блять, ладно, еще немного… все, на хуй, сейчас я ее отдеру за это как следует! Восточная мудрость запрещает гадюке пробовать из кувшина. Увы, я не знал об этом и не смог избежать пагубного пристрастия. Жизнь пошла под откос. Лизать пизду - стыдно, но … прикольно. А к фелляции я до сих пор вполне равнодушен. Лучше уж раком поставить. С лапочкой мы встречались едва ли не целый месяц и расстались друзьями. Частая ебля не помешала успешному восстановлению после операций. Она стала хорошо видеть. Мое зрение перестало ухудшаться. Когда через несколько лет она позвонила и сказала, что хочет посмотреть, как я вырос и заматерел, я прилетел на свидание, наплевав на высокую температуру от очередной простуды. К моему разочарованию, она не дала. Я умею шить Последний курс института. Мне нужны бабки. Что я умею? Как выяснилось, я умею шить. Не так хорошо, как наемный работник пидора-кютюрье, что делает эксклюзивно перекошенные балахоны для дорогих шлюх, но строчить на грубой швейной машинке, долбить толстой иглой плохо выделанные куски кожи - это пожалуйста. Несколько предприимчивых хозяев открыли небольшой швейный кооператив. Арендовали школьную пристройку, директор был очень рад, наверное. Целый день веселые швеи строчили свои джинсовые куртки. Из дешевой ткани для промышленных нужд. Если бы плановая экономика не рухнула, из этого материала должны были возникнуть рабочие халаты для тружеников социализма. Теперь экономика рыночная, так что ткань будет сварена, высушена, станет похожа на модную варенку, под нее нашьют клочкастый утеплитель и шикарные теплые куртки будут втридорога проданы труженикам капитализма. Бизнес шел очень бойко. Швеи получали отличные деньги, регулярно праздновали свои дни рождения, кокетливо выпивали и приставали к мужикам. Один из хозяев, веселый парень лет тридцати, по слухам, трахнул весь швейный коллектив, том числе огромную бабищу, настоящее чудовище, бочку вонючего жира в смеси с дурным темпераментом. Другой, чуть постарше и более интеллигентный, как и всякий носящий очки, однажды тоже не удержался и во время работы завел самую миленькую блондиночку в рабочий кабинет, тесную комнатку с облупленным столом. Блондиночка, поговаривали, лечила триппер, так что вместо перепихона отсосала ему за милую душу. Бизнес нашего хозяина, третьего из друзей, шел чуть похуже. И швей у него не было, одни ребята, наемные студенты. И торговля не радовала. Труженики капитализма не шибко покупали наши кожаные поделки. Видимо, качество оставляло желать лучшего даже и для неприхотливых потребителей первых перестроечных лет. Денег нам доставалось поменьше, чем нашим веселым соседкам. Зато можно было их трахать. Два моих приятеля завели себе постоянных подружек. Оба горделиво утверждали, что уж их-то девушки никогда и никуда не давали никаким хозяевам. Еще один коллега не терял время на моногамию и стал трахать швей, как они того и заслуживали - то есть всех подряд. Это был настоящий герой. Маленький и энергичный, он уже в двадцать два года успел стать отцом троих детей, закосить армию, бросить жену и двоих детей, бросить сожительницу и одного ребенка. И теперь, бодрый и кудрявый, трудился в кооперативе. Швеи любили его. Дни рождения шли один за другим. Каждый раз он кого-нибудь драл. Я совершенно не адаптировался к окружению. В те годы я крайне мало употреблял алкогольные напитки, меня пугали разнузданные манеры поддатых швей. С дней рождений я старался свалить. Швеи не любили меня. Я хотел трахнуть двух из них. Блондиночка с умелым ротиком не отвергала мои скромные ухаживания, но и не слишком их стимулировала. Ничего не вышло. Черт. Другая - бывшая гимнастка, подверглась моим приставаниям через полчаса после того, как ее отодрал в машине один из хозяев. О чем я не знал, мне потом рассказали коллеги. Бедняжка, наверное, устала распяливаться в тесноте жигуленка шестой модели. Вроде бы, против меня она ничего не имела, бубнила мне что-то вроде - давай не сегодня, но я так и не догадался. Увы. Машина - это очень круто, любая ржавая банка из-под консервов, хозяева выходили из нее и элегантно закрывали маленьким ключиком. Понятное дело. Я расстроился и к швеям больше не приставал. Робкий и нервный юноша, не слишком опытный в любовной политике, не слишком веселый, излишне образованный зануда. Другие время не теряли. Даже пятидесятилетний очкарик, склонный к алкоголизму бывший официант, бывало, поябывал заскучавших швей, стоило им остаться без присмотра на очередной пьянке. Проработав целый год, я остался единственным мужчиной в кооперативе, кому никто ни разу не дал. С этой жизнью нужно было что-то делать. План по валу И вот, в руки мне попала любопытная книжка психолога и беллетриста Владимира Леви. В ней безусловно содержались полезные для юношеских умов зерна мудрости. Главное зерно - вечное напоминание романтику-пессимисту: "не попросишь - не дадут". Надо же девушке удостовериться, что ее хотят трахнуть. Не сама же она должна за штаны меня тянуть. Это против всех правил игры. Play the game of love. И другая хорошая мысль - "чаще просишь - чаще получаешь". Чем больше девушек будут проинформированы, тем меньше возможность провести вечер в одиночку, когда тоска мучит даже сильнее, чем желание поебаться. Остается практическая реализация советов мудрого Леви. Как пережить все досадные неудачи? Трудно выигрывать всегда. Из иных источников, посвященных воспитанию юношества, внимания заслуживает литературный труд полковника десантных войск, старого боксера и ебыря. Основной посыл: вперед в наступление! Бабы любят смелых и сильных. Алкоголь - лучший помощник влюбленного, но нуждается в правильном дозировании. Бокс - лучший спорт для джентльмена в сапогах, ибо придает уверенность. Соперника следует нейтрализовать - сперва угрозой, а если не помогает, то и морду набить, вообще говоря, желательно унизить его любым способом. Брать женщин следует решительным приступом. Оба автора по-своему правы. Насколько применимы ко мне их советы? Безусловно, если бы я занимался боксом, модель полковника была бы просто создана для меня. Вообще говоря, мужики четко делятся на две группы: боксеры и ссыкуны. Когда человек добровольно соглашается получать по башке каждую тренировку, не получая взамен ничего существенного, кроме возможности ебануть по башке другому, это говорит о большом понимании жизни. Закон сохранения импульса действует при ударе по любой башке, даже если она уже и не способна его осмыслить. Сперва начинает движение черепная коробка, твердая и решительная, ленивый студенистый мозг запаздывает, демпфирует полученный толчок, деформируется, затем разгоняется, торжественно проплывает до самого затылка и ударяется об его стенку. Примерно то же получается, если встряхнуть сырое яйцо. Что остается внутри - можно судить по успешным боксерам. Как правило, это преуспевающие жизнерадостные люди, всегда готовые кого-нибудь выебать или срубить хорошим ударом в челюсть. Бывает даже, что у них выходит и чертеж нарисовать, и книжку написать. Бокс для меня не годится. Стоит ли мне избавляться от своих страхов и комплексов вместе с остатками индивидуальности, в конце концов, что же во мне вообще есть интересного, в том числе и для самого себя, кроме проблем в духе Вуди Аллена? Представьте этого очкарика на боксерском ринге. Не могу позволить себе рисковать головой. Нет-нет, я не принципиальный пацифист. Отнюдь. Я берегу свое здоровье, но это не мешает мне с азартом пиздить тренировочную грушу и отрабатывать стремительность и точность пинка в пах - для пользы вечерних прогулок. Пятый палец Случилось нам с Андреем познакомиться с новыми девушками. К сожалению, отношения развивались вяло, я своей вообще не понравился, а его девица гордо намекала на свою невинность. На наше приглашение в гости они согласились, но пришли втроем. Третья девчонка была довольно милой, и ни в чем подругам не проигрывала. Симпатичное личико, нежная улыбка, длинные ровные ноги дозволяют носить короткую юбочку. Немного застенчивая, на диване у Андрея сидит как-то немного сжавшись, неловко скрестила руки на груди. Странно, грудь вполне ничего, не маленькая, наверняка твердая. Хорошая девушка, скромная. Как говаривал один из моих приятелей: "Люблю комплексанточек. Легче дают". Мы не предпринимали решительных действий, приход девок втроем демонстрировал отсутствие намерений развалить ляжки здесь и сейчас. Нужно поухаживать, в следующий раз могут и дать. Андрей улучил момент и шепнул мне тайком: - Ты видел ее руки? - Чьи? - Да этой, Светки. Похоже, у нее четыре пальца. - А пятый что, отрублен? - Да нет, у нее по жизни четыре пальца. Пятого вообще нет. Блять, меня сейчас стошнит. - Ни хуя себе. И что, на обеих руках по четыре? - Сам посмотри. Только аккуратнее, а то заметит, осторожнее. - Понятное дело. У нашей гостьи действительно был некоторый дефицит пальцев. Если быть точным, то величина дефицита составляла двадцать процентов от общепринятого количества на каждой руке. Интересно, а что у нее на ногах? Вечеринка завершилась ничем, девки ушли. Потом и я, и Андрей пробовали их вызвонить и отодрать, но чего-то не срослось. В один тоскливый вечер, уже через несколько месяцев после завершения отношений с этими дурами Андрей обнаружил в книжке записанный на всякий случай, просто за компанию телефон четырехпалой. Позвонил. Она пришла и сразу, легко отдалась. На ногах было все же по пять пальцев. Некоторый, знаете, дисбаланс. В целом Андрею понравилось, он вызывал ее поебаться еще раз-два. В другие тоскливые вечера Андрей предлагал мне вызвонить четырехпалую, пусть придет и даст обоим. Но я не знал, как отреагирует мой член и немного опасался за свою эрекцию. К тому же было бы крайне неприятно, если бы она мне не дала. Гуру в короткой юбке Нет более удобного места для знакомства, чем метро. Раздраженная людская масса вываливается из поезда. Хамье торопится на подъем, беда слабым и пожилым, они бессильно семенят, пока молодые и хваткие прыгают через ступени. Я быстр и ловок, у меня есть свой интерес - женщины. Опережаю людской поток, слева хорошая попа нет кажется совсем старуха алкоголики не толпитесь ой какие кривые ноги может сзади кто есть, чуть замедлю шаги, теперь уже меня опережают, опа это кто у нас юбка короткая ноги просто класс здоровая почти с меня ростом скорее за ней. Сбоку заглянуть рожа вроде ничего. С такими ногами могла быть и вообще страшная. Сиськи навыкат. Нужно брать. Уроды прут и толкаются, ничего, дело привычное. Держаться к ней поближе, сзади и чуть сбоку, чтобы между нами никто не влез у самого эскалатора. Держаться! Отлично, я стою на ступеньке прямо за ней. Хорошая юбка. Если немного нагнуться и глянуть вверх, то и трусы увижу. Выебу ссуку. - Добрый вечер, - выходит игриво, не слишком ли? - Добрый вечер. Она смотрит на меня приветливо. Морда веселая и глупая, то, что надо! - Как настроение? - Хорошее. А что вы вдруг решились подойти знакомиться, молодой человек? Действительно, она постарше, ей уже, наверное, все двадцать пять. - А вот так, захотел - и подошел! Хуй стоит в джинсах от собственной наглости. Она улыбается, ответ ей понравился. Кажется, она чуть навеселе: - Вот и правильно. А то ведь бывает: идет сзади бедный, молчит, подойти хочет, боится… Чего боишься?! Подойди и скажи, я тебя не съем! Она работает медсестрой в поликлинике. Пышет здоровьем. Какие большие сиськи. Возвращается с какой-то посиделки. - Мужики - дураки. Бывает, смотрит какой-нибудь. Встанет и смотрит. Ну что ты пялишься? Подойди, скажи что-нибудь! Дураки! Между нами устанавливается полное взаимопонимание. - Может, возьмем чего-нибудь выпить и махнем ко мне? - Нет, лучше ко мне. Бери бутылку водки и пошли. - Водки, а может чего-нибудь послабже? Черт, водку я не очень. И вообще, с алкоголем я не на ты. Папа, хоть и любил иногда выпить с друзьями, но примером в этом не стал. Отношение мамы четко определено: алкоголь - яд! Долгое время я и в рот спиртного не брал, затем, когда это стало мешать отношениям с девушками, начал относится к его употреблению как к необходимому злу. - Нет, только водку! Вот блядь, ультиматумы ставит! Что ж, водку так водку. У нее маленькая однокомнатная квартира. Тесно и уютно. Не пришел бы кто из ее знакомых. Пьем водку - горькую прозрачную жидкость, от которой хочется блевануть. Лена смотрит на меня снисходительно: - Не так, неправильно! Наливай целую рюмку. Вот так. Бери ее и сразу в рот! Целиком! Как интересно, ты и водку пить не умеешь! Она перекидывает роскошные ляжки с одной на другую, а я смотрю и слушаю. Она учит меня жить. Я пробую погладить ее по спине, но она реагирует как-то не очень. - Должна тебе сказать, у меня месячные. Вот черт подери! Бутылка водки стоит десять рублей, и это все впустую! Я разорен! - Правда, это у меня уже последний день. Крови не боишься? - Нет, не боюсь. Хотя, бог его знает, во что это может вылиться. Опыт у меня маловат, всего несколько девок. Про менструацию я лишь читал. Она длится три дня и сопровождается кровяными выделениями. Забеременеть во время менструации невозможно. Вот, пожалуй, и все. Она исчезает в ванной, жду с колотящимся сердцем. Появляется в белом халате, волосы мокрые. Обнимаю ее. - Как ты целуешься! Ты не умеешь целоваться! Я тебя сейчас научу. Ам-м-м…Вот, язык должен двигаться у меня во рту! М-м-м… стой, ничего не делай! Я тебе покажу, не мешай! М-м-м… Понял? Когда ты целуешься, твой язык должен быть как член. Это возбуждает. Язык во рту как член… Нет, не буду. Почему? Просто не хочу. Вот, это тебе понравится. Большие сиськи обнимают с двух сторон и трутся о мой твердеющий хуй. - Давай, попробуй… м-м-м-м…м-м-м…нет, не так, я сверху…я сверху…А-а! А-а! А-а! Прыгает на мне, пизда у нее маленькая и не слишком влажная, чуть пахнет кровью, халат распахнут, сиськи, большие сиськи, прыгают… Какая тяжелая сильно насаживается бьется лобком больно приятно за жопу держу за жопу… Не могу дольше не могу кончаю кончаю да да да… Член слегка испачкан темной кровью. Фу, бяка. Нужно помыть. Не уверен, что она тоже успела кончить, но уж над моей лобковой костью поиздевалась вовсю. Нельзя сажать таких здоровых девок сверху, это должно быть известно любому мало-мальски опытному мужчине, а теперь и мне. Лобок болит, сплошной синяк. Пока я отдыхал и потирал отдавленные места, бывалая медсестра с важным видом излагала свое мировоззрение. - Денег с мужиков я не беру. Если же мой друг оставит утром рублей двести на туалетном столике, ну что ж, не гнаться же за ним по лестнице отдавать! Ебаны в рот, двести рублей! У меня стипендия повышенная, шестьдесят три рубля. Если бы сдавал все на пятерки, было бы семьдесят пять. А вот такие шлюхи и живут хорошо. Друг-то, интересно, откуда деньги такие берет? - А у тебя девушка есть? Нет? Почему? Как это, все как-то не срастается? Тебе обязательно нужна девушка, как же без нее! Что? Ты … онанируешь? Она даже приподнялась и стала очень строгой. - Ты онанируешь. Значит, ты онанист. Онанизм - это ужасно. Ее слова били меня по рукам. Звучали как заклинание. - Онанизм - это ужасно. Это грех! Не делай этого больше! Это большой грех! Я остался под большим впечатлением. Даже боролся с пороком почти месяц, дроча лишь раз в два-три дня. Разумеется, дьявол победил, он всегда побеждает. Я остался грешником и перешел на ежедневную отдрочку перед сном, как того настоятельно требовала моя природа. Ну, иногда, по воскресеньям, можно лишний разок после обеда, и поспать опосля часок-другой. Хорошо. Постоянной девушки мне завести так и не удалось. Аптекарши В ближайшей к Андреевому дому аптеке работают две девушки. Анжела - толстая, но лицо правильное и милое. Наташа - стройная, но морда так себе. Андрей знакомится с ними и устраивает вечеринку. В решающий момент Наташа, вот умница, послушно выходит с Андреем в мамину комнату. Но толстая Анжела мнется под моими приставаниями и отказывается под предлогом месячных. Через полчасика Андрей с Наташей возвращаются. Андрей довольный, Наташа - тоже довольная, но чуть сконфуженная, в общем, как и полагается приличной девушке, которую только что отодрали во все дыры. - Как дела? - Хорошо. Верно ведь, отодрал! Ничего, я до Анжелки тоже доберусь. В ближайшие выходные прогуливаюсь с ней по микрорайону, после долгих напрашиваний оказываюсь у нее дома, после настойчивых уговоров обнажаю девушку и пристраиваю член между ее толстых ляжек, нахожу в этом царстве жира нужное отверстие, вхожу, но делаю не более нескольких вжиков, как сперма трескает из меня во все стороны. Гондона на мне нет, что ж, понадеемся на ее профессиональное отношение к своему здоровью. Анжела недовольна. Во-первых, она не планировала соглашаться. А во-вторых, джентльмены так с девушками не поступают. Что ж это такое - все так быстро! Ну, звиняйте, сгоряча. Боюсь, второй палки мне и не захочется. Андрей распалился похотью, когда узнал про Анжелку. Морда у ней действительно красивая. Он пригласил ее домой, да и отъебал. Выходит, он ей больше понравился. По крайней мере, когда мы с девушками встретились снова, в дальнюю комнату со мной Анжелка не пошла. Может, хотела с Андреем? А я хорошо приобнял Наташку, погладил животик, талию, и тем убедился, что против меня она ничего принципиального не имеет. Жаль, до реализации эту возможную симпатию я так и не довел. Побоялся, вдруг откажет. А про Андрея можно прямо сказать - орел, всю аптеку выебал. Друг Лешка Вообще-то он никакой мне и не друг. Просто нас случайно познакомили, мы вместе съездили в стройотряд. А так – ровно ничего общего. Лешка - старый девственник. Андрей один раз сжалился над ним и привел ему как-то раз смешную носатую давалку из своей группы. Этот идиот пробыл с ней в комнате полчаса, вылез и громогласно заявил: "У меня на эту страшилу хуй не встал". Чудовищно. Я чуть было не пошел к ней утешать, бог с ним с ее носом, зато фигура у нее была вполне ничего. Я бы ее с удовольствием отодрал. Правда, немного стеснялся друзей, они могли бы посмеяться. Особенно, если она бы вдруг проявила сдержанность и отвергла меня. Хуже ничего и представить себе нельзя. Если бы я был уверен в успехе, ей бы досталось в тот раз на орехи. Одна из девушек, с которой я познакомился тогда, оказалась по профессии учительницей младших классов. В ответ на предложение зайти ко мне в гости она заявила, что не рассматривает данную возможность ввиду чересчур короткого времени нашего знакомства. По словам нашего общего друга Сашки, который всерьез готовился жениться на одной из ее дальних подруг и обладал развед-информацией с вражеской стороны, мои дальнейшие действия воспринимались будущей учительницей следующим образом. Якобы для начала я снисходительно похлопал по ее благовоспитанной щечке нечистой перчаткой (дело было тоскливой осенью), а затем с вопиющей наглостью предложил познакомить ее с человеком, который ей подойдет. Этим человеком и был Лешка. Я попросту дал ему телефон учительницы и настоял на звонке. Они начали встречаться, и через некоторое время поженились. Лешка не пригласил меня на свадьбу. Почему, собственно? Учительница наврала, что дала мне? Его замучили пустые подозрения? Бесило выказанное мною пренебрежение к его невесте? Не менее, чем через положенные девять месяцев Лешка стал отцом. Мы с ним по-прежнему не общались, а всю информацию передавал друг Сашка. Трудные времена прошли, Лешка закончил институт и занял ответственный пост контролера над группой ларьков мороженного. Его основной функцией был сбор выручки и доставка ее начальству. Где еще можно было найти такого непьющего, ответственного парня. Однажды летним воскресным вечером флегматичный семейный Лешка вошел в зал игровых автоматов с трехдневной выручкой в кармане. И вышел только поздней ночью, пустой. Друг Сашка сообщил мне о случившейся катастрофе. Лешку уволили с работы и велели отдавать долг, и сам по себе не слабый, да еще с процентами. Благородный Сашка помог ему деньгами, я тоже дал небольшую сумму. Впрочем, не так уж и небольшую, но и не очень значительную. Примерно за эти деньги я мог бы гордиться собой, но и не плакать о потере, ясно, что Лешка их отдать не сможет. Может, что-то около десяти процентов моей месячной зарплаты. Хуй с ними. Лешка вскоре сумел найти на новую работу, торговать в контейнере на рынке. Видимо, долги его поджимали, он принялся воровать, был пойман, выгнан с работы, на него повесили еще один долг с процентами. Время было опасное – начало девяностых. Голову могли открутить и не за такое. Лешка устроился на две новых работы и принялся пахать, что есть сил. Домой он приезжал только поесть, и тут же валился спать, дорожа каждой минутой. Учительница была им крайне недовольна, отношения ухудшились, возвращаться домой Лешка перестал. Я случайно встретил его в метро. В волосах у него блестела седина, а выглядел он усталым и немного сумасшедшим, словно продавец авторучек или гербалайфа, расходный человеческий материал директ-маркетинга. Замученные глаза, судорожный оптимизм и угодливость. Спрашивал, могу ли я подождать с долгом. Конечно, о чем речь. Обещал отдать. Хорошо, все нормально. Пока, Лешка. Он мне даже и не друг, зато я молодец. Прошло еще полтора-два года, я уже думал, что Лешка сгинул безвозвратно, когда вдруг он позвонил мне и сообщил, что готов вернуть долг. Само по себе это еще ничго не значило, по дороге к месту встречи он мог завернуть в игорное заведение, но Лешка действительно приехал и отдал мне деньги. Невероятно, но факт. И Сашке тоже отдал! Я уж не знаю, что там у него с учительницей, но из этой ямы он выбраться смог. Надеюсь, черт не толкнет его опять сыграть на чужие. Валя и ее сестра Алена Валя - милая девушка, с роскошными волосами, немного пухленькая. Тогда мне было еще меньше двадцати, и я обмирал от неумелых, мокрых поцелуев, и не знал, что нужно медленно и уверенно идти дальше и дальше, пока не засунешь хуй по самые помидоры и не кончишь сгоряча прямо в письку сладенько и неприлично быстро. Мы с Валей были одни в ее квартире, сестренка Алена появилась в довольно неудачный момент, глядишь, еще несколько минут, и я бы добился успеха. Но на нее было трудно сердиться. Милая восьмиклассница с пухлым ротиком, она так скромно присела на край постели, где чуть было не отымели ее старшую сестру, так тихо говорила со мной, так славно мне симпатизировала, что я было даже подумал... Хорошо, что я ничего не успел предпринять. Через годик она поехала на юг в какой-то трудовой лагерь и написала оттуда любопытное письмо своей мачехе. Добродушная женщина рассказала о нем своему сыну Денису, тот - мне. В письме содержалась замечательная строчка, цитируемая и передаваемая всеми друзьями и родственниками из уст в уста. "Так что теперь я не девочка и не целочка", - радовалась Алена. Ее первым пользователем был какой-то повар лет двадцати пяти. У Дениса множество друзей, и не потому, что он их коллекционирует. Люди тянутся к нему сами, просто он сам отличный парень. Друг Егор служил в армии на севере где-то неподалеку от него, но не в охране, а в спецназе. Был ростом с меня, но гораздо крепче и жилистей. Занимался карате и борьбой, смел и агрессивен, в общем - настоящий мачо. В своем маленьком уездном городке он даже мог позволить себе риск заниматься мелким бизнесом. В один из его приездов в Питер между ним и Аленой что-то произошло. Они закрылись в комнате на целые сутки. Алена потом жаловалась мачехе на боль в промежности, а та, добрая женщина, рассказала все Денису. Еще один друг Дениса - прекрасный футболист, может играть на следующий день после пьянки. Мастерство не пропьешь. Помятый и расслабленный, неожиданно для противника он ускоряется и технично обходит его как стоячего - раз-раз и гол. Как-то раз Денис с футболистом решили выпить, а мимо проезжала Алена с подругой. Собственно говоря, Денис воспринимает Женю как младшую сводную сестренку, а она этому не препятствует. Так что за Женей стал ухаживать футболист, кстати, довольно симпатичный белобрысый парень. Как рассказывал Денис, после продолжительного и обильного употребления алкоголя, они лежали вчетвером на огромной кровати, уже под одеялами, вот тут футболист перелег на Женю, чуть повозился, вдруг начал сильно дышать, но очень быстро испустил дух. Вот так это и произошло. Но пьянка продолжалась. Денису нужно было на работу, и он предложил мне сменить его. Я согласился. Девчонки с некоторым подозрением встретили нового энтузиаста. Стало выясняться, что отодранная Денисом подруга в него влюблена, и мне не даст ни в какую. Мы валялись полуголые на кровати вчетвером, девки развлекались тем, что слушали пение футболиста под его собственный гитарный аккомпанемент, Женя при этом не теряла надежды и приставала к нему, как только могла. Но он мог ее порадовать лишь своей меланхолией. Мне удалось поймать Женю в другой комнате и поцеловать ее в губы, довольно горячо. Не знаю, стечение ли это обстоятельств, или осознанное намерение, но Женя принялась требовать от футболиста с подружкой, чтобы они сходили за сигаретами. Неужели она рассчитывала успеть со мной за эти пять-десять минут? Футболист же, хоть и был ленив и меланхоличен, но хорошо чувствовал ситуацию на поле. И за сигаретами не пошел. Женю я так и не трахнул. Нужно было ей позвонить, конечно. А вдруг бы послала? Машенька Высокая и яркая девушка, брюнетка с длинными ногами, длинными волосами, красивые глаза. При хорошей жопе и ляжках имеет талию. Догоняю ее после выхода из метро. Привет! Светит осеннее солнышко, у меня хорошее настроение. Девушка улыбается. Веселая, приятная. Когда в первый раз проводишь такую девушку до дома, напряжение возрастет - как, что же будет, вот-вот ее проглотит грязный подъезд, но за мгновение до разлуки она обернется, и тяжесть земного притяжения ослабнет, полетишь мотыльком по солнечной дорожке, веселым осликом поскачешь через кучки дерьма, лужи и мусор. Я ей понравился! Мы встречались, гуляли по городу, ходили в кино. Целовались на прощание в ее грязном подъезде. Эти мягкие влажные губы, долгие объятия, ох, но как же у меня стоит! Сидя на моем вдрызг проебанном родителями диване, переводя дух и отводя мои руки, Машенька признается мне в девственности. Черт, непредвиденные осложнения. Как удивительно, она ведь хорошо целуется. - Я не говорила, что ни с кем не целовалась. Бедняга, вот удовольствие. В тот раз мы слегка выпили шампанского. Она горит от желания, она вне себя, я целую ее в пупок, стягиваю брюки, скорее, пока она не одумалась! Брюки на полу... - Что ты делаешь?! Вот, еще, еще поцелуй, дольше, хорошо, на ней колготки... - Что же ты делаешь... Она голая ниже пояса, я влеку ее на диван, Машенька покоряется, прохладные голые колени неуверенно и послушно двигаются под моими руками. - Боюсь, что будет больно. - Не бойся, я все сделаю правильно. Слова из волшебной книжки стучат в висках: член должен быть направлен параллельно влагалищу. У нее мокрая, горячая писька! Сую в нее палец, затем член, не лезет, - Больно! - Сейчас... - Ой, мамочки! Она отползает к концу дивана, скорей догнать, член упирается во что-то, помогаю рукой, что-то поддается... - Ой, больно! - с надрывом в голосе. Кажется, есть! Да, точно, въезжаю, вхожу, ввожу ей член, это победа, я в ней первый! I'm the number one! - Больно, - уже слабее произносит Машенька. Ничего, моя любовь, сейчас тебя поцелует твой победитель. Лежу на ней с недвижным гудящим членом внутри нее. Да, ты моя. Скоро она немного привыкла и даже позволила мне разок кончить. Лишь посреди второй палочки недавняя целка стала морщиться и попросила отдыха. Мы продолжали встречаться, невинные прогулки по микрорайону новостроек неизменно заканчивались визитом ко мне для последующего сидения лежания прыгания на моем заслуженном диване. Каждый раз она сопротивлялась и уступала, а я побеждал Машеньку как в первый раз, сладко и хорошо. Член радостно выпаливал сперму на ее аккуратную крепкую грудь и гладкий животик, иногда мы для разнообразия использовали гондон, и тогда чудо советской химии - оно же изделие номер один - докрасна натирало мне хрен, а ей письку. А вот кончить ей в рот мне так не удалось, сосать хуй она не умела, хотя и старалась. В конце месяца она отказалась со мной встречаться. - Почему? - Тебе только одно от меня и нужно. - Ну что ты, Маша! - Да, только одно. Мы с тобой никуда не ходим, только к тебе. И вообще, ты плохо одеваешься, с тобой и по улице пройти стыдно. Эта твоя коричневая курточка, тьфу! - Подумаешь, как я одеваюсь, - обидно, ни хрена себе, и на самом деле, какая ей разница, а курточка вроде и ничего. - Тебе подумаешь, а мне стыдно, в общем, все! Я обиделся. И немного обрадовался. Баб вокруг очень много, чего толку на одной застревать. А если она хочет еще и ходить куда-то, так это у меня все время отнимет. Благодаря Машке я совершил единственный в жизни хороший поступок. Мне помог случай. Как известно, у бабушек с возрастом слабеет память. У дедушек она в принципе тоже слабеет, но это не так важно, дедушки в советской стране живут гораздо меньше. Это очень хорошо для государственного бюджета. В идеале, дедушек нужно хоронить до шестидесяти, пенсию не нужно платить. Они это понимают, народ у нас сознательный. Вот и курят, вот и пьют как скоты. При удачном стечении обстоятельств можно загнуться вполне молодым человеком, но если сердце здоровое, дела пойдут хуже, печень заболит, легкие затрещат. В один прекрасный вечер провожаю Машеньку домой после отъеба. Мы с ней встретились первый раз за пару лет, я успел наслушаться ее воспоминаний. Кто-то маленький и развеселый ловко порвал ей аккуратно и заботливо растянутую мной целку. Другой, высокий и худой с огромным хуем вставлял ей так, что было больно, но невыразимо приятно, она чувствовала, что отдается вся, вся, а хуище злобно долбил ее матку. Сегодня мы снова вместе, я отъебал ее по старой памяти, но не с обычной для меня похотливостью, а с какой-то грустью, сентиментально и депрессивно, словно принимал назад в семью неверную жену. Веду Машеньку за талию, настроения нет. Очень не хватает чего-то личного, какого-то, блять, участия, человеческого тепла. На автобусной остановке вижу смятенную бабушку, в отличие от привычного образа напористой толстухи с сетками она явно не имеет четкого представления о своих ближайших планах. Бабушка просяще заглядывает в глаза прохожим. Нельзя не остановиться. - Что-то случилось? - Ой, детушки, а где здесь универсам? Потерялась я совсем. - Как же так? - Сын с невесткой ушли, кушать не оставили, пошла за хлебушком, забрела куда-то, а и не помню, как возвращаться. Ой и попадет мне, ой попадет. - А вы свой адрес помните? - Нет, не помню. - А улица какая? - Не помню, ничего не помню. - А в доме вашем сколько этажей. - Девять. - А цвет у дома какой? - Ну, такой, серый. - А зеленым там покрашено сверху? - Зеленым? - Да, зеленым. - Ой, не помню. Машеньке тоже жалко бабушку. Она добрая девушка, но зачем же давать этим веселым и хуястым дебилам? Может, я слишком интеллигентен, или у меня слишком маленький член? Плохо, все очень плохо. Мы водили бабушку по микрорайону, по дороге она покушала и сумела вспомнить, что на транспорте не ездила, а слишком далеко пешком забрести не могла. Наконец, она обнаружила свой дом. - Ой спасибо детушки ой мои хорошие, вот нашли я здесь живу ой счастья вам всего чтобы у вас было ой спасибо… Я легок на проявление чувств. Простейший способ заставить меня прослезиться - выпятить мне под нос эдакую сентиментальную пошлятину, где есть т.н. доброта, любовь, высокие чувства, самопожертвование во имя других и пр., в общем - дешевая подделка, голливудский happy-end, мультфильм для юных американцев. Я растекусь в слезах, нужно отвернуться, чтобы Машенька не заметила. Больше мы не встречались. Через несколько лет от общих знакомых я узнал, что она вышла замуж не то за сирийца, не то за вьетнамца, как бы то ни было, весьма обеспеченного предпринимателя, и немедленно родила ему ребенка. Инна Удивительное дело, я определенно нравился ей еще будучи пухлым неловким школьником. Мы играли в шахматы в одной секции. Там, где я был лидером команды, а она улыбчивым аутсайдером. Однажды наш сумасшедший тренер решил провести показательное занятие. На тему: "Как обыграть Алексея Лазарева". Мудак блять. Занятие состояло из двух частей: первая - я должен продемонстрировать свою партию, в которой я выиграл. Вторая - ту, в которой проиграл. Псих ебаный, как это гнусно - заканчивать урок моим поражением? И вообще, что это, все против меня?! Друзья-соперники улыбаются и острят, вот, сейчас мы все про него узнаем. Неудачники. Пусть я считаю варианты не лучше самого среднего из них, но зато насколько выше в понимании игры, у меня развито позиционное чутье, я аккуратен и настойчив. Стою перед всеми справа от желто-коричневой магнитной доски, что на стене помещения. С каждым годом верхний ряд фигур становится все ближе. Видимо, я расту, несмотря на эти ужасные игры три раза в неделю по три с лишком часа, остаток сил уходит на то, чтобы вожделенно потереться в автобусе о какую-нибудь жопястую бабу. Тренер поторапливает меня с показом победной партии. - Ага, дальше, дальше… стоп! Смотрите! Вот он получает удобную для него позицию! Все просто! Никаких осложнений! У него преимущество, пускай небольшое. Но он согласен на маленькое (псих в экстазе трясет башкой и бешено жестикулирует, ну вот очень маленькое преимущество), зато это его, его позиция, у него крепкий, пускай небольшой перевес, вот он его потихоньку развивает - так, так - все, это его игра, пусть это скучно, но это он умеет и он выиграет такую позицию! - Здесь я вот еще так сыграл… - Ага, вот такие позиции он и любит играть, вот так он и выигрывает! Все, понятно, а теперь мы посмотрим, как Лазарев проигрывает… - А эндшпиль будем смотреть? Я там королем прошел... - Нет, ну чего смотреть, все же ясно, расставляй, а вот сейчас будет интересно! Победная партия разваливается на глазах, волосатые пальцы тренера хватают магнитные фигурки и волокут их на исходную позицию. Мои боевые отряды прошли трудный и опасный путь, несли потери в позиционной войне, искусно маневрировали, таились и терпели, прятались в засадах, наносили внезапные удары, усиливали давление, завоевывали ключевые пункты, вновь несли потери, причиняли урон противнику, развивали наступление, до победы осталось уже кажется совсем немного, нужны подкрепления, и скоро сам король покинет безопасное место и решительным передвижением в центр поддержит заботливо выпестованную, а теперь рвущуюся в ферзи пешку, измученный долгой обороной противник задумается о капитуляции… Ненавижу. Вместо победной партии теперь идут первые ходы той, которую и вспоминать не хочется. - Ну вот, смотрите. Хорошо, дальше, дальше. Стоп! Вот: позиция становится острой! Возникают осложнения! Дальше… Стоп! Вот, смотрите… Иванов! не отвлекайся!! Выгоню!! Псих дергает жилистой шеей, горбатый шахматный носяра злобно клюет душный воздух. Клюет снова, поворачивается к доске. - Вот, начинается счетная игра! Каждый ход важен! Можно проиграть в один ход, но можно и выиграть! И смотрите, а позиция? У кого лучше? У Лазарева лучше! У него перевес в развитии, у него пространство, фигуры лучше стоят, все хорошо, но это не его позиция, здесь осложнения, а он их не любит! Вот в какие позиции его нужно тянуть! Хорошо. Как здесь нужно было играть? Все думаем! Так, Семенов…Пешку взять на d6? Нет, неправильно! Пешку взять! Кто так играет, пешку... Так, Шур, как здесь нужно играть? Ферзь аш пять? Ну конечно! А Лазарев как здесь сыграл? Ладья c1? Вот! Вот я вам и говорю!! - Волосатые пальцы крючатся в бешеной жестикуляции, брызги слюны долетают до второго ряда, а в первый ряд садятся только глупые новички. - И все кончено - что, Михайлов, что? пешкой вперед на g3? Ну, а если белые ответят h3? Слона отдать? Правильно, вот так! И мат, никуда не денется! Что он будет делать? Все, сдаваться он будет! Вот как нужно играть против Лазарева! И пускай у него лучше позиция, но это острая позиция, и он ошибается! И проигрывает!! - Я просто случайно зевнул… - Случайность - проявление закономерности! Ты не просто зевнул, а попал в неприятную для тебя позицию, и закономерно ошибся! Морщины на широком засаленном лбу тренера собираются в неприличную букву фета. Клочкастые брови уезжают наверх в выражении недовольства и изумления, словно он только что, неловко пернув, сракнул в штаны, и не знает, как ему теперь поступить. Ебаный псих. Теперь мне кажется, что хорошо считать варианты мне мешали только страх и неуверенность. Удивительно, но уже в тридцать четыре года, через шестнадцать лет после окончания последнего турнира с моим участием, я успешно рублюсь в блиц с могучим противником, участником полуфинала города. К моей торжествующей умеренности и аккуратности, к цепкости и изворотливости теперь замечательно прикладывается вполне приличный, быстрый и довольно надежный расчет. Теперь мне не страшно. Я не раз дрался и могу постоять за себя, я вожу автомобиль, я гонял по немецкому автобану со скоростью под двести, я хорошо образован, высоко эрудирован, я научился играть в футбол и забил кучу голов, я висел один в небесной пустоте под белым парашютом, я отодрал целую толпу девок, у меня есть собственность и деньги, которые я заработал своим трудом, и теперь я могу пойти на риск, могу даже снова вернуться в шахматы и снова там выигрывать. Хотя это мелкая цель для моей тяжело выстраданной самоуверенности. Инна глупо улыбается и грызет ручку. Как бы наш псих не брызгал слюнями, уж ей-то никогда не обыграть меня. Большие серые глаза смотрят приветливо. Лицо правильное, почему-то веснушчатое. Какая у нее толстая черная коса, прямо до пояса. Хорошие ровные ноги, кофточку натягивет свежая грудь. Перворазрядник Женя, маленький и веселый, очень ею интересуется. В разговоре с Инной его глаза становятся щелками, большой рот издает грубое и визгливое хихиканье, руки тянутся к косе - подергать. Она посмеивается. Видать, полная дура. А я очкарик, шахматист, онанист. Никогда не забуду, как решился пригласить ее на встречу. Как стучало сердце, когда я ехал к ней на автобусе, стучало так, словно к моим икрам прижала свои длинные крепкие ноги красивая высокая баба лет на десять постарше, из тех, что наверняка ебутся. Идем по городу неизвестно куда, я что-то трещу, она зачем-то смеется. Держимся за руки. Она не дура, просто веселая девушка, с ней легко, но так трудно. Вот бы… Как встает хуй. Руку в карман, повернуть его наверх. Опадая, хуй вновь дерзко топорщит штаны, руку в карман, повернуть его вниз. Держать руку в кармане? Прогулка длиной в четыре часа. Легкие молодые ноги перелетают над кучками мусора. Я девственник, юный и милый десятиклассник. Интересно, я ей нравлюсь? Хорошо бы ее выебать, но она, наверное, целка. Поцеловать ее на прощание. А вдруг не позволит… Или… Я не поцеловал ее. Пауза расставания, когда я смотрел в ее большие серые глаза, улыбался и говорил «ладно пока», оказалась все же чуть короче, чем мне было нужно. Тем более, что целоваться я и не умел. Я не позвонил ей. Вряд ли она могла меня чему-то научить. Мы встретились года через два. Она рвалась в наш институт на дискотеку. Еще бы. Мужиков у нас не меньше трех четвертей личного состава, свободных девушек просто нет, ну уж совсем страшные, и, в то же время, это ведь не казарма, мы вполне цивилизованные и интеллигентные люди, ну, может быть, немного более озабоченные, чем студенты какого-нибудь института с изобилием девок. Я ходил на наши военмеховские дискотеки редко и лишь за компанию, когда некуда было податься. К тому времени мне уже было за что себя уважать. Обладатель крохотного и бесценного мужского опыта. Мальчик или мужчина? Я Мужчина! А ты? Инна обладала талантом постоянно вертеться рядом с нашей компанией. Я даже начал от нее скрываться. Мне было неловко за мою с ней прогулку два года назад, интересно, помнит ли она? А ведь хорошо смотрится, черт возьми, опять эти глупые красивые светлые глаза, девичью косу она отстригла, теперь просто видно, что у нее отличные волосы, ноги, талия, грудь прет, хорошая девка, только какая-то дурковатая. Чего она так навязывается? Наверняка еще целка. Не стоит время терять. Одним из моих друзей некогда числился Стасик Оболенский. Шикарная фамилия. Довольно симпатичный, совсем не дурак, он ловко и нагло играл в шахматы, даже выполнил норму кандидата в мастера спорта, правда, звание это подтвердить не смог. Учился он безалаберно, но при хороших способностях вылетать из института не собирался. Лень мешала ему, хотя, собственно, кому она не мешала. Очень правильным поступком Стасика было решение пойти позаниматься боксом. Нет другой такой секции, где так часто можно обмениваться ударами по морде, ничто так не придает уверенности в себе. Увы, бокс не для меня. При моем хрупком носике, при моем бережном отношении к собственному мозгу, я никак не могу стать хорошим боксером. А у Стасика удобный, широкий и плоский нос. Он пошире меня в плечах, весит не меньше, хотя и ниже ростом. Его шутливые угрозы в мой адрес делали его атакующей стороной в нашей дружбе. Летом мы вместе поехали в стройотряд и в бригаде студентов ремонтировали узкоколейку. Для работы, кроме примитивных инструментов, требовался подъемник, замечательное импортное устройство, красное с черным, новое, хорошо смазанное и ловкое. Этот иностранец был способен приподнять и удерживать на уровне пояса метров двадцать сочлененных рельс, пока мы копошились под ними и меняли шпалы. Отважный Стасик загрузил тяжелыми шпалами тележку без тормозов, помчался верхом на ней со страшной скоростью к драгоценному подъемнику, как раз в тот момент напряженно державшему в воздухе зыбкие тонны металла, и с воплем «съебывай!» спасся только ловким прыжком в болото уже почти там, где рельсы отрывались от земли. На глазах отпрянувших студентов тележка с разгона ворвалась на поднятые рельсы, те задрожали, иностранец-подъемник как-то ужасно громко лязгнул, рельсы рухнули с тяжелым гулом, который был слышен за полкилометра даже мне, неспешно идущему к месту происшествия. Когда я подошел и поинтересовался, что произошло, со мной уже никто не разговаривал. Только впоследствии стало ясно, что за эти минуты Стасик успел не только вылезти из болотца, но и создать свою убедительную версию произошедшего. Оказывается, я не убеждал его съезжать с возвышенности осторожно и медленно, а совсем наоборот, с гнусным хихиканьем растолкал его тележку в сторону подъемника и товарищей. Мой статус в стройотряде и так отнюдь не парил на горней высоте. После такого случая о каком-либо его восстановлении можно было забыть. Коэффициент трудового участия, заветный КТУ, влиявший не только на заработок, но и свидетельство уважения товарищей, общее собрание бригады назначило мне самый низкий. Суки блять. Бараны, надеюсь, их дальнейшая судьба сложилась, как и должно, их тупые башки не заработали денег и места под солнцем, я их сделал, пидарасов. Стасик - особая статья. Ненавижу предательство. Хотя этот подлец сможет хорошо устроиться в жизни. Удивительно, что он был девственником лет до двадцати. До того самого дня, когда Инна оказалась у него дома и, слегка посмеиваясь, научила его всему, чему следовало. Стасик рассказал об этом как-то смято, подробности расставания с его зрелой девственностью остались сокрыты от друзей. Что-то дошло от Инниной подружки, по ее словам, той было довольно весело с этим забавным Стасиком. А сам он ограничился сообщением о поразительной развязности его избавительницы, ее значительном опыте, почерпнутом от разнообразных и многочисленных партнеров. Я просто идиот. Это не Стасик, это я должен был трахнуть Инну. О, горе мне. Какую еще невинность я разглядел в ее больших и глупых серых глазах? Еще года через три я вдруг решил обратиться к Инне с предложением возобновить знакомство. Встреча была удручающей. Она уже имела глупость набрать лишний вес и вконец оскотиниться. Прожженная блядина на отдыхе, вот кого я увидел вместо прежней свежей податливой девки. На мои поползновения было заявлено, что она много в жизни ошибалась, а теперь решила начать новую жизнь. В общем, стоит перечитать Сирина. Танечка Мы уже довольно долго переглядывались в автобусе, и теперь нам выходить у метро. Вот еще хороший способ начать знакомство - предложить девушке руку, помочь спуститься. Если она посмотрит доброжелательно, то все уже на мази. Советские девушки встречают слишком мало парней, сочетающих вежливость и решительность. Таня выглядит очень симпатично - милое личико, живые темные глаза, приятная улыбка. Она ниже меня на голову, довольно небольшая, не толстая и не тощая. Я ей нравлюсь. У нее пухлые губы, вообще она кажется ребенком, хотя ей верных семнадцать. Телефон. Свидание. Поцелуи в парадном. На третью встречу она оказалась у меня дома. Не без труда, но я раздел ее донага. Без одежды Танечка еще лучше - нежная гладенькая кожица, крепкие сиськи размером как раз в ладонь, животик… Раскрасневшись, позволяет мне загнуть и развести ее коленки в стороны, я между них... сую хуй - что-то не так, неужели? - У меня еще никого не было… Почему я ее отпустил? Может, посчитал завершение делом чересчур трудным? Неужели я не предполагал, что она надеялась именно на меня? В среде юных плебеев бытовали различные предрассудки, например: ломать целку нехорошо. Почему нехорошо? Раз уж она допускает раздвинуть ей колени, лежит на спине, повернув голову к стенке, где нет ничего интересного, и ждет, ждет, почему не заставить ее немного потерпеть, может, она готова и к самым ужасным мучениям именно сейчас? Ведь теми же плебеями активно провозглашается: женщина - это консервная банка, один открывает, все пользуются… Боюсь даже, что расставание прошло не очень деликатно. В духе россказней какого-нибудь хама: она оказалась целкой, ну я ее и выгнал. В дверях Таня обернулась и попросила звонить. Я что-то промычал. Тем не менее, я действительно позвонил ей снова. Случилось это через год благодаря моей записной книжке. Организация хранения данных - актуальнейшая проблема не только в век информации. Теперь я могу делать небольшие досье и хранить их в компьютере. Тогда у меня была только книжка. Большая удача в том, как я стал ее вести. Так получилось. Дураки записывают телефоны по алфавиту, таким образом, все Тани оказываются на одной страничке, отдельно от вик и галь. Это хуже, чем преступление, это - ошибка. Танечки теснятся на одной маленькой странице, милые девушки оказываются неразличимы, как цветочки на лугу, как пауки в банке. Только номер телефона что-то может о них рассказать, но балбес не сможет запомнить, разделяют ли их целые месяцы или один короткий удачный день. У меня все по-другому. Имя - вздор, игра случая. Река времени несет меня меж каменистых обрывов и плодородных долов, я играю с ними, смеюсь и брызгаю влагой… Таня вслед за Леной, потом Света, потом снова Лена, потом Оля, если я кого-нибудь трахну, в знак нашей любви я нарисую крохотное милое сердечко напротив телефона, а потом я буду пролистывать одряхлевшую книжку и вспоминать… Напротив Танечки не было ни сердечка, означавшего удачный отъеб, ни злого крестика "больше никогда не звонить". Танечка и через год была рада звонку, мы встретились, мы целовались, она снова у меня дома, мы голые, ее милые коленки согнуты и разведены в стороны, я налезаю на нее... - Ты что, по-прежнему девочка? - Ну да… Что же ты целый год делала - где-то у меня должен быть вазелин, неужели придется на кухню переть, а, вот он - столько времени потеряла… какая гладкая кожица, целую в шейку, глажу по жопе бедрышкам, подвожу хуй, сую так осторожно главное верное направление помажу ей тоже так хорошо отлично идет все хорошо да нет стой сейчас держать ее за плечо нет все равно будет отползать подхвачу ее за талию перетащу ближе к спинке дивана упереть головой хуй не потерять так теперь не уйдет хорошо идет блять Танечка милая да ты моя моя вот так тебе не очень больно нет ничего хорошо отлично да Танечка как здорово да сейчас кончу лишь бы успеть вытащить вот быстро рукой раз-два раз-два все. Танечка мне нравилась, и я был готов с ней встречаться. Но после первых трех-четырех встреч (две палочки за раз, не больше) она вдруг отказалась пойти ко мне домой. - Почему? - Это нехорошо. - Почему нехорошо? - Просто нехорошо. Дура. Возможно, это было простым кокетством, мне нужно было ее уговаривать снова и снова, подарить там цветочков, сводить в кино разок в месяц… Лень. Какого черта, ведь я уже ее выебал, чего она тут воображает? Не хотела, нечего было давать. Пошла она… Девок неебаных много. Девчонка из соседнего дома - Добрый вечер… меня зовут Алексей… Наверное, ей понравился этот вкрадчивый стиль. Лене семнадцать лет, она среднего роста, стройная, довольно хорошенькая. Учится в каком-то техникуме, особенно не напрягается. Провожаю до парадной. Легко запоминаю телефон. Звоню на следующий день - прошу о встрече. Соглашается. - Привет! - Привет… - Может, в кино? - Пошли. За руку чуть-чуть, лишь бы руки не потели. Какой-то фильм из тех, что олигархия дозволяет смотреть демосу. Вялая любовная история, мужественный герой, смелая героиня, противостоящий им негодяй и неудачник, деньги ничего не значат, заслуженный happy-end. Поглядываю на нее в сумраке зала, Лена поблескивает глазами и улыбается. На прощание мы хорошо поцеловались. Недостаток - она курит, но этот запах тления и испорченности меня даже заводит. В тот раз я едва удержался от того, чтобы не настоять на продолжении - один раз взасос, объятия разжимаются, но нет, я снова притягиваю ее к себе, рука на талии, другая охватывает спину, - снова жадно взасос, ее пальцы чуть-чуть касаются моих плеч, но, черт, все-таки трахнуть ее сегодня вряд ли получится, нужно отпускать… - Пока. - Пока. В другой тихий вечер мы стоим у моей парадной, Лена немного упирается. - Пойдем ко мне, посидим… - Нет, это неудобно, лучше погуляем… - Ну, Лена, чего уж неудобно, пошли, у меня интересно… - Ай, нет, не нужно… Я подхватываю ее на руки и проношу несколько шагов, когда она оказывается на земле, ее ноги уже сами переступают к двери парадной. С некоторого времени я стал чувствовать боли в спине. Падение с перекладины, неудачное приземление после прыжка в высоту, одышливое старание партнера на тренировке по рукопашному бою. Может, и стройотряд сыграл здесь свою роль. Приходилось вдвоем брать рельсы с тележки, переносить их на несколько шагов и бросать вбок. Да еще эта работа внаклонку, забивание костылей, переноска шпал, эта тяжеленная тележка, которую нужно вытянуть из болота и доволочь до рельс. В конце концов, о себе могло заявить и многолетнее сидение за шахматной доской. Я почти не вспоминаю о боли в те решающие секунды, когда разогретая продолжительными приставаниями, но еще оказывающая сопротивление девушка нуждается в маленьком дополнительном стимуле - полете на моих руках. Вверх, пусть почувствует мою силу, свою зависимость, тесную общность нашего союза против земного притяжения. Элегантный разворот и вниз, на заслуженный диван или еще ниже - на пол, прямо на мой спальный матрац. Именно так - я сплю на полу. Матрац, простыня, подушка, покрывало - вот и все, что мне нужно. Заслуженный диван на заслуженном отдыхе. Я сложил его углом, теперь на него можно садиться, приобнимать девушку, вежливая беседа, рука касается плеча, гладит по спине, поцелуй в шейку, еще раз, в губы взасос еще за грудь все на руки и стремительно вверх ой мамочки три шага до матраца теперь вниз она подо мной взасос ремень джинсов она немного мешает и вертится ремень расстегнут молния главное просунуть руку в трусы… Главное - просунуть руку в трусы! Девушка в тугих джинсах, даже если они расстегнуты, может сопротивляться неограниченно долгое время. У нее просто нет оснований их снимать или хотя бы не препятствовать моему неловкому копошению. Только проникновение (penetration) может оправдать ее дальнейшее непротивление. Нет другого варианта, кроме как потрогать ее пизду. Руку параллельно телу и в трусы, там волосики, потом писька, о, мокрая, палец скорее туда во влажную горячую тесноту! Это так много значит для нее! Лена лежит подо мной поперек матраца, головой на полу, мы целуемся взасос, средний палец правой руки находит в ее трусах мокрое и нежное местечко и входит туда и выходит она подавляет стон и чуть поводит бедрами, теперь руку под жопу… Важно - тугие джинсы нужно стягивать из-под жопы! Иначе помешает трение, ее бедра нужно приподнять, и сама она этого не сделает! Ухватить пояс и ремень, еще лучше - вместе с трусами, сжатые пальцы касаются ее поясницы, движение вниз, если не сползают, перехватить слева, справа, но все равно из-под жопы, тянуть, тащить что есть сил, времени нет, ритуал не позволяет ей ждать долго, свободная рука блокирует ее попытки освободиться, лишь бы перевалить вершины холмов, словно захватить городскую стену, защитник деморализован, это решающий момент всей осады. Когда джинсы уже ниже широкого места ягодиц, натянуть их обратно практически невозможно. Можно даже не торопиться. Но и не медлить. Небрежный, но горячий поцелуй куда-нибудь в животик будет в самый раз. И снова из-под жопы за пояс, можно уже и двумя руками, тянуть вверх, джинсы могут вывернуться наизнанку, трусики слетают вместе сними, Лена сводит коленки вместе и смотрит куда-то вбок, я бросаюсь на нее, коленки тихо уступают и раздвигаются по разные стороны от моего тела, я въезжаю в ее мокрую письку, девушка чуть постанывает, ебу ее как только можно ебать в двадцать с небольшим, ебу, как здорово, вот-вот, но нужно вытащить, ну еще движение, все, кончаю, хуй выбрасывает на матрац, на линолеум брызги спермы. Теперь можно приласкать бедняжку, а заодно и снять с нее маечку. Хорошие небольшие сиськи. А ловко я ее завалил. Полежать рядышком, потискаться. У нее полные губы и ловкий язык, я чувствую горечь табака, да она, наверное, всему двору давала. Сучка. Дерну ее еще разок, ого, хуй уже встает, ну-ка, милая, ну конечно, ага, тоже хочешь, вот, вот принимай, да, да, здорово я натянул эту проблядь, давай, отлично, у нее плоский животик, теперь поставлю раком - что? не хочешь? почему? Ни хрена себе. Ну ладно, не хочешь - как хочешь, чего выебывается дура, все равно уже дала, сверху тоже нормально, можно ноги ей повыше загнуть для разнообразия. Несмотря на удивительную скромность моей новой подружки, раз в два дня я приводил Ленку к себе, валил ее на матрац, драл пару раз в банальном положении папа-мама. Между палок выяснялось, что говорить нам особенно не о чем, что всему двору она не давала, ибо скромница (ну, вот это уже скучно), вообще она хорошая девочка. Ну-ну. А вот я несколько удивил сам себя. Никто не заставлял лизать ей письку. Но я лизал, и с удовольствием, и чувствовал ее запах, теперь он оседал не только на моих пальцах, но и на губах. Не позволяй гадюке пить из кувшина. И набрасывался отодрать, драл хорошо и с настроением. Тем более, что в ответ она не собиралась сосать хуй мне. Через месяц вполне гармоничных отношений Лена вдруг отказалась от встречи и поведала мне по телефону, что ей приснился необычный сон. Будто бы в доме напротив, в обычном панельном доме, что в хороший вечер розовеет от прощальной ласки застенчивого солнышка, живет еще не встреченный ею юноша, предназначенный судьбой. Вот так ни хрена себе, мой-то домик не напротив, а рядышком! Я проглотил обиду и спросил прямо: - Ну и что, разве это мешает нам встречаться? - Не знаю..., - загрустила Лена. Я тоже задумался. Ее сон пришел как откровение. Если брежневки и хрущевки – это заколдованные розовые дворцы, быть может, в одном из них тоскует моя принцесса? Лена больше ко мне не приходила. Телефонная будка и аэродром Ей семнадцать, у нее здоровая жопа, сиськи, выглядит она аппетитно, черты лица правильные, но выражение неприветливое. Обнаглела. Эта девка не испытывает проблем с коммуникациями при знакомстве. Легко отвечает на вопросы, отнюдь не комплексует и не стесняется. Но уж и не знаю, хорошо ли это. Вместо того, чтобы слушать меня или хотя бы обмениваться мнениями, заводит длинный монолог о себе. В первую же после знакомства встречу съезжает на откровенность. - У меня было много парней. Какого черта она мне это говорит? Ну ладно, зато интересно. - Много? А сколько? Отвечает недовольным тоном: - Я что, считала? Много. Хуйня какая-то. - В каком смысле было много? Просто знакомых? - Просто знакомых? Ха. Ты не понял. Я с ними трахалась. - Мм. А… - Я трахалась во всех местах, которые ты можешь себе представить. - В смысле? - Вот, например, в моей квартире, я трахалась везде, на всем, чем можно. На кровати, столе, стуле, стиралке, в ванной. - В ванной? И как? - Очень здорово. В туалете, на балконе, везде. - С одним и тем же? - Почему с одним, с разными. - А зачем? - Ты не понимаешь, это прикольно. Еще я трахалась в метро, поздно ночью, когда поезд идет от Василеостровской до Гостиного Двора, там шесть минут, в вагоне никого не было и мы успели. - Круто. - Я везде трахалась, вот еще на дереве в аэропорту… - А как это на дереве можно? - Ну, я ноги раздвинула, а парень встал ногами на ветку пониже. - Это, наверное, не очень удобно. - Зато прикольно. Я и в телефонной будке трахалась. - А, ну это понятно, стоя. - Да нет, там парень был здоровый, он меня поднял и к стенке прижал. - Во как. Понятно. Может, ко мне зайдем? - А что у тебя делать? Трахаться я с тобой не буду. Я погулять хочу. Очень плохо. Зря я все это слушал. - А как ты парней выбираешь? - У парня главное - это бедра и зад. Они должны быть крепкие. - В смысле, здоровые? - Да, они должны быть накачанные. Самое крутое - если парень с крепкими бедрами носит потертые джинсы в обтяжку, вот это круто. - А почему именно бедра, а не руки и плечи? - Руки и плечи - ерунда, они у многих ребят могут быть крепкие, а вот бедра - это если только парень качается. И джинсы светлые, можно даже немного рваные. С грустью думаю о собственном телосложении. Увы, джинсы в обтяжку мне не пойдут. Нужно качать ляжки. В полном унынии прощаюсь с этой блядью. Молодец девка. Мало кто оказал на меня такое сильное воспитательное воздействие. Я решил, что ее вкус насчет мужских бедер вполне может быть сильно распространенным. Это стало важнейшим стимулом для тренировок со штангой - не только банальных жимов лежа и бесчисленных упражнений на плечи, что делают ребята неискушенные, но и приседаний, и глубоких жимов ногами. Теперь у меня эффектная круглая жопа, а про мои ляжки можно сказать все, что угодно, кроме того, что они тощие. А джинсы в обтяжку мне по-прежнему не нравятся. Не люблю, когда жмет. Каратэ Важнейшее право обывателя - право на самооборону. Самым подлым из обманов тоталитарного социализма было назвать свою полицейскую машину святым именем вооруженного братства свободных граждан - милицией. В мирных ухоженных странах Запада порядок охраняет полиция, и народу не стоит беспокоиться. Конечно, на всякий случай у каждого желающего дома есть оружие, только вот удача подстрелить забравшегося в дом грабителя редко кому выпадает. У нас же никакой полиции нет, зато есть наша так называемая милиция - это такая большая преступная группировка. Это она носит оружие, которое гражданам не положено. Так что если в дом вломится грабитель или, тем более, мент при исполнении, шансов уцелеть у него гораздо больше, чем у хозяина. Советским олигархам любая степень народной беспомощности кажется недостаточной. Восточные единоборства тоже поставлены под запрет. Нам оставили борьбу и бокс. Наверное, хотели больше медалей на олимпиадах, где против иностранных юнцов и энтузиастов-любителей шли на смертный бой отечественные профи, охуевшие от тренировок в закрытых лагерях и тяжелых стимуляторов. Или просто не слишком опасались этих вполне пролетарских, свободных от идейного содержания занятий. Восточные единоборства наверняка вызывали подозрения режима геронтократов, какое еще там инь и ян, вот ведь зараза какая иностранная. Каратэ заклеймили и запретили. И вот как раз тогда мне в руки впервые упало тайное знание. Перепечатка с подпольной книги под восхитительным названием "боевое каратэ - техника самообороны без оружия". На чахлого шахматиста она произвела неизгладимое впечатление. Было очень заманчиво вдруг прочитать, что, оказывается, физическая мощь ничего не стоит. На хуй все эти плакаты с мускулистыми работягами. Главное - знать точки. На кальку вручную переведен контур отданного на заклание высокому искусству человеческого тела, я отмечал синей пачкающей ручкой его слабые места. Значит, бить нужно в горло и в пах. Параллельно мне попалась интересная крижка - лихой боевик из жизни капиталистического Гонконга. Эти каменные джунгли были отданы во власть жестоких триад. Желтый Дракон Цзяо был самым главным, что-то вроде президента, только гораздо могущественнее. Должность его ближайшего помощника называлась Белый Бумажный Веер, эта работа подразумевала организацию всевозможных подлостей. Третьим был бедняга Красный Дракон, он уже не обладал таинственными полномочиями Желтого Дракона, равно как и сокрушительной подлостью Белого Веера, а всего лишь отвечал за силовое звено организации, то есть за самую очевидную и самую уязвимую ее часть. Он был обречен стать жертвой беспощадной междоусобной войны, зато перед гибелью дал мне полезный совет. Например, в ходе важных переговоров с представителем другой триады Красный Дракон перешел от слов к делу сокрушительным ударом под колено оппонента. Именно под колено, твердым ботинком. Хуяк! На улице - самое то. Молодчина. Область под коленом совпадала с одной из жирной точек на теле закланного. Моя задача облегчалась. Нужно было только научиться хорошо попадать под колено. И в горло. Удар в кадык собранными пальцами - руководство предостерегало, что этот удар может стать смертельным. Понятно. Пальцы нужно вытянуть, сжать между собой, напрячь и чуть-чуть присогнуть, чтобы при касании горла они не прогнулись и не ослабили удар. Я репетировал точность попадания на толстой березе, строго и внимательно всматривался в черный рисунок на ее коре, выбрасывал худую руку в направлении вражеского горла, нет, сначала под колено хуяк и сразу немедленно в горло рраз – и пиздец. Повторю тысячу раз, чтобы стало автоматическим, мало ли чего на улице может случиться. Заниматься каратэ в том году было запрещено. Зато в следующем группы стали открываться в каждой школе. Режим дал трещину. Самое страшное - войти в зал первый раз. Просто из любопытства. Могу ли я скрыть мою чудовищную агрессивность, готовность бить, пиздить, уничтожать негодяя противника? Что подумают вот эти агрессивные юноши, многие из которых явно имеют богатый опыт унижения слабых в подведомственных им классах? Какие мерзкие хари, как они поглядывают в нашу сторону, как выебываются, что, крутые каратисты? Я буду заниматься как черт, у меня большой стаж очкарика, в школе меня звали "профессор", я полон ярости и злобы, я еще навалю пиздюлей этим уродам. В ближайшей к нам школе занятия вел Иван Иванович - плотный мужчина средних лет, уверенный, веселый и доброжелательный. То, что нужно. Очкарику трудно преодолеть робость, он всегда нуждается в поддержке. И вот, наконец, мой первый спарринг. Как здорово, как интересно. Немного стыдно за свою неумелость. Хочется среагировать на любое движение, ответить молниеносно, да и партнера не травмировать. От этой дерготни сразу устаешь, ничто так не выматывает, как свободный бой. Но я в хорошей форме, мне это очень нравится. Через год тренировок я почувствовал уверенность в себе и решил, что больше не отступлю так легко, как раньше, в каком бы то ни было силовом противостоянии. Эх, мне бы пораньше начать заниматься, вот навалял бы я тогда козлу тому жирному! Носком ботинка в голень, кулаком в челюсть, каблуками по ребрам. Нападение в автобусе Подремываю стоя в обычной автобусной давке. Скучно, баб вокруг нет. Вдруг чувствую движение, вижу сквозь очки здорового коренастого борова, расталкивает толпу, лезет по направлению ко мне и что-то орет, еще не отношу это на свой счет, как вдруг получаю удар по очкам, что за хуйня, очки съезжают с носа, до меня начинает доходить смысл только что сказанного этим уродом: - Ты падла мне хобариков в замок напихал! Отвечаю выкриком: - Мужик, я не курю! Отталкиваю соседей и хорошо бью ему кулаком по глупой пьяной широкой морде, готовлюсь ударить еще, но он виснет у меня на руках, тесно, еще бы разок въебать, блять, никак, боров начинает бормотать что-то нейтральное, но у меня побаливает нос, вот сука, кричу: - Мужик, ты мне очки разбил! Как же хочется въебать ему снова, боров это чувствует и ревет: - Ну убей, убей меня! Блять, убить не убью, но отпиздил бы как следует, хотя здоровый, сука. Выхожу на своей остановке со странным чувством. По такой морде сколько не ебнешь, а все покажется маловато. Похоже, я стал очередной жертвой популярной русской охоты – на очкариков. Другой раз, когда в торопливой сутолоке автобусных перемещений я опередил некоего хама в дорогой куртке и сел рядом с его девушкой, ну, в общем, это было отчасти провокацией с моей стороны, но у хама все равно оставался большой выбор действий. Он имел возможность завести со мной беседу: - Извините, уважаемый, за беспокойство. - Да, слушаю Вас. - Если Вы позволите мне обратить Ваше внимание на тот факт, что справа от Вас сидит моя дама, то я мог бы высказать Вам свою просьбу. - Вы хотели бы сесть на мое место? - Да, действительно, Вы очень верно это заметили. - Что ж, разумеется, садитесь, пожалуйста. - Благодарю Вас. - Не стоит благодарностей. Разумеется, в этих словах не должно быть фальши. От этого они приобретут издевательский смысл. Получится, что он мне все-таки угрожает. Придется пиздиться. Да, пожалуй, хам избрал верный и короткий путь: - Пшел отсюда! - С чего бы это? Я первый сел... И тут он сразу въебал мне, сидящему перед ним на кресле, прямо по очкам. Я ударил в живот, он попятился, я вскочил, смахнул очки, прыгнул к нему, ударил в челюсть, еще, в ухо, еще... Хам был одного со мной роста и потяжелее, но уже не мог ответить, его мотало. Я не забывал об общественном мнении и выкрикивал: - По очкам бить! Очки мне разбил! После серии ударов хам упал на колени, и я с трудом остановил свой кулак над его беспомощным затылком. - По очкам бил! Скотина! - приговаривал я, восстанавливая дыхание и приблизив к глазам слегка погнутую оправу. Выправлю. Хорошая была битва. Было бы хуже, если бы стекла разбились и в глаза мне попали. Эти скоты автобусные, они понимают непосредственную угрозу, создаваемую и так ослабленному зрению ударом по очкам? Наверное, да. Иначе бы и не били. Мой будущий опыт лишь подтвердил это умозаключение. С тех пор, как я перешел на контактные линзы, на меня никто никогда больше не нападал. Эх, Россия... Не по правилам Ей где-то на год-два больше, чем мне. Небольшая, легкая, светленькая. У таких внезапно обнаруживается тяжелый характер. Я ухаживал за ней целый месяц. Прогуливался с ней по улочкам. Если в отношениях с девкой нет прогресса, значит она его не хочет. Наконец, от чувства некоторой обреченности схватил ее в парадной и жадно поцеловал взасос. Она заторчала и ответила. И еще поцеловал. И она прижалась. Отпустил, на этом и попрощались. На следующую встречу пригласил домой - отказалась. - Почему? - А что там делать? - Ну, можно придумать что-нибудь интересное… - Ничего там интересного быть не может. - Слушай, ты мне очень нравишься, я хочу чтобы наши отношения были еще лучше. - Зачем лучше, меня наши отношения и так устраивают. Мы просто друзья. - Как это друзья, мы же целовались тогда… - Ну и что? Найти конструктивное продолжение я уже не смог и принялся ставить ультиматумы. - Мы уже целый месяц знакомы, так ты хочешь со мной встречаться или нет? - А что? - Если хочешь, пойдем ко мне. - Нет, к тебе я не пойду. У меня уже есть близкий человек. - Так какого хрена! Разругались вдрызг. Никогда не был так зол. Целый месяц потерян. Это же против всех правил! Если я ей не нравился, зачем она гуляла со мной? Почему сразу не сказала, что у меня нет шансов? Сволочь, дрянь и блядь! Диалог подружек Ухаживаю за глупой блондинкой, настоящая русская красавица, слегка дебелая, зато можно надеяться поворошить на пизде светлые волосики. Провожаю ее до дома. Навстречу девка - такая ничего, стройнее, но волосы темные и на вид злобненькая. Оказывается, они знакомы. Начинают разговор, подружке я не представлен и в беседе не участвую. - Ну, как дела? - Отлично. К Сашке сегодня ездила, - с оттенком торжества заявляет злобненькая. Не знаю, кто такой Сашка, но блондинку это сообщение задело. - Что? К Сашке, в офис? - Ага. Злобненькая явно гордится каким-то своим успехом и не скрывает этого. Блондинка напрягается и после секундной паузы спрашивает: - Ты с ним тра? Блять, кажется, я догадываюсь, что означает это "тра". Язык уж больно похож на русский. Злобненькая с охотой отвечает: - Да, два ра. На работу меня берет. Блондинка молча переживает услышанное, я тоже. Брюнетка торжествует. Хорошенькая, ссучка. Дала ему в офисе пару раз, проблядь. Я бы тоже тебя отхуярил за милую душу. Может, познакомиться? Да нет, шансов мало, одно упоминание о Сашке в этой компании стоит больше, чем мое зримое присутствие. Бляди. А моя не зря так нервничает, что-то у нее с этим Сашкой или уже было, или еще не было. Блондинку я так и не одолел. Сашенька Я ходил слегка очумелый от впервые прочитанного Набокова, и Сашенька показалась мне не просто милой девушкой, а вдруг ожившей именно ради меня героиней. Андрей познакомился с какими-то девками, пригласил их домой на вечеринку с друзьями. Они привели третью подругу. Как правило, лишняя приглашенная оказывается уже совсем нехороша. Странное исключение. Я тоже пришел случайно, у меня сорвалось свидание, и вечер стал тоскливо свободным. Она тихо сидела на диване и выглядела совершенным ребенком. На ней даже не было косметики. Миленькая, небольшая, с красивыми темными глазами и длинными волосами, с ровными ножками, я перебросился с ней парой слов и вдруг понял, что она иногда читает книжки. По невероятному совпадению, по иронии судьбы, этого шутливого Мак-Фатума, она только что прочитала ровно то же, что и я. Для полной уверенности в невероятной удаче я проверил знание текста. Сашенька выразила огорчение от жестокой для героев и для читателей развязки и подтвердила, что раньше никогда не читала более восхитительного колдовства. Интеллигентные девушки всегда были для меня легкой жертвой. Первое свидание было назначено на Гостином Дворе. Ее нет. Я успел сбегать наверх позвонить, и ее мама с тревогой подтвердила, что дочь выехала час назад и должна была уже прибыть. Когда я вернулся, и мы заметили друг друга, Сашенька вне себя бегом бросилась ко мне. Она тоже успела слетать наверх, позвонить маме и узнать, что я прибыл и уже звонил. Ничего подобного я не припоминал. Известные мне девушки бывали легко доступны, но при том гораздо более хладнокровны. Мы встречались целый месяц. Я каждый раз пытался угадать, из какой арки появится быстрая фигурка Сашеньки, а она старалась проскользнуть незамеченной, чтобы подкрасться сзади и закрыть мне глаза горячими ладонями. Мне было с ней хорошо и даже интересно. Целовались при встрече в метро, в подъезде на прощание, по любому поводу на улице. Ее откровенная симпатия делала меня уверенным и настойчивым, но и осторожным, дальше получасовых проводов дело не шло, Сашенька проявляла скромность, наверняка еще девочка. И, тем не менее, пора было ебать, дальнейшие проволочки могли все испортить, верно говорят - в отношениях всегда должна быть какая-то динамика. Возвращаясь со дня рождения от друга Дениса, по обыкновению трезвый (в те времена я не пил совершенно), в автобусе я стал нагло переглядываться с какими-то девчонками. Их спутники, два здоровых парня, обиделись на меня. Я с Андреем, но он сильно пьян. - Пиздец козлу, бля, - заявил один здоровяк в мой адрес. Ну-ну. Остановка. Теплый весенний воздух, начинает темнеть, из метро выходят нечастые пассажиры. Оскорбленный кабан, выше меня на полголовы, вываливает из автобуса сразу вслед за мной. Я готовлюсь к традиционному ритуалу «хуйли бля», когда он молча делает резкое движение в мою сторону, кулак попадает мне в челюсть, я отброшен, не могу удержать равновесие и опрокидываюсь спиной на асфальт, но в полном сознании, мягко и хорошо, ну что ж, бой начался, и первый удар нанес не я. Подлец! Вскакиваю легко и злобно, вперед, ногой в пах, промазал в ляжку, нужно заехать ему по морде, он попадает мне по морде два раза, один мой удар попал, но слабо, какой здоровый кабан, у него руки длиннее, еще раз ногой в пах, снова неточно, пиздец, рычит противник, и вдруг легко заносит ногу и бьет мне в голову, ни хуя себе нарвался, парень отлично подготовлен, я едва успел уйти от удара, он разворачивается, еще раз, все-таки попадает мне по морде, твердый ботинок, еще, я только защищаюсь, отхожу, прикрываюсь и отбиваюсь руками, он злится промахам, еще движение, вдруг он падает, оседает здоровенной тушей, наверное, выбоина в асфальте или бордюр, у меня есть секунда-две, но бить лежащего я не могу, это нехорошо. - Все, закончили, - заявляю я об окончании боя. Кабан поднимается с угрозами: - Что бля, еще? - Нет, хватит. - Сука бля! Сейчас еще пиздюлей получишь! Кабан снова атакует, но уже без прежнего настроения, нет, это просто имитация. Отступаю. Совершенно не вижу смысла продолжать бой. Собственно говоря, я его выиграл. Пусть получил по морде на несколько ударов больше, это имело бы значение, если бы противник не упал, чем поставил себя в беспомощное положение, жертва своей раздутой самоуверенности. А продолжать - означает возможность получить пиздюлей, тем более, что этот скот, похоже, отнюдь не отягощен какими-либо этическими принципами, иначе откуда этот удар по морде без формального объявления войны? Откуда эти угрозы после того, как он убедился в моём благородстве? Начинаю чувствовать боль, немного саднит челюсть, онемел нос, из него редко, но все же падают капли крови. Тем более пора домой. Кабан рисуется перед своими девками, что ж, надеюсь, они все видели и правильно поняли. - Андрей, пошли. Мой друг впоследствии долго сожалел о своем апатичном поведении. Всю драку он провел в беседе с другим парнем, с которым они, как выяснилось, вместе ходили в качалку. Зато когда кабан свалился, он успел это заметить: - Во, упал. - Ага, - ответил его собеседник. - Может его добить. - Точно, - согласился тот. В общем, я оказался моральным победителем. Минимум два свидетеля подтвердили мой успех. Как впоследствии рассказал Андрею в качалке спутник моего противника, от одного из моих ударов здорово пострадало и долго заживало его бедро. Вот было бы славно, если б я хотя бы разок попал точно в пах. Уже дома, при рассмотрении в зеркало моего носа я выяснил, что сам он не кровоточит, а вот рядом с ним, под левым крылом рассечена кожа, отсюда эти теплые капли. Абсолютно ничего страшного, хотя нос слегка опух, видимо, ботинок вскользь попал и по нему. Отлично, звоню Сашеньке. - У меня небольшие неприятности, - говорю я шутливо. - Да, что случилось? - в голосе беспокойство. - Так, подрался немного, вот, нос разбили. Но я все равно победил! - Нос? Разбили твой нос? Я готова убить этих негодяев! - она вне себя. - Да нет, ерунда, так только слегка. - Твой нос! Мне он совсем не нравился, а Сашенька им просто восхищалась. Странно. Обычный нос для очкарика смолоду - деформированный, сдавленный с боков, слегка горбатый, тонкий и соблазнительно уязвимый для социально гневного пролетария. Но Сашенька считает этот сомнительный, даже весьма подозрительный и непатриотичный нос лучшим проявлением моей блистательной индивидуальности. - Ничего страшного. Хочешь навестить - приезжай. - Да, конечно приеду! Родителей дома не было. Войдя, она быстро обежала взглядом мое прибавившее мужественности лицо. - Ну, слава богу, все хорошо. Мы долго целовались. Иногда она распахивала глаза и спрашивала, обнимая меня за шею: - Тебе не больно? - Нет, ничего. Через полчаса я стянул с нее трусики и завалил на пол. - У меня еще месячные, - Саша стеснялась. - Может, не будем сегодня? - Ничего страшного, - я стал запихивать член, блять, не лезет. - Ну вот, ничего не получается, - расстроилась девушка, - я так и знала, что все будет плохо. Отнюдь не плохо. Член немного поерзал и стал влезать куда нужно. Тесно, трудно, она, наверное, девочка. Член вошел. Пока я терся в ней, скорее потому, что так было нужно, чем просто из-за обычной похоти, Саша нервничала, наконец, я кончил, и мы смогли поговорить. Девочкой она не была. Мне удалось допытаться, что я второй. Первым был какой-то иностранец, кажется, француз. Сделал все очень быстро. Но его она не любила, а переспала для того, чтобы с этим разделаться. А меня она любит. И я ее тоже. Может, это моя будущая жена? Но я еще так хочу всех ебать! Так много еще баб вокруг! Ее мама уехала куда-то в отпуск. Папы уже давно там не водилось. Девочка без отца, такая нежная и ранимая, совсем сумасшедшая. Замечательное свойство кончать сразу вслед за мной, я приезжал к ней домой, мы прыгали на большой нетвердой кровати, очень неудобно, я кончал со стонами, она стискивала ляжки, сжимала коготки, становилась очень сильной раскаленной пружинкой, секунд пять - и она отпускала меня, и отворачивала покрасневшее лицо, прятала мутные от наслаждения глаза. Мне не нужно выбирать ритм, время, способ, ритуал, нужно просто кончить, и Сашенька кончит сразу вслед за мной. Это любовь? Она немного раздражала меня отказом трахаться на лестнице, хотя по ней вряд ли кто-то мог пройти, эта 137 серия очень удобно спроектирована, забираешься на один из верхних этажей, выходишь на лестницу - и можно хоть срать, хоть ебаться. Один раз я было уже оголил ее попку, стал заправлять: - Нагнись немного... - Нет... - Сашенька, пожалуйста... - Нет... - Ну что же так... - Не нужно, это нехорошо. Раз мы поехали ко мне на дачу. Она понравилась моим родственникам, включая мелкую племянницу. Затем я увел ее на берег озера, и там, в прибрежном лесу, мы повалились на траву. Комары впивались в мою жопу, я трудился как мог, когда вдруг увидел двух пионеров с удочками, мальчишки шли по тропинке метрах в десяти от нас, их шеи окаменели, они не смотрели, нет-нет, они не смотрели в нашу сторону. Мне стало смешно, Сашенька тоже смеялась, я вновь задвигал искусанной жопой и кончил. Она поднялась, разделась догола и бросилась купаться. Ей никогда не бывало холодно. Мы стали жертвами обоюдного непонимания. Мне хотелось ее драть каждую встречу. В откровенности этого желания она усматривала сексуальную эксплуатацию и требовала длительных прогулок в исторической части города. В конце концов, она отказалась пойти ко мне домой. Мы расстались крайне недовольные друг другом. Года через два, когда мне было в очередной раз грустно, я позвонил ей. Мы встретились. - Как ты, Сашенька? - Все хорошо. Но мне было очень трудно. - Прости, не знаю, наверное, я был слишком молодым и глупым. - Причем здесь ты... Нет, я о другом. Это наглое, самодовольное животное… Он так издевался надо мной. Сашенька потрясла сжатыми кулачками, но в этом жесте читалось не так много злости, сколько восхищения. На какое-то время я впал в просрацию. Это все равно, что любоваться желтобородым занудой-математиком. Хотя тот дурень из книжки - полная карикатура, а ненавистный скот обладал неоспоримыми достоинствами, хотя бы непомерной наглостью и талантом издевателя. Но Сашенька смогла утешиться. Довольный собой Скот был отнюдь не единственным ее увлечением за это время. - И сколько у тебя было увлечений? - Какая тебе разница? Она уже работала в поликлинике. Какой-то врач ухо-горло-носа, что за работа для мужика, ловко управлялся с ее ушком, настоящий профессионал. Итак, Сашенька - проблядь. Вполне ясная судьба для красивой, темпераментной и влюбчивой девушки. Хуже, что она не пошла ко мне домой. Еще хуже, что на это я обиделся. В наш последний разговор по телефону последний раз я стоял в телефонной будке и звонил настаивал требовал немедленной встречи, а она холодно удивлялась смеялась вешала трубку и не поднимала больше никогда… откуда такая боль, всё давно ушло. Глупо и нельзя встретиться с Сашенькой снова. Искусство верховой езды Мы познакомились в автобусе. Что меня особенно завело - ростом она была почти с меня. Есть в том особая лихость, когда маленький кривоногий офицер кавалерии на балу выстукивает по паркету решительные шаги прямо к роскошной красавице на голову выше его. Первая ее мысль - как же это он посмел, ах, немного даже стыдно, но маленький крепко ухватывается за талию и ведет так уверенно, что нет нужды ни в шпорах, ни в узде, жесткие усы угрожают воткнутся в пышный бюст, ах, ну раз уж так случилось… Пусть не удивится муж, если она в следующий же вечер почувствует себя немного дурно и отпустит его в театр одного. В отличие от кавалериста, у меня проблемы с выбором достаточно крупной лошадки. При моих шести полных футах роста, по-местному около 183 см, милая должна обладать особенной статью, чтоб я порол ее стоймя. Девка с меня ростом – классно. Я уже готов на компромисс, в том смысле, что обе стороны проигрывают. Ладно, пусть мне придется неловко сгибать коленки и загибать ее ниже, но почему этой дряни никогда нет дома, когда я звоню? Однажды все-таки застал, выслушал историю про ее сестру. Ее сестра, оказывается, та еще блядь. Пошла вечерком в гости к новому знакомому, дала подрючить, а по завершении банкета, сославшись на позднее время, попросила пятьдесят рублей на тачку до дома. Бабки, разумеется, сэкономила и благополучно успела добраться на общественном транспорте. Практичная девушка. Во второй телефонный разговор она рассказала о своем увлечении - верховая езда. Лошади очень умные и сразу понимают, есть ли у седока характер, или он тряпка. Если характера нет, лошадь может притереться боком к ограде, пробежать рядом со столбом - седок ударяется коленом в столб так, что просто пиздец, лошадь любит укусить, лягнуть, сбросить в грязь. При первом же проявлении ума необходимо отделать ее как следует. Чтоб знала, кто главный. Но опытные люди не дожидаются от лошади внезапной подлянки. Нужно упредить - спровоцировать скотину на запрещенное действие, а потом сразу и основательно наказать. Это очень хорошо работает, лошади ее уважают и слушаются. Третий раз она позвонила сама. - Мне срочно нужны деньги, какая-то мелочь, рублей пятьдесят. Это магическая сумма. У меня денег почти нет, но в карманах моих бывалых джинсов могли заваляться монетки. - Подожди-ка… В общем, рублей двадцать пять набрать можно. - Я сейчас приеду, ладно? - Хорошо. Трудно отказать, когда так хочется ебаться. По крайней мере, пусть зайдет ко мне домой, а не откланяется на улице сразу после получения денег. Через десять минут она входит в мою дверь. - Привет, проходи! - Ага, но только я очень тороплюсь. - А через сколько тебе нужно быть дома? - Ну, минут через двадцать. В принципе, можно было бы успеть… Передаю деньги - часть бумажками, часть какой-то невразумительной мелочью, денег нет вообще. - Спасибо, выручил! Терять нечего. Вперед, а то уйдет. Вперед! - Лен, а ты меня тоже выручишь? Обнимаю за талию слегка влажной ладонью и чуть-чуть подталкиваю к дивану. - Я тороплюсь, мне к пяти нужно дома быть…. Но звучит это не слишком уверенно! На часах половина пятого, еще минут пятнадцать на автобус. Обнимаю и мну за талию и спину, хуй чувствует решимость хозяина и встает. Она не отпихивается! - Успеем, просто очень хочется … - Может, в другой раз? Нет уж, голубушка, у меня стоит хуй и ты это чувствуешь, я тебя обнимаю и трогаю, а ты совсем даже не сопротивляешься! Мое бормотание звучит уверенно: - Давай сейчас… и резинка есть … - Ладно, я сама... Она снимает брюки, спускает колготки, а я уже готов перед ней с надетым гондоном. - Свитер снимем? У нее должны быть хорошие сиськи. - Зачем, не нужно. Она торопится или стесняется, наверное, лифчик хреновый. Какая разница, в сущности. Она на диване, одно бедро отставлено вбок, ложусь голым животом на ее колючий свитер, как-то немного смешно, засовываю… Под моими быстрыми толчками она неловко трясется, словно мы какая-то второпях собранная конструкция, по причине плохого согласования частей совсем не рассчитанная за высокую скорость. Бля, как же здорово, но я слишком возбужден и вот-вот уже… Она вдруг заметно краснеет и начинает пыхтеть, я не выдерживаю такого сюрприза и тут же кончаю. - Что, неужели понравилось? - Давно не трахалась, чего-то меня разобрало… Ей неудобно, что она так не к месту проявила чувственность. Быстро одевается. Нет даже времени на святое - минуток десять полежать как пустой мешок, с детской счастливой улыбкой щупать только что вздрюченное крепкое тело, подумать всякие милые гадости, ну, что-то из них произнести… С момента ее появления миновало ну максимум десять минут. Я еще тяжело дышу, а она уже покидает мой дом поебавшись и денежками. Это было так быстро - подстреленный ковбой оседает в дорожную пыль, но морда его лошади сохраняет загадочное выражение. О чем она думает? Да ни о чем. У зверей нет алфавита. Верно говорят, что животные не могут попасть в рай, ибо они и не покидали его. Я ей потом звонил, но больше мы не говорили. Якобы, каждый раз ее не было дома. Наверняка, вранье. Мой-то телефон она знала, могла бы уж позвонить. И дать. Жаль, торопливая ебля в теплом свитере только разожгла мое любопытство. Что ж, раз так, то я немного пококетничаю с ее сестрой. Безрезультатно. Шлюхи. Обломы Я сравнительно плохо знаю женщин. Но обломы - это моя стихия. Сколько раз я был послан? Если бы я считал. Нет, не сотни - тысячи раз. Я мог бы предложить выстраивать обломы по степени горечи в пирамиду типа по Маслоу. Настоящий факер не боится обломов. Он их предотвращает. Можно построить свою жизнь так, чтобы никогда не слышать от женщины слово «нет». Но это будет скучная жизнь. Успех делает меня гораздо опаснее. А обломы? Что ж, главное - не загонять себя в депрессию. Лучшее средство от облома - кого-нибудь трахнуть. Неудачная попытка? Еще! Еще!