Йокодзуна Акаси шел по улице Эдо в привычном сопровождении группы поклонников, столь же почтительных, сколько и шумных. Те из них, кто мог позволить себе потратить немалые деньги и восхититься его нечеловеческой силой и великим мастерством на последнем басё, делились свежими впечатлениями, старики вспоминали его прежние победы, юноши, кто еще ни разу не видел чемпиона на дохё, с изумлением разглядывали его огромное тело. Люди на улице, завидев Акаси, забывали о своих делах, иные присоединялись к шествию. Йокодзуна проходил сквозь расступающуюся толпу плавно и невозмутимо, словно вовсе не замечал окружавшей его суеты. Когда Асаки вдруг остановился, никто не понял, что случилось. Какой-то юноша, высокий и сильный, не уступил дорогу шествию. Что-то сказал великому победителю. И теперь стоял перед Акаси в поклоне на одну четверть. Возмутительно. Поклонники кричали ему, чтобы наглец не мешал великому совершать его путь, уходил с дороги. Но юноша продолжал стоять. Помедлив, йокодзуна развел в стороны тяжелые руки. И все увидели его пальцы, желтые и толстые, как стебли зрелого бамбука. Толпа разом отхлынула, еще не веря в такое везение. Уличный поединок. Как в старые времена. Противники разошлись на должное расстояние. Сняли кимоно. Могучие ноги Асаки были шире туловища любого из зрителей. Ростом юноша был почти равен йокодзуна, но весом уступал ему заметно. Кто-то услужливо сунул чемпиону горсть соли. Асаки взял половину горсти и кивнул добровольному помощнику в сторону противника. Зрители начали смеяться, увидев, как неумело юноша рассыпает соль по разным сторонам. Было понятно, что он не большой мастер ритуалов. Что за деревенщина! Смех умолк, когда противники сблизились, присели на корточки и застыли. - А когда они будут драться? - прорезал затянувшуюся тишину детский голосок. - Они уже дерутся, - ответил голос старика. Взгляд юноши, казалось, мог выжечь глаза любому противнику, если только не самому йокодзуне Асаки. Чемпион поднялся с легкостью, удивительной для такой громады, принял от зрителей еще соли, выверенными жестами разогнал злых духов. Им любовались. Но никто уже не смеялся и при виде корявых решительных движений юноши. Противники вновь присели и замерли. Утихла толпа зрителей. Чтобы разразиться визгом и ревом, когда земля дрогнула под тяжкими ударами ног набегающего йокодзуна, поднялась пылью от стремительного бега юноши. Но шум и сотен зрителей не может заглушить звуки смертельной борьбы: жестокий стук ударившихся лбов, нутряной хрип решающего напряжения воли. Все закончилось очень быстро. Сильное тело юноши еще содрогалось в агонии, еще не затих стон толпы, когда йокодзуна отступил на шаг и совершил поклон на три четверти. Восхищение зрителей сменилось изумлением. Изумление сменилось возмущением. Раздались крики - стража! И вот уже двое самураев с обнаженными мечами вели йокодзуна на суд к даймё, а бурлящая, разгневанная толпа следовала за ними, готовая забросать Асаки камнями. Он шел без кимоно, пыль липла к его мокрой спине, но лицо чемпиона оставалось невозмутимым. В тишине сада даймё вершил суд над йокодзуной Асаки. Все свидетели говорили одно и то же, и все показания совпадали. Вина чемпиона казалась ясна и очевидна всем. Даймё, сам его известный поклонник, слушал говоривших все с большим унынием. Наконец, остановив взволнованную речь очередного очевидца, даймё предложил Асаки самому найти себе оправдание. Узкий рот чемпиона наконец приоткрылся. - Это не было ошибкой. Мало кто из собравшихся когда-либо слышал голос йокодзуны. Неожиданно тонкий для огромного тела. - Камень упадет быстрее лепестка сакуры. Короткая схватка может стать тяжелее долгой. Мой противник был очень силен и отважен. До самого конца. Уже его хребет был трижды сломан, но боевой дух оставался серой прибрежной скалой. Даймё оглядел свидетелей. Те явно соглашались с йокодзуной. Асаки продолжал. - Своей молодой отвагой он заслужил поклон на семь восьмых. Даже и сам дайме подался вперед всем телом в крайнем изумлении. Семь восьмых?! Йокодзуна помедлил и заговорил снова. - Но в своем нетерпении он предпочел смертельный риск скорой гибели долгим и трудным годам стремления к совершенству. Он не смог отогнать злых духов. Поклон на три четверти соразмерен безрассудной красоте его смерти. Асаки закончил речь и сидел, огромный и величавый, словно Будда из храма Тодайдзи. Даймё оглядел свидетелей. - Кто-нибудь может опровергнуть эти слова? Тогда вскочил самый преданный поклонник йокодзуны и, волнуясь, почти закричал: - Тот наглец, деревенщина, совершил поклон всего на одну четверть! И свидетели, уже готовые было подтвердить полную невиновность чемпиона, зашумели так громко, насколько им это было позволено в присутствии высокого господина. Даймё грозно нахмурился. - Что теперь, Асаки, ты скажешь в свою защиту? Йокодзуна вновь заговорил, только тише. - Его поклон лишь сопровождал просьбу о поединке. Он считал нас равными. Свидетели изумленно выдохнули. Вместо оправдания йокодзуна лишь подтверждал свою вину. И похож он был уже не на Будду, а на грустного усталого толстяка, заблудившегося в пыли дорог. Даймё ждал продолжения, но чемпион молчал. Ждали все. Даймё внимательно посмотрел в узкие полуприкрытые глаза Асаки и жестом велел свидетелям удалиться. Совсем сбитые с толку, они уходили и поминутно оглядывались, уже и не зная, какой исход разбирательства показался бы им более справедливым. Наедине с даймё Асаки заговорил снова. Тихо и робко, как будто и не выигрывал девять басё в Эдо и Осаке, при этом из девяти побед дважды по два басё подряд. - Его поклон был соразмерен нашему положению... Он действительно был мне равным... Этот деревенский парень заставил меня подумать о поражении... Я уже видел, как опадают листья в моем саду. Даймё некоторое время сидел неподвижно, пытаясь осознать услышанное. Потом улыбнулся и произнес: - Ты ни в чем не виновен, Асаки. Дерево не кланяется ветру в бесплодном смирении, но ищет свою истину в борьбе с ним. Ступай, я буду рад увидеть твои новые победы на следующем басё. За воротами сада йокодзуна ждала радостная толпа.