Глава 18. ДОПРОС МУЖА – РОГОНОСЦА. На этой этапе допросов ни в коем случае нельзя бить подозреваемых!.. Угрозыску нужны сейчас подлинные признания, - нас интересует только правда, которую позднее мы со всех сторон сможем обставить уликами и вещдоками, способными доказать вину «клиента» на будущем суде… А выбей мы сознанку прессованием (психологическим и физическим) - где гарантия, что это - не самооговор?.. .Тогда наша версия, оказавшись гнилой, - с лёгкостью развалится на суде… И в оконцовке не благодарность руководства мы получим, а элементарно - фитиль в зад!.. (Это вовсе не исключает целесообразность и даже обязательность пресса на предыдущих или последующих этапах расследования, - сейчас я рассуждаю лишь о текущей стадии…) Возвращаюсь к своей истории. Итак, мы приступили к допрашиванию всей чётверки, рассадив её по разным комнатам. Для расскачки мои шефы, Дубок и Харитонов, решили немножко позаниматься бабой (чем чёрт не шутит - вдруг окажется трухлявей, чем мы ожидаем, и «потечёт»?..). Дмитрия Щербакова пока что предоставили мне. Возможность пообщаться с фигурантом №1 меня нисколько не окрыляла, не внушая ложного чувства самоуважения, дескать: вот кто тут в РОВД - супер-опер!.. Ничего подобного… Никаких особых успехов от меня, желторотика, никто не ждал. Просто отдали мне Щербакова для «затравки», с мыслью чуть позднее забрать его в собственные, пусть и слегка дрожащие от градусов, но куда более умелые и сноровистые руки… Понимая скромность и не-эффектность своей роли, при допросе Щербакова я особо не старался, - лишь исполнял положенный ритуал наших обыденных ментовских игр… И если уж совсем начистоту, то как раз лично я в тот момент, в отличие от своих начальников, в виновность этих четверых особенно и не верил!.. До этого уж множество раз были у нас в этом же расследовании и подозреваемые, и ряд якобы косвенно свидетельствующих об их виновности обстоятельств, с тою же энергией и напором начальство кидалось колоть «клиентов» в кратчайшие сроки - ну и?.. Пшик!.. Так что были основания предполагать, что мои отцы-командиры, пытаясь предотвратить появление очередного «глухаря» в показателях, ныне рады навесить мокруху практически на любого мало-мальски подходящего фигуранта… Ну а кто ж и не пригоден для этой цели больше, чем те, кто данный трупешник и обнаружил?!. Кто нашёл – тот и убил, это ж и ежу ясно!.. (А сколько раз так и бывало: преступниками оказывались именно те, кто вызывал милицию!..) …Теперь секите: просто ли доказать ментам, что не ты - разыскиваемый ими мокрушник?.. Трудно!.. Ой как трудно и больно тебе будет - это им доказывая!.. Зато самим ментам убедить тебя, что ты и убил взаправду, а потом немножко забыл про это - что два пальца об асфальт!.. Ну разве что - совсем уж какой-нибудь Джордано Бруно, которого хоть на костре заместо дровишек сжигай… Но мы ведь оба знаем, что ты – не из столь стойких, верно?.. Вот так - и почти любой другой… Короче, на тот момент нам, рядовым операм, усиленное внимание моего руководства к четырём олухам со стороны виделось как типичный подбор «стрелочников», для навешивания на них делюги… Мне же был виден целый ряд обстоятельств, который, как минимум, свидетельствовал не во вред подозреваемых. Перечислю их все. Первое - никто из четверых ранее не был судим. Второе - полное отсутствие реальных улик против них. И третье - коль уж даже «литерные мероприятия» не выявили никакой компры, то, стало быть, её и вовсе не было в природе. Так что без особого напряга я готов был спорить с любым желающим на треть зарплаты: пустышку тянем, и кончится всё диким конфузом, с вынужденными извинениями за понапрасну причинённое беспокойство… …Вот и представьте, с каким настроем начинал я допрос Щербакова!.. А когда я внутренне неуверен в своей правоте, то начинаю нервничать, и становлю внешне чересчур агрессивным и грубоватым… После первых, чисто протокольных вопросов, мгновенно перейдя в атаку, я сообщил Дмитрию, что «нам всё известно!», и поэтому «лишь немедленные чистосердечные раскаяния ещё способны облегчить вашу участь!» Чуть позднее, с официального «выканья» перейдя на более подходящее к данной обстановке дружественное «ты», я лихо соединил имя и личность моего собеседника с такими смачными эпитетами, как: «вонючий козёл», «конченная гнида», «анальный пидор», «манда немытая», и так далее… «Колись на сознанку, сучяра!» - это вообще моя фирменная фраза в подобных случаях, она из меня выскакивает автоматом!.. (Иногда уж даже и в семейных разговорчиках-междусобойчиках так и порываешься произнести её моей дражайшей супруге, лишь в самую последнюю секунду останавливая себя мыслью: «Нет, нельзя… изувечит!..» «Сознавайся немедленно, а не то кончится и моё терпение!» - рычал я уже на 41-й минуте допроса, что знающими меня близко людьми воспринялось бы лишь как остроумная шутка… Все знают: океан моего терпения бездонен, и его легко хватит даже на несколько недель интенсивных допросов!.. Не псих же я, в самом деле, чтоб взаправду палить нервную систему из-за такого пустяка, как получение или не получение очередной «сознанки» от очередного «клиента»… «Клиентов» - - много, а я, любимый - один!.. Но Щербаков, понятно, не знал, насколько же я добр, и как хорошо к нему настроен. Всё происходящее он воспринимал на полном серьёзе, и - натурально испугался… Небось, наслушался глупых баек про зверства ментовских палачей, уж и дыба ему в подвале мерещилась, и кнут, и раскалённые клещи… (Кстати, о дыбе!.. Могли бы и в самом деле поставить её где-нибудь в уютном райотделовском подвальчике… Начальство вынуждает нас заниматься самодеятельщиной, заменяя фабричный продукт кустарством - отсюда и результаты хромают!.. А вот кнут - это перебор. Слишком «следит»… А «светиться» в нашем деле - нельзя!..) …Заёрзав на табурете и жалобно заморгав, рогоносный муженёк забекал оправдательно про абсолютнейшую невиновность, и упомянул своих будто бы влиятельных друзей, которые вот-вот за него заступятся, не дав его, сирого, в обиду!.. Как же, держи карман шире… Да будь у тебя столь влиятельные покровители - давно бы обозначили своё существование телефонными звонками и личными визитами в наши кабинеты, лихорадя следствие подковёрными попытками всё замять и свернуть… Но. главное, и начнись подобное - помогло бы тебе это как мёртвому припарка… Мокруха - это ж не вонючая кражонка, или там какое-нибудь хранение наркоты, где при желании заинтересованных людей любого можно отмазать и из-под удара вывести… Убийство - это серьёзно, и расследуются такие преступления как следуют… То есть и тут, на любом из этапов, дело можно развалить вчистую, но не за так, не благодаря каким-либо связям или знакомствам, а исключительно за хорошие бабки, иногда - за очень хорошие!.. И адвоката первоклассного - найми, и следаку – дай, и с операми, прокурором, судьями - поделись… У самого Щербакова таких бабок не прощупывается. Оно и понятно: люди с деньгами в «малосемейках» не обитают, а кто там живёт - те безденежны!.. Найти же таких друзей, чтоб не только имели влияние, но ещё и заплатили б за тебя сполна - это и вовсе из разряда фантастики… Наивным чмошником был Митя Щербаков, явно не понимая, что в минуты беды число твоих реальных, не придуманных друзей - сокращается стократно, и если год назад ты бухал в сауне совместно с неким чинушей из горисполкома, а теперь, по старой памяти, сунешься к нему за содействием, то это вовсе не значит, что он вообще вспомнит твои имя с фамилией… И уж тем более глупо полагать, что он и впрямь всё кинет и, рискуя собственной шкурой, ринется к тебе на выручку! …Так мило препирались мы с Дмитрием и полчаса, и час, и полтора… И вот когда мои глаза постепенно разгорелись до температуры плавления стали, а щёки Щербакова соответственно - побледнели до степени заледенелости, в этот самый миг, заглянув в комнату, старший опер ласково поманив меня пальчиком. Незаметно кивнув ему, я пропыхтел Щербакову какую-то очередную гадость, вроде: «Хорошенечко подумай, мудак, и если не перестанешь гнать, то мы сейчас поговорим с тобой совсем по другому!», - я выскочил в коридор. «Уже кольнул?..» - поинтересовался благоухающий скверной водярой дядя Лёша с таким оптимистическим видом, словно речь шла о гнилом грецком орехе, для вскрытия которого мне перед этим торжественно вручили механический пресс с усилием в сто тонн. Почуяв себя слабоумной букашкой, оказавшейся не в состоянии исполнить доступное даже падающей с ног от дряхлости антикварной старушке задание, я потерянно забормотал что-то о слабой доказательной базе и особом упорстве подозреваемого… Скажу больше - я рискнул предположить, что Щербаков и вовсе - не при делах, «только зря время тратим… А он нас потом ещё и жалобами замучит!..» Харитонов благодушно гыкнул, окатив меня горячей волной перегара, ухмыльнулся самодовольно: «Просто ты, гаврик, с подобными типами разговаривать не умеешь… Иди, а мы сейчас к тебе подтянемся, и ты увидишь!..» Звучало обещающе. Пожав плечами, я вернулся в кабинет. Дмитрий встретил меня настороженным взглядом, пытаясь угадать по моему лицу, о чём в коридоре шла речь, и имеет ли это отношение к его судьбе… Понятно, я и виду не подал, что минутой раньше позволял себе усомниться в его виновности… Наоборот - продемонстрировал ему внутренне заликовавшие глаза, как будто только что узнал нечто, окончательно Щербакова уличающее, и благодаря чему я теперь могу относиться к нему лишь как к окончательно изобличённому и поверженному противнику… Помучив его долгой театральной паузой, я зловеще буркнул: «Ну что, сучий потрох, сам всё расскажешь, или мне сходить за гантелей?..» Присказку насчёт гантели я придумал сам, и пугал ею попавших ко мне на «собеседование» доверчивых лохов. С одной стороны, вроде бы отчётливый намёк на ожидающие моего «клиента» жестокие избиения, с другой - полнейший бред!.. Сошлись он потом в своей потенциально возможной жалобе на эти слова - любой обоснованно скажет: «Ну какие же гантели - в РОВД?!.. Совершенно ясно, что эта фраза просто была придумана гражданином, желающим с какой-то целью опорочить сотрудников правоохранительных органов, якобы жестоко избивающих гантелями, гирями и штангами преступный элемент!.. С помощью этой гнусной инсинуации оный гражданин пытается отвлечь внимание правосудия от собственного нехорошего поведения… С какой же преступной целью он это делает, а?!.» Как и следовало ожидать, заслышав про спортинвентарь, Щербаков окончательно побелел щеками, но тем не менее продолжал жалостливо вякать насчёт вздорной необоснованности предъявленных ему обвинений… Тут-то в мой кабинет и вбежали двое - начальник райугро и дядя Лёша. Дубок уж слегка порозовел носом - грамм 300 тяпнул, не меньше… Сразу перехватив инициативу, мои отцы-командиры попёрли на Щербакова бульдозерами. Я только ресницами хлопал, вживую наблюдая их в деле, и втихую завидуя их неукротимой наглости и железному напору!.. Оказывается, вина Дмитрия Щербакова уж не только установлена и доказана многочисленнейшими прямыми и косвенными уликами («позднее мы тебе их предъявим!»), вещдоками («их - миллион!») и свидетельскими показаниями («там их хватит на пять вышек тебе и твоим вонючим подельникам!»), но и никому уж здесь, в «конторе» - не интересна, не надобна и не значима, - «эвон сколько вокруг других, пока ещё не раскрытых с тою же полнотой и убедительностью преступлений!..» Хоть через 15-ть минут выводи Щербакова на суд - в обвинительном суровом приговоре нет ни малейших сомнений!.. Но что ты с них, майора и капитана, возьмёшь - ну гуманисты ж до мозга костей, ядри их мать, трижды долбай их в левое ухо!.. Мало им, понимаешь, одного только гарантированного торжества законности и правопорядка, им же ещё и соблюдения конституционных прав каждого по отдельности человека на своё светлое будущее подавай!.. Ночами нынче не спят они вдвоём, и водку днём практически не глушат, придавленные тяжкой мыслью: «Как бы это, исхитрившись, осторожненько увести гражданина Щербакова от нависшего над ним призрака расстрела?!. И сам Дмитрий, и я, внимая этим речугам, невольно навострили уши: а и действительно - как?.. «Да всё очень просто, Димон! - совсем уж дружески зафамильярничал майор. - Ты даёшь нам явку с повинной, и полный расклад по твоим подельникам в придачу, а мы - оформим тебя не главным, а второстепенным обвиняемым… Почти что - свидетелем!.. Они же все пойдут - паровозом… И вместо 15 лет усиленного режима (это, заметь, лишь в лучшем случае, а то у нас и за куда меньшее людей пачками расстреливают!) получишь тогда от силы два года общего режима… И то, скорее всего, условно… Есть разница?!.» Разница была, да ещё какая!.. Хорошо понимал её Щербаков, но, судя по его заметавшимся глазам, не понимал другого: зачем ему сознаваться в чём-либо, пусть даже и с перспективой «условняка», если есть реальная возможность, ни в чём не сознаваясь, быть полностью оправданным и отпущенным на волю ввиду «недоказанности»?.. Сомневаюсь, что мои начальники смогли бы внятно ответить на этот простенький вопросик… Но они и сами прекрасно понимали уязвимые места своей позиции, и именно потому так усердно маскировали их обилием громких и пылких фраз!.. Пока Дубок отдыхал перед очередным залпом своего красноречия, дядя Лёша заливался соловьём насчёт замечательных душевных качеств «клиента». Уверен, что за всю предыдущую жизнь тот не слышал столько радостного и светлого в свой адрес!.. И умница-де Щербаков, и трудяга каких поискать, и о чутком его сердце милиция успела доведаться, и - о пламенной любви к Щербакову окружающих! «А жена у тебя какая!.. Прелесть!..» - вскричал дядя Лёша с таким видом, словно уже успел облапать Лилию Щербакову с головы до ног, и авторитетно давал ей гарантию качества!.. Из дальнейших его восклицаний выяснилось, что ненаглядная мадам Щербакова - вполне под стать своему мужу, сизому орлу… Замечательнейший человек, изумительнейшая женщина, самая лучшая в мире жена и мать, надёжнейший друг и боевая подруга!.. «Зато Соломатин с Ленартовичем - совсем, совсем не то! - вступил в партию отдохнувший начальник угрозыска. - Гады, сволочи, душонки продажные, вонючие суки… Они ж тебя только что заложили с потрохами, сдали как малохольного!..» И Дубок с неподдельной скорбью покачал головой, сокрушаясь о несовершенстве людской породы. Оглянувшись на дверь и понизив голос, возмущённо сообщил: «Они, гондоны, изобразили тебя главным закопёрщиком! Дескать - и науськивал, и резал по горлу, и потом подговаривал их дать ложные показания… Ну не сволочюги ли?!.» - майор горестно смолк, недоумевая, откуда же в людях столько злобы и подлости… Мало того, что сами раскромсали лезвиями несчастного Малькова на мелкие кусочки, так ещё и норовят списать это на лучезарного Димома… Подонки!.. Щербаков не был кладезем мудрости, но и не совсем же - кретин, а потому, обдумав услышанное, осторожненько попросил устроить ему очную ставку с якобы показывающими на него подельниками, - хочет-де собственными ушами услышать столь явные выдумки в свой адрес. «Конечно!.. Сейчас же отведём тебя к ним, и ты сам услышишь!» - не двинувшись с места, весело заверил начальник угро. «Никто из той троицы пока что так и не раскололся!» - глянув на его преувеличенно бодряцкую рожу, сразу просёк я. И ещё больше убедился в этом, увидев, что никто никуда Щербакова не ведёт, и разговор с ним продолжается в той же тональности. Мне со стороны ещё более прояснело: Щербакову не в чем сознаваться!.. Не мочил никого, и ничего не знает по данному делу, отвечаю!.. Наверняка что-то подобное думали и мои боссы, но на их лицах эти огорчительные мысли никак не проявлялись. Наоборот, дядя Лёша с волнительным придыханием начал рассказывать Щербакову, какая неприятная житуха ждёт его там, за решёткой… Сперва – в СИЗО, а после - и в колонии… Оказывается, нераскаявшихся и не изобличивших активно самих себя на следствии прочие заключённые жутко не любят!.. Сценаристы фильмов ужаса сдохли б от зависти, полакомившись этими плодами буйной харитоновской фантазии… Голод, холод, невыносимая жара, жажда, побои, извращенцы-садисты, людоеды, туберкулёз, СПИД, омертвление прямой кишки как результат многократных насильственных половых актов в анус, в том числе – и с помощью ножек табурета… «И это - только начало!» - вскричал старший опер с таким видом, словно и впрямь в своём длиннючем списке что-либо обошёл вниманием и пропустил… Однако из дальнейшего его рассказа стало ясно, что у тех, кто пошёл на сотрудничество со следствием, срока получаются в итоге не только короче, но и куда приятнее!.. «Не то, чтоб санаторий, но жить можно!» - быстренько уточнил начугро. Оба розыскника утвердительно покивали головами, немо подсказывая неопытному ещё Щербакову, какую позицию ему вернее всего занять… Одновременно - украдкой стрельнули в него глазками: ну что, созрела абрикоска?.. «Всё равно не скажу!» - прочитали они на физиономии испуганно нахохлившегося Щербакова. М-да… Тяжёлый случай!.. В таком темпе прошёл первый час беседы моих начальников с Щербаковым. Я знал, что с ним будут говорить ещё много часов (ровно столько, сколько понадобится для дела), дергая по всякому, напирая то на необходимость увести от уголовной ответственности жену («если сознаешься - она по делу пройдёт как свидетель!»), то на насущную потребность позаботиться о собственной нетленной душе, - специально для подобных случаев Дубок в своё время даже внимательно штудировал Библию («ты верующий?.. так вот, Господь сейчас внимательно наблюдает за твоим поведением, определяя, покаешься ли в своём грехе, и будешь ли достоин прощения на будущем Страшном суде, или же предпочтёшь остаться не раскаявшимся, и тем самым погубив свою бессмертную душу…»)… Но прослушать это до конца мне не удалось: начальство спохватилось что раз молниеносного блицкрига на глазах подчинённого не вышло, то и нечего ему тут без дела прохлаждаться… Пусть лучше мотнёт в соседний кабинет, сменив кого-нибудь из усиленно допрашивающих фигурантов оперов… По всему выходило, что шансов на успешный раскол Щербакова - процентов 20-30, не больше… Причём как раз уверенный тон командиров меня ни капельки не обманывал: сколько раз столь же уверенно в виновности допрашиваемого вели они себя раньше, а потом - «ой, извините - ошибочка вышла!» Щербакову ещё повезло: из тактических соображений на данном этапе его не колотят резиновой палкой по суставам, а то ведь многих (или, выразимся изящнее, «некоторых»!..) даже и бивали с усердием, в надежду пробить на тяжкие телесные или мокруху, а потом - «ой. простите, мы обознались маленько!» А у человека уже вся требуха - всмятку!.. …Но иначе - нельзя. Иначе большинство преступлений (кроме тех, где виновник ясен с самого начала) - никогда не раскроешь. Ведущий допрос оперативник всегда должен смотреться олицетворением уверенности и в собственной правоте, и в непоколебимом могуществе стоящей у него за спиною державной машины… Без этого всё рухнет, и бандиты на допросах начнут матюкать нас стоэтажно, вытирать о нас ноги и плевать нам в лицо! Я этого не хочу, и никто из оперов этого не хочет. Достаточно того, что ноги о нас регулярно вытирает наше родное начальство…