Задержав дыхание Не отразился в зеркале: первый раз, второй. Какой пустяк. Но жизнь – была ль она с тобой? Пишу на память: Рубашка и носки и - с печки бряк. Некуда падать. Побреешься, сходишь в магазин: Нужна еда. Как не крути – всегда живёшь один. Пасьянс, телепрограмма. Без пользы видимой, без лишнего вреда… Вдруг – телеграмма. А в ней три слова, скажем. Например: «Приеду в среду». И всё, конец. Идёшь зачем-то в сквер. Кто? Почему? Зачем это – «приеду»? И как это вообще – не одному? А в среду кто-то загорелый, в свитерке, С парфюмом. Слова… О Ялте, Судаке. И «почему ты всё время смотришь вдаль?» И в голосе твоём уютном Звучит мораль. Мой ангел, как оброс ты, одичал! Ты не нашёл невидимый причал, Ты не признал простого расставанья. Так пусть, прошедший миллионы лет, Свет не умрёт. Пускай зажжётся свет От нашего дыханья. Рассыпание Белые ромашки, рассыпьтесь. Птичья тишина, криком наполнись. Заголосите, уймитесь. И ты, человек, опомнись. Города взмахивают руками. Плещется по ветру ковш железный. Под бесполезными небесами Ты наиболее бесполезный. И это всё – согревало, ласкало. Рассыпься в прах, рассыпься, как можешь. Потому что малого – должно быть мало. Да и единственного, конечно, тоже. В последний час Воробей из лужи пьёт. Мальчик из рогатки бьёт. Изловчился кот. Мимо! Мимо! Смех и грех. Воробей плюёт на всех. Кот вздыхает: эх. Котик милый, кис-кис-кис. В будущее оглянись, Прошлого коснись. Камушек летит, летит. Птица падает, гляди. Дырочка в груди. В первый и в последний час, Воробей, прости же нас! «Я плюю на вас !» За глазами О чем я думал в городских стенах, На что глядел, и что в меня смотрело? Шла женщина с коляскою. Она Не просто шла – а будто бы летела. Большое дело двигалось ко мне. Я закрывал глаза – и представлялось: Весь город – в ослепительном огне. И мне необычайно удавалось Представить, выхватить из пламени лицо Ребенка, проплывающего мимо. Я открывал глаза. В конце концов Не так уж всё бесплотно и незримо, Не так уж всё неявленно, но вот Весь город как-то сузился и замер - Когда я не увидел ничего, С распахнутыми встретившись глазами. Чемодан с фотографиями Чемодан с фотографиями. Начни - и потянется. То ты в зайчика ряженый, То ты плачешь... Останутся Слёзы высохшие Паровозик сломанный. На коленях у матери, Застеснявшийся, скованный. И дальше, и прочее. Папа в шляпе. Лебеди чёрные. Ленинградские ночи. Атланты огромные. Дядя Витя с дочерью. (Я любил её, помню.) Это даже не призраки, Не видения прошлого. Это как бы признаки Уходящего. Никогда не пошлого. Настоящего. Качели. Домик. Лодочка. Качели. Домик. Лодочка. Качели. На них взлетали мы И, наконец, взлетели. Качели. Домик. Злая трынь-трава. Позавтракай сперва. Качели. Лодочка. Зелёная вода. Грохочут поезда. Колонны маршируют. Дом горит. И белый дым летит. Мы все ушли. На дальнем берегу Летят качели, высекая искры. И дом стоит, как одиночный выстрел. И в лодке я горю. В зоопарк Сегодня я тот, который, Уйдя из глухой конторы, Спешит, скажем, в зоопарк. Там спит броненосец в клетке, Сидит попугай на ветке, И заяц лисе не враг. Там скудный вечерний зритель, Такой же как я, ценитель, Такой же как я, простак, Застынет у львиной пасти, Покорный животной власти. Вот так, повторяй, вот так. Вот так, мы очнулись рядом, Сраженные тихим ядом, Среди городской пыли. Ленивцы и проходимцы, Бессмысленные любимцы, Воспитанники Твои. В бильярдной В бильярдной стук и дым. Щелчок – и шар положен. Соперник уязвим. Соперник осторожен. Он вытирает пот, В бокале отражаясь. Таких не любит спорт. Я улыбаюсь. Тебя убьёт жена В супружеской постели - Узнала бы она, Кто ты на самом деле. Играй, мертвец, потей, Покуда жив, покуда В бильярдной тесноте Ты веришь в чудо. Мгновенье Нищий дед, контуженный и злой. С деревянною ногой. Обломал сирени целый куст. Рубль – ветка. Он не то, чтоб разорён и пуст. Пушкина он знает наизусть И плюётся метко. Что тебе услуги рифмача? Ты не ждёшь пощады от врача. Тень летит, как птица. Сядет на плечо, коснётся глаз... И сирень распродана на раз. И тиха столица. Так ли я, случайно, между дел Состарился и поседел, Наслаждаясь тенью? Ты ничья и даже не моя, Песенка простая соловья. Чудное мгновенье! В саду созрело яблоко... В саду созрело яблоко. Кто его сорвёт? Конечно он, конечно он, конечно он. А если это пуля? Кого она найдёт? Тебя, конечно. И заплачет он. А кто воскреснет, если На яблоне – цветы? Конечно ты, конечно ты, конечно ты. А кто там смотрит, Ветку с цветами наклоня? Конечно я, конечно я, конечно я… Имя Прекрасно жить на свете. Прекрасно песню петь. Прекрасно умереть. К чему я был пригоден, Того не помню я. И, стало быть, свободен. Дай руку, только руку. И в комнату без стука Войди. Моя любовь случилась На этих простынях. Прости, я помнил имя. Мне всё сполна простилось. Простится и сейчас. Ты моё имя. Город мой «Верни мою ушанку, сукин сын!» Дрались бомжи у входа в магазин, Но изъяснялись пафосно и с чувством. Вцепился в нос, но ощутил вину: «Ничтожество, ты драл мою жену!» Как зло и пусто. Как зло и пусто в городе большом. Подросток с устрашающим ножом: - Алё, Наташа! Забейся в угол. Есть у них любовь. Их возбуждает пустота и кровь. И правда ваша: Иди и смейся, есть на то резон. Бомж сплевывает зубы на газон И снова весел. Я снова жив в объятиях твоих, Здесь хватит места даже на двоих, Здесь хватит места для тоски и песен. В палате В палате больничной здоровые люди, Здоровые люди в больничных халатах Ругаются матом. А голубь садится на подоконник. Его подкармливает уголовник: Сидел за убийство когда-то. Практикантки на практику приходили. Колоть – кололи, но не любили. На память ничего не забыли. А мы не просили. А ночью в окне виден свет нездешний, Какой-то родной, но уже не прежний. И я молюсь, не умея молиться. За то, что неспешно здесь так живу я, За ногу, до голени неживую. За глупую эту птицу. Помилуй меня, мою жизнь и прочих. Птичника, умершего прошлой ночью. Хочешь, я сделаю, что ты хочешь? Чего ты хочешь? Встань только рядом и пусть проснутся Все, кого ты захочешь коснуться. И пусть все проснувшиеся улыбнутся, И спящие улыбнутся. Дом Место моё, утоли, сбереги меня. Не объясняй, мне не надобно знать. Вьётся прибрежная тонкая линия: Безотносительная благодать. Дуб ли, берёза, орешник, смородина… Горек на ощупь и сладок на вкус Плод неизвестный, ты всё ещё родина? Я потерять ничего не боюсь. Ты не любила, но всё отдавала мне, Холод и свет и звезду за окном. Так обними же руками усталыми, Благослови мой пустеющий дом. Путём речи Речь моя, как тихий поездок. Чуть постукивая, едет на восток. Мимо проплывают журавли И поля взволнованной земли. Через море пролегает путь: Не сказать ни слова, ни вздохнуть. Через звёзды путь проложен мой: Речь летит прозрачною струной. И, невидима для сокровенных глаз, Всё ж спасает, всё ж спасает нас. Очень простое стихотворение Мы похожи и непохожи. Мы друг с другом идём Под дождём. Я любил тебя. Ты меня тоже. Твои плечи и грудь. Позабудь. Мы целуемся, мы молодые. Фотографию не оживить. Но всё можно простить. Столько лет мы ложимся живые, И мы живы, пока Наш ребенок смотрит на облака, Говорит: отчего они не упадают? И пушинка с плеча слетает. Кошка на тёплой траве Кошка на тёплой траве, Высоко поднимая лапы. Играй, но не царапай. В тёплой твоей голове Цветные подвижные мысли И простейшие числа. Восемь – слепых котят. Три – никуда не делись. Два – человека в постели. Восемь веков подряд Ты между нами спишь, Внутрь себя молчишь. Не пойми меня Не пойми меня, милая, не пойми. Слово разделённое отними. Не дай мне занежиться в тишине, Пусть это слово вернётся мне. Пусть это слово звенит и жжёт, Пусть успокоиться не даёт. Пусть. Я в пронизывающем свету Вижу пронзительную красоту. Вижу, как бабочку под стеклом, Душу, направленную на слом. Вижу холодную тень свою, Миг, остановленный на краю. Вижу в пульсирующей тишине Шаги, приближающиеся ко мне. ............ Всё, что ты хочешь. Возьми, возьми. Но не пойми меня. Не пойми. Сочтение ворон Только солнце встаёт – ты уже на ногах И, в автобус сажаясь железный, Смутно едешь вперед к одиночеству – ах, Охренительно бесполезный. В деревянную дверь как-то боком войдя, Ты садишься за дело, и дело Смотрит косо и пристально на тебя: «Бесполезное тело!» Утруждённое тело ты вынесешь вон И, присев рядом с ним на скамейку, Ты сочтешь пятерых равнозначных ворон И бессмысленную канарейку. А когда, утрудив, похоронят тебя, И автобус отъедет железный, Ты увидишь пронзительного воробья Проносящегося над бездной. Светофорный человечек Светофорный человечек, Красным ты огнём горишь. И в последний летний вечер Я стою, и ты стоишь. Ты исчез. Другой, зелёный, Ногу занеся вперёд, Так тихонько и влюблённо Вдоль по улице идёт. Сердце замигало чаще: Мимо клёнов и огней Ты уходишь дальше...дальше... И огонь в груди твоей. До тихой звезды Лодка по синей воде плывёт. В лодке согнулся седой рыбак. Кто его дома с уловом ждёт – Пытается вспомнить, не вспомнит никак. Рыбье золото и серебро. Годы на вёслах и жизнь - в пути. Тихое нажитое добро: Не расплескать бы и донести. Ну, говори мне: ты чей отец? Чей ты супруг и заблудший сын? Ты ориентируешься по звезде, Сколько ты жизней плывёшь один? И отвечает он: я – это ты. Заперта в угол душа моя. Путь я держу до тихой звезды, А доплыву – и увижу тебя. Яблоко Светится яблоко на ветке в саду. Я по неслышной траве иду. В зелени листьев птица сквозит. Яблоко солнечным светом горит. Небо висит над землёй, как шар. Вейся, растительная душа. Яблоко - небо и яблоко – сон: Сердце твоё источает звон. И истончается тихая речь. Встать на колени... Под яблоню лечь... Марина Я увидел тебя – ты шла в туфельках белых, И вслед тебе улица вся глядела. Тебя звали Марина. А теперь мы в обнимку идём на праздник: Уходит в армию твой одноклассник. У него машина. А ведь прошло только три недели, Как мы с тобой друг на друга глядели И ничего не хотели. А теперь между нами – ваза с салатом. И смотришь ты плотоядным взглядом. Садись-ка рядом. Знаю я, вечером нас, Марина, Ждет одноклассникова машина, Восьмёрка. Так растворяются чувства простые, И застилают их чувства иные. Знаю. Но только, Только в тот день, когда шли мы рядом, Город казался вишнёвым садом. Пахло цветами. И в тот момент нам за всё простилось. И эта жизнь нам уже не снилась. Жизнь стала нами. Тихим птенцом Синее небо над головою. Всё происходит со мною. Свет облекается в форму иную, Тонкую и земную. Поле, наполненное до края. Плещется рожь золотая. Тихим птенцом из гнезда выпадая, В метре от смерти взлетаю. Птичник «Птичка, помолись за меня» – Так говорил я в три года. Вооруженная палками ребятня. Фуражка, носимая гордо. За годы я вытянулся, окреп. У меня появилась кличка. «Птичник» - звали меня во дворе. Молчи, глупая птичка. Были друзья, переезды, быт И купола столицы. Птичник слинял да и был забыт. Перелистни страницу. Всё еще я, ко всему готов, В бледном осеннем свете. Ёжась, застёгиваю пальто. Волосы треплет ветер. (Какой романтический натюрморт.) Руки в карманах, осень. Я для героя вполне затёрт: Профиль усталый, проседь. Нет, погоди, всё было не так. Вот: «купола столицы». Далее: первый поход в зоопарк, Клетка со странной птицей. «Птичка» – шепчу я – "твой грозный крик, Твоё незнакомое пенье Простёрлось до дня, когда я старик, От самого дня рожденья." И снова назад. В тот зелёный сквер, Где всё еще мне три года, Где я не задумывался о Москве, Где тихо шагал, не гордо. И жизнь, словно шар, надо мной летя, Спускала послушно нитку. И всё, что случится года спустя, Под тихую пело скрипку. И всё ещё пело. И воздух блестел. И мир был всегда возможен. И было возможно всё и везде. И я был. И я был тоже. "Птичка, помолись за меня: Воистину и всегда." И птичка молится за меня: -Та-та-та-та -Та-та-та-та -Та-та-та -Та-та-та Рябушка Спи, человек мой, в тёплой постели. Тихий на улице дождь. Стёкла в комнате запотели. Ты никуда не идёшь. Ты не стремишься успеть куда-то, Ты улыбнулся во сне. В мире, где все облака – из ваты, Ты улыбнулся мне. «Рябушка» - тоненькое, спросонок. Что ты хотел сказать? Рядом с тобой я опять ребёнок. Мне не заснуть опять. «Рябушка» - что это? Птичье имя? «Бабушка, ряженку дай»? Звуками ты очарован другими, С ними летишь куда? Или пароль это был секретный, Ангел его открыл? Чтоб не пропал ты во сне бесследно Я его повторил: «Рябушка» - я, заклинанью вторя В двери вослед войду, Чтобы увидеть мне в море – море, В тихой звезде – звезду. Чтобы в тебе мне тебя запомнить, Ласково повторить: «Рябушка» - и никогда не вспомнить. И никогда не забыть. От звона Чай ложечкой мешая, Заметишь, как дрожит рука. Планета движется большая Спокойно и наверняка. А ты состарился и сгинул. И ложечка звенит. Неловко позвонишь ты сыну: - Я занят, извини. Зима. Природа торжествует. Светло. Всё выбелено подчистую. Горит стекло. Всё на местах. И чай и старость. И звон и свет. Живи – чего тебе осталось? А счастья нет. Смахни слезу, коснись легонько Лица крылом. От звона - рвётся перепонка. И поделом.