Я спешил домой, не замечая никого. Ровно полчаса назад я еще сидел в затемненном помещении и играл на синтезаторе, но репетиция нашей группы кончилась, компания смеясь и обсуждая последующий репертуар добралась до остановки, я попрощался с гитаристами, и вскочил в маршрутку. Музыка, она ведь как наркотик, - один раз посидишь, поиграешь – и все, ты навеки в ее цепких руках. Но то, что ждало меня дома, было еще лучше, еще ближе… В такси ехать долго, тишины там никогда не добьешься, - там вечно играет радио, водители постоянно матерят пассажиров, - а я опять вне всего этого… Темная улица в частном секторе, вот уже и дом с красными воротами, а перед ними – она… Высокая девушка с длинными светлыми волосами и глазами цвета небесной синевы… - Меня уже скоро не будут отпускать, - сказала она и улыбнулась. Я улыбнулся ей в ответ и взял ее за руки, она высвободилась и обняла меня. - Ночью придешь? – спросил я. - Только завтра, сегодня не могу. - Опять совещаетесь? - Мне это уже надоело… Я бы все отдала, чтобы вернуть назад… - Иногда жаль, но мы не можем, не можем возвращать прошлого… Ну, до завтра. Мы поцеловались и я зашел к себе домой. Меня терзало странное чувство, мне было очень холодно, и только луна успокаивала меня, и немного даже хотелось петь. Я достал вино из шкафа, налил в стакан и выпил. Вино… Вино… оно как кровь, только веселит чуть больше. Я взял гитару, но песни не шли. Удалось только пару строк из «Рубина» вспомнить… Алый камешек рубин ворон в клюве принесет, расскажи мне, вечный странник, что меня за смертью ждет… А на острове Буяне святый камень Алатырь, я под камешек зарою всю тревогу и печаль… Эта ночь никогда не закончится, она просто будет вечной… Я буду только пить вино, лежать и таращится в этот потолок, какая сволочь вообще придумала потолки… И света не будет… Я буду ловить руками лучи луны, ловить их и просить передать ей, что я ее люблю, и мне не важно, кто она на самом деле. Как сейчас помню день нашей встречи. Была осень, серая, холодная, злая осень, я шел домой с какой-то репетиции – их было столько… Шел по аллеям, набитых желто-красными листьями, которые шелестели под ногами таким мягким звуком… А она сидела на скамейке, завернувшись в плащ. - Мне холодно, - прошептала она. - Мне тоже. - Я хочу домой. - Тебе помочь дойти туда? - Не надо. - Как имя твое? - Лилит. Я опешил. - Ты… Ты та самая? - Да. Мы говорили тогда до самого вечера, пили вино и смеялись. Она была похожа на земных девушек, и в то же время совсем другая, в толпе из тысяч я бы узнал ее сразу, но мне это было незачем – она ненавидела толпу. - У нас там толпа такая, - улыбалась она, - а с тобой я отдыхаю. А ты не боишься того, что я демон? - Нет. Я ничего не боюсь. - Наш этот… он нас так замучил, ты бы знал… - А Адам? Она так грустно посмотрела на меня, словно бы я тронул то, чего не стоило. - Лилит… Я ведь знал. - И я знала. А когда шел дождь – мы танцевали. Мы танцевали под дождем, прямо посреди трамвайных путей. Мы танцевали, прохожие просто таращились на нас, но нам не было до них никакого дела. Мы двигались как единое целое. Мы и были единым целым. Единым. Комком боли и страдания становился я, когда на некоторое время осознавал, что она не будет со мной вечно, что она исчезнет, исчезнет как дуновение ветра, она пропадет, а за настоящее блаженство заплачу вечной мукой… Сейчас я уже не знаю ответа на многие вопросы, сейчас уже не знаю, а тогда… Тогда я знал все, и тогда я был уверен – эта мука стоила того, что было… Как сейчас помню этот хмурый, дождливый день, и людей, бросавших на нас страшные, злые взгляды, и ее глаза… - Лилит, - проговорил я, когда мы замерли на минуту, - прошу тебя, сегодня ночью разреши мне посмотреть на тебя без маски!! - Ты отвернешься от меня. - Лилит, у тебя были сотни, сотни других, но ты же сама говорила, что никто из них не знал, кто ты на самом деле… Я же первый, да? - Да. - Я знаю, на что я иду, Лилит. Я знаю, что меня ждет после смерти. И я не боюсь этого. И я знаю, что к тому времени у тебя будет множество других… Но я все равно люблю тебя, Лилит! Все равно. Я знаю, что ты – демон. Вот только почему ты выбрала меня? - А могу я не отвечать на этот вопрос? - Можешь, - вздохнул я. И снова мы танцевали. Мало кто из моих знакомых видел меня с ней. Мало кто знал ее имя. И никто не знал, кто она и откуда. А я знал. Порой, вспоминая о той тьме, что ждет меня по смерти, я боялся. Я сильно боялся, ибо я понимал – я буду одинок в той тьме, и от моего рока я не освобожусь, и никакая схима, никакая мученическая смерть, - ничто не принесет мне прощения. Был вечер, такой тихий осенний вечер, как всегда в том городе, листья все так же кружились в вихре неведомых линий, все так же прохладно было среди пасмурных аллей, - мир дышал скорой зимой. Уже начинали появляться первые звезды, я как обычно сидел на кухне, пытался что-то наиграть на гитаре, потом отложил ее, попытался почитать – но безуспешно. Я ждал. Я ждал, пока на дворе залают собаки. Они все так же будут лаять, кричать, бесноваться, когда я поведу в дом Лилит, она посмотрит на них, они заскулят и спрячутся, потом она улыбнется, обнимет меня, и мы снова поцелуемся… Но сегодня я увижу ее в таком обличье, в котором она никому никогда не являлась… Лают! И что есть мочи бегу к воротам. Это она, Лилит. Все так же улыбается, обнимает ее за плечи… - Ты хотел смотреть? – смотри! Она смеется. Я не стану описывать то, что я видел. Нельзя описывать вещи из иных миров языками этого мира… Да и не удастся это. Я не испугался. Я не удивился. Но на самом деле я ждал чего угодно, - но не этого… А потом она стала той же девушкой, что я любил. - Данил… Сегодня я… я пришла в последний раз. Я опешил. - Что… Что такое? - Он запретил мне. - Но… Но ты же говорила мне, что будешь со мной до… до смерти… - Да. Я посмотрел на нее и задал немой вопрос одними глазами, было темно, но она видела… И кивнула головой. - Ты не встретишь рассвета, Данил. Мне показалось – или она действительно плакала… Но у меня нет времени на детали. Сейчас она лежит, отдыхает на кровати, ее прекрасное тело, едва прикрытое простыней, словно сияет в лунном свете, она не моргая смотрит на то, как я пишу. - Лилит… Ты можешь остановить время? Мне очень многое надо дописать… - Хорошо, – произнесла она и неслышно улыбнулась. Время замерло. Сейчас уже не так важно – но никто из людей не заметил этого тогда – все замерло… я посмотрел на нее. - А давай поживем немного в свое удовольствие? Раз время остановилось – у нас его много… И моя душа все равно у вас. - Хорошо. Мы вместе вышли из дому… Она прижалась ко мне, и мы полетели куда-то очень-очень далеко… Я помню этот мир, я видел каждую его клеточку, я дышал ею, я был един с этим миром… Как ни странно, не Лилит дала мне это… это всегда было со мной, только тогда рядом была еще и Лилит. - Знаешь… - хотел было начать я… - Тсс… – прошептала она, - не говори ни слова! Мы были вместе. Мы любили друг друга и на Красной Площади, и в толпе в центре Лондона, и на пике Эвереста… Мы видели все… Я видел все – она это уже знала. - Ты бы хотел, чтобы это продолжалось вечно? - Нет. Ведь время стоит. - Только для нас. У них ничего не меняется, они даже не чувствуют. - Знаешь… Я не могу так, я ведь все равно умру. - … если захочешь. И она опять улыбнулась. Я сделал огромное упущение – я до сих пор не описал эту светлую, неземную улыбку, да-да, именно светлую, но какая-то глубокая тоска и печаль томились в ней… Когда она улыбалась, ее глаза наполнялись слезами… Но ведь демоны не умеют плакать… Или не умели? Перед тем, как возвращаться, я попросил поднять меня на ту гору, на которую сатана поднимал Христа. Этой горы не было ни на одной из карт, но она была. Ее никто не видел – но с ней было видно всех, все и вся… Мы долго стояли. Она – так обманно обняв меня, словно бы правда что-то ко мне испытывала, я – глядя в даль небес, в даль земли… Все земные царства лежали предо мною… Но мне они были не нужны. Я часто задавал себе вопрос – есть ли вещь, за которую можно отдать душу дьяволу? Я оглядел весь мир и понял, что такой вещи нет, не было и не будет. Что мне дали эти несколько часов с Лилит? Да, поцелуи ее были страстными, объятия – нежными, как ни у какой другой… Но стоило ли это вечности? Стоило ли это вечности в одиночестве и во тьме? Стоило ли?.. Не знаю. Все равно, ни одной земной девушке я не был нужен, а тем, которым я был нужен – не мог ответить взаимностью… А с Лилит я провел лучшие часы моей жизни. Такой, оказывается, короткой… Подумать только! Вот сейчас мы вернемся ко мне в дом, там будем вместе еще несколько часов – и все, я умру… Я столько не знаю в этой жизни… Да, остались стихи, – но часть я сжег… Да, есть еще проза, - но я ее не дописал… Да, есть еще песни, - но их я и сам-то плохо помню… Что-то от меня, конечно, останется. А может, и эти строки – о той, что я любил, зная, что она демон. И еще останется многое. А что вообще такое наша жизнь? По сути, наша жизнь – лишь то, что мы оставляем после себя. Теперь уже поздно что-то менять. Мы вернулись, но она не возвращала время – еще два часа, два жарких, страстных часа, и один – чтобы дописать, чтобы выплеснуть на бумагу строки. Я сейчас пишу с бешеной скоростью, я сам себе удивляюсь. Она снова лежит на кровати, простынею закрыты только ее ноги, и то до колен… Она не улыбается больше. Я пишу обо всем, что знаю, ибо теперь я знаю, от чего я умру, это лежит рядом, справа от бумаги – лезвие. Я просто не смогу жить, не смогу ждать столько лет, прекрасно осознавая, что после смерти меня ждет ад. Я смог бы жить и десять тысяч лет, но только если бы Лилит приходила хотя бы раз в год… А сейчас… Она внутри радуется – еще одна душа, душа, единственным уделом которой на земле было бы сумасшествие, еще одна душа… Помню, был один день, когда я проклинал ту встречу, просил Бога вернуть все назад, изгнать ее из памяти и простить меня, я плакал, молился... Это был последний день, когда я молился словами, звуками. Позже я просто опускался на колени перед иконой и молчал… В такие дни она не приходила, словно бы знала, что… А сейчас она уйдет, и я ее не увижу. Никогда… Мне страшно. Время снова идет. Мне очень страшно. Но теперь ничего нельзя изменить, будь, что будет. Сейчас я проведу лезвием по венам…