За 19 лет до конца света... (Начало). Куземко Владимир Валерьянович. З А 1 9 Л Е Т Д О К О Н Ц А С В Е Т А . Маленькая повесть. ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. …Утро выдалось серым. тягучим, липким как паутина, а тут ещё и жена ненаглядная вместо любимого грузинского чая случайно кинула в заварной чайничек пару ложек порошка против тараканов. Поперхнувшись первым же глотком, младший инспектор угрозыска Витя Сёмушкин с потрясающей остротой осознал, что жизнь – ужасна, и под влиянием этого неприятного открытия мягко намекнул любимой, что на пятом году их совместного супружества она как домашняя хозяйка всё ещё далека от совершенства… Раздражённая мелочными придирками любимая надменно дрогнула бровью, и в ответ с лаконичной выразительностью охарактеризовала ум и внешность супруга, размер его зарплаты, умение делать карьеру, степень заботливости о семье, а заодно уж и его сексуальные возможности, которые, оказывается, вообще не выдерживали никакой критики… Не ждавший атаки именно с этой стороны Витя оскорбился: - Ах так?! А ты тогда знаешь кто?! - Кто? – сощурилась ненаглядная. Ну, Витя и сказал - кто именно… Глаза супруги яростно полыхнули, она молча выплеснула кипяток из чашки в Витину физиономию, обозвала его десятком нехороших слов, а потом, опрокинув стул, метнулась в ванную, запёрлась там, и на все Витины стуки и просьбы открыть отвечала лишь глухими рыданиями. Эх, не стоило младшему инспектору ссориться с женою до того, как он успел позавтракать!.. (Никогда не ссорьтесь с домочадцами на голодный желудок – это не способствует аппетиту).Теперь же предстояло отправляться на службу с урчащим от голодухи брюхом… Раздражённо хряснув кулаком по своей чашке и заботливо поставив на полку чашку супруги, Витя заёл стрессовые перегрузки чёрствой коркой с куском чего-то колбасоподобного, пошёл в спальню и начал одеваться, краем глаза поглядывая на экран включенного телевизора. Какая-то эстрадная звезда из новораскрученных томно мурлыкала модный шлягер, облизывая языком микрофон и страстно извиваясь, а потом, приподняв краешек мини - юбки, под которой НИЧЕГО НЕ БЫЛО, с влажным чмоканьем воткнула микрофон между своих сооблазнительных ножек и начала водить им туда-сюда, с каждой секундой всё более возбуждаясь. «Насмотрятся наши бабы по телику подобной похабщины, а потом мы удивляемся, отчего это наши жены так скурвились!..» - раздражённо подумал целомудренный душой Витя, оборвал певицу на сладостном полувсхлипе щелчком выключателя, повесил на плечо короткоствольный десантный автомат (боевой псевдоним: «андрюша»), сверху накинул куртку, спрятал в карман отвёртку с острозаточенным концом, крикнул в сторону ванной: «Я ухожу, дорогая!», на всякий случай подождал ещё минутку - не выскочит ли она его проводить, и - вышел из квартиры. …По низкому сумрачному небу в сторону недалёкого кладбища ползла пелена тёмно-свинцовых туч. У подъезда воняло мочой, в мусорной куче рылся волк (в последнее время немало серых хищников забегало в город даже и средь бела дня!), а у самых ступенек в слизистой луже лежало два глаза: один карий, с чёрными крапинками, слегка удивлённый, другой - голубой, кокетливый, явно девичий, чуть ли не игриво подмигивающий брезгливо переступающим через него жильцам подъезда. Впечатлительного Витю передёрнуло. Ну что за мода пошла у нынешних подростков: по вечерам от скуки выкалывать глаза первым попавшимся под руку прохожим!.. Спортом бы лучше занялись, ходили в музеи, марки собирали, на худой конец пьянствовали б, наркоманили или шлюшничали, отдавая свои юные тела за денежки в распоряжение пожилых растлителей, так нет же - обязательно надо глаз кому-то выколоть… И главное ведь: не убивают, а только калечат!.. Хорошая же смена нам подрастает… На растерзанной душе стало ещё поганей. Витя шёл по замызганной улице, и противные приметы сегодняшней действительности нагло бросались в глаза со всех сторон. Ватага прыщавых юнцов с гоготом избивали ногами подвешенную за волосы к дереву беременную женщину, она давно уже потеряла сознание от боли и висела безмолвным кулем, зато младенец в её утробе вопил от ужаса. На стене детского садика кучерявился изодранный ветром плакат: «Сейте разумное, доброе, вечное!..», весь исписанный похабствами и изрисованный изображениями половых органов. На перекрёстке движение регулировал гаишник, в форменных штанах сзади - вырез, из ягодиц задорно торчит воткнутая в задний проход ромашка. Кооператор Ахмед на углу торгует пирожками с мясом. - Какой ты хмурый сегодня, Ахмед - словно родную маму продаёшь! - приостановившись на минутку купить пирожок, пошутил Витя. Ахмед вскинул на него скорбящие глаза, вздохнул тяжко: - А из чего же, по-твоему, начинка для моих пирожков?.. Витя усмехнулся, хотел отшутиться… но вдруг смолк, почуяв: «Э-э-э, тёмное дело… Лучше не соваться!..», - и заторопился дальше, жуя на ходу пирожок. Интуиция у Сёмушкина была зверская, без неё давно б уж его шлёпнули… А так ещё поживёт какое-то время…Кстати, мясо в пирожке - жилистое, невкусное, п е н с и о н е р и с т о е… Витины мысли переключились на супругу. Он мысленно дал её клеветническим измышлениям достойную отповедь. Да, в последнее время он действительно обслуживает её женские потребности лишь в позах №1, 2 и 4, старательно избегая поз 3, 7-19 и 25-67 (нумерация поз взята из последнего издания «Справочника сексопатолога»), но всё почему?.. А потому, что любит её, кретинку, и не хочет грязнить возвышенные чувства всевозможными похабствами!.. У неё же в голове вечно - всякие глупости… Одна только манера заниматься сексом только при включенном ярком свете чего стоит!.. Думаете, так приятно смотреть на лицо любимой женщины, искажённой похабными судорогами оргазма?!. Или эта её манера собирать его сперму, намазывать на хлеб и есть, запивая этот «бутерброд» чаем… Б-р-р-р!.. В сквере сидел и ждал чего-то матёрый волчара - старый, крупный, с недобрым прищуром. На скамейке рядом играл сам с собою в шахматы пенсионер Шаманский, - затрепанный костюмчик, шляпа - чуть ли не с хрущёвских времён, но лицо живое, располагающее. Витя тоже иногда захаживал в шахматный клуб, Шаманского знал и уважал, безобидный старичок, такие сейчас – редкость. (Был слушок: продаёт Шаманский героин девочкам-шахматисткам у себя на квартире, сам же его им и вкалывает, а потом удовлетворяет свои старческие прихоти в их безвольные юные тела, но то был явный наговор - за какие шиши он героин достанет?! Не на свою же пенсию!) Метрах в двадцати, чуть поодаль, рыжий дворник-дебил косил траву, широко размахивая косою. Дефицит рабочих рук вынудил горисполком ещё в прошлом году разрешить приём на работу в коммунальные службы психбольных, и теперь кругом развелось в дымину шизоидных дворников, сантехников, паспортисток и даже пожарных. Последние развлекались тем, что поджигали дома, которые потом сами же и тушили. Многим погорельцам даже казалось , что власти явно поторопился со столь странным решением кадровых проблем… - Чёрная пешка на «Е-5» выглядит неубедительно! - поздоровавшись. кивнул на доску Витя. - А кто сейчас выглядит убедительно?.. По-моему, никто! – усмехнулся Шаманский, но пешку со слабого поля убрал. Кивнул в сторону усердствующего косильщика: - Видали придурка? Никому эта трава не мешала, так нет же - обязательно надо её скосить!.. Мусор бы лучше с тротуара прибрал… Спина рыжего шизоида обидчиво дрогнула. . - Вы потише, услышать может… - предупредил тихонько Витя. Шаманский легкомысленно отмахнулся: - Пусть слушает!.. Ниже пенсию мне уже не назначат, дальше этой скамейки не сошлют, а на остальное - тьфу!.. И он объявил белой ладьей шах чёрному королю. Серый волчара у скамейки мрачно косился на Витю. Почему-то чувствовалось, что возникни конфликт Вити с рыжим дворником - и он встанет на сторону дворника. Поэтому Сёмушкин не продался желанию как-то ещё предостеречь Шаманского от неприятностей, а, понаблюдав минутку за ходами на доске, заторопился дальше. В общественном туалете имени Героев Парижской Коммуны в кабинке рядом с булькающим унитазом его давно уже заждался мелкий карманник Хилый, он же - секретный сотрудник угрозыска «Барс». За ежемесячный свёрток с ампулами морфия и негласную амнистию всех собственных маленьких прегрешений Хилый который уж год трудолюбиво информировал органы о всевозможных происках уголовной общественности района, выдав в цепкие лапища правосудия немало друзей и соратников по преступному ремеслу. У Вити Хилый вызывал глубокое омерзение. Слушая как всегда ёмкий, насыщенный фактами доклад сексота о задуманных, осуществляемых и уже осуществлённых преступлениях, он с тайным отвращением разглядывал прыщавое лицо агента, его хитро поблёскивающие из-под кепухи тусклые глазки - буравчики, обсыпанные перхотью плечи, впалую чахоточную грудь. Почему-то в «стукачи» предпочитали идти вот только такие - со внутренней гнильцой, с подлянкой даже внешне … И ещё одну закономерность заметил Витя: дураки всегда предпочитали «стучать» на умных, безнадёжные неудачники - на любимцев фортуны, лентяи - на трудяг (преступное ремесло тоже ведь требует трудолюбия!), ну а на по-своему честных и относительно порядочных «урок» доносили обычно такие отъявленные негодяи, что противно было даже одним воздухом с ними дышать!.. Давно уж чесались у Вит и ладони написать про эту любопытную особенность статеечку для ведомственного журнальчика, но всё времени свободного не хватало… - Что ты говоришь?.. Бежавший месяц назад из мест заключения рецидивист Зюзя сейчас скрывается на «хазе» в Калашниковом переулке? - вслушавшись в поток речи Хилого, перебил Витя. Хилый кивнул: - Ну!.. И взять его можно голыми руками - час назад он на моих глазах кольнулся, так что ещё долго будет под кайфом… - Голыми – это хорошо! - задумчиво одобрил Витя, не любящий лишнего риска. За поимку особо опасного рецидивиста Зюзи полагалось приличное вознаграждение, а при удачном стечении обстоятельств и - медаль… Небось, обозвать медаленосного Витю «неудачником» жена уж постесняется!.. Хилый стыдливо протянул руку. Витя изобразил непонимание.Хилый обиделся: - Вы на прошлой неделе говорили, что на этой встрече расплатитесь со мною за месяц, да ещё и 13-ю «зарплату» выдадите… - А, ты про морфий! - «вспомнил» Витя, сунул руку в карман. Спросил небрежно: - Про Зюзю - ничего не напутал?! Он действительно сидит на игле? - Разве ж я когда- нибудь гнал пургу?! - оскорбился за свою профессиональную честь агент. - Верно, ты всегда работал на «пять»… - признал Витя. - Держи! - и, вынув руку из кармана, он отработанно воткнул заточенную отвёртку Хилому в грудь. - Ы-ы-ы?.. - удивился сексот, которого никогда до этого не убивали. Уронив с головы кепку, плюхнулся тощей задницей на унитаз, по-родственному уткнулся лицом в Витину грудь, и - умер. По небритой щеке сиротливо скатилась маленькая слезинка. Похабно, подло жил Хилый, а вот умер хорошо, тихо и нехлопотно. Витя, подождав полминутки, пока кончатся конвульсии, прислонил тщедушное тело к канализационной трубе, по давней привычке тщательно осмотрел карманы жмурика. При себе почивший имел только мятую трёшку и железную коробочку с леденцами. Трёшку Витя экспроприировал в пользу милиции, а коробочку открыл и, достав несколько леденцов, кинул себе в рот. Указание ликвидировать «Барса» он получил от начальства на вчерашней оперативке: сексот слишком много знал о деловой продуктивной дружбе райотделовских чинов с местными мафиозниками. Плюс к этому у Вити был и личный интерес: наркоту, по документам числившуюся как уже выданную на руки сексоту Хилому, он толкнул налево, чтобы на вырученные денежки купить подарок на годовщину свадьбы королеве своего сердца, так что умереть агент обязан был именно сегодня, пока не успел заскандалить насчёт неполученного «жалования»… Так что кончина Хилого была осмысленной и выгодной всем в этом мире, кроме его самого. Вите захотелось сказать прочувствованное слово над телом покойного, но приличных моменту слов в голове не сыскалось, поэтому он лишь поднял с пола упавшую кепку, заботливо отряхнул её и повесил вместо вешалки на рукоятку торчащей из груди отвёртки. - Ловко ты сработал!.. - одобрил из-под локтя очнувшийся от утренней дрёмы «андрюша». Льстец, умел вовремя сказать хозяину приятное… - Ладно тебе, нашёл заслугу… Человека ведь убил, не воробья! - из чувства противоречия возразил Витя. - Такое скажешь! – хихикнул «андрюша». - Разве ж секретный сотрудник - человек?.. Сексот - это сексот!.. Витя хмыкнул, одобрительно погладил «андрюшу» по стволу. Толковый он парень, всегда говорит вовремя и по делу… Вите он достался в наследство. Года два назад был в РОВД такой старший инспектор уголовного розыска - Гиря. Витю как раз прислали сюда работать после окончания милицейской школы, и грузный как пивная бочка, власто - и сластолюбивый Гиря учил его азам милицейской профессии. Сидел за столом в своём кабинете, положив ладонь на дремлющего «андрюшу», и объяснял новичку: - Настоящий сыщик к каждому бандюгану находит индивидуальный подход, понимаешь?.. Сейчас покажу, как это делается… – и он повернулся вместе со стулом к застывшему на табурет молоденькому квартирному воришке: - Так что ты нам скажешь, шпанёнок?.. - А чё вякать, ментяра?.. Нет у тебя против меня никаких доказательств!.. - презрительно сплюнул тот сквозь зубы. Осклабился: - И ещё не писан такой закон, по которому меня можно сейчас упечь… - Вот тут ты ошибся… Есть такой закон, вчера только приняли… - широко ухмыльнулся Гиря. - Взгляни в сейфе, на верхней полке!.. При этом он незаметно подмигнул Вите, мол: смотри, как с этим контингентом надо работать!.. - Какой такой закон?.. - недоверчиво покосился воришка, и из любопытства сунулся головой в распахнутую дверцу сейфа. Ну, Гиря его изо всей силы стальной дверцой и прихлопнул. Голова парнишки лопнула, как яичная скорлупа, он рухнул с табурета на пол и, несколько раз судорожно дрыгнув ногами, затих. - Видал? – кивнул Вите Гиря. - А то и впрямь думал, что закона против него не найдём… Был бы человек, а закон - найдётся!.. - А…это… прокуратура не станет цепляться? - стыдливо промямлил немножко ошарашенный произошедшим на его глазах Витя. - Не станет! - успокоил Гиря. – Там такие же нормальные мужики работают, как и мы с тобою… И они понимают, что преступность должна вести себя скромно и не выкобениваться!.. А то сядет нам на головы, и прямо во время допросов начнёт ещё и денежки у нас вымогать… Гиря хотел развить свою мысль, но тут в комнату вошел начальник райотдела - лысый подполковник с пистолетом в руке. Сообщил спокойно: - Откуковала твоя кукушка, Гиря. Узнали мы, что это именно ты третий год предупреждаешь северную бандгруппировку о всех намечаемых против неё мероприятиях… Сколько наших товарищей из-за тебя полегло под бандитскими пулями, Иуда!.. Короче, только что руководством РОВД ты приговорён к расстрелу… - Постойте, я сейчас всё объясню! - недоумённо пожав плечами, веско произнёс Гиря, и без малейших пауз схватил со стола автомат. Но подполковник выстрелил первым. Тяжеленный Гиря мёртво свалился на руки не успевшего отскочить Вити. - Чего вылупился, дурачёк? - застёгивая кобуру, грубовато поинтересовался у Вити подполковник. – Привыкай к неожиданностям - в угрозыске ведь работаешь…Тут подлянку от кого угодно ждать можно!.. - Я…понимаю…- поперхнувшись, пробормотал Витя. Хотя на самом деле так ничего и не понял. Если «свои» на проверку оказываются хуже «чужих», то где же гарантия, что он - на «правильной» стороне? Хотелось позднее уточнить этот вопрос у лысого подполковника, но того вскорости самого шлёпнули за тайное сотрудничество с южной бандгруппировкой, и ответа на свои сомнения Витя так и не услышал. …На прощание похлопав Хилого по плечу, Витя выскочил из туалета. Проходя мимо склонившегося над шахматной доской в сквере Шаманского, попрощался с ним, но старик не ответил, то ли задумавшись, то ли задремав… Витя по инерции прошёл ещё несколько шагов, но потом притормозил. Чего-то в Шаманском не хватало… Сёмушкин вернулся, всмотрелся внимательнее… Шаманский сидел, привалившись плечом к спинке, уронив руки на колени, дряблая старческая шея торчала из воротника плаща, и на этой шее была шляпа. Чего-то не хватало в этой картинке…. Головы не хватало!.. Витя снял шляпу с шеи и убедился, что голова отхвачена чем-то острым, - косой, например! - и теперь торчащая из плаща шея напоминала пенёк с кровавым срезом. Витя огляделся. Волчара у скамейки застыл, явно не собираясь уходить, пока не перекусит останками шахматиста. Невдалеке косил траву рыжий дворник, по его напряжённой спине чувствовалось, что он - ж д ё т. Задашь такому пару недоумённых вопросов, а он тебе в ответ - гранату!.. А ежели просто шарахнуть ему в спину из «андрюши» - так на нём запросто может оказаться бронежилет, - заляжет, начнёт отстреливаться, теми же гранатами закидает… Нужны лишние неприятности Вите? Не нужны совершенно!.. Всё равно ведь Шаманскому уже не помочь. Болтал бы меньше… Сёмушкин на всякий случай пошарил по карманам шахматиста, забрав себе обнаруженные там расчёску и кошелёк с мелочью, извиняющее усмехнулся, натянул опять шляпу на кровавый пенёк и, стараясь не оглядываться на рыжего дворника и седого волчару, - заторопился прочь от скамейки. А они оба явно смотрели ему вслед - он это спиной чуял… …Перед зданием РОВД обуглено чернели деревья, между ними в лужах растопленного и вновь застывшего асфальта там и тут валялись обгоревшие и разорванные на части трупешники. Известный всеми району шашлычник Жора бродил среди них и собирал в большую корзину куски поджаренного мяса - на шашлыки. Не иначе как ночью опять обкурившееся хулиганьё пыталось захватить хранившиеся в райотделе оружие и наркоту, и дежурной смене пришлось применить огнемёты… А Жора, сволочь, пользовался моментом!.. С трудом удерживаясь от искушения дать очередь в обтянутую джинсами Жорину задницу, Витя прошёл мимо штабеля свежерасстрелянных за самогоноварение и неуплату алиментов граждан, проворно нырнул в приоткрывшуюся перед ним бронированную дверь райотдела. Зюзя - вот что было у него на уме!.. Точнее, не он сам, а связанные с его поимкой премиальные и медаль на грудь, если не орден даже… Но соваться к Зюзе одному было рискованно, нужна была огневая поддержка, и Витя отправился к начальству. Начальника РОВД вчера за какую-то шалость арестовала городская прокуратура, исполняющим его обязанности пока что был заместитель начРОВД по политико – воспитательной работе майор Степанов. Олух ещё тот!.. Все подчинённые его терпеть не могли, но скрывали это - субординация!.. В приёмной начальника на столе секретарши лежали её платье и трусики, самой её не было. Степанова ублажает?.. Витя постучал и, не дождавшись ответа, вошёл. Степанов сидел за столом и балдел, стекая слюной по подбородку, а секретарша, выставив из-под стола юную попочку с аккуратно подстриженной бородкой меж ножек, старательно чмокала ртом. Лишь год назад пришла она на работу секретаршей сразу же после окончания школы и кратковременных курсов - вся из себя возвышенная, воздушно – приподнятая, переполненная романтическими представлениями о милицейской профессии. И вот пожалуйста - хлебает теперь эту самую романтику за милую душу… за обе щеки, так сказать… тьфу!.. Заметив появление Вити, замполит мутноглазо пробормотал: - А, это ты… Подожди, пока я освобожусь!.. А ещё лучше - пристраивайся… - и он милостиво кивнул ладонью на торчащие из-под стола потные ягодицы. В этом мире Сёмушкин любил только одну женщину - свою законную супругу. Но уклоняться от начальственной милости было нельзя - могли неправильно понять. Поэтому Витя со вздохом расстегнул брюки и пристроился впритирку к девичьей попе. Глухие стоны под столом тут же стали громче, ярче, искреннее, ягодицы задрожали, заходили ходуном, поплотнее насаживаясь на Витину мускулистость, стол затрясся и запрыгал, подбрасывая лежащие на нём календарики, карандаши, пачку «Мальборо» и первый том «Капитала», который замполит наглядно начал изучать несколько лет назад, и всё никак не мог продвинуться дальше второй главы. Видимо, чмокающий ротик тоже получил какие-то дополнительные импульсы, потому что Степанов задёргался, словно от электротока, протяжное: «О-о-о-о-о-о!» - вырвалось из его слюнявого рта, и он засучил ногами, кончая… Один Витя внутренне был совершенно спокоен. Делал своё нехитрое дело, в мыслях вопрошая супругу: «Ты видишь, на какие унижения я вынужден идти ради того. чтобы продвигаться по служебной лестнице и приносить домой побольше зарплаты?. Но разве ж ты это ценишь…» Спустя минуту всё кончилось. Майор, хэкнув, обессилено застыл на стуле, приходя в себя, Витя тотчас отсоединился от взмокревшей попочки, а секретарша, вынырнув из-под стола, с бесстыжей откровенностью впилась в его губы своим скользким и пахучим ртом. Лицо – мерзко - багровое, в слизких пятнах, испохабленное страстью… Совсем не напоминала она ту юную девочку, какой была недавно!.. Поцелуй явно затягивался, причём Вите ещё и приходилось незаметно придерживать девушку обеими руками. чуя, как она рвётся опуститься перед ним на колени… - Ладно… ступай! - немножко заревновав, кинул Степанов. Больно укусив Витю за нижнюю губу и развратно усмехнувшись, секретарша оторвалась от него и скрылась за дверью. Вите хотелось утереть рот платком, но он сдерживался, стесняясь замполита. - Ничего девочка… Хочу комиссовать её на звание «прапорщик»! - кивнул вослед ушедшей Степанов. - Очень правильное решение, Евгений Севастьянович! - проникновенно одобрил Сёмушкин. Замполит моргнул одобрительно, спросил: - Чего пожаловал? По какому вопросу?.. Кстати, ширинку-то застегни… Витя застегнул пуговицы на брюках, вкратце изложил ситуацию. Перспектива взять голыми руками находящегося под кайфом особо опасного рецидивиста и тем самым заработать орден с премиальными Степанову очень понравилась. - Но ты уверен, что он не очухается раньше, чем мы наденем на него наручники? - на всякий случай переспросил замполит. Витя клятвенно прижал к груди обе руки. Майор решился: - Тогда и я еду с тобою… И водилу моего прихватим, а больше никого. Нечего денежки делить на целую ораву!.. Но смотри у меня: чтоб Зюзю при задержании не бить!.. Знаю я вас, оперов: заколотишь его ногами до смерти, а за мёртвяка втрое меньше платят… Витя нарисовал на лице готовность действовать исключительно в строгих рамках уголовно-процессуального кодекса и служебных инструкций. Они вышли из РОВД. На стоянке их ждал милицейский «уазик» с мордатым сержантом за рулём. Листал «Плейбой» одной рукой, он другой усердно шарил в своих брюках. Замполит кивнул на него: - Видал, какие у меня кадры? Человек так занят по службе, что даже на женщин у него времени не остаётся - вынужден самоудовлетворяться… - Ваша выучка! - опять польстил Витя, хотя прекрасно знал, чем занимаются замполит и мордатый сержант в те минуты, когда за ними, как им кажется, никто не наблюдает… Понятно, почему на женщин у сержанта уж сил не хватает!.. Перед «уазиком» просил милостыню нищий - худой, седенький, в столь потрёпанном пальто, что смотрелось оно сшитым из сотен разнокалиберных лоскутков. Майор пинком ноги заставил его отшатнуться в сторону, плюхнулся на переднее сиденье, похлопал сержанта по плечу: - Кончай мух ловить, Никифор… Едем на задание!.. Очнувшийся от сладких грёз сержант кинул «Плейбой» под сиденье, хлопнул дверцей, завёл двигатель. Витя пригнул на заднее сиденье, успев заметить, как нищий пристраивается сзади «уазика»,явно не понимая, что машина может двинуться не только вперёд… Витя открыл было рот, чтобы предупредить водителя, но тут «уазик» резво рванул назад – и, разумеется, сшиб нищего, переехав его всеми четырьмя колёсами. С душераздирающими воплями он корчился на асфальте, жалобно махая в сторону остановившееся автомобиля раздавленными пальцами. - Какого хрена ты поехал назад, если нам надо вперёд?! – сердито уставился на водилу Степанов. - Виноват, товарищ майор! Сейчас исправим… - торопливо пообещал сержант, и переключил передачу. «Уазик» прыгнул вперёд, ещё раз проехался всеми четырьмя колесами по старому попрошайке и, выехав на оживлённую автостраду, помчался по ней в общем потоке машин. Нехорошо начался этот день, некрасиво продолжался… По всему походило, что и вечерок предстоял тоже… похабистый!.. Витя запечалился… ЧАСТЬ ВТОРАЯ. По городу, по стране, по заплёванной и загаженной планете нёсся «уазик» с тремя торопящимися с своей жертве милиционерами, и горе тем, кто случайно окажется у них на дороге!.. Тиская баранку волосатыми ручищами и мусоля в пожелтевших клыках самокрутку с «травкой», мордатый сержант с плотоядной усмешкой рассказывал: - …ну вот, итальянская журналисточка и просит: «Позвольте часик провести в какой-нибудь студенческой «общаге», - хочу взять интервью у вашей молодёжи, узнать, как она живёт и чем дышит… Ей популярно разъясняют, что без взвода спецназовцев в гости к современным студентам заявляться опасно – обидят… А она своё: «Хочу – и точка!» Ладно… Взяли с неё расписку, что за последствия своих действий она сама отвечает, подвезли вечерком к общежитию института культуры, взяла она диктофон и двинула… Час проходит – нет её, два…три…четыре часа пролетело - ни гу-гу!.. Хотели уж вызывать ОМОН и брать общежитие штурмом - жалко ж бабу, иностранка всё-таки… Когда под утро появляется: абсолютно голая, вся в синяках и засосах, левая грудь откушена, на правой - следы потушенных окурков, из передка диктофон торчит, в глазах - дикий восторг, шепчет потрясённо: «О, грандиозо!.. О, колоссале!..» - Во стерва! – хохотнул замполит. – Но то ещё повезло ей, что общага от института культуры - всё ж таки почти что культурные люди… А что б она сказала, проведя вечерок в общежитии любого из наших ПТУ?!. Сержант одобрительно заржал. Витя поддержал его коротким смешком, но на душе у него было мрачновато. До чего омерзителен был замполит, а водила его - ещё отвратительнее, просто-таки тошнило при одном виде его!.. Однажды, когда Витя был на патрулировании, груженный песком КАМАЗ раздавил в лепешку трехлетнюю девочку и умчался, пыхнув дымом. Пока Витя по рации связывался с постом ГАИ и давал указания относительно задержания КАМАЗа, присутствующий там же сержант стал приноравливаться к детскому трупику, явно возжелав с ним совокупиться. Долго у него ничего н6е получалось по причине того, что тельце превратилось в размазанные по асфальту ошмётья мяса, но потом, сгребя ладонями куски ещё горячей плоти в некое подобие влагалища и используя в качестве его «задней стенки» нижнюю челюсть ребенка, он таки смог довести себя до семяизвержения… И кто он после этого?! Животное!.. - Наше общество погружается в омут аморальности! - с удовлетворением констатировал Степанов. - Кругом такое!.. Сейчас если сын не спит со своей матерью, то это скорее всего значит, что либо он – импотент, либо она – лесбиянка… А дочь, не отдающаяся своему отцу, вызывает всеобщее осуждение: «Она не любит своего родного папу!» Куда мир катится?.. - Не, мы в их годы были совсем другими… - согласно кивнул сержант. – Чтоб я - со своей мамочкой?! Да ни в жисть… А вот тётушек своих всех перетрахал!..А потом дядьями своими занялся - так то вообще… - и он гоготнул. Витя счёл нужным подать реплику с заднего сиденья: - Я слышал, уже открыли первые «ясельные бордели» для любителей детской «клубнички», называются: «Дом сексуального ребёнка». Так там за денежки - и с грудными младенцами можно… - Западные видео виноваты! - веско констатировал майор. - Насмотрелся наш человек порнушек, а теперь – повторить хочется… Гнилой Запад нас растлил!.. Тут, пожалуй, Витя мог бы с ним и согласиться. Его жена, к примеру, именно из «видушек» материал для своих извращенных секс - фантазий и черпает. Однажды в порнофильме увидела, как мужик на паркетном полу становится коленями на блюдца, а баба насаживается «гайкой» на его «болт», и они занимаются сексом, скользя по паркетному полу как по льду на коньках. Тут же захотелось ей, ослихе, сделать то же. Специально для этого соорудил Витя в спальне паркетную дорожку, сколько они на ней блюдец переколотили - не счесть, а сказать, что приятно было - так ведь ни капельки!.. Страшно только, что свалишься с блюдец и головешкой о стенку шарахнешься… Или вот ещё её подсмотренная в порнушках манера измазывать себе передок всякими кремами и заставлять Витю отлизывать… Извращенка!.. Но хуже всего было, когда она засовывала себе в интимную нишу виноградины, и Витя должен был их оттуда выуживать языком… Пристрелил бы на месте порносценариста, придумавшего подобную бредятину!.. Язык ведь - не ложка!.. Хоть и длинён он у Вити, и многоопытен, но всему же есть пределы… Неприятно было Сёмушкину паскудничать с любимой женщиной, ЧУВСТВА у него к ней были, а не какие-то там… Но что поделаешь… приходилось подыгрывать её неприличным желаниям!.. И так горько от этого на душе… Завидев киоск с толпящейся у него очередью, Степанов велел водиле: - Остановись и купи мне сигарет, Но только обязательно импортных, понял? Сержант кивнул, затормозил у тротуара, вылез из «уазика». Напрочь игнорируя очередь, он начал протискиваться к окошку. Люди возмущённо загалдели. Особенно надрывалась одна бабка на костылях, чего только она не орала в самое ухо рвущемуся к куреву сержанту. Её оскорбления он терпел долго, секунд пять-шесть, а потом выхватил у неё костыль и так трахнул им её по голове, что костыль разломался, а бабка рухнула навзничь, прямиком отправляясь в рай - как и все те, кому суждено было пасть от злодейской ментовской десницы… Струхнувшая очередь бросилась врассыпную. Киоскёр высунулся из окошка по пояс, потрясённый произошедшим, и сгоряча сказал сержанту что-то неуважительное. Зря он так!.. Сержант хмуро осклабился, и – всадил киоскёру в горло обломок треснувшего костыля. Обмякший киоскёр рухнул в свою будку, а сержант неторопливо выгреб из окошка все лежащие на прилавке сигаретные пачки, и начал раскладывать их по карманам. Наблюдавший за этой сценой в окошко Степанов довольно шевельнул губами. «Ещё и ухмыляется… Прихлопнуть бы гада!» - недобро подумал с заднего сиденья Витя. - Чего смотришь, Витёк? - неожиданно спросил, оборачиваясь, замполит. - В окошко дует… Не просквозило бы вас, товарищ майор! - озаботился Витя. - Не просквозит, я закалённый!.. - осклабился Степанов. Уколол взглядом: - Правильные слова ты всегда говоришь, Витя, а вот смотришь как -то не так, с прищуром… нехорошо в спину своего начальства смотришь!.. И от коллектива держишься в отрыве… Жалуются на тебя твои товарищи – опера, что отказываешься ты удовлетворить их скромные сексуальные просьбы… Брезгуешь потереться гениталиями с товарищами по оружию?!. - Нет, что вы!.. Нездоровится просто… в последнее время!.. - осипшим от волнения голосом поспешил оправдаться Сёмушкин. Замполит скептически покачал головой: - В последнее время, говоришь?.. Ну-ну… Зайдёшь ко мне сегодня вечером в кабинет, полечим тебя маленько… - Так точно, товарищ майор! - готовно ответил Витя, тоскливо подумав: «Поставит «крабом»… Сволочь!.. А отвертеться – нельзя… Начальство!..» На водительское место плюхнулся сержант, протянул шефу несколько сигаретных пачек. - Заплатить не забыл? - щепетильно полюбопытствовал замполит. - Как можно?! Я ж понимаю: мы всемерно должны укреплять авторитет органов у населения! - пафосно воскликнул сержант. Витя глянул в окошко - табачный киоск уже горел, чадно пуская к небу дымовую завесу, а тело бабули рвали на части набежавшие неизвестно откуда стаей молодые хваткие волки. - Укрепление авторитета правоохранительных органов - наша святая и первейшая обязанность! - важно подтвердил замполит. – Поехали!.. И «уазик» покатил дальше. На улицах города шла нормальная повседневная жизнь. На фонарном столбе висел, покачиваясь на ветру, повесившийся из-за несчастной любви студентик, рядом разместился с мольбертом бородатый художник и, приспустив на повесившемся штаны и трусы, рисовал с натуры этюд поз названием «Вялый фаллос». У «Гастронома» очередь за сахаром кроваво дралась с очередью за солью. Сумасшедший сапожник в будке заколачивал гвозди в подошву ботинка головкой схваченного им за ножки ребёнка. Горела высотная гостиница, постояльцы метались в охваченных огнём окнах и на крыше, а внизу вовсю развлекались шизоидные пожарные: растянут внизу брезент, кто – либо прыгнет на брезент, желая спастись, а пожарные тотчас брезент убирают, и бедолага расшибается об асфальт насмерть под одобрительный хохот пожарной команды… К публичной библиотеке, по совместительству превращённой в публичный дом, спешили многочисленные любители мировой литературы, желающие разнообразно совокупиться с интеллигентными и воспитанными библиотекаршами, умеющими в промежуток между оргазмами высказаться и о Поэзии, и о Прозе, и вообще - за жизнь… На скамейке уличный проституточник Филимон отдавался очередной своей клиентке, совершенно безгрудой, но уже сексуально озабоченной 3-класснице, она пыхтела и ерзала на его равнодушно – каменном «достоинстве» горячим животиком, стремясь за свои сэкономленные на мороженном гроши получить весь букет мыслимых удовольствий, а Филимон устало устремил в небо выцветшие от жизненных передряг глаза, - он так устал!.. Но нужно было за сегодня обслужить как минимум четырёх школьниц, - внучке срочно требовались денежки на аборт… На скамейке тощая старуха понукала к лесбиянской смычке толстую, болезненно-рыхлую старушенцию, та отбивалась и звала на помощь, но кому нынче взбредёт в голову отзываться на подобные призывы?! Повалив толстуху на асфальт и сдёрнув с неё украшенные заплатой вонючие пантолоны, тощая жадно припала ртом к околопупочной волосатости, развратно забулькала горлом Цепь солдат внутренних войск гнала куда-то группу обречённых на скорую братскую могилу противников нынешнего конституционного строя, те жалобно взывали о помощи к равнодушно отвернувшимся горожанам. «Кто никогда не сосал осьминогу – тот не знает, что такое настоящий секс!» - утверждал плакат на стене высотного дома. Как будто в городе кто-то ещё не был утончённым и опытнейшим знатоком секса…И осьминогу сосали многие - как минимум все те, кто летом ездил отдыхать на море… - …а я ей и говорю: «Лучше один раз засадить, чем сто раз понюхать!» - закончил одну из своих баек сержант, по-жеребячьи расхохотался, дёрнул рулём - и «уазик», выскочив внезапно на тротуар, сшиб женщину с младенцев на руках и мальца со школьным ранцем за плечами. «Уазик» тряхнуло раз («правым передним колесом раздавило голову женщины!» - определил Витя), тряхнуло два («левым задним – разорвало младенца). А третьего тряха – не было. Слегка удивлённый Витя посмотрел в заднее стекло. Как ни странно, малютка с ранцем за спиною остался жив. Зацепившись концом вывалившихся из распоротого живота внутренностей за задний бампер, он с верещанием бежал вслед за «уазиком», подпрыгивая на частых колдобинах. По справедливости было бы остановиться и добить мальчонку – чтоб не мучился… Но разве ж у этих садистов есть понятие о милосердии?!. Сидят себе, чешут языками, и делают вид, что не слышится никаких диких воплей… Замполит даже громко рассмеялся: - Представьте, что в наших школах делается!.. Уже в начальных классах малышня, объединяясь в группы, насилуют молоденьких учительниц!.. Оглушат шокером, а потом пускают в ход электровибратор… А скольких опытных педагогов уж испаскудили?! Человек всю жизнь отработал в школе, как говорится - ни сном, ни духом… А они, детишки эти малохольные, на старости лет обучают своих учителей пакостям!.. В мои годы таких безобразий не было… Кое – кто из педагогов к детям приставал, да… Мне самому, помнится, как-то в 7-м классе школьный завхоз порвал фуфло своим агрегатом, пришлось потом зашивать цыганской иголкой… Но чтоб малышня растлевала учителей?! - А в больницах во время операции что делают?! – возмущался сегодняшней действительностью сержант. - Дадут пациенту наркоз - и делают с его телом всё, что хотят… Либо насилуют, либо внутренние органы на имплантацию извлекают и тотчас толкают налево, а что осталось от тела - тут же жарят на электроплитке и лопают под медицинский спирт!.. - Зверьё! – аж плюнул в открытое окошко майор. - Так бы и покрошил их из пулемёта…- и он смолк, должно быть – припоминая, когда в последний раз пользовался пулемётом. «Уазик» помчал быстрее. Вопли сзади никак не кончались. Витя снова посмотрел в заднее стекло. Казалось невероятным, какие гигантские скачки делал мальчуган, чтобы не отстать от быстро несущегося автомобиля. М -да, жить захочешь - и мировой рекорд по бегу побьёшь!.. В принципе, «уазик» на городских улицах никак не мог развить скорость больше ста километров в час, и если малыш сможет продержаться на такой скорости хотя бы полчаса, то у него появляется шанс на спасение… «Аааааааааааааааааа!..» - доносилось сзади. Замполит раздражённо дрогнул бровью. Сержант почуял его недовольство, крутанул рулём, «уазик» слегка занесло, буксируемого за собственные кишки мальчика кинуло головкой прямо на бетонный столб, раздался шмякающий звук - и вопль сразу же оборвался. Облегчённо вздохнув, Витя тоже решил высказаться по теме: - А то слышал случай… К одной бабке на лето в деревню приехали двое внуков – школяров из города, оттянулись капитально, всех девок в округе перепортили, всю бабкину живность слопали, а перед самым отъездом и саму бабулю, зажарив на костре, съели!.. Но жаловались потом: жестковата была старушенция, в зубах застревала…Следователь их спрашивает: «Ну а зачем съели бабушку - вам же самим следующим летом будет не к кому приехать на лето?» А они ему в ответ: «На хрен нам ещё в эту деревушку приезжать, если ни жрать, ни трахать здесь больше нечего?!» И это ведь ещё – школяры!.. - Вначале в уксусе надо было старуху вымачивать, потом – в молоке… Тогда не так жёстковато будет! – проявил кулинарные познания Степанов. Сержант высказал наболевшее: - Ведь и сотрудников МВД уже кушают!.. В соседней области, рассказывают, участковый зашёл к местной самогонщице, стал протокол составлять, так она чугунной сковородкой сзади по голове как шарахнет!.. На этой же сковородке потом и зажарила, топориком разделав… Весь квартал к ней после бегал за жаренным мясом, она его по дешёвке к самогону в качестве дешевой закуси предлагала… Что самое интересное: все прекрасно знали, что жрут родного участкового, и никто не отказался!.. Замполит и Сёмушкин угрюмо отмолчались. Больная это была тема - жгучая нелюбовь мирного населения к своей милиции. «Главное – и не понять даже, за что они все так яростно нас ненавидят?!. Вроде не такие уж мы и вурдалаки?!» - думал каждый из сидевших в «уазике». Дальше ехали молча. Свернули на углу у мусорного бачка, из которой торчала чья-то почерневшая рука с прицепленной проволокой табличкой «Калашников переулок». Ещё немного проехали и остановились у грязновато - скособоченной девятиэтажки. Сержант выключил мотор. - С нами пойдёшь, Никифор! - объявил Степанов. – Там один гад в «отключке» валяется, вот и поможешь нам его донести до машины… Они вылезли из «уазика» и, оглядевшись, пошли к подъезду. Кругом было шумно, грязно и страшновато. За столом в беседке били «козла» доминошники, запивая каждый дубль самогоном из эмалированного ведра. Под столом валялась чья – то рука – мозолистая, явно пролетарского происхождения, с татуировкой: «Вся власть Советам!» на запястье. Рыжий дворник – дебил совершал половой акт с белоснежной как невеста в фате «Волгой», используя в качестве искомого отверстия дырку глушителя. Его конопатый сынок с идиотски выпученными глазами отпивал ржавой ножовкой ногу у привязанного к дереву морщинистого бомжа. Тот, нанюхавшись ацетона, не чувствовал боли и блаженно лыбился. Два волка терпеливо ждали в сторонке, пока им кинут кусок бомжатины. В песочнице дюжина детсадовской малышни с увлечением предавалась «групповухе», натянув трусики на головы вместо панамок - чтоб не перегреться на солнце. Бронзовые от загара детские тельца сплелись в один неразрывный клубок, блестели обращённые к небу малышнятские попки, радостно звенели детские голоса. Чуть поодаль грелась на песочке их заплывшая жиром воспитательница, из всех одежды на ней был только лейкопластырь под подбитым глазом, да ещё одинокая тапочка на левой ноге. Хлебнув из флакона любимый лосьон для полоскания подмышек и занюхав его собственной ладонью, она упала на спину, широко раздвинув потные ляжки, хрипло позвала: - Детки, кто из вас сделает мне язычком хорошо – дам конфетку! - Я!.. Я!.. Марьванна, мне поручите!.. Я сделаю это лучше остальных!. - наперебой загалдели ребятишки, и со всех сторон кинулись к её гостеприимному животу. Симпатичная девочка с бантиком, сидя на перевёрнутом ведёрке, вздохнула, вынула из себя зелененький пупырчастый огурец и, оттерев его ладошкой от слизи, аппетитно захрумтела. Из чьего-то окна вкусно пахло курсантом военного училища, фаршированного яблоками и запечённого в духовке. Полуинтеллигентного вида мужичонка нёс в кастрюле собственные кишки, выпавшие из вспоротого живота, лицо его страдальчески кривилось. - Куда идём? - мимоходом спросил его Степанов, заинтересованно глянув в кастрюлю. - В больницу! – простонал несчастный, явно надеясь, что сейчас эти милиционеры погрузят его в свой автомобиль и отвезут к врачам. - Ну-ну… - ограничил свою реакцию невнятным бурчанием замполит, вынул из рта окурок и потушил его в студень кишок в кастрюле. Махнул рукой: - Иди!.. Стонущий от боли полуинтеллигент потащил свой скорбный груз дальше. У подъезда отдыхал на лавочке от праведной трудовой жизни почётный ветеран вооружённых сил Чертыханов. За маленькую доплату к пенсии и по идейным соображениям он регулярно информировал компетентные органы о всех происках мировой реакции в его микрорайоне. Уголовной мелочёвкой он не занимался. Художник Амбаров из 68-й квартиры, не имеющий денег на холсты, содрал кожу со своей жены и писал на ней «Портрет любимой»?.. Федька-алкаш из 17-й закусил выпитое ушами собственного папы?.. Мастер ЖЭКа собрал все унитазы в подъезде (канализация всё равно уж давно не работала!) под видом дезинфекции от сифилиса и тут же толкнул налево?.. Этими и подобными эпизодиками действительности пусть интересуются осведомители рангом пониже, а он, Чертыханов, проявлял свой нюх лишь там, где пахло угрозой интересам государства и существующего в нём строя, где чуялась рука враждебных нашему народу сил… Десять минут назад, к примеру, в подъезд проследовала весьма подозрительная парочка: пожилой учитель в очках и шляпе и взявшаяся поднести ему из магазина домой розовощёкая тимуровка в галстуке и лопающейся на тугой груди белоснежной блузке, со знаменем пионерской дружины в незанятой покупками руке. Подозрение Чертыханова возбудили три факта. Первое – нормальные дети помогать взрослому человеку нести тяжелые сумки нынче не станут, давно прошли те времена!.. Второе - пропустив своего спутника в дверь подъезда, тимуровка перед тем, как войти, зачем-то быстренько стащила с себя трусики и отбросила их в кусты. Они что, мешали ей тащить груз? Нет!.. Тогда зачем она от них избавилась?.. Явно затевалось что-то нехорошее… Ну и третье - знамя!.. Тут попахивало не только девичьим интимом (кстати, трусики пионерки Чертыханов планировал подобрать и унести с собою домой - только то удовольствие и оставалось старичку, что по ночам прижимать к ноздрям девичье белье и вдыхать в себя полузабытые ароматы возбуждённого влагалища!), но и хитроумной антисоветской провокацией!.. Планируя свою подрывную акцию, враги не знали о дежурящем на своём боевом посту верном сыне трудового народа Чертыханове, и тем самым - жестоко просчитались… У чертыхановского подъезда мировая реакция - не пройдёт!.. А тут ещё и эта подозрительная якобы милицейская троица из «уазика»… Могут у настоящих сотрудников органов внутренних дел быть такие зверские кровожадные хари?! Не могут, даже теоретически это недопустимо, следовательно - это опять-таки переодетые в милицейскую форму враги, агенты иностранных спецслужб, скорее всего… Возможно – прикрывающие ранее зашедшую в подъезд лже - тимуровку… Готовилась некая акция!.. Шедшим последним Вит я чуял спиною цепко – щупающий взгляд отдыхающего на скамеечке старичка. «Пристрели его – на всякий случай…» - дружески посоветовал из-под локтя всё замечающий «андрюша». Но Витя – не мог. Отчасти сковывало присутствие замполита, который обязательно развопился бы, что не может сотрудник милиции вот так просто, без малейших оснований, взять да и пристрелить не понравившегося ему пенсионера… Ну а отчасти – Вите и самому не хотелось пачкать руки лишний раз… Да и патроны следовало беречь!.. Они вошли в подъезд. Здесь было затхло. Стены испещряли нецензурные рисунки и надписи. Лифт, естественно, не работал. Неделю назад явилась было лифтёрша, чтоб его отремонтировать, но тут же была зарезана каким-то случайно проходившим мимо садистом - маньяком, так лифт и остался непочиненным. На заплёванном полу у лифта опрокинувшая пожилого учителя ловкой подножкой тимуровка самозабвенно елозила короткостриженым животиком по его лицу, неприлично хрюкая и заливая сочащейся из её интимной ниши влагой его глаза и разинутый в попытке позвать на помощь рот. Аккуратно свёрнутое знамя стояло рядом у стены. Проходившие мимо милиционеры плотоядно покосились на выпавшие из расстёгнутой блузки увесистые груди пионерки, - там было на что посмотреть, за что подёргать и обо что потереться губами и возбуждённой яишней!.. - Помогите!.. - увидев сотрудников органов, простонал из-под живота педагог. - Некогда… Ты уж сам постарайся девочку удовлетворить! - на ходу отмахнулся Степанов, про себя решивший: «На обратном пути вставлю ей пылкий пистончик в попу!» Угрозыскники поднимались по скользким от помоев и блевотины ступеням лестницы. То там, то тут валялись кучами фекалии… Поскольку канализация давно не функционировала, жильцы гадили вне квартир, ходя для этого в соседние подъезды, а оттуда с этой же целью приходили в их… Благоухание от всего этого в подъезде было - не описать!.. Но милицейские носяры привыкли и не к такому… Витя опять подумал о жене. Она ведь ему и изменяла, да… Однажды, раньше времени придя с работы, он обнаружил её в обществе сантехника, телемастера и мастера по ремонту холодильников. (Так получилось, что вся техника забарахлила одновременно). Настроение у Вити было превосходным, только что он купил в магазине великолепную лопату (ну что значит – купил… просто взял!.. наученные горьким опытом, работники торговли давно уж не требовали с сотрудников милиции денег за покупки!), хотел похвастаться перед женой покупкой… А она?!. Одна – с тремя…сразу!.. Прямо на полу, в прихожей!.. Причём сантехник даже ватника не успел снять… Развратница!.. Вскипела у Вити кровь, и новоприобретённой лопатой в один миг проломил он всей троице головы, хотел и жену шарахнуть в отмщение, да не успел, - возбуждённая ранее совершаемым сексом, она повалила его на пол и совокупилась с ним там же, в прихожей, прямо на окровавленных трупах… Их, кстати, ночью Витя потом просто выкинул в окно - вид валяющихся на улице покойников давно уж никого не волновал… Едва не споткнувшись о полусъеденный бомжами и разложившийся труп лифтёрши, тяжко дышащий замполит раздражённо спросил: - Далеко ещё?. - Пятый этаж, 19 квартира! - ответил Витя. Внизу, с первого этажа, раздавались слабеющие стоны растлеваемого школяркой учителя. - Лучше бы я подождал вас внизу… - прислушиваясь к этим звукам, запоздало сокрушался замполит. ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. Тем временем на пятом этаже вышедший из 19-й квартиры особо опасный рецидивист Зюзя захлопнул за собою дверь и начал неторопливо спускаться по склизким ступеням. Никогда прежде не ошибался сексот «Барс» (земля ему пухом!), а вот тут впервые промахнулся: не сидел на игле Зюзя, издавна презирая наркоту, и этим утром не морфий вкалывал себе на хазе, а инсулин, страдая сахарным диабетом. Что поделать, здоровье давало сбои… Пытки операми, побои надзирателями, три неудачных побега, четыре ещё более неудачных женитьбы и одно давнее, но оставившее неизгладимый след на всю последующую жизнь потрясение от того, что Коммунистическая партия Советского Союза в итоге так и не выполнила торжественного обещания построить коммунизм в Союзе ССР к 1980-му году…Так что вовсе не «в отключке» был рецидивист, а совсем наоборот – собран, деловит и сообразителен. Было о чём подумать… Месяц назад, даже перед самым побегом из узилища, вовсе не собирался покидать он своё уютное зарешёченное гнёздышко, где были казённые одёжка – обувка, кормили три раза в день, раз в неделю была баня, раз в месяц – квалифицированный медосмотр, раз в полугодие - смотр «зоновской» художественной самодеятельности… короче, никакой заботы про завтрашний день - обо всём позаботится твоё родимое МВД! Но случилось так, что тюремному начальству не понравился зюзин независимый характер и его постоянное критиканство в адрес тамошних порядков, и Зюзю перевели из «правильной» камеры в «поганую». Там содержался квартет виолончелистов, в полном составе посаженный за зверское убийство своего дирижёра (по пьяни не сошлись в трактовке одной из бетховенских симфоний). Весь день милые интеллигентные люди развлекали Зюзю высокоинтеллектуальной беседой о смысле бытия и судьбах человеческой цивилизации, а ближе к вечеру - внезапно окружили его плотным кольцом и, поглаживая Зюзю со всех сторон дрожащими от волнения ладошками, предложили ему немедленно вступить с ними в половой контакт в извращённой форме. Зюзя вовсе не был ангелом, о нет!.. Немало гнусностей натворил он за свою лихую жизнь, - насиловал, грабил, убивал, а однажды в юности, работая электриком в пионерлагере, на спор с приятелями даже освежевал и съел пионера… Но при всём при этом оставался в нём всё-таки непоколебимым внутренний моральный стержень, мешающий ему вступать в половые контакты с мужчинами!.. Всю ночь отбивался Зюзя табуреткой от пытающихся растлить его виолончелистов, а наутро, при выносе «параши», оглушив конвоира неожиданно произнесённым словом «индифферентный», он бежал из тюрьмы, спасаясь от разврата, позора и потери чувства самоуважения… О, как разочаровала его вольная жизнь… Столь милая сердцу в бесчисленных мечтаниях давнего тюремного сидельца, в действительности оказалась она хмурой, уродливой и нервной как беременная старуха накануне криминального аборта. Пока Зюзя благодушно хлебал баланду и отдыхал душой в «зоновском» КаВеэНе, свободные люди, оказывается, вконец испохабились и озверели!.. Мужики все как один превратились в баб – болтливых, трусоватых, продажных и подлых до омерзения!.. Бабы же окончательно скурвились, потеряли всякую честь и совесть, и заламывали за свои любовные утехи такие цены, словно у них между ножек таилось нечто брильянтовое, некие широкие ворота в вечный рай, тогда как там по – прежнему была лишь узенькая калитка в минутное удовольствие… О современных детях и говорить нечего: сплошняком выродки, и уже владеют всеми видами сексуальных извращений, о многих из которых Зюзя, например, ещё и слыхом не слыхивал… Ужас что творилось вокруг!.. Позавчера вечером в тёмной подворотне Зюзя вежливо попросил закурить, бумажник и чтоб не звал на помощь у мирного дяденьку с «авоськой», а тот оказался каратистом, да ещё такой зверюга!.. Избил Зюзю, сорвал с руки наручные часы, вырвал три золотых зубов из челюсти, а затем ещё и пытался лишить девственности левого уха, но Зюзя чудом сумел вырваться и убежать…Стыдно признаться, но доселе бесстрашный и никого не боявшийся Зюзя теперь с наступлением темноты не решался выйти на улицу, и для самообороны вынужден был купить у некоего стрелка ВОХР старенький наган с четырьмя патронами. (Точнее, патронов было пять, но один пришлось тут же израсходовать, чтобы вернуть обратно отданные вохровцу за наган деньги). Люди на воле просто не знали, насколько вольготнее, сытнее и спокойнее живётся в «зоне», но Зюзя – то имел возможность сравнивать, выбирать, делать выводы, и главный вывод его был таков: надо немедленно возвращаться обратно, на тюремные нары!.. Больная, жуткая, изъеденная язвами, голодная, развратная и угнетающая жизнь свободных (якобы!) людей была не для него!.. Тем более - что и здоровье пошаливало… «В последний раз прогуляюсь бульварами, полюбуюсь женскими ножками, выпью стаканчик минералки, съем шашлычёк у Жоры - ресторанщика - и назад, в тюрягу!» - со светлой улыбкой на устах думал рецидивист. Ступил на площадку 3-го этажа - и неожиданно обнаружил поднимающихся навстречу ему по лестнице «мусоров». Одновременно и они заметили его, и по их сразу же дрогнувшим и запаниковавшим лицам он понял: это – за ним!.. Стороны замерли, разделённые несколькими метрами лестничного подъёма. Насторожённую тишину нарушали лишь далёкие разрывы снарядов - это пикетирующие центр города члены оппозиционного «Союза борьбы за ненасильственное переустройства Отечества» обстреливали здание мэрии из безоткатных орудий… …Вообще-то Зюзя так и так уже решился отдаться в руки закона. Вспомнив про это, он открыл было рот, чтобы оповестить представителей властей о добровольной капитуляции, но тут дурак – замполит слабенько шевельнул рукой в направлении кобуры, и автоматически среагировавший Зюзя молниеносно выхватил свой наган. Ситуация сразу же обострилась. Под револьверным прицелом Степанов и его водила застыли, парализованные ужасом. Более опытный, побывавший по множестве передряг Сёмушкин сохранял спокойствие, но и то лишь потому, что был заслонён от смертельной угрозы двумя коллегами и имел больше шансов «в случае чего» уцелеть. Ещё и теперь было не поздно договориться. Но Степанову явно не терпелось вышибить табуретку из-под собственных ног!.. - Сдавайся, Зюзя!.. Дом окружен, так что деваться тебе некуда! - откашлявшись, хрипло пробормотал он. «…схватят - и тут же пристрелят, чтобы не рассказал потом про их теперешнюю растерянность… А если и не убьют сразу, так будут мучать… отомстят, короче!..» - легко прочитал своё будущее в маленьких злых глазках майора Зюзя, и насупился. Это движение морщин и складок на физиономии рецидивиста замполит ошибочно принял за признак колебаний и слабости, приободрился и сообщил с неискренней ухмылкой: - Мы ж тебе только добра желаем… И за побег тебе ничего не будет, честное слово!.. Недельку посидишь только в карцере, для порядка, а потом - вернёшься обратно в ту же камеру, из которой сбежал… «В ту же камеру?!» - мысленно ахнул Зюзя, вспомнив виолончелистов и ещё крепче стиснув в руке наган. - Там, среди друзей, тебе будет хорошо! – совсем по-приятельски подмигнул Зюзе уже начавший верить в своё спасение от смерти замполит. Ну хоть бы этого не говорил!.. Гневно дрогнуло зюзино сердце, в такт ему дрогнул палец на спусковом крючке, совершенно неожиданно для всех (включая и самого Зюзю) грянул выстрел - и свинцовая примочка, ликующе просверлив недлинное пространство, смачно впилась в украшенный милицейской кокардой лоб. Майор умер мгновенно. Рухнул на ступени навзничь, забрызгав стены серой липкой массой. Никто и не подозревал, что у замполита есть мозги, а их оказалось предостаточно. Снова стало тихо. Потрясённый несправедливостью произошедшего, Зюзя автоматически повернул дуло в сторону сержанта. Волосатый водитель испуганно клацнул зубами и загундосил, заслоняясь от смерти вздрагивающими ладошками: - Э, ты чего?.. Не убивай меня, моё дело маленькое, водительское: привезти, увезти… И - семья, если меня убьют - кто о них позаботится?!. - А у меня уже никогда не будет семьи… - грустно пожаловался неизвестно кому Зюзя. - И за кооперативную квартиру я ещё не выплатил! - настаивал на своём праве задержаться в рядах пока что живущих сержант. - А у меня никогда уж не будет собственной квартиры… - с прежней интонацией закручинился Зюзя. - Почему не будет?.. Будет!.. Всё у тебя ещё сложится и завяжется! - трусливо засуетился сержант. Украсил изуродованное ужасом лицо разудалой улыбкой:: - И насчёт майора не беспокойся - эту сволочь весь райотдел ненавидел, тебе только спасибо скажут… Ты только в меня не стреляй… Пляшущая на лице сержанта улыбка то и дело перерастала в зловещий оскал обречённого, он сем чуял неубедительность своей физиономии и заторопился как-то дожать Зюзю, предложив: - А давай скажем, что майор сам застрелился, а?.. Все поверят, он ведь алкаш был, да… Вот от «белочки» руки на себя и наложил, мы все - свидетели!.. Беспардонно врал сержант, грубо, бездарно, и не верил ему Зюзя. В реальности он предчувствовал совсем другое: страшные пытки и издевательства, а возможно - и смерть «при попытке к бегству»… - Уже завтра будешь отдыхать в камере, со своими прежними корешами! – наконец догадался сказануть сержант. Спешил опровергнуть сомнения в его окончательной дебильности, если таковые ещё у кого-то оставались. «С ПРЕЖНИМИ корешами?.. С виолончелистами, что ли?..» - скрежетнул зубами Зюзя, трижды мысленно плюнул в лица недавних сокамерников, и трижды грозным эхом проскрежетал кусок железа в его крепко стиснутом кулаке. Широкая сержантская грудь вмиг украсилась тремя быстро расползающимися тёмными пятнышками. Окончанме следует.