В этот момент в кабинет заглянул Шахович. Довольный и улыбающийся, он держал в одной руке бухгалтерские документы и внушительную пачку купюр. Показав нам свои «достижения» как будто отрапортовав, он тихонько сказал мне: - Пошли Сергей, нас ждут. По дороге в кабинет Йозефа он делился впечатлениями, - Значит так, в бухгалтерских делах разобрался я довольно быстро, там девочка одна платежками занимается, я ей шоколадку, подмигнул, туда-сюда, она все мигом оформила, с кассиром аналогично. В общем, работа – не бей лежачего, можете спокойно делать дела в Краснодаре, я здесь и один управлюсь. Тем более, у Игоря рядом старушка живет, так она сдает довольно приличную квартиру за смешную цену. Он назвал. Цена, действительно была очень маленькой. - Слушай, чего это главбух на меня так косилась, что она, ревнует меня к тебе что ли? Дикая какая-то баба. Подчиненные у нее как на вулкане – от одного имени уши поджимают. Хотя среди них такие девочки есть, что сразу видно, надо им мужика, ой как надо! - Так, любитель выпивки и женского пола, послушай меня внимательней: если еще хоть одна твоя выходка как-то повредит общему делу, приведет к скандалу или к потере денег, то независимо от результата, ты у меня в одних трусах пойдешь пешком из Брянска в Краснодар. А мы будем ехать сзади на машине и тебя подгонять. Устрою тебе гонки на выживание и на погоду не посмотрю. Ты запомнил, - в одних трусах и пешком, - с этими словами я поднес к его носу свой кулак. - Да погоди ты, не перебивай, тоже мне большой начальник нашелся. Лучше дослушай до конца. Эту старушку-квартиросъемщицу Игорь знает хорошо, - она теща его сослуживца. Между тем я все выходные думал о том, где прятать полученные деньги? И представь себе – там недалеко есть банк, оказывающий такую услугу как предоставление сейфа во временное пользование частным лицам. Поступим так, - мы втроем сегодня приходим туда, снимаем ячейку, в договоре указываем нас троих – это значит, что только нам, - тебе, мне и Забугу будет разрешен доступ к этой камере хранения. Мы трое будем частично знать пароль, который зафиксирован документально. Знать одну часть пароля достаточно только для того, чтобы тебя пропустили к хранилищу, и ты сделал очередной вклад, под наблюдением охранника. Чтобы произвести выемку, нужно сказать все три части пароля или предоставить свидетельство о смерти человека, знавшего недостающую часть. Видишь, как я все продумал. Я буду потихоньку складывать наличность к вашему приезду. Ключ будет у меня, его легче спрятать, чем пачку денег. Но даже, если вдруг не дай бог, ключ попадет к другому лицу, он не сможет им воспользоваться, потому что не знает пароля и номера ячейки. - Хорошо, так и поступим, - согласился я. Умеешь ты иногда мозгами шевелить. Ты Юра на Екатерину не обижайся, это она на тебя не со зла. И на меня тоже. Я ведь не сухой закон тебе объявляю, просто говорю, чтобы аккуратней со спиртным в рабочее время. А насчет девочек, так ко мне еще в прошлый раз капитан Витя намеревался в номер «с племянницами» завалить, да жаль, слишком серьезное заведение оказалось. А тебе в самый раз, - пригласишь к себе на квартиру. Когда мы вошли в кабинет Йозефа, там все уже собрались и ждали только нас. - Ну, как дела? - Порядок, все, что нужно сделали, теперь давайте обсудим дальнейшие действия. - Значит так, вот документы на товар, который вы повезете на Кубань. Фонд, общественная организация, главой которой является Станислав Михайлович закупил у фабрики, подведомственной нашему управлению большую партию различных хозяйственных товаров, - дверных и оконных петель, консервных ножей и прочего. Вся эта мелочевка упакована и хорошенько запечатана. Милиция имеет право ее вскрывать, только составляя акт. Если вдруг начнутся проблемы на постах, звоните сразу нам в Управление. Но обычно машины с таким грузом досматривают редко. Ведь у нас тоже свои юристы есть, и связи в ГИБДД, поверь, найдутся. В общем, если выяснится, что инспектора на посту пудрили вам мозги, то мы дружно постараемся, чтобы их смена в полном составе осталась без погон. Они это хорошо знают, и без особой нужды вас доставать не будут. Когда приедете на Кубань, вас встретят и скажут, куда доставить товар. Станислав там будет вас ждать, выполняйте все его дальнейшие распоряжения. Отдохнете в Краснодаре недельку, и сразу закупайте продукты, примерно в тех же объемах и по тем же адресам, что и раньше. Детали обсудим вместе по телефону. И еще раз, напоминаю ребята, никаких посторонних лиц в нашем деле. Сами понимаете, почему. - Понятно, Алексеич, - отозвался Илья Забуг, мог бы и не напоминать. Капитан Витя заторопился на базу. Согласно его планам, наши «КАМАЗы» должны были загрузить сегодня вечером, а завтра утром мы уже должны были быть в пути. Игорь козырнул Йозефу, попрощался с нами и ушел заниматься своими обязанностями по службе. К Йозефу тоже стали подходить посетители. Мы поняли, что нам пора, тепло попрощались с хозяином кабинета, договорившись держать друг друга в курсе дел и направились к выходу из Управления. Первым делом все втроем поехали в банк. В тот самый, где на днях побывал Шахов. Там нас принял служащий – серьезный парень в очках. Выслушав наши пожелания, он сказал следующее: - Думаю, для обеспечения максимальной безопасности поступим так. Вы, - он указал на нас, - сейчас снимаете в банке камеру хранения, договор заключаем на троих. Теперь, каждый из вас напишет на листке бумаги какую-нибудь фразу, чтобы ее не видели другие – это будет часть пароля. Ее будет достаточно, чтобы осуществить дополнительный вклад, но недостаточно для того, чтобы забрать что-нибудь из камеры. Чтобы осуществить последнее, нужно непременно знать все три фразы целиком, то есть процедуру выемки ваших ценностей, господа, вы сможете произвести только втроем. Или, - он задумался, - предъявив свидетельство о смерти кого-либо. Ну, надеюсь, этого не случиться. Заключив договор, и положив сумму денег, полученную сегодня в камеру хранения, каждый из нас в отдельном кабинете написал коротенькую фразу. Все три бумажки оказались у служащего, который подшил их к договору. - Надеюсь, господа, в ваших же интересах беречь тайну своей части пароля, - сказал нам служащий на прощание. Квартира, о которой говорил Шахов, была действительно рядом с банком. Заплатив за месяц вперед, мы, не теряя времени, поехали на базу. Добравшись и выписав пропуск, прошли внутрь. В каптерке наши водители, во главе с Савелием Кузьмичом играли в карты с дежурными офицерами. Вскоре подошел и капитан Витя. - Так, а вот и начальство, - заговорил Кузьмич. Хорошо, что приехали, а то здесь со скуки сдохнуть можно. Я уже даже машины наши согласен был грузить, чтобы хоть чем-нибудь заняться, да жаль по инструкции не положено. Вот и сидели в четырех стенах все это время. - Ничего, Кузьмич, скоро поедем. Все уже оформлено, сегодня погрузка завершится и завтра с утра тронемся в путь. А сейчас неплохо бы чайку заварить, а Виктор Иванович? - Конечно, какой вопрос,- согласился капитан. Примерно в половине десятого в каптерку зашел сержант и отрапортовал, что погрузка полностью закончена. По этому поводу Виктор предложил капнуть всем в чай как он выражался: «нерастворимого спирту». Водители дружно отказались, завтра чуть свет в дорогу, мы втроем решили их поддержать. На следующее утро выехали в семь, погода была солнечная, уже немного прохладная, но все равно приятная. Когда въехали в брянский лес, вспомнились наши недавние приключения с салом. Трагикомедия, ей-богу! Чуть было не потеряли в этой передряге все, что имели. Зато сколько приобрели друзей. Илья теперь регулярно переписывается с Тимофеем – лесником. Посылает ему знаменитую азовскую таранку. Галина с Евгением теперь зовут к себе в гости. Я уже не говорю о том, что наш бизнес встал на ноги и, судя по всему, перспективы ожидаются неплохие. Одно только кололо мое сердце, - Анастасия. Какое-то непонятное, неоправданное чувство вины перед ней поселилось в моей душе и никак не хотело уходить оттуда. И почему-то я сам не хотел этого. ГЛАВА 6. Итак, выдержав определенную череду испытаний, мы стали настоящими российскими коммерсантами. Пополнили собственными персонами эту весьма немногочисленную, очень разноликую и достаточно трудно характеризуемую социальную группу, которую некоторые еще называют сословием. Ну, разумеется, никаких «необходимых классовых атрибутов» новорусской буржуазии в виде красных пиджаков, шестисотых «Мерседесов», золотых часов, цепей и перстней, покрывающих все тело несколькими слоями не у меня, ни у моих товарищей не завелось. Не скажу, чтобы с того дня и стиль жизни поменялся кардинально. Работать приходилось немало, ответственность на нашей команде лежала большая. Йозеф, Игорь, Виктор и Станислав были людьми военными, прежде всего, требовали от своих компаньонов обязательности. Они быстро умели принимать решения, быстро их реализовывали и быстро начинали новые проекты. Сама жизнь в ту дикую эпоху учила этому. При таком раскладе некогда было выставлять друг перед другом «пальцы веером» и совершать прочие, «свойственные нашему брату» поступки, о которых взахлеб говорили родные средства массовой информации. Вместо этого мне, Илье и Юрию приходилось много времени уделять своей новой работе. Здесь уже не было нормированных рабочих дней, ожидания заветных шестнадцати часов, законных перерывов на обед и прочих атрибутов беззаботной совдеповской жизни. Если было надо, если интересы дела требовали, то наши сутки могли уместиться и в двадцать пять часов. Никакие отговорки не принимались. Как и раньше мы покупали, конечно, через Станислава Михайловича и Виктора, у кубанских фермеров различные продукты, с его же помощью составляли на них бумаги и везли наш товар в Брянск. Там сдавали в УИТУ Брянской области согласно заранее заключенным договорам. Само собой разумеется, что цифры, проставленные в договорах, платежках и прочих документах на товар и реальное количество денег, заплаченных фермерам и полученных нами от руководства Управления Исправительно-Трудовых учреждений, да и само количество товара, загруженного в «КАМАЗы» иногда существенно различались. Сначала выплат наличными приходилось ждать несколько недель, затем Йозеф и Виктор нашли способ обналичивать большие суммы через подставные организации, чтобы расплачиваться с нами по факту получения продуктов. Это было выгодно не только нам. Как известно, мы ехали назад не пустыми. Станислав закупал у подведомственной Управлению фабрики довольно большие партии различных изделий, которые наши водители и доставляли в Краснодарский край. Выходило, что Станиславу Михайловичу, точнее его предприятию, которое считалось небогатой общественной организацией, призванной осуществлять трудоустройство отставных офицеров Советской Армии и социальную помощь их семьям, закупленный товар доставлялся совсем бесплатно. Вся работа с водителями, оплата их труда и тому подобные вещи лежали целиком на нас. Мы же, кроме налоговой скидки за благотворительность, получили возможность пользоваться огромным числом связей и знакомств, которые сумели приобрести через Станислава Михайловича в Краснодарском крае. Это было самое ценное завоевание, как мне тогда казалось. Мытарства с салом, неприятности с ГАИ, безнадежные поиски покупателей и постоянно маячившая на горизонте перспектива оказаться в долговой яме исчезли, забылись как страшный сон. Теперь мы были в окружении надежных, подобранных проницательным Станиславом, компаньонов. Уважаемых людей, которые отвечали за свои слова и свой товар, не искали сиюминутной выгоды, умели беречь дружбу и хранить тайны. Видимо, неправ был все-таки капитан Витя, когда в машине доказывал мне, еще не вполне отошедшему от чудовищного стресса, что деловые качества присутствуют только у кавказцев. Нет. Не так оно. И на это можно возразить. Недавно из Америки приехал мой давний друг Андрей, с которым мы вместе работали в Конструкторском Бюро. В один из редких выходных зашел ко мне в гости. Сели, выпили, стали вспоминать прошлое, разговаривать о настоящем. - Знаешь, Сереж, - сказал он, выслушав о том, чем я занимаюсь сейчас, - может быть это и лучше. Все-таки ты живешь в России, чувствуешь себя, худо-бедно, хозяином здесь. Ты у себя, в своем доме. И не ты виноват, что сейчас у нас здесь возомнила себя в роли «хозяев жизни» всякая мразь. Это все преходяще. Вот я в Америке себе такого позволить не могу. Там каждый должен обязательно знать свое место. Иначе пропадешь. - Так приезжай к нам назад, что-нибудь придумаем. - Знаешь, если бы не было семьи, ей богу, наверное, так бы и поступил. Но сейчас извини. Жена против. Ей больше в Штатах нравится, особенно то, что там всю жизнь можно в кредит прожить. Дочка уже стопроцентная американка, скоро замуж выскочит за такого же стопроцентного американца. А я чувствую себя во всем этом комфортабельном дерьме будто бы не в своей тарелке. Словно на лбу у меня написано, что я русский. Везде я чужой, кругом ко мне относятся с подозрением. Да и не ко мне одному. - А как же относиться к народу, который даже негров из Гарлема выжил? - Да выжил, и сейчас кого там только нет, даже адыгейский райончик появился. Я сам в это не верил, пока своими глазами не увидел. Раньше помнишь у нас были разговоры, дескать, приезжают к нам всякие чуреки, «бабки» делают, жить мешают, если один куда-нибудь пролезет, сразу все места вокруг своими забивает. Расползаются как черные тараканы по нашей земле. - Да были, и сейчас есть. - А я что-то в последнее время к ним отношусь скептически. Вот говорят, - чурбаны, чурки…все возмущаются, а я ничего сейчас, спокойно стал относиться. Мы русские в Америке теми же «чурбанами» считаемся. И сами частично в этом виноваты. Удастся устроиться на работу, сразу по знакомству пытаемся устроить своих, порядок на улицах не соблюдаем… Даже полицейские для работы в том же Гарлеме вербуются из наших. Направить «чистокровного» американского полицейского на дежурство в район, где живут русские, равносильно приговору для него. Потому то я как только там на ноги встал, в долги залез, кучу кредитов взял, короче, заковал себя по самое немогу, но все-таки переехал в сабурбию – это такой пригород, окружающий любой американский мегаполис, где обычно живет средний класс. И скажу тебе в Америке каждый из нас, как только почувствует почву под ногами и обретет хоть какую-то финансовую независимость, пытается смыться от своих же соотечественников куда подальше. - Андрюша, ну пойми же ты, наконец, мы родились и выросли в разных мирах. В их обществе людей-атомов нам никогда не стать своими. Наше стремление к соборности, пренебрежение, а может быть, здравое отношение к материальным ценностям всегда будет казаться смешным их рациональному мышлению, которое знает цену всего и не знает ценности ничего. И не может вырасти из тебя американца, слишком стар ты уже для этого, как не получится островка полноценного солидарного российского общества в центре Нью-Йорка – этого современного «Левиафана», где идет непрерывная война всех против всех. Непременно, там сразу проявятся самые дрянные стороны нашей жизни, что и выходит. Тогда, после этой беседы с моим русским другом с американским гражданством мне открылась еще одна сторона нашей дьявольски сложной жизни. Все эти национальные группировки преуспевают совсем не потому, что поголовно оснащены неким «геном предпринимательства», дающим какой-то приоритет над другими. Ничего подобного. Просто они не дают своей общине растворяться. Ответственность всех перед одним и одного перед всеми, - круговая порука, - у них действительно возведена в культ. Это достигается путем жесткого, даже жестокого соблюдения традиций, часто даже отживших и сейчас ненужных. Мы же русские это свойство в себе потеряли. Пытаясь жить по законам общества людей-атомов, и не обладая соответствующим типом мышления, мы чаще всего и оказываемся на обочине. Теперь, вспоминая этот разговор, я понимаю, что данная тема гораздо сложнее и многограннее, чем мне казалось в те времена. Но в тот момент я и мои товарищи испытывали некое упоение от достигнутого, своеобразное «головокружение от успехов». Действительно, бизнес процветал. Конечно, не все шло гладко, небольшие проблемы были. Однако они благополучно решались. К тому же наши достижения значительно перевешивали их. Чуть более чем за полтора года мы полностью вернули взятую ссуду и распоряжались только своим капиталом. Он позволил нам кроме торгово-закупочной деятельности открыть еще небольшое предприятие по производству и ремонту металлических конструкций. Подобное занятие не обещало баснословных прибылей, но было достаточно стабильно и очень помогало проводить некоторые бухгалтерские и финансовые операции, связанные с переводом денег и уходом от налогов. Как Йозеф, так и Станислав положительно восприняли эту новацию. Фиктивные безналичные расчеты на счет нашего ООО позволили серьезно ускорить товарооборот. Теперь мы тоже были как бы едины в двух лицах. Советуясь со старшими товарищами, старательно обходя органы государственного контроля за предпринимательской деятельностью, задабривая деньгами и подарками налоговых инспекторов всех мастей, организовав себе приличную «крышу», мы достигли определенных высот в своей сфере. Со временем у нас даже появилась возможность выбирать себе поставщиков. Но, как и раньше, самые лучшие из них приходили от Станислава Михайловича. Тем, кто пытался мухлевать, подсовывал некачественный товар, затягивал поставки, мы без разговоров указывали на дверь. Благо, подобных было немного. Нацменов тоже старались по мере возможностей не подпускать к своему делу. Станислав открыто их не любил и никогда этого не скрывал. Только однажды, приехав к нему домой в станицу, я застал у него ватагу бородатых кавказцев. Вели они себя достаточно нагло, совсем не так как подобает гостям. Но реакция хозяина была достаточно необычной. Тогда он был удивительно покладистым, что для него совсем не характерно. Одеты «странные гости» были в какое-то подобие военной формы, некоторые носили на голове смешные белые чепчики. Когда я зашел, все замолкли, посетители стали изучающе меня разглядывать. Хозяин поздоровался со мной, усадил за стол, представил каждому по очереди, называя только их имена. Вскоре они собрались уходить. Станислав пошел провожать их, я остался в гостиной. В окно я наблюдал как он, усиленно жестикулируя, что-то пытается им доказать и судя по всему, это ему не удается. Гости уселись в два черных джипа, стоявших чуть поодаль его дома, мощные машины взревели и унеслись прочь, обдав стоящего рядом Станислава тучей пыли. Когда он вернулся в дом, я попытался пристыдить его. - Что же ты Станислав Михайлович, - все «чурбаны», да «чурки», а сам перед ними на цырлах бегаешь. У тебя чувство гордости есть? - Пойми Сережа, эти люди занимают в своей республике очень высокие посты, они очень влиятельны сейчас, от них многое зависит. Если мне удастся с ними договориться, то практически всю продукцию фабрики, которую контролирует ведомство Йозефа, будем сплавлять туда. Это значит что и я, и ты, и твоя компания, и ребята Йозефа будут обеспечены хорошо оплачиваемой работой надолго. И вообще Сергей, пойми главное, бизнес что политика, приходится всегда общаться с самыми разными людьми. Не всегда это приятно, но делать нечего, иначе окажешься в дураках. Думаешь, мне по нутру прогибаться, заискивать перед ними? Да ты знаешь, сколько они моих друзей положили? Еще в Афгане, еще в те годы…Он помолчал. Я увидел, как нелегко ему сейчас далось разыграть из себя радушного хозяина, какую бурю подняли мои слова в его душе. - От своих слов по поводу их я никогда не отказывался, не откажусь и поныне, но сейчас другая ситуация. Они помогут нам сохранить прежние объемы деятельности, не афишируя это. То есть, большая часть нашего товара будет уходить как бы в небытие, в их «независимую» республику. Схему этого процесса мы сейчас и согласовывали. Кое-какие детали еще надо будет доработать, но, в общем, решение принято. Так что готовь свои «КАМАУЗЕРы». Самый главный плюс – это то, что при нынешнем бардаке никакая налоговая полиция не сможет докопаться, сколько мы им машин сплавили, - одну или десять. - И соответственно, сколько денег за это получили, - закончил я. - Молодец, правильно мыслишь! В общем, тогда мы дело уладили миром, я во все поверил и через неделю уже забыл этот случай. Вспомнился сей эпизод несколько позднее. Когда настал тот самый день в моей жизни. Этот час, что отделяет «до» от «после», момент, который называют переломным. * * * Это был самый обычный рейс в Брянск. Мы ехали в трех «КАМАЗах» по хорошо знакомой дороге. В передней машине, рядом с водителем сидел я. Занимался подсчетом дебета-кредита в карманном блокноте. Вел машину Антон, опытный водитель, друг Савелия Кузьмича, уже больше года работающий на нашу компанию. Погода стояла скверная. Лил противный осенний дождь, участок дороги был, даже по отечественным меркам, не самым хорошим. «Задушевная беседа» с молодым лейтенантиком на недавнем посту ГАИ оставила в душе неприятный осадок. Дело в том, что весь личный состав этого контрольного поста заменили как говорится «на корню». За что, не располагаю точными сведениями, но догадаться нетрудно. Раньше нас здесь хорошо знали, встречали приветливо и быстро отпускали, даже давали своеобразную скидку как «постоянным клиентам». В этот раз повторилась давняя история, знакомая еще со времен нашей первой коммерческой поездки. Молодые милиционеры, тщательно проверив все наши документы, бумаги на товар, нехотя ответив на вопросы (конечно, не забыв вспомнить и родных), стали проверять данные по компьютеру. Затем подобным образом стали «исследовать» наши машины, - вдруг номер на какой-нибудь части одного из автомобилей числится в угоне. В это время года на данном участке трассы встречается небольшое количество машин, поэтому на осмотр каждой из них находится достаточно времени. Лишь после трех часов напряженного труда, не отыскав никакого компромата, раздосадованные работники ГАИ оставили наши «КАМАЗы» в покое. В это время я сидел в комнате вместе с молодым лейтенантом, который за все время осмотра уже, наверное, раз десять, а может, и больше успел пересмотреть все наши бумаги. Когда ему доложили, что ничего не найдено, сами фургоны грамотно опечатаны, все номера сходятся и, в общем, придраться не к чему, у него сделалось такое лицо, будто бы внезапно заболел зуб. Отправив сержанта назад, он, наконец, поднял глаза на меня. - Сдается мне, дорогой ты мой, (это, несмотря на разницу в возрасте больше двадцати лет), что везешь ты что-то незаконное. Вот думаю сейчас, отправить ли вас на штрафную стоянку, которая отсюда за пятьдесят километров, там составив акт, произвести вскрытие фургонов, пригласить ребят из налоговой полиции, отдела борьбы с экономическими преступлениями, еще кого-нибудь. Потом сверим все, что в машинах и все что в документах, нет ли каких расхождений. Расхождения, естественно были, и сначала я подумал, что лейтенант может быть из-за плохого настроения, вызванного погодой, возможно из-за желания выслужиться, а то и просто из-за безделья, решил на нас отыграться. Поэтому, стараясь быть максимально вежливым, я заговорил. - Извините, товарищ лейтенант, но вы же сами видите какая погода. По ней сейчас тащиться на штрафную стоянку, Вы же знаете, какая туда мерзкая дорога. Тем более что мы мимо вашего поста уже не один год проезжаем, нас тут хорошо знали Ваши предшественники. Кто мы, чем занимаемся, у нас исключительно легальная деятельность, ни с каким криминалом мы не связываемся, «легких денег» не ищем, потому-то и важно так для нас доставить товар в срок. Вы знаете, сотрудники, которые были до Вас, тоже ведь устраивали нам досмотры, иногда очень серьезные, мы с пониманием к этому относились. Ясно ведь, на холоде или под дождем вокруг фуры лазить, все сверять, проверять, - здоровье ведь не казенное, по спецпайку не отпускается. Ну, мы их старания компенсировали материально, все были довольны, и мы в срок успевали, и ребята не за просто так здесь корячились. - Ты че, дядя, - в упор посмотрел на меня лейтенант своими голубыми глазами, на которых, казалось, отсутствовали зрачки. Ты мне тут впариваешь как ментам взятки совал, компенсировал он, понимаете ли, старания материально. Ты мне смотри, докомпенсируешься тут, в срок точно успеешь, на все казенное, на несколько лет вперед! После этого я действительно растерялся. Верно говорят, что какой бы плохой ситуация не была, всегда найдется хуже. Те взяточники, которые были здесь раньше, воспринимались уже как нечто обыденное, с чувством, будто платишь за вход на эскалатор в метро. Сейчас же ситуация грозила повернуться самым неприятным образом. Видя, что выхода не остается, я решил пойти «Ва-банкъ». - Послушай, лейтенант, ну чем таким я тебе досадил. Ну, тебе какая польза гнать наши машины отсюда за пятьдесят километров? Ну вскроют их там, ну не найдут ничего и потом мы же будем жаловаться. У тебя что, ко мне личная вражда, если я тебя сегодня первый раз в жизни увидел? Что я тебе такого сделал, за что ты мне такую гадость хочешь устроить? Я ведь все понимаю, и друзей у меня достаточно в вашем ведомстве работает, сам видишь, кому мы муку и макароны везем. Знаю, что служба у вас тяжелая, поэтому и предлагаю, чем могу компенсировать. В это время дверь в его кабинет открылась, и в проем засунул свою бритую голову один из сержантиков. - Пошел на х…! – заорал на него лейтенант. Тут уже я понял, - от человека, который так обращается со своими сослуживцами, пусть и младше его по званию, но при посторонних людях посылать… Короче здесь может спасти, наверное, только чудо. И оно произошло. Я не преувеличиваю, когда называю этим словом то, что случилось потом. Всем нам тогда действительно крупно повезло, но осознали мы это несколько часов спустя. - Ладно, дядя, сказал мне лейтенант, положив телефонную трубку, тут докладывают, что навстречу нам идет какой-то «ЗИЛ» с чурбанами, что-то там у них явно не так. А с тобой, я думаю, договоримся. Он написал на клочке бумаги сумму, столь круглую, что у меня округлились глаза. Однако штраф за провоз неучтенного товара был бы гораздо больше, поэтому я без колебаний согласился. - Все, а теперь мотай отсюда со своими «КАМАЗами», и быстро, а то чувствую, с этими ребятами у нас забот будет поболее, чем с вами. Потом я не раз вспоминал этот случай. Как не парадоксально, но грубый и бестактный молодой лейтенант, да еще невесть откуда взявшийся грузовик с кавказцами, тоже малоприятными фигурами буквально спасли нас тогда от неминуемого разоблачения. Вернувшись к своим, я рассказал Илье как все было, потом подозвал к себе водителей. - Ребята, прошу вас, первые десять километров ехать с максимальной осторожностью. Скорость не более сорока, знаки все рассматривать внимательно, не обгонять никого, всех пропускать. Они часто высылают машины вдогонку. Здесь менты все новые, молодые, меры не знают, ободрали нас как липку. Если тормознут на дороге, да еще будет к чему прицепиться, мы пропали. Дождь, шедший с утра, к этому времени прекратился и мы, испытав на себе в течение первой половины дня одну из двух наших главных национальных «достопримечательностей», - чиновника, поехали изведывать вторую – дороги. Скорость в сорок километров для такой дороги была оптимальной. Увеличивать ее было опасно. Все мы были напряжены, - ждали «сюрприза» со стороны гаишников. Не может такого быть, чтобы нас оставили в покое. Тут мои рассуждения прервал Антон, - Гляди, Михалыч, сзади на нас лезут. Я посмотрел в зеркало заднего вида, действительно, на горизонте вырисовывался грузовик, идущий на предельной скорости. Он быстро догонял нас. За ним на полной скорости неслись милицейские «Жигули». Уже слышались звуки работающих на пределе двигателей, оглушающий вой сирен и настойчивые требования к водителю «ЗИЛа» остановиться. Скорее всего, это и были те самые «чурбаны», о которых упоминал лейтенант на посту. Несмотря на предупреждения, водитель «ЗИЛа» и не думал сбрасывать скорость и уж тем более останавливаться. Грузовик бросало из стороны в сторону, преследователи прекрасно понимали, что ездить на таких скоростях в дождливую погоду по скользкой дороге равносильно самоубийству, поэтому не решались сильно разгонять свой «Жигуленок». Когда «ЗИЛ» поравнялся с нами, идущими все на тех же сорока километрах, на самой обочине дороги, менты решили применить крайнюю меру, - дать очередь по колесам. Не знаю, какой стрелок сидел там у них в машине, но первое мое впечатление было, что стреляют по нам. Автоматная очередь прошла строго поперек дороги, не причинив грузовику никакого вреда, зато две пули попали в колеса заднего «КАМАЗа», который вел Савелий Кузьмич. Водитель «ЗИЛа», видимо считавший, что гаишники блефуют, понял, что шутить с ним не собираются, начал вилять как сумасшедший и проезжая, зацепил задний «КАМАЗ», совсем вытолкнув его с дороги. Следом за ушедшим вперед «ЗИЛом» понеслись визжащие ментовские «Жигули». «КАМАЗ» Савелия, с пробитым колесом, получив сильный удар на скользкой дороге, перевернулся, тент сорвало, и все содержимое рассыпалось вокруг. Мы остановились. Ситуация действительно была «ну немного нестандартная»… Сначала получаем от родной милиции две пули в колесо (спасибо, что не в кабину), затем нас таранит сумасшедший «ЗИЛ» - нарочно не придумаешь! Остановившись, первым делом бросились на помощь Савелию. Старый, опытный водитель, он знал как вести себя в таком случае и отделался только лишь разбитой бровью. Шахович в этом рейсе не участвовал, - занимался делами в Краснодаре. Осмотрев место падения грузовика, мы выяснили, что пострадал он не слишком сильно. Сорванный тент, пробитое колесо и еще несколько мелких поломок были относительно легко устранимыми препятствиями. Мотор «КАМАЗа» не пострадал, все основные узлы работали нормально. Единственное, что действительно удручало – это то, что часть, правда небольшая, нашего товара была безвозвратно потеряна. Некоторое количество ящиков, в которых находились пакеты с мукой и крупой, при падении разломалось, их содержимое рассыпалось по сырой земле. Оказав Савелию медицинскую помощь, мы решили, - Илья и Никита (второй водитель) на одной из машин тотчас же едут в пункт назначения, там рассказывают как все произошло и ждут нашего звонка. Савелий, я и Антон остаемся здесь, с помощью второго «КАМАЗа», тросом вытаскиваем грузовик Кузьмича на дорогу, меняем ему колесо, натягиваем тент, загружаем товар и пускаемся им вслед, благо до Брянска уже недалеко. - Ну что ребята, все поняли, давайте в дорогу, пока еще не стемнело. Илья, скажи им там, чтобы не беспокоились. У нас в принципе, только несколько ящиков потеряно безвозвратно. Если вдруг что случится, мы Савелия возьмем на буксир. Йозефу скажи, пусть лучше свяжется с их ментовским начальством, расскажет, какие их сотруднички «подвиги» совершают. Мы и колесико можем предъявить в качестве вещественного доказательства. Когда Илья и Никита уехали, мы сообща взялись за дело. Поменяли колесо «КАМАЗу» Кузьмича, поставили его «на ноги», в быстром темпе натянули тент, наскоро очистили от грязи и стали загружать товар. Эта задача оказалась труднее. Когда выволакивали машину на дорогу, из нее высыпалось немало. Ящики были небольшими, некоторые из них намокли и грозились порваться. Приходилось собирать их буквально по одному, очищать от грязи и сортировать в кузове. К наступлению темноты работа была закончена. Все уцелевшие ящики были сложены в «КАМАЗ». Антон и Савелий возились с мотором. Я стоял возле того самого места, где перевернулся Кузьмич, рядом с большим разорванным пакетом пшенной крупы и в задумчивости рыхлил ее носком резинового сапога. Сначала я не поверил своим глазам, - мне показалось, что в горке крупы спрятан какой-то предмет. Я присел на корточки, стал аккуратно разгребать крупу руками. Действительно, в большом пакете пшенной крупы был спрятан десяток маленьких полиэтиленовых пакетиков с белым порошком, на вид напоминавшем муку. Значит и в других пакетах может находиться то же самое. Впервые в жизни я испытал настоящий шок, почувствовал то, что испытывает человек, готовый вот-вот упасть в обморок. Я только что, уверенный в своей правоте, строил перед лейтенантом милиции законопослушного гражданина, даже не подозревая, что везу. А если бы не было этого «ЗИЛа», если бы я уперся, посчитал бы сумму взятки слишком большой, поехал бы на досмотр? Страшно подумать. Там бы наши машины осматривали специалисты и, скорее всего, еще кинолог с собакой. За такую огромную партию наркотиков, которую мы сейчас везем и, скорее всего, возили раньше можно «загреметь» надолго в те самые места, которые ты еще недавно так успешно снабжал продуктами. Из забытья меня вывел голос Савелия Кузьмича: - Сергей, ну хватит так убиваться из-за этой крупы. Не так уж много ты и потерял здесь, несколько ящиков разбилось, и то часть пакетов остались целы. В это время сознание вернулось ко мне, я сообразил, что так и стою на краю поля с пакетиками белого порошка в руках. К моему большому счастью, товарищи наблюдали меня со спины, и на расстоянии им действительно казалось, что я сокрушаюсь о потерянном товаре. Пришлось быстро взять себя в руки, незаметно рассовав пакетики по карманам, как будто ничего не случилось, сохраняя внешнее спокойствие, подойти к ним. - Да вы правы ребята, погибло не так уж и много. Спасло нас то, что на медленной скорости шли, если бы гнали как те п…сы на «ЗИЛе», так бы легко не отделались. Дайте-ка мне лопату, пойду, приберу, лучше не оставлять за собой следов. - Да на х… оно тебе сдалось, боишься, что гаишники тебе еще и нарушение экологии «пришьют», - начал было Савелий, но видя, что остановить меня ему не удастся, махнул рукой и вернулся к своему мотору. Взяв лопату, я пошел проверять остальные горки рассыпанной крупы. Сначала я еще пытался успокоить себя тем, что, дескать, «этот белый порошок не обязательно наркотик», хотя доводы, подтверждающие мои сомнения на этот счет, были весьма слабыми. Кто будет так прятать что-либо легальное, и держать все в тайне даже от самих курьеров? Когда же в одной из россыпей крупы я нашел упаковку бледно-зеленой, мелко перемолотой травки, распечатал ее и попробовал на вкус, сомнения мои развеялись окончательно. В пору своей студенческой юности, я, как и большинство молодых людей, живущих на Кубани, пробовал это зелье. Сначала было весьма заманчиво, - от одного «косяка» улететь как от бутылки водки. Но однажды, не знаю почему, прямо на вечеринке мне стало плохо. Вызывали даже «Скорую». Мы соврали врачам про отравление алкоголем, - ну подумайте сами, с кем в этом возрасте не случается чего-либо подобного. Мне промыли желудок, дали активированного угля, сделали какой-то укол и уложили в кровать. На следующее утро я чувствовал себя уже довольно неплохо, но еще целую неделю чувствовал на языке привкус этой гадости, а когда вдыхал дым от «косяков», к горлу подкатывали судороги. Помню, в армии командир нашей части говорил солдатам с Кубани: - Вы, хохлы кубанские все наркоманы поголовно, увижу кого обкуренным, яйца оторву! Так что Кубань наша славится по всей стране не только как житница России. Обойдя и переворошив лопатой все горки рассыпавшейся при падении «КАМАЗа» крупы, я нашел, в общей сложности, около тридцати маленьких пакетиков с белым порошком и две упаковки с травкой, весом, наверное, грамм по двести каждая. Теперь все встало на свои места. Найдя простодушных, начинающих «бизнесменов», подсовывая им своих «поставщиков», Станислав Михайлович тайно переправляет Йозефу и его банде наркотики, которые тот где-то, как-то сбывает, может быть, в тех же местах заключения. Интересно, а Станислав покупает у Йозефа исключительно изделия его зековской фабрики? Что-то трудно сейчас в это верится. Человек, торгующий наркотой, провозящий с нашей помощью товар на миллионы долларов, закупает обратно какие-то консервные ножи и прочую дребедень, чтобы толкать их в республики Закавказья? Чушь! Тем не менее, хватит. Надо быстро приходить в себя. Сейчас самое главное – доехать до города, уже там Йозеф, хочет он того или нет, объяснит мне, что все это значит. А водителям, разумеется, об этом знать не надо, для них же лучше. Старательно закопав всю рассыпанную муку в землю, положив лопату на плечо, я направился к ожидавшим меня водителям. Быстро усевшись в машины, мы тронулись навстречу заходящему солнцу. Антон на своем грузовике поехал впереди, мы с Савелием Кузьмичом на его «КАМАЗе» поплелись следом. Казалось, наши мытарства на этом кончились, - в один день задержание на посту ГАИ, погоня, две шальные пули в колесо и в довершении ко всему оказывается, что ты не простой барыга, а наркокурьер со всеми вытекающими из этого последствиями. Но, к сожалению, нашим надеждам на то, что все неприятности позади не суждено было сбыться, судьба готовила нам в этот проклятый день еще одну злую шутку. Проехав примерно часа полтора, мы наткнулись на взорванные и обгоревшие «Жигули», стоявшие поперек дороги. Это была та самая машина, которая преследовала сумасшедший «ЗИЛ». По всей видимости, потеряв всякую надежду «оторваться» от преследователей, те, кто сидел в «ЗИЛе», решили отделаться от них самыми радикальными мерами. Мы остановили свои «КАМАЗы» и подошли к развороченным «Жигулям». Судя по всему, после взрыва прошло довольно много времени, огонь уже почти утих, только слабо горели некоторые внутренности салона и четыре обугленных трупа. Последние представляли собой чудовищную картину. Сгоревшие веки, вытекшие глаза, оголенные зубы на запрокинутой голове, расплывшиеся как бы в полуулыбке, спекшаяся кожа на лице и руках. Один из них, находившийся на переднем сидении так и застыл в характерной позе – наизготовку к стрельбе, с обгоревшим автоматом Калашникова. Илья и Никита, проезжавшие по этому участку дороги днем, наверняка, тоже видели горящие «Жигули», а возможно и стали свидетелями взрыва. А вдруг их, вместе с «КАМАЗом» тоже решили убрать таким способом, или захватить машину? Дорога на Брянск ни с того ни с сего превратилась в какую-то адскую полосу препятствий, которым может позавидовать любая компьютерная игра-ужастик. Как это случилось, почему? А что если, проехав немного вперед, мы наткнемся на такой же обгоревший наш «КАМАЗ»? Подобные мысли не могли дать мне покоя. Первым из нас оправился от увиденного и заговорил Савелий Кузьмич. Его фразы немного помогли мне прийти в себя. - Слушай, Сергей, я, конечно, понимаю, что ты у нас начальник, а мы простые водилы, дело которых – крутить баранку и сопеть в две дырочки. Согласен, это так. Но сейчас выслушай, пожалуйста, мой совет. - Да, Савелий, говори, не тяни. - Вот этим, - он кивнул на то, что находилось в салоне «Жигулей», сейчас все равно ничем уже не помочь. Да и кто они нам? Я считаю, что не будет большого греха, если мы просто объедем их, якобы не заметив, и двинемся дальше к намеченной цели. Если будут спрашивать, говорим «не видели, не знаем». На свою жопу мы сегодня приключений до хрена поймали. Еще не хватало быть свидетелями убийства четырех ментов. Ты же видел, там у них на посту сплошь один молодняк. Эти, чтобы выслужиться, отрапортовать перед начальством, того и гляди, быстро превратят нас из свидетелей в подозреваемых. Ты ведь не вчера родился, знаешь, как такое бывает. Короче, если хочешь приключений дальше, беги, вызывай ментов, я выгружаю здесь же весь товар, разрываю с вами контракт и поворачиваю назад. Думаю, и Антон последует моему примеру. Лучше заплачу потом неустойку, чем окажусь в наручниках. У меня все-таки семья, и я нанимался не в спецназ. - Ну, разошелся ты, дядько! Я и не помышлял ничего подобного. Только об Илье с Никитой волновался, не случилось ли с ними чего. Ведь могла та шантрапа, которая на «ЗИЛе» ехала, их ограбить, убить как ненужных свидетелей или еще что-нибудь в этом роде сотворить… - Мужики, уже темнеет, - заговорил стоявший в стороне и молчавший все это время Антон, - если будете тут стоять и гадать, то непременно что-нибудь случится. Давайте, быстро по машинам и в путь. К утру будем уже в Брянске. Если с нашими ребятами что-нибудь, не дай бог, случилось, надеюсь, мы это увидим. Если на посту при въезде в город будут спрашивать о чем-либо, скажем, что ехали по другой дороге, я покажу на карте по какой. Мы двинулись дальше. Это сейчас, в спокойной обстановке, рассматривая наши действия с точки зрения морали, можно сказать, что так делать нехорошо, что подобным образом поступают трусы и так далее. На самом деле мы тогда были действительно злы на тех, чьи останки были в автомобиле. Несправедливо задержав и буквально «опустив» нас на посту, сняв огромную сумму денег, гаишники преспокойно последовали бы на этих «Жигулях» за нами, понятно зачем. И только внезапно свалившийся, как снег на голову, «ЗИЛ», набитый настоящими преступниками, несколько расстроил планы молодого, но уже весьма амбициозного служителя закона. Затем погоня с перестрелкой, в результате которой опрокинулся наш грузовик и чуть не погиб человек. Найденные среди товара «сюрпризы» стали еще одним аргументом против любого контакта с милицией. Не думаю, что лейтенант очень жалел о гибели четырех своих сослуживцев. Для него, скорее всего, этот случай стал бы очередной возможностью добавить на погоны больше звездочек, а в отношения с окружающими больше гонора. Раскрыть дело об убийстве своих коллег «по горячим следам», свалив все в этой ситуации на нас, было бы нетрудно. Гораздо легче, чем проверять многочисленные лесные дороги, на одну из которых и свернули бандиты на «ЗИЛе». Они-то наверняка знали, что бывает за убийство ментов, поэтому и постарались замаскироваться, раствориться в лесу. Так, во всяком случае, считали Антон и Савелий Кузьмич. Проехав за ночь довольно приличное расстояние, благополучно миновав встретившийся пост, мы, наконец, добрались до базы. Илья и Никита были уже на месте. Их машина благополучно добралась до места назначения и сейчас ждала разгрузки. Выяснилось, что они тоже видели ментовские «Жигули», но в то время те так сильно полыхали, что подойти к ним было невозможно. Ребята просто объехали их и, набирая скорость, двинулись дальше. Бандитский «ЗИЛ» им больше нигде не попадался. Виктор спустился к нам на улицу, осмотрел «КАМАЗ» Савелия, покачал головой, затем подошел ко мне. - Вчера вечером, когда приехал ваш «КАМАЗ» Илья все мне рассказал. Я сразу же связался с Йозефом, передал ему, что у вас трудности на дороге. Он хоть и был за городом на торжественном мероприятии, мигом все бросил и примчался в Брянск. Насколько я знаю, через полчаса он был уже в своем кабинете. Вот что Сергей, я сейчас выпишу всем вам пропуска, разгрузим ваши машины, ребят твоих здесь достаточно. А ты не мешкая, бери мою машину и быстро езжай в Управление, к Йозефу. Он очень хотел тебя видеть. Тебя одного. Понял. - Да, Витя, я тоже очень хочу с ним встретиться. Есть большой разговор. Я еду сейчас же. Водитель черной «Волги», бравый старшина в свежевыглаженной форме, поздоровавшись со мной и козырнув капитану, понесся на довольно приличной скорости по направлению к городу. - Что-нибудь случилось? – спросил он у меня, когда мы немного отъехали от базы. - С чего ты взял? - Да так, что-то выглядите Вы очень растерянным, прямо как в тот самый первый раз. Помните, когда я подвозил Вас и Виктора Ивановича до Управления. Он тогда еще советовал как с главбухом дела уладить, какие она больше конфеты любит и все такое. Вы еще тогда привезли сало. Прекрасное сало. У нас каждый солдат потом некоторое время получал по триста грамм на обед. Дрались даже из-за этой пайки, в карты друг у друга выигрывали. В общем, и Вас и товар ваш все наши ребята запомнили надолго. Понимаете, я сам белорус, сейчас гражданин России, у нас здесь таких много. Жаль, конечно, что вы перестали сало возить. - Да уж, жаль. Хлебнули мы тогда с этим салом, - начал, было, я, но вовремя осекся. Больше за всю дорогу мы не сказали друг другу ни слова. Весь путь, от базы до УИТУ я думал об одном, - что скажу Йозефу, когда увижу его? При этом самые разнообразные чувства истязали мою душу. Человек, который нас спас, помог как не всегда помогают даже близким родственникам, а потом обманул, сделав нас курьерами, заурядными шестерками в своем преступном бизнесе. Как поступать в такой ситуации? Броситься на него с кулаками, учинить дебош в кабинете, а потом сдаться с имеющимися уликами в руки «правосудия». Но известно, какое оно у нас. По всем нашим законам мы в этом случае будем рассматриваться как соучастники, то есть подельники. Так что на скамью подсудимых сядут не только Йозеф со Станиславом. По ту сторону забора окажется вся наша дружная компания и мы с водителями, возможно, в первую очередь. Войдя в фойе большого здания с колоннами, я столкнулся с Екатериной. - Сережа, что случилось, я слышала, у вас машина перевернулась? - Да, но вроде все обошлось, извини Катя, мне сейчас некогда, сейчас срочно надо к Йозефу, я обязательно зайду к тебе после него. Сказав это, я посмотрел на противоположный выход. Оттуда, со ступенек, не торопясь, спускалась женщина. Это была Анастасия. Увидев меня, держащего за руку Екатерину и что-то ей возбужденно объясняющего, она стушевалась, застыла на ступеньках, и как мне показалось, готова была провалиться сквозь землю, исчезнуть, спрятаться куда угодно, лишь бы не видеть меня. Бросив Екатерину, я помчался за объяснениями к Йозефу. Он был у себя в кабинете, выглядел совершенно спокойно и ждал меня. - Ну, здравствуй, Сергей. Мы поздоровались. Я сел напротив него, выложил на стол содержимое своих карманов – несколько пакетиков с белым порошком и два с травкой, после чего вопросительно посмотрел ему в глаза. - Йозеф, что это? Я чего-то не понимаю, мы все чего-то не понимаем. Только не надо говорить, что ты ничего не знаешь или что это лекарственные травы и порошочки от свинки, которые вы со Станиславом надеетесь толкнуть местным аптекам. Я в молодости немного баловался кое-какими «лекарствами» такого рода, поэтому хорошо знаю, что это такое. Он вздохнул, откинулся на спинку кресла и профессионально посмотрел мне в глаза. - Нет, Сережа, это не лекарственные травы и не порошки от кашля. Этот порошок – кокаин. В «КАМАЗе» у Антона то же самое. У Никиты в мешках с мукой – героин. Довольно большая партия. Сколько это все может стоить, я тебе не скажу, ты сам догадаешься. Пойми меня правильно, то, что вы не знали об обратной стороне нашего бизнеса – это ваше счастье. Знай вы, да еще не дай бог, ваши водилы, что у вас в кузове помимо крупы и муки, все могло совсем по-другому обернуться. - Интересно как же? - Да так же, что и в бизнесе ты дилетант полный и врать ни хрена не умеешь. Насчет первого это поправимо, со временем наберешься опыта. Но вот второе – это дарование божье. Если уж нет, так и никогда не будет. Я это понял на нашей первой встрече, когда ты сидел тут и заливал мне про многолетнюю дружбу с Галиной. «Раскусить» тебя особого труда не составило, мне по работе попадались и гораздо более крепкие экземпляры. Тогда я еще думал, чего это парень так старается, не иначе залежалый товар через свою знакомую хочет толкнуть. Отказывать Галине было неудобно, да и у нас в то время с транспортом и с поставщиками проблемы были. Потому и отправил вас к Виктору на проверку, вдруг чем полезны окажетесь. И ведь все угадал. Когда услышал от капитана всю историю ваших попыток нажить «барыш» на торговле салом, то понял, что именно такие как вы нам сейчас и нужны. Ребята вы хоть и неопытные, но удача от вас не отворачивается. Если уж вы умудрились проделать такой огромный путь с вашим салом и отделались обычными подачками на постах ГАИ, когда половина нормативных документов на товар у вас просто отсутствовала. Тогда уж, с нормально оформленными бумагами, да еще на государственное ведомство вы вообще провезете все что угодно и куда угодно. И команда ваша по всем параметрам нам подходила: ребята вы скромные, не жлобы, опять же славянской внешности, значит, меньше внимания будете на постах привлекать. - Стало быть, все ваши со Станиславом разговоры, о том, что в бизнесе необходимо блюсти чистоту от всякой «чернотени», от всяких чурок – это пустая болтовня. - Да погоди ты, Сергей. Ты иногда действительно как ребенок, ей-богу. Думаешь, что в жизни все только параллельно и перпендикулярно, только черное и белое. Нет, друг мой. Не бывает так. Они действительно нам не друзья и мы им соответственно тоже. Но это бизнес. Здесь не дружба, а деньги все решают. Классовую и этническую ненависть можешь оставить для публичных выступлений на митингах, для политиков, для газет и телевидения. Но политики там, на небе, а мы здесь на земле. И у нас свои проблемы: хлеб собрать, дом построить, детей вырастить. Да хотя бы с голоду не подохнуть, а? Разве не так? Ты сам, инженер – конструктор, что, от хорошей жизни за тридевять земель салом торговать поехал? Нам же помнится, красивую жизнь обещали в ближайшие два-три года… Вот только коммунистов скинем, они всему помеха! Ну вот, скинули, вот вам жизнь красивая, - хавайте! - Йозеф, ну хватит о политике нести, расскажи лучше, раз уж мне открылась обратная сторона вашей медали, всю правду, чтобы в будущем не было приятных сюрпризов. Да и все-таки лучше знать, что везешь. А то ведь я на последнем посту, будучи стопроцентно уверенным, что ничего криминального у нас в «КАМАЗах» нет, чуть было не согласился ехать на штрафную стоянку и подвергаться там ментовскому досмотру по всем правилам. Хорошо обстоятельства сложились так, что хоть и пришлось дать этому поганому лейтенантику взятку астрономических размеров, но нос свой в наш товар ни один из этих козлов не засунул. - Что же, придется рассказать, чтобы не полез ты в следующий раз грудью на амбразуру как Александр Матросов или еще какого-нибудь «геройства» не учинил на нашу голову. То, чем мы с вами занимаемся официально – крупы, сахар, мука и прочее, это, в общем-то, бизнес копеечный. Да ты и сам знаешь, вся прибыль у нас, в основном из-за разницы в бухгалтерских отчетах, из-за того, что много неучтенного товара через нас проходит, что в общем бардаке сейчас никто не замечает. А если честно платить налоги со всего товара, то не на чем законном настоящие деньги сделать не получится. Мы со Станиславом это поняли еще в начале девяностых, когда волна суверенитетов пошла, много государственной, в том числе и армейской собственности осталось без всякого надзора, без учета. Целые воинские части, набитые оружием, оставались как бы ничьи. Прежний хозяин – СССР, приказал долго жить, а новый представлял собой нечто аморфное. И все контролеры, ревизоры тоже куда-то подевались. Армейское имущество тем временем на складах лежало, никто особо им не интересовался – бери, не хочу. Ты командир части – ты в ней нынче царь и бог. Ведомства, которые должны были за нашей деятельностью следить, сами в своих проблемах погрязли – не до нас им было. А тут выясняется, что все это – оружие, военное снаряжение кое-кому ох как нужно. Особенно господам из некоторых независимых новоявленных республик, где все суверенитет никак поделить не могут. Не хватает у них, понимаешь ли, на всех этого самого суверенитету. И за все подобные «инструменты суверенитетизации» они готовы платить звонкой монетой, или еще лучше, порошочками и «травкой». Эту дурь здесь неплохо продать можно, а если постараться, через Украину и Белоруссию толкнуть в Европу – то вообще «навар» колоссальный. И самое главное, никаких проблем со сбытом – качество превосходное, дилеры в очередь записываются, сразу «налом» платят. - Обратно, как я понимаю, мы и везли те самые «средства установления суверенитета в отдельно взятом регионе». - Правильно понимаешь, толковый парень. Когда в первый раз капитан Витя предложил тебе загрузиться на обратную дорогу пустой тарой – это была своеобразная разведка местности. В машине кроме этого еще находилось несколько пустых ящиков из-под гранатометов. В них была хлопушка и емкость с краской. Так что если гаишники или вы излишнее любопытство стали проявлять, то Станислав и его ребята это сразу просекли бы. - А потом? - А потом вам загружали настоящее оружие, автоматы, пистолеты, гранатометы, боеприпасы, - все то, что стреляет и убивает. Что думаешь, Станислав просто так каждый раз встречал тебя и твоих друзей богато накрытым столом. Ты бы хоть задумался – где он деньги берет на такие пиршества? От продажи консервных ножей и жестяных крышек? Как бы не так. Я сидел ошарашенный. Словно молотком по голове получил. Наш благодетель в рекордно короткий срок раскрылся совсем с другой стороны. Добропорядочный, интеллигентный полковник, не лишенный хороших манер вдруг куда-то подевался. Теперь передо мной сидело настоящее чудовище, как будто сошедшее с экрана: торговец смертью – быстрой и медленной, выбирай, какую хочешь. Видимо осознав, в каком я нахожусь состоянии, Йозеф попытался меня обнадежить. - Да брось ты, узнал всю правду и сразу сник. Так вот и рассказывай на свою голову. Ты пойми меня, Сережа, я ведь специально попросил капитана еще тогда подробно вас изучить. Ведь не ты, не твои товарищи до сегодняшнего дня не представляли, насколько они важны для нас. А для меня ты не просто компаньон, ты друг Галины, а это многое значит. Хоть и соврал ты мне тогда, а я тебя простил. Потому что люблю ее. И все что я тебе говорил про нее – это правда. Чем-то по душе ты ей пришелся, Сергей. Раз она попросила, я вам тогда помог и если еще попросит – помогу. Пока я жив – в обиду вас никому не дам! - Спасибо Йозеф за заботу, только, по всей видимости, она нам больше не понадобится. Давай по-хорошему, - рассчитываемся сейчас за полученный товар, разрываем договор, мы так уж и быть, заплатим неустойку и друг друга не знаем. Наверное понимаешь,- молчать я буду, если проговорюсь, сам ведь за забором окажусь. - Конечно, Сереженька! Ты и твои друзья в первую очередь за ним и окажетесь. Ты что же это думаешь, вытащили мы тебя тогда из долговой ямы, помогли на ноги встать, будем тебя и дальше из всех передряг вытаскивать, а ты нам так просто возьмешь и хвост покажешь? Не получится. - Не понял? - Те самые взорванные ментовские «Жигули» видел и первый «КАМАЗ» - ваши Илья и Никита, почти что сразу после взрыва. Позже его лицезрели вы. И не один из вас не сообщил об этом. Вы молча проехали милицейский пост, хотя, по идее должны были заявить об этом. Вы не заявили об этом и когда приехали в город. Уже прошло почти двое суток. Погоня, устроенная работниками милиции за «ЗИЛом» привела к опрокидыванию вашего «КАМАЗа». В колесо попали две пули. Но это еще надо доказать, а свидетели, что были в «Жигуленке» мертвы. «ЗИЛ» смылся бесследно, наверное в лес. Те лица, что сидели в нем, вряд ли захотят явиться в милицию и дать показания в вашу пользу. Вчера вечером я разговаривал с лейтенантом, который проверял вас на посту ГАИ. Такая сволочь, что надо поискать. Так вот и он, и все его подчиненные, оставшиеся на посту, думают, что вы причастны к этому делу самым прямым образом. Все обстоятельства против вас. И досмотр затягивали, и на штрафную стоянку ехать упорно не хотели, и даже огромную взятку гаишнику сунули, чтобы он вас отпустил. Как будто своих друзей на «ЗИЛе» дожидались, чтобы помочь им. - Йозеф, но ведь это бред! Ты же сам понимаешь, - не может такого быть, и досмотр затягивали не мы. - Я-то понимаю, но вся его команда в один голос заявит обратное. И ваше большое счастье пока, что не обо всех обстоятельствах, связанных с этим делом, нашему служителю закона хочется распространяться. Ему другое нужно – как можно быстрее «повесить» это дело на кого-нибудь, например на вас. Поэтому он сейчас в больших раздумьях – как совместить приятное с полезным, и с работы за взятку не вылететь, и начальству достойно отрапортовать. Расследование находится под высоким контролем. Найти этих ублюдков для ментов дело принципа. И не бойтесь, кандидаты «на выдачу» быстро отыщутся. Теперь только от тебя зависит, будешь ли ты и твои друзья среди них или нет. Будете мне подчиняться, я через своих знакомых попрошу лейтенанта – свидетеля по этому делу, забыть о вас. Поверь, их он послушает. Если же будешь брыкаться, то мне ничего не останется как направить ваши данные опять же в милицию. И там можешь им заливать и про наркоту и про оружие сколько угодно, все равно тебе никто не поверит. Тем более что их уже в тех местах, которые тебе известны и не будет. С этими словами он открыл ящик письменного стола и смахнул туда все лежащие на нем пакетики с наркотиками. Я сидел молча, уставившись на массивные часы в углу кабинета. Говорить ничего не хотелось. Мысли в голове перепутались. Такой откровенный шантаж со стороны человека, которого мы еще недавно считали своим лучшим другом, воспринимался нелегко. Этот полковник теперь уже даже не предлагает, он просто заставляет нас работать на себя, угрожая в противном случае сдать ментам. Те, понятное дело, быстро добудут недостающие показания, улики и все прочее, возможно, даже с помощью Йозефа и осудят нас за убийство своих коллег при исполнении. Какой срок нам при этом влепят – ежу понятно. И отправимся мы дружно отбывать наказание, может быть, в те самые колонии, которые до этого так успешно снабжали продуктами. Имущество, ясное дело, конфискуют, а семьи наши пойдут по миру. Больше всего мне было жалко водителей. Мы втроем еще ладно, не думали головой, не проявляли осторожность вот и попались на крючок. Но Савелий, Антон и Никита вели себя честно, выполняли все добросовестно, не «накручивали» плату, не совали свой нос в наш бизнес и вот что за это получили. Ничего не скажешь, хорошо попали. Откажешься или согласишься, все равно рискуешь. Только в случае моего отказа возмездие было бы неизбежным, а в случае согласия – неизвестно, состоялось ли оно вообще, учитывая то, какие у нас покровители. Проявил я тогда малодушие или нет, мне, честно говоря, безразлично. Я не собираюсь ни перед кем оправдываться и искать аргументы в свою защиту. В тот момент все принципы, которыми я обычно руководствовался в жизни, утратили всякое значение. Самая главная задача, которая передо мной тогда стояла – сделать все, чтобы невинные люди не были похоронены заживо. Дабы наши дети не узнали, что такое отец-заключенный. В конце концов, для того чтобы остаться в живых. - Ну что же Йозеф, не буду много говорить – я согласен на твои условия, будем и дальше работать вместе. Но, как и раньше, один я не решаю, надо сказать Илье, Юрию, сам понимаешь. И со Станиславом что-то надо решить, - бесплатно так рисковать мы не собираемся. - Скажи, скажи. Заодно и проверишь их на «вшивость», - способны ли они в любой беде друга поддержать? - И еще у меня одно условие: теперь я лично буду осматривать весь груз, который идет туда и обратно, и твои подручные будут меня информировать, что и где спрятано. И чтобы без «балды». - Хорошо, будешь знать все. Капитан Витя тебе и расскажет. Деньги за этот рейс мы переведем в течение недели, если задержимся, не беспокойтесь. Сумма будет чуть больше чем обычно, так сказать «сверхурочные», за тяжелые условия работы. Насчет Станислава не волнуйтесь, я ему позвоню, он все поймет, в смысле денег не обидит. Про ментов тоже можешь забыть, всем этим вонючим сержантикам и лейтенантикам мы найдем способ заткнуть пасть. Как получишь от нас бабки, не тяни, готовь следующий рейс, зима скоро, надо успеть к ней подготовиться. А сейчас иди. Все, поговорили. Чтобы завтра тебя в Брянске не было. - Понял, - ответил я. - И смотри, не дури, и друзьям скажи то же самое. Ничего не сказав, я вышел. Последнее предупреждение было скорее профилактической мерой. В данной ситуации никому бы и в голову не пришло сообщать в милицию об увиденном. Йозеф был прав, нам бы действительно «пришили» это дело и единственным, кто мог этому помешать, был он. Конечно, можно нанять хороших адвокатов, те поднимут журналистов, дело получит огласку. Но тогда все будет расследоваться досконально и при этом вскроется много новых фактов. Они-то наверняка обеспечат нам срок уже по другой статье. Само собой, убийство ментов и провоз наркотиков – разные вещи. Но как в последнем случае доказать, что стал соучастником всего лишь по собственной глупости. Незнание законов и деловая близорукость, сами понимаете, не освободят от ответственности. Йозеф, ясное дело, свалит все на нас, выйдет сухим из воды, ему не впервой. К тому же хорошие адвокаты и журналисты стоят больших денег, а все средства на тот момент у нас «крутились» в деле, - были вложены в товар, стройматериалы, металл. Организовать компанию по собственной защите от посягательств правоохранительных структур было не на что. Йозеф это прекрасно знал, когда шантажировал нас. И был прав. Оказать ему какое-либо ощутимое сопротивление мы не могли. Но он ошибся, говоря, что наркоты нигде не будет. Парочку маленьких пакетиков я оставил себе «на память». ГЛАВА 7. С того дня, когда истинное положение дел раскрылось передо мной во всем своем неприглядном виде, прошло немного времени, но событий, о которых стоит рассказать, случилось достаточно. Еще в Брянске, на следующий день после встречи с Йозефом я приехал на базу, где отгружали наши машины, отвел в сторону Илью Забуга и рассказал ему всю ситуацию, в которой мы теперь находимся, во что он долго не хотел верить. Пришлось продемонстрировать ему пакетик с кокаином. Он взял его, повертел в руках, засунул внутрь палец, попробовал на вкус, сплюнул. Так обычно делают полицейские в детективных фильмах. Но подобное поведение Ильи, его серьезность во время этого мероприятия вызвали улыбку. Когда же до него, наконец, дошло, что я не шучу, он как-то сразу скис, стал угрюмым и необщительным. Этого я боялся больше всего. Зная его физическую силу, необузданный характер и недалекий интеллект с уверенностью, что «и один в поле воин», можно было ожидать от него каких угодно глупостей. Поэтому первым делом требовалось пресечь всякие выходки с его стороны. Я попробовал разговорить его. - Пойми Илья, не все так плохо. Другой на его месте просто сдал бы нас ментам, убрал Юрку в Краснодаре и все деньги присвоил себе. Что касается наркотиков, то кто бы нам поверил? Ну даже если бы и поверили, прислали бы сюда наряд, обыскали бы все и не нашли бы ни хрена. А мы бы в дураках остались. Сейчас самое важное – это ждать. Да, работать на них и ждать. И выглядеть спокойными. И не дергаться. И уж тем более не затевать разборок с организованной преступностью. Потому что победят они. Сейчас вся их банда будет еще больше заботиться о собственной безопасности и если просекут какое-либо поползновение или предательство с нашей стороны, мигом расправятся с нами. Поверь, у них получится. - Ну и что предлагаешь делать в таком случае, - возить оружие и наркотики, пока за задницу не возьмут? - Не знаю, не знаю… Знаю только одно – мы сейчас им нужны на свободе, разорять нас им тоже невыгодно. Йозеф хоть и пройдохой оказался, но мы для него все же пока что-то значим. К тому же, нам, оказывается, и раньше подкладывали все то, о чем сейчас узнали. По «чистым» документам и удавалось ведь провозить. Почему именно сейчас нас должны, как ты выражаешься, «взять за задницу»? - Сергей, ты сумасшедший. Ты предлагаешь и дальше работать на них. Ты что не понимаешь - это верная гибель! - Я понимаю одно – верная гибель для нас, - отказаться сейчас от их предложения. Они нуждаются в транспорте, у них какие-то срочные дела в их «теневом бизнесе», им сейчас некогда искать новых людей, проверять их и так далее. И, между прочим, я не говорил, что мы не будем бороться. Только делать это надо с умом, хорошо зная своего врага, а не размахивать кулаками в темноте. Поэтому до приезда в Краснодар, до получения всех денег от УИТУ надо быть шелковыми. Далее, надо подождать, когда утихнут страсти по взрыву ментовских «Жигулей». Скорей всего, найдут каких-нибудь чурок, влепят им на полную катушку и забудут об этом деле. Закладывать Йозефа и Станислава для нас – верх идиотизма. В этом случае мы автоматически становимся соучастниками, все наше имущество, получается, нажито преступным путем – это значит, что оно конфискуется. Теперь, надеюсь, ты понимаешь, к чему приведет наше чистосердечное признание? Он промычал что-то нечленораздельное и удалился. Через минуту ко мне подошел капитан Витя. - Сергей, вот ты где. Пошли, будешь присутствовать при загрузке как ты и хотел. От друзей нам нечего скрывать. Пройдя через несколько постов, массивных дверей с толстыми решетками и скрипучими замками, мы оказались в большом светлом ангаре, где стояли три наших «КАМАЗа». Вокруг каждого из них стояло несколько солдат с собаками и автоматами на взводе. Водители сидели в кабинах, а расторопные зеки начинали загружать ящики. Командовал всем прапорщик средних лет, видимо не подозревавший какой зловещий товар находится в этой, на вид вполне безобидной упаковке. Догадавшись, о чем я думаю, капитан Витя сказал предупреждающе: - Ящики мы готовим в другом месте, оббиваем фанерой, рисуем на них все что надо, маскируем, в общем. Потом небольшими партиями привозим сюда. Доставляем и настоящие консервные ножи, и прочую дребедень, ее загружают в конец кузова. Так что если даже кто-нибудь нарушит пломбу, вытащит первый попавшийся ящик из кузова и вскроет его, ничего подозрительного не обнаружит. О том, что действительно находится в некоторых ящиках, знают всего несколько человек здесь. Так что смотри, не проболтайся. Я кивнул в ответ. И водилам не надо знать, что они везут, им же спокойнее будет. Вот документы, проверяй. Вся тюремная обстановка, со скрипучими железными дверьми, мрачными бетонными стенами, охранниками, готовыми тотчас же пустить в ход оружие, злобными, натасканными на людей псами, резкими окриками-приказами, отдающимися зекам, вселяла страх у непривычного к ней человека. Как будто кто-то намекал на то, что этот мир не такой уж и отдаленный, что очутиться здесь может любой и совсем не обязательно для этого быть преступником. А если попал сюда, то пеняй на себя. Для охраны вы все одинаковы. В том смысле, что все – быдло. И ничего удивительного в этом нет. И если вдруг что, никто не будет разбираться, за что сидишь и виноват ли вообще, для остального мира ты зек, почти что человек вне закона. Не знаю, поняли это мои товарищи или нет, но я тогда отрезвел мгновенно. Да, совсем забыл сказать в самом начале еще об одной причине моего покладистого поведения. Вчера, выйдя из кабинета Йозефа, я действительно был ошеломлен, но, быстро осознав, что одним потрясением делу не помочь, решил искать выходы из сложившейся ситуации. На ум пришел Вениамин Денисович Дементьев, друг Екатерины, с некоторых пор и мой знакомый. Зайдя в бухгалтерию, я предстал пред ясны очи Екатерины Ивановны. - Катя, слушай, у меня к тебе дело. Сможешь сегодня вечером устроить мне встречу с Вениамином? Очень нужно именно сегодня. - Сережа, в чем дело, на тебе лица нет. Что какие-нибудь неприятности из-за аварии? - Да, понимаешь, долго сейчас объяснять, но мне очень надо сегодня с ним встретиться. Завтра уезжаю и снова буду здесь не скоро. - Хорошо, устрою. У меня сейчас много работы, я, наверное, задержусь. Вот ключи. Маме я позвоню, она уйдет в гости к соседке. Ты жди в квартире. Он как подъедет, позвонит по телефону. Больше дверь никому не открывай. - Ясно, я твой должник по гроб жизни. - Ничего, натурой рассчитаешься, - попыталась пошутить она, но, поняв, что в данный момент мне не до шуток, быстро унялась. Пулей вылетев из здания Управления, я только минут через пять осознал, что иду по улице сам не понимая куда. Возникший напротив коммерческий магазин подсказал дальнейший план действий. Купив бутылку дорогого коньяка, банку кофе и прочих атрибутов «задушевной беседы», поймав такси, я уже через полчаса накрывал стол в квартире Екатерины. Полковник Дементьев не заставил себя долго ждать. Мы тепло поздоровались, уселись за стол, пропустили по рюмочке коньяка. Откинувшись на спинку дивана, видя, что чувствую я себя неловко, он заговорил. - Вижу Сергей, проблема у тебя появилась и не маленькая. В чем дело? Я положил перед ним на стол пакетик с белым порошком и подробно рассказал всю историю нашего последнего рейса и ситуацию, в которую мы попали в данный момент. Он слушал внимательно, не перебивая, изредка кивая головой. Когда я закончил, он сказал: - Ну что же, то, что ты сам пришел, хорошо. Йозеф это действительно очень крупная птица. Охотясь на такую, главное ее не спугнуть. Про его так сказать «потусторонние занятия» мы знаем уже довольно давно. Наши агенты внедрены в УИТУ. Взять его можно хоть сейчас. Но что это даст? Только сведет «на нет» два года кропотливой работы. Понимаешь, он хоть и важное звено в цепи, но все же только звено. Удалив его, мы всего-навсего порвем цепь, но не уничтожим ее. Она быстро восстановится и придется все начинать сначала. Видишь ли, он профессионал, сам раньше служил в разведке, и безопасность своей деятельности обеспечил на славу. Кроме него, все звенья цепи знают только его заместитель – снабженец и капитан – начальник отдела снабжения на базе. Ни один из наших агентов не смог так войти к нему в доверие, как это с недавних пор получилось у тебя. Теперь слушай. Ты уж извини, но ваш бизнес мы держим под наблюдением с самого начала. Информации у нас достаточно, чтобы упрятать и вас за решетку, но без моего согласия это никто сделать не посмеет. Тот инцидент на дороге - действительно серьезная вещь, у Йозефа полно связей в милиции, есть знакомые и в нашем ведомстве, их мы контролируем. Несомненно, он будет вас шантажировать. Сейчас важно не терять самообладания и соглашаться на все его предложения. Ты правильно сделал, что поставил свои условия, легче будет добывать информацию не вызывая подозрений. Сам по себе, ни ты, ни Йозеф нам не нужны. Нашему ведомству важнее всего выследить те самые пути, по которым сюда идут наркотики, а отсюда оружие, конкретно – что куда, кому. Пока мы знаем их только в принципе. - Хорошо, что мне делать? - В первую очередь, не беспокоить своих «покровителей». Представь, ты узнаешь об их преступном бизнесе, начинаешь предъявлять претензии, но обстоятельства, в которых ты оказался, далеко не безоблачны. Ты понимаешь, что выбор у тебя невелик, - либо убийство ментов, с подачи Йозефа, либо соучастие в торговле наркотиками и оружием. И за то и за это дают срок. Поэтому для тебя ничего не остается как верой и правдой служить своим хозяевам, надеясь на их защиту. Человек ты проверенный, вместе со своими друзьями представляешь определенное звено в их бизнесе, заменить вас быстро не получится. Они это понимают и сейчас постараются вас сохранить. - А ты думаешь, Йозеф и Станислав нас когда-нибудь уберут, заменят другими? - Когда-нибудь да, но не сейчас. Нынче у них горячая пора – появилось много новых поставщиков из республик Северного Кавказа, предлагающих дешевые наркотики. В свою очередь эти джигиты позарез нуждаются в оружии, сам понимаешь, крепкое транспортное звено при таком раскладе просто необходимо. Надеюсь, скоро объемы перевозок у вас возрастут. Скорее всего, количество поставщиков из круга этих самых абреков тоже увеличится. Постарайся запомнить их – откуда они, через кого ведут дела, где опорные точки их деятельности, знакомства и так далее. Данные не записывай. Сообщать будешь нашему человеку в Краснодаре. Первый раз он выйдет на тебя сам, вот, - Вениамин протянул мне бумажку, на которой была нацарапана какая-то бессмысленная фраза, - это пароль. Дальше он сам тебе расскажет что делать, даст телефоны для вызова и прочее. Слушайся его во всем. Учти, только так ты сможешь свалить Йозефа, остаться на свободе и сохранить нажитый капитал. Как и Йозеф, Вениамин не счел нужным спросить моего согласия. Оба этих самодовольных и самоуверенных «настоящих полковника» даже не допускали, что я могу отказаться. Поняв, что упрашивать их отпустить нас с миром равносильно попытке пробить лбом железобетонную стену, я решил тогда пойти навстречу своей судьбе… Оставшись в квартире Екатерины один, я прилег отдохнуть на диван. Пить и есть не хотелось. Мысли путались в голове, ничего толкового на ум не приходило. Вспомнилось как мы тогда, на этом самом месте познакомились, весело провели выходной. Вениамин в тот день все сравнивал меня с каким-то революционером… Стоп! – мой взгляд остановился на томах Большой Советской энциклопедии, стоящей стройными рядами напротив, в серванте. Если у меня есть знаменитый тезка, дай-ка хоть посмотрю, что это был за человек, а то неудобно как-то. Я быстро отыскал нужный том, страницу и принялся читать: НЕЧАЕВ Сергей Геннадиевич (1847-82), российский деятель революционного движения. Организатор тайного общества «Народная расправа», автор «Катехизиса революционера». Применял методы мистификации и провокации. Родился в семье мещанина, служившего в трактире. С 14 лет начал работать, где учился, не установлено. Тем не менее, о себе рассказывал, что он сын крестьянина и выучился грамоте 16 лет от роду. В 1865 г. переселился в Москву, где пытался сдать экзамен на звание народного учителя, но провалился. Через год выдержал этот экзамен в Петербурге и получил место учителя в Сергиевском приходском училище. В 1868 г. поступил вольнослушателем в Петербургский университет. Зимой 1868-69, принимая участие в студенческих волнениях, пытался взять на себя роль лидера, но неудачно. Распустив слух о своем аресте и бегстве из Петропавловской крепости, скрылся за границей, опасаясь преследований властей. В марте 1869 он оказался в Женеве у М.А. Бакунина, объявив себя представителем новой волны революционного движения. Бакунин был очарован Нечаевым, оказывал ему всяческую поддержку и даже поселил у себя. Нечаев совместно с Бакуниным издал от имени несуществующего «Всемирного революционного союза» ряд ультрареволюционных манифестов: «Постановка революционного вопроса», «Начало революции» (журнал «Народная расправа», №1). Тогда же им, по-видимому, был написан и «Катехизис революционера», автором которого длительное время считался Бакунин, и только после публикаций последних лет авторство Нечаева можно считать доказанным, хотя влияние бакунинских идей в этом знаменитом тексте, несомненно, чувствуется. «Катехизис» состоял из четырех разделов, в первом из которых «Отношение революционера к самому себе» провозглашалось, что «революционер - человек обреченный... он... разорвал всякую связь с гражданским порядком и со всем образованным миром и со всеми законами, приличиями, общепринятыми условиями, нравственностью «этого мира». В разделе «Отношение революционера к товарищам по революции» эти товарищи классифицировались по степени их полезности для революции, причем революционер более высокого разряда должен смотреть на «революционеров второго и третьего разрядов» как «на часть общего революционного капитала, отданного в его распоряжение». Формулируя «Отношение революционера к обществу» (третий раздел) Нечаев подчеркивал, что он не должен останавливаться «перед истреблением положения, отношения или какого-либо человека, принадлежащего к этому миру, в котором все - и все - должны быть ему равно ненавистны». «Все это поганое общество» Нечаев предполагал разделить на несколько категорий, причем первая из них составляла «неотлагаемо осужденных на смерть». При вынесении смертного приговора следовало руководствоваться не личной виной того или иного человека, а пользой его убийства для революционного дела. Далее следовали еще пять категорий людей, которых следовало уничтожить позднее или использовать в интересах революции, не останавливаясь перед шантажом, и лишь немногие могли «выработаться» в настоящих революционеров. Наконец, «Отношение товарищества к народу» (четвертый раздел) заключалось в том, чтобы освободить его, подтолкнув к «поголовному восстанию». Для этого требовалось сблизиться с теми элементами в народе, которые были наиболее подготовленными к бунту. «Соединимся с лихим разбойничьим миром, этим истинным и единственным революционером в России», - призывал Нечаев. В августе 1869 Нечаев с бакунинским мандатом представителя «Всемирного революционного союза» вернулся в Россию. Здесь он организовал тайное общество «Народная расправа», главным образом из студентов Петровской сельскохозяйственной академии. Тайная организация состояла из «пятерок», подчиняющихся «комитету», в который на самом деле входил один Нечаев. Организация строилась на принципах жесткого централизма и безоговорочного подчинения. Столкнувшись с сопротивлением своим авторитарным методам со стороны студента И.И. Иванова, Нечаев организовал 21 ноября 1869 его убийство, причем привлек к его осуществлению еще четверых членов организации - И.Г. Прыжова, А.К. Кузнецова, П.Г. Успенского и Н.Н. Николаева, стремясь «повязать» их кровью. Иванова заманили в парк при академии под предлогом поисков типографского шрифта, якобы спрятанного в гроте еще «каракозовцами». После недолгой ожесточенной борьбы Нечаев прострелил голову полузадушенному Иванову, труп которого был сброшен в пруд, но вскоре обнаружен окрестными крестьянами. Нечаев бежал за границу, другие участники убийства были арестованы. По завершении следствия перед судом предстали 85 «нечаевцев». Процесс подробно освещался в прессе - правительство рассчитывало дискредитировать революционеров, заклеймить их цели и методы борьбы. Тогда же в «Правительственном вестнике» был опубликован обнаруженный при обыске у П.Г. Успенского текст «Катехизиса». По поводу опубликованного нечаевского текста один из ведущих публицистов консервативного толка М.Н. Катков писал: «Послушаем, как русский революционер понимает сам себя. На высоте своего сознания он объявляет себя человеком без убеждений, без правил, без чести. Он должен быть готов на всякую мерзость, подлог, обман, грабеж, убийство и предательство. Ему разрешается быть предателем даже своих соумышленников и товарищей... Не чувствуете ли вы, что под вами исчезает всякая почва? Не очутились ли вы в ужасной теснине между умопомешательством и мошенничеством?». За границей Нечаев издает второй номер журнала «Народная расправа» с программной статьей «Главные основы будущего общественного строя». Ссылаясь на Коммунистический Манифест, Нечаев изображает коммунизм как строй, при котором господствует принцип «производить для общества как можно более и потреблять как можно меньше». Труд обязателен под угрозой смерти, а всеми делами распоряжается никому не подотчетный и никому не известный комитет, принудительно регламентирующий все человеческие отношения в обществе. Нечаев и в эмиграции пытался применять методы шантажа и угроз для достижения своих целей, в т. ч. и по отношению к Бакунину. Постепенно он оказался в изоляции, от него отшатнулся даже Бакунин, назвавший нечаевский «Катехизис» «катехизисом абреков». Отвергнутый всеми, Нечаев вынужден был скитаться по Европе, скрываясь от преследований царского правительства, но в 1872 был выдан Швейцарией как уголовный преступник. В 1873 на суде Нечаев вел себя мужественно, а на приговор - 20 лет каторжных работ - ответил возгласом: «Да здравствует Земский собор! Долой деспотизм!». По личному распоряжению Александра II вместо отправки в Сибирь Нечаева «навсегда» (это слово было подчеркнуто царем) заключили в одиночную камеру Петропавловской крепости. Но одиночка не сломила Нечаева. Он занимался самообразованием, работая над статьями, и написал даже роман «Жоржетта». Нечаеву удалось привлечь на свою сторону охрану, которой было запрещено с ним разговаривать, и установить контакт с народовольцами. 21 ноября 1882, ровно 13 лет спустя после убийства Иванова 35-летний Нечаев умер от «общей водянки, осложненной цинготною болезнью». «Нечаевщина» была осуждена большинством русских революционеров, и в течение почти десяти лет терроризм не применялся как метод борьбы. Однако это оказалось отнюдь не случайным и не преходящим явлением. Вполне справедливо писал Б.П. Козьмин, что «...необходимо дать себе отчет в том, что нечаевское дело, с одной стороны, органически связано с революционным движением предшествующих лет, а с другой - предвосхищает в некоторых отношениях ту постановку революционного дела, какую оно получило в следующее десятилетие». Нечаевская традиция физического уничтожения или терроризации «особенно вредных» лиц, беспрекословного подчинения низов вышестоящим революционерам, оправдания любого аморализма, если он служит интересам революции, прослеживается в течение всей последующей истории русского революционного движения. Террор и заговоры становятся неотъемлемой его частью, а нравственные основы, заложенные декабристами и Герценым, все больше размываются. Нечаевское дело легло в основу знаменитого «антинигилистического» романа Ф.М. Достоевского «Бесы» (1873), в котором прототипом Петра Верховенского стал сам Нечаев. Статью увенчивал портрет молодого человека с аккуратной бородкой. Вот так, ничего себе двойничок! Хотя чего только на свете не бывает. Скуратов Юрий Ильич тоже ведь однофамильца экстравагантного имел и ничего, даже Генпрокурором стал. Если бы поаккуратнее пользовался услугами девушек по вызову, да повнимательней проверял апартаменты, в которых принимал сауну, может до сих пор им бы и оставался. Зато теперь вся страна знает его не только в лицо. А вам, дорогой мой тезка, господин Нечаев, я скажу следующее, - вы действительно ушли далеко вперед своего времени. Сейчас у вас много последователей по всему миру, а в нашей стране, наверное, больше, чем где-либо. Отморозков без убеждений, без правил, без чести, готовых на всякую мерзость, убийство и предательство становится среди нас все больше и больше. Они готовы воткнуть нож в спину своих товарищей и единомышленников уже не ради политики, высоких идей, нового общества, а ради вполне земных, обыденных, преходящих ценностей. С «лихим разбойничьим миром» мы уже почти полностью соединились – мечта ваша сбылась. Образованный мир со всеми законами, приличиями, нравственностью тихонько умирает, а мы все реально живем по законам абреков, когда исчезает под ногами всякая почва и чувствуешь себя в ужасной теснине между умопомешательством и мошенничеством. И вам, дорогой мой тезка, я клятвенно обещаю – несмотря на то, что в сегодняшней ситуации разбойничий мир держит меня под собой, я сделаю все, чтобы избавиться от него, чтобы не стать таким как они и вы. Впоследствии я не раз вспоминал этот монолог, произнесенный под влиянием прочитанной статьи. Кое-что в нем, конечно, было сказано сгоряча, под влиянием недавно произошедших событий. Но меня утешало лишь, что тогда эту клятву я произнес без свидетелей. * * * В Краснодар мне пришлось прибыть несколько позже своих товарищей, самолетом, рейсом из Москвы. Не успев как следует отдохнуть, утром я уже поднимался к себе в кабинет. Машины доехали до пункта назначения благополучно, Станислав Михайлович как всегда, принял их. Теперь на повестке дня стояли вопросы получения денег за отгруженный товар, снаряжения новой экспедиции в Брянск и серьезный разговор со Станиславом. Само собой – перевозка консервных ножей и противотанковых гранатометов должна оплачиваться по-разному. На календаре был понедельник – время планерки, поэтому я не удивился, когда увидел Илью и Шахова, ждавших меня возле дверей. - Ну что ребята, как доехали? – был мой первый вопрос. Илья, - ты рассказал все Юре? Как Станислав вас принял? - Подожди Сергей, давай все по порядку, - сказал Юрий, выглядевший каким-то сникшим и помятым, обычно подобный вид был у него после хорошо проведенных выходных и визитов к хлебосольному Станиславу Михайловичу. - Ну, по-порядку, так по-порядку, - проходите в кабинет, рассаживайтесь, рад буду выслушать вас. - Понимаешь, Сережа, у нас к тебе очень выгодное предложение. Только выслушай нас внимательно. - Хорошо, слушаю. - Видишь ли, мы тут разговаривали с Ильей, он мне все рассказал, ситуация конечно, аховая, но понимаешь, я подумал, мы ведь лично им не нужны, им нужна наша фирма. Да, наше предприятие, которое занимается производством и ремонтом металлических конструкций, торговлей всякой всячиной для прикрытия их нелегальной деятельности. Наши счета, чтобы в случае чего перегнать бабки. Вспомни, сколько мы обналичили денег хотя бы за этот год. Откуда эти деньги? За что они получены? Ни я, ни ты, ни Илья не знаем. Им нужны наши машины, чтобы перевозить попутно свой товар. Поэтому я думаю, большой беды не будет, если после получения денег на счет нашего предприятия мы с Ильей возьмем причитающуюся нам долю и выйдем из дела. Заметь, мы ведь твои друзья и понимаем, в каком положении ты оказываешься, поэтому нашу краснодарскую фирму оставляем тебе целиком. Между прочим, сам знаешь – вложено в нее немало и работает она с прибылью. Ну, тебе, наверное, придется еще сделать пару-тройку рейсов туда обратно, а потом сам тихонько, под каким-нибудь предлогом прекратишь с этими бандитами отношения. Останешься с собственной фирмой, с приличным капиталом. Нам придется все заново начинать, а ты на всем готовом будешь. Тем более что сейчас ездить самому на грузовиках, сопровождая товар совсем не обязательно. Так даже надежнее. Если вдруг что вскроется, можно и на водил спихнуть. Соглашайся Сергей, мы ведь как лучше хотим. - Ах, вот значит, он так подумал, - мне почему-то захотелось окатить Шаховича водой из графина. А может быть, ты хреновато подумал!? Ты и Илья как только запахло жареным, решили забрать свой пай и оставить меня один на один с мафией. А где я возьму людей на ваши должности? Может быть, дам объявление в газете: «Высокооплачиваемая работа в сфере наркобизнеса и торговли оружием, опыт работы желателен, но необязателен, образование и возраст значения не имеют», так? А ты Илюша, что ты молчишь? Язык проглотил? - Слушай Сергей, я с законом всю жизнь старался ладить. Тем более мы не двадцатилетние ребята – искатели приключений. Согласись, глупо, дожив до сорока лет, устраивать поединки с мафией. То, что Шахович говорит, на мой взгляд, верно. Надо нам сейчас разбегаться как можно быстрее, линять отсюда к чертовой матери. Извини, конечно, что мы тебя оставляем одного, но тихо работать на них и ждать непонятно чего я не могу. Не могу я перед ментами выглядеть безмятежным, когда у меня весь грузовик забит наркотой. - Ребята, вы мне уже час талдычите об одном и том же. Поймите вы, наконец, - никто нас за яйца в бизнес не тянул. А попали мы в такую систему, откуда просто так не уходят. Только мы трое были в курсе всех дел, мы знаем все стороны деятельности нашего предприятия, в том числе и нелегальные. И самое главное – Станислав и Йозеф от нас на данный момент зависят. Да, да - зависят! – это слово я повторил буквально по слогам, что, правда, не произвело на моих друзей большого впечатления. И именно это стало причиной того, что мы с Ильей сейчас сидим здесь, а не в следственном изоляторе. Помнишь Илюша то жаркое из четырех ментов? Йозеф весьма недвусмысленно обещал повесить его на нас, если прекратим на них работать. Тем более, я почему-то там, на базе, по всем вопросам хлопотал лично, а ты ходил сам не свой, как будто тебя зеки в туалете опустили. Даже в машину тебя пришлось за руку усаживать. - Ну, знаешь! Ты сейчас у меня договоришься, комиссар Каттани гребаный! - Знаю, знаю. Что мозгов у вас нет знаю! Знаю и то, что вечно так продолжаться не может, наши хозяева будут искать замену. Я это понимаю и уже сейчас ищу пути отхода, но если мы немедленно порвем с ними все отношения, откажемся возить их наркотики и оружие, то сделаем хуже только себе. Наша беседа в этот день оказалась на редкость долгой и на редкость бессмысленной. Все мои попытки что-либо доказать своим компаньонам натыкались на каменную стену неприятия. Такая же ситуация повторилась и на следующий день, и на следующую неделю. Весь месяц, пока Управление исправительно-трудовых учреждений рассчитывалось с нами за полученные продукты, в моем кабинете шли беседы, стиль которых в народе называется «про Фому и про Ерему». Илья и Шахов, проводя почти все время за разговорами в моем кабинете, практически перестали интересоваться своими должностными обязанностями. Словоохотливый Юра разболтал всему коллективу, что собирается уходить. По всей фирме поползли нездоровые слухи. Однажды утром, меня прямо у двери поймал наш офис-менеджер, а точнее офис-бой, что по-нашему означает - мальчик на побегушках - племянник одного знакомого Станислава - народного депутата. Поздоровавшись, он спросил: - Сергей Михайлович, я слышал, Юрий Сергеевич собирается уходить? - С чего ты взял? - ответил я, стараясь казаться как можно более невозмутимым. - Он мне сам об этом сказал. Вчера. Говорит, предложись, если есть желание нашему начальнику, я с этого места все равно ухожу. - Понимаешь, Вадик, у нашего предприятия сейчас не лучшие времена, объемы деятельности мы будем сокращать и второй зам. мне просто не нужен. Одного хватит с лихвой. Да я вижу, ты и на своем месте неплохо справляешься. Не бойся, всю жизнь командовать уборщицами и сторожами тебе не придется. После этого разговора я поднялся к себе в кабинет, вызвал Забуга, Шахова, бухгалтера, юриста и мы быстро оформили все документы. Через некоторое время наше некогда общее ООО принадлежало исключительно мне. Илья Забуг и Шахов, забрав свою долю, видимо чувствуя, что поступили несправедливо, старались поменьше общаться со мной. Илья вообще уехал из Краснодара. Шахов несколько раз звонил и заплетающимся голосом пытался объяснить, что он честный человек, что бизнес бизнесом, а дружба главнее и тому подобное. Не дослушав этот пьяный бред, я повесил трубку. Как мне тогда показалось, наших «хозяев» не особенно взволновал уход Ильи и Шахова. Денег на счету у моего предприятия было достаточно, чтобы теперь уже в одиночку вести торгово-закупочную деятельность, совершать рейсы туда и обратно, а что еще собственно им было от нас нужно… Так прошло несколько месяцев, началась и кончилась капризная кубанская зима, зацвела весна, настало лето. В трудовом коллективе нашего малого предприятия произошли кое-какие перемены. После ухода моих компаньонов я взял себе в заместители Александра Викторовича Карасева, с которым работал еще на заводе. Он один прекрасно справлялся со всеми делами на предприятии. Рационализатор по натуре, опытный инженер, он за две недели добился повышения практически всех показателей работы нашей фирмы. О нас писали в газетах, и сам мэр публично вручил приз «Лучшему малому предприятию города». Но эти достижения не радовали меня. Со временем я все больше и больше понимал, что никто не собирается просто так меня отпускать. Связные из ФСБ выходили на меня почти каждый месяц, но рассказать им я мог немного, только что будет спрятано в очередной машине. Несмотря на то, что все погрузки и выгрузки товара проходили теперь под моим личным контролем, поставщиков наркотиков и покупателей оружия от меня тщательно скрывали. То, что ФСБ давала транспорту спокойно дойти до места назначения, наводило на мысль, что либо полковник Дементьев имеет какую-то выгоду от деятельности Йозефа, либо торговля наркотиками и оружием, еще не самое страшное, чем занимается эта веселая компания. Живя такой двойной жизнью легко прийти в уныние и понятно от чего. Тем более что никаких способов изменить ситуацию в ближайшее время не предвиделось. В тот июньский день я как всегда, после приезда из очередной командировки в Брянск, плотно сел за изучение финансового отчета. Александр Викторович, ничего не знавший о другой стороне нашего бизнеса все удивлялся, почему это я как простой экспедитор, сам езжу с товаром? Что тут ответить? Из последней командировки я привез радостную весть, - в Брянске после долгого следствия прошел показательный процесс по делу об убийстве четырех работников ГАИ. Приговорили по нему каких-то турок, которые контролировали своих же сородичей, меняющих валюту и скупающих золото. Того самого лейтенанта, что устроил нам незабываемый прием с погонями и перестрелками, перевели работать, как выразился Йозеф: «куда-то в самую жопу». Хотя нам надо было бы сказать этому лейтенантику «спасибо». Из-за него все-таки мы узнали, какой груз везем и с кем имеем дело. Жаль только, обрадовать этими новостями мне в Краснодаре было некого. После ухода Александра Викторовича меня посетил Евгений. Наниматься на работу к нам приходило много людей и хотя кадровыми вопросами у нас занимался все тот же Александр Викторович, кое-кто, получив отказ, старался пробиться к директору, думая что это поможет. Подобные посещения, а было их немало, часто просто раздражали. Поэтому не скажу, что был рад визиту Евгения, особенно, после того как узнал о его прошлом. Вначале я удивился его наглости – бывший зек, которого не возьмет на работу даже самое захудалое госпредприятие, претендует занять место в фирме, считающейся лучшей по своему профилю в городе. Потом, слушая его рассказы, начал понимать, что не все в этой жизни так просто, что на его месте запросто мог оказаться и я, и мои товарищи. Да и ситуация в которой меня в данный момент заставили находиться позволяла смотреть на моего гостя по-другому. Не буду говорить, что он как-то разжалобил меня, что делать, посетителей со схожими семейными ситуациями у нас было много, помочь им всем мы просто не могли. Но его рассказы, стиль общения, все его манеры демонстрировали то, что передо мной человек с незаурядным жизненным опытом, у которого есть чему поучиться. Интуиция подсказывала мне, что выбраться из того дерьма, в котором оказался, я смогу только с ним. Он, в отличие от меня, дилетанта, знает тюремный мир не понаслышке, при желании запросто может сойти и за приличного, интеллигентного человека. Только лишь силой моих врагов не одолеть, так возьмем хитростью. И один союзник у меня, кажется, уже появился. Последним доводом «за» стала фамилия Бенедиктов, которую Евгений упомянул в разговоре. Это была фамилия Йозефа. * * * Мысль о том, что Йозеф и есть тот самый друг Романа Иосифовича, посетила меня сразу. Конечно, никакого предполагаемого плана действий у меня тогда не было, и быть не могло. Весь следующий месяц я присматриваться к «ковбою». Карасев, мой заместитель, на первых порах ворчал, говорил, что Евгений специально старается изо всех сил выглядеть послушным и дисциплинированным работником, чтобы потом «кинуть» нас на чем-нибудь. Но потом и он стал отмечать, что достоинств у нового работника больше, чем у старого. Евгений действительно оказался первоклассным слесарем и легким в общении человеком. В бригаде Михалева, куда мы с Александром Викторовичем его определили, он быстро подружился со всеми ребятами. Через неделю в рабочем коллективе его уже считали своим. Несколько дней он даже исполнял обязанности бригадира, вместо заболевшего Михалева. Карасев теперь поручал их бригаде самые сложные заказы, с которыми они успешно справлялись. Все это указывало на то, что Евгений останется у нас и дальше, по крайней мере, никто против этого не выступал. Как-то перед очередным рейсом, в конце рабочего дня я вызвал Евгения к себе в кабинет, уладить кое-какие формальности. Когда мы разобрались с бумагами, я спросил. - Скажите Женя, вы до сих пор переписываетесь с Романом Иосифовичем? - Да конечно, вот недавно письмо от него получил. На жизнь не жалуется, да и с чего бы это человеку, прошедшему зону, жаловаться на жизнь? Свобода это рай – ведь не только поговорка. - Знаете что, меня интересует в принципе, не сам Роман Иосифович, а тот его знакомый, помните, про которого он Вам тогда рассказывал, по фамилии Бенедиктов. Объясню почему. Приезжал ко мне недавно друг, сам родом из этих мест, но проживает сейчас за границей. Он ищет своего родственника, у которого такая же фамилия. А я скоро еду в командировку, буду в тех местах, где живет Роман Иосифович, попросите его, пожалуйста, меня принять. Понимаете, у моего друга семья погибла, короче говоря, кроме этого дальнего родственника никого больше нет. Хочу помочь ему. - Конечно, конечно Сергей Михайлович, какой разговор, Вы так помогли мне, и я с великой радостью помогу Вам. У Романа Иосифовича есть телефон, если не возражаете, я прямо сейчас позвоню ему. Он хороший человек, не думаю, что откажет. Евгений быстро набрал телефонный номер, несколько минут спустя на том конце провода сняли трубку. Поздоровавшись, он в нескольких словах изложил суть вопроса. Ответ был положительный. - Роман Иосифович так и сказал, если надо, пусть приезжает, адрес прежний, он будет Вам очень рад. - Спасибо Евгений, Вы мне помогли. - Что Вы, Сергей Михайлович, это Вам спасибо. Вот его адрес в Черновцах, от вокзала недалеко. Он направился к двери, у порога обернулся. - До свидания, счастливо съездить. Через неделю, загрузив «КАМАЗы» продовольствием, я отправил их тем же маршрутом в Брянск. Старшим среди водителей назначил все того Савелия Кузьмича. Сам же взял билет на территорию независимого государства Украина, в город Черновцы, рассчитывая прибыть в Брянск на обратном пути. Найти по адресу дом, где жил Роман Иосифович было делом несложным. Им оказался небольшой ухоженный особнячок, возведенный еще в девятнадцатом веке. Поднявшись на чистое, со вкусом украшенное крыльцо, я позвонил в дверь. Мне открыл маленький щупленький старичок, один в один совпадающий с описанием Евгения. - Роман Иосифович? - Да это я. Чем могу быть полезен? - Вам звонили насчет меня, помните. - Ах да, Женечка звонил, помню как же. Проходите молодой человек, будьте как дома. Вы знаете, я только что заварил чайку, давайте за чаем Вы мне все и расскажете. Мы сели пить чай, Роман Иосифович отказался от коньяка, который я захватил с собой, посетовав на возраст. За чаем мы познакомились. Роман оказался приятным в общении человеком, из тех немногих людей с удивительно могучим характером, перевоспитать которых не под силу никакой системе. Разговаривая с ним, я никак не мог поверить, что передо мной сидит не старый учитель, всю жизнь преподававший детям русский язык, а человек, чудом избежавший высшей меры, осужденный на много лет и ставший авторитетом в том самом лихом разбойничьем мире. Чистая и уютная обстановка дома, красивый сервиз на столе, ароматный чай с лимоном, правильная русская речь хозяина без единого жаргонного слова – все располагало к этому человеку. - Знаете Сергей, может я и рискую показаться старомодным, но сейчас искренне рад каждому гостю, хотите верьте, хотите нет. Ведь кроме писем от Жени, я уже давно ни от кого никаких весточек не получаю. Конечно, знакомые есть и не забывают, но по настоящему близких людей у меня не осталось. - Роман Иосифович, у моего друга похожая ситуация. Я приехал к Вам, чтобы помочь ему. Скажите, вы знали человека по фамилии Бенедиктов. Он посмотрел на меня в упор. - Вот как. Не думал я, что через столько времени это выплывет. Знал. А Вы откуда о нем узнали? Кто он Вам будет? - Мне никто. Я в ваших краях проездом по делам, услышал эту фамилию из рассказа Евгения, а мой друг загорелся и попросил узнать – тот ли это самый человек? Это может быть его последний родственник, понимаете? Он встал из-за стола, быстро вышел в соседнюю комнату, затем вернулся с большим старым фотоальбомом. - Вот, смотрите – это он? На фотографии стояли, обнявшись, два молодых человека – один в костюме, другой в военной форме, очень похожий на Йозефа. Я перевернул страницу. Портрет молодого Йозефа, снятый крупным планом, развеял последние мои сомнения. - Прошу Вас, Роман Иосифович, расскажите мне о нем. - Хорошо. В своем последнем письме Женя хорошо о Вас отзывался. Вы не побоялись взять его на работу, помогли устроиться после освобождения, начать новую жизнь. Другому человеку я не стал бы рассказывать эту историю, уж слишком много в ней неприятного. Но для Вас я, пожалуй, сделаю исключение. - Начинали мы с ним на станции в начале пятидесятых, совсем еще юные. Я учился заочно на втором курсе в институте, работал бухгалтером-кассиром, Йозеф после службы в армии, в погранвойсках, устроился работать к нам инкассатором. Скажу Вам, тогда это была очень опасная работа. Бухгалтер-кассир и инкассатор все время имеют дело с деньгами. А время на дворе какое было? Только недавно война закончилась. Кругом неразбериха, особенно на бывших оккупированных территориях. Банды, которые иногда насчитывали несколько десятков человек, среди бела дня, не стесняясь, устраивали налеты на сберкассы, а то и просто на места, где выдают зарплату. Часто даже не разговаривали, убивали всех, кто под ногами путается, забирали деньги и сматывались. Такое было время. Милиция и МГБ (бывшее НКВД) тоже особо не разбирались – часто хватали за шивор