Савелий Кузьмич помалкивал. Он видимо очень устал за целый день. И, по моему мнению, ему очень хотелось отведать, булькнуть, оставшейся медовухи. Теперь он не накручивал ус, а почесывал нос. Когда я наедине рассказал Гале о встрече с Йозефом, она загадочно, я бы сказал даже печально, улыбнулась. - Вот бы встретить такого парня в молодости, когда мне было лет двадцать. Понимаешь, за ним как за каменной стеной. Прикоснулась краешком души, совсем к другой жизни, в прошлом году в Карпатах. Сережа, до сих пор страшно. Вот поэтому и не дала свой адрес Йозефу. Зачем травить душу. Ведь у него семья. - А как же вы с Евгением живете? - спросил я. - Вот так и живем. Ты не думай, он хороший, добрый и пожалеет и приголубит, хозяйственный. Поженились, мне двадцать лет было ему двадцать четыре. Приехала в Брянск по распределению, после станкостроительного техникума, бледная, худая, что я видела, мать в деревне, отец как напьется, дубасит ее почем зря. Все время мечтала, вот закончу восемь классов поеду учиться куда-нибудь в город. Дождалась. Закончила и поехала в Новочеркасск, - поступила в техникум. Там общежитие. В этой общаге только и поняла, что такое жизнь. Стипендия тридцать шесть рублей в месяц, если зачеты сдал. Вокруг чужой незнакомый город. Никаких родственников, друзей. Армяне, прямо на выходе из общежития, хватали нашего брата - девочек молоденьких, запихивали их в свои машины и везли, как они говорили, «порот» и пороли, как хотели. - Галя, что ты рассказываешь? Неужели в нашей стране в те годы могло быть такое? Нужно было жаловаться, искать защиты. - Какая защита? Одна пожаловалась, Зина, красивая девочка была, с параллельного потока. За ней все ребята в техникуме ухаживали. Пожаловалась участковому, тот все записал, обещал помочь. И что думаешь? Нашли ее через четыре дня под кручей. Издевались сволочи зверски, даже язык отрезали, дожаловалась. Правда, когда Зину убили, дежурили под общагой милиция и дружинники, месяца полтора, да что толку, они тоже бывало девчонок зажимали, но все же не так нагло. А потом все равно еще хуже стало. Нормальные девчата, как стемнеет, сидели по комнатам и носа не высовывали, но некоторым даже нравилось, были и такие. Но мы с ними не общались. Понимаешь, Чурбанистан все это, чурбаны значит там живут, у них свои законы, и не надо нам туда соваться. Сказанное Галей заставило меня задуматься. Эти слова простой заведующей провинциальным кафе наглядно и ярко обрисовали мне все действительное содержание нашей «дружбы народов». Вот это да! Я раньше мало обращал на это внимание, только в начале девяностых стал отличать грузин от армян. А уж, например каких-нибудь карачаевцев или абхазов от грузин до сих пор не отличу, хоть убей. Не пойму как это они друг друга распознают, чтобы дубасить? Но оказывается, когда я рассказывал Йозефу о Галине, то почти угадал ее судьбу. - Вот значит, закончила я техникум, переехала по распределению в Брянск, устроилась на завод, все как положено. Как молодому специалисту, предоставили мне койку в общежитии, но в общагу я не пошла, хватит. Сняла комнату в частном домике, недалеко от завода. Потом Женя появился. Ходили в кино, на танцы, в общем, все как у людей. Он молодец не пьющий. Жил с матерью в городе в однокомнатной квартире. Мать была против нашего брака, да и жить в одной комнате втроем, все равно, что в тумбочке. Так что насчет жилья лучше сразу было оставить всякую надежду. Через полгода пошли в ЗАГС - расписались. А толку, - ни кола, ни двора. Жить он переехал ко мне на квартиру, которую я снимала у бабушки Авдеевны. Все время на виду. А мы хотели еще и ребеночка. Тут она расплакалась. - Ребеночка не получилось, - всхлипывая, продолжила, - куда только не ездила, куда не обращалась. И к врачам и к бабкам, никак. Один доктор сказал, - у Вас, наверное, ошибки молодости дают о себе знать,- сволочь! - Ну, ну Галя не плачь, не надо. Слезами делу не поможешь. Мы сидели на пустых ящиках метрах в десяти от костра, чуть поодаль суетились наши Кубанские и местные Брянские «казаки» - собирались готовить ужин. Немного успокоившись, она продолжила: - Прожили мы с Женей на квартире два года. Чужой дом он и есть чужой дом. Хоть с бабушкой Авдеевной жили дружно. Можно сказать душа в душу. Даже питались вместе. Она перестала брать с нас деньги за постой, говорила: - Вот доживу свой век с вами и перепишу дом на тебя, Галя. Ты мне как дочка. - Но однажды зимой, помню, холодно было, сугробы намело, приходит Евгений с работы, и не раздеваясь - Пойдем, Галя в нашу комнату, расскажу интересную новость. Я зашла. Он говорит - Мне сегодня предложили переехать в поселок, на птицефабрику. Это не далеко совсем. Им нужен токарь. Всего шестьдесят километров отсюда. Дают домик, говорят хороший. Меня приглашают и еще одного слесаря. Поедем, посмотрим? Я подумала и согласилась. Отчего не посмотреть, вдруг да понравится. И вот в воскресенье, сели в автобус и поехали. В поселке на автостанции нас уже ждали мужчина - зам. по кадрам и женщина его помощница, приветливые люди. Они повели нас показывать жилье. Поселок маленький, три недлинные улицы. Домики небольшие, аккуратные, в ряд. Кругом все дороги и тротуары заасфальтированы и магазин, и почта, и клуб - все рядом. Наш дом посреди улицы, в самом центре поселка. Палисадник под окнами, красота. Да ты все и сам видел. А самое главное, - на кухне бежит вода, и горячая и холодная, и ванная и туалет. Я как увидела все это, ну просто обомлела. Ведь у бабушки Авдеевны на квартире приходилось носить воду с улицы, с колонки за квартал, в любую погоду. А здесь повернул краник и пожалуйста. Гляжу, Евгению тоже понравилось, засопел. Это он так выражает удовольствие, да и неудовольствие тоже. Во дворе сарай, гараж и времянка - летняя кухня. Во времянке все удобства, тоже жить можно. И все так красиво. Господи... О таком я и мечтать не могла, и во сне не снилось. Что шестьдесят километров от города - это ерунда, сел в автобус и поехал. Мы сюда добирались ровно час. Правда, ведомственное это жилье. До нас здесь жил тоже токарь - с семьей. Не знаю, по какой причине его уволили, может сам ушел… В общем решили - переезжаем. Отработали положенные двенадцать дней и перебрались в поселок. Женя на работу, а я побелила все, подкрасила. Он с работы, а дома красота. Забрались мы на диван с ногами, больше ведь ничего из мебели. Диван, да шкаф для одежды - старенький, покупали в комиссионке. Даже телевизор стоял на полу. На улице холодно - февраль а здесь батареи горячие, тепло, ну просто рай земной. Так я пригрелась и уснула, сидя на диване. Женечка примостился рядом, свернулся клубочком. Боже мой, - как ведь иногда человеку мало надо. Поселившись, решили с соседями познакомиться, да и повод был – новоселье. Были у нас небольшие сбережения - откладывали на ребеночка и на черный день. Вот и решили в первые же выходные справить новоселье. Женя сколотил из досок стол и две лавки, материалы нашел в сарае, остались от прежних жильцов. Надо сказать, многое досталось нам в наследство. Видно хорошие здесь жили люди - работящие, даже времяночку бывший хозяин построил сам. Втащили стол и лавки в большую комнату. Я застелила стол новой простыней, а лавки покрывалами. Получилось очень красиво. Купила всяких вкусных продуктов, специально для этого ездила в город. Вдвоем с соседкой из дома напротив, наготовили, наварили, нажарили, в общем, стол получился на славу. К шести часам по полудни стали собираться гости. Первой приехала бабушка Авдеевна, пришла, запыхавшись, не раздеваясь, втащила в комнату большой короб с надписями на иностранном языке, перевязанный алой лентой, поставила его на пол. - Это вам подарок, но пока не нальете мне вот сюда - она достала из сумки большой, старинный граненый стакан. До краев наливайте. Иначе дарить не буду и даже не скажу, что в ящике. Я обняла ее и расцеловала. Надо же в свои семьдесят… Женечка налил бабуле в стакан красного вина до самого верха. Она перекрестилась на угол и залпом выпила. Я поднесла ей бутерброд, но она отстранила мою руку - Не мешай, Галяша, подожди. Развернулась и со всего маху разбила стакан об пол. Только осколки полетели в разные стороны. - Вот так надо - произнесла она - Совет вам, да любовь в этом доме. Потом потребовала нож - дали. Разрезала ножом ленту. Распаковала ящик, в нем оказала прекрасная люстра из хрусталя. - На добрую память. Будет висеть на потолке, светить вам будет. Меня не станет, а вы будете глядеть на нее, и вспоминать меня старую. Все! Галенька, как я рада за тебя, и за тебя тоже Евгений. Ты погляди, какое чудо сотворил, молодец Женя, хвалю. Вот только скучно теперь мне без вас, пусто в домике моем. Сяду за стол, веришь, плакать хочется, пустота. Начали собираться гости. Пришли соседи из дома напротив. Они, муж, жена и пятнадцатилетний сын занесли в комнату раскладной кухонный гарнитур под красное дерево. Женя налил супругам водки. - Ну, вздрогнем за новых соседей - громко начал гость. Он поднял рюмку. - А, Вы - обратился он ко мне - Так не делается. Женя налил нам по рюмашке и еще два бокала вина. Один протянул бабусе, другой парню. - Нет, нёт, нет - запротестовала соседка - рановато ему еще. - Ничего - громко сказал отец - по такому случаю одна рюмка не повредит. Соседка хотела было возражать, но махнула рукой - Ладно. Мы все, шестеро присутствующих, подняли рюмки. Сосед громким голосом /был он весь какой-то большой и громкий/ сказал: - Пусть счастье и здоровье никогда не выходят из дверей этого дома. За вас наши дорогие новые соседи. Все дружно выпили. Закусили соленым огурчиком. Бабушка Авдеевна пригубив совсем чуть-чуть, поставила рюмку на стол. Я посмотрела на нее. - Галочка, я и так много выпила в первый раз. Теперь хватит на весь вечер. Евгений предложил: - Давайте, наверное, за стол. - Нет уж, - возразил ему на это сосед - дождемся назначенных шести часов. Потом за стол, а опоздавшим гостям - штрафную, без разговоров. Не успел он это произнести, стук в дверь. Подошли еще гости, две семейных пары из соседних домов. Подарки, пожелания, наливания по рюмочке, смех, радостное настроение. В общем, новоселье. Праздник удался. Расселись за столом, застучали вилками. Сосед с повышенной громкостью представлял собравшихся друг другу. При этом подмечал некоторые детали. Начал с себя, назвал фамилию, имя должность /зам. директора птицефабрики по вредности/. Знали, наверное, кого приглашать, чтобы вредил побольше. Авдеевна переспросила: - А как по вредности? Наверное, вредителей травите? Тараканов всяких. Все присутствовавшие рассмеялись. Особенно хохотал рассказчик. - Правильно, мать, - сквозь смех отвечал он, - и людей вредных. - Людей? Отравою? - изумилась старушка. - Да брось ты Алексей, всегда так. Вы слушайте больше, он вам сейчас расскажет. Заместителем по производству работает, - сказала его жена, крупная русоволосая красавица, под стать своему мужу. - Надо же. А я грешным делом подумала - супостат. Авдеевна перекрестилась и сама рассмеялась, господи прости мою душу грешную, надо же до такого додуматься, старая стала. Тут появились опоздавшие. Автобус из Брянска задержался в пути. Приехал товарищ Николая с супругой и моя приятельница с мужем - технолог из цеха, где я работала. Опять подарки, поздравления, радостный смех. Вот где развернулся зам. по вредности, применил разработанную по ходу событий систему. Он сказал: - Система обязательного, повышенного штрафования, с обязательным внесением денежных средств на завтрашнюю опохмелку. Заключается она в следующем: первое - наливание повышенной дозы алкоголя. Налил в фужер для вина три четверти водки. Второе - выпивание под дружные аплодисменты собравшихся, - он протянул налитое мужу моей подруги. Тот принял, а что ему оставалось. Пейте за здоровье молодой семьи. Муж подруги пил под наше хлопанье в ладоши, его подбадривали, - Пей до дна, пей до дна... Выпивающий благополучно допил причитавшуюся ему штрафную дозу. - Тамада, дайте ему загрызть, иначе упадет и не будет вам денег на опохмелку Подали салат. - Теперь третий пункт. С вас причитается штраф в размере стоимости одной бутылки водки. Штрафуемый достал бумажник, вынул из него две купюры, достоинством в десять рублей, протянул тамаде - Это за меня и за супругу. - Подать сюда блюдо с голубой каймой. Подали. Установили тарелку на подоконник и положили на нее первый взнос. Жена дернула его за рукав и тихонечко сказала: - Может хватит, а Леша? Не надо устраивать свадьбу. Он отмахнулся от нее, начал назидательно. - Так будет с каждым, кто осмелится нарушить священный закон стола. Так будем беспощадны к нарушителям, установленных правил. Закон строг. Опоздал, налили, пей до дна, плати и вы свободны. Следующий! - Во дает! - усаживаясь рядом со мной, сказал супруг приятельницы. Где вы его такого откопали? Артист. - Сосед. Ответила я - Нормально. Следующим стал Колин приятель. Процедура повторилась в той же последовательности. Выпил, заплатил, проходи. Видя, что интерес к его репризам угасает, тамада сказал: - С женщинами не связываюсь, извините. Пусть с ними разбираются сами женщины. Он сел за стол и предложил пропустить по маленькой. Пропустили. Завязался оживленный разговор. Вспоминали о былом, делились впечатлениями о настоящем. Загадывали наперед, заглядывали в будущее. Потом пили чай и пели - задушевные русские песни: о рябине, березе, клене, о вишне и даже о Саратовских парнях, которые все никак не переженятся, и до сих пор ходят холостыми. Расходились за полночь. Подругу с супругом забрали ночевать одни соседи, товарища с женой другие. Бабку Авдеевну приглашали к себе ночевать, Алексей Михайлович с супругой, но она наотрез отказалась. - Неужели не найдется мне тут местечка. Нашлось. Постелили на сдвоенных лавках... Так мы и зажили в поселке тихо, мирно и спокойно. Женечка ходил на работу, прилично по тем временам‚ зарабатывал, постепенно обставили жилье, обзавелись хозяйством. А я сидела сиднем дома. Не было на птицефабрике места для меня. И вообще на работу устроиться здесь очень сложно. Люди годами ждали вакансию. А больше всего беспокоило душу, что не могу родить ребеночка. Так хоть не в пустом доме сидеть. Все попытки изменить ситуацию разбивались вдребезги как морская волна о прибрежные утесы. Так вот и жили. Евгений трудился - токарил. Его уважали за хорошую работу, за безотказность. Поощряли - вывесили фотографию на доску почета и даже дали значок. Долго с этого смеялись: - Какой такой значок?... А что ты дурачок! Вот однажды заходит ко мне Алексей Михайлович, наш сосед напротив и с порога без лишних слов начинает: - А знаешь ли ты, соседушка-душечка - как обычно громким голосом - мы надумали строить от комбинатовской столовки кафе на трассе, у развилки дорог, там, где запруда. - Ну и стройте на здоровье, я причем здесь. - Ты, у нас девка, то есть женщина с образованием. Принимай и властвуй. - Послушай сосед, образование у меня не соответствует вашему направлению. - Значит так. Послушай меня внимательно, В последний раз спрашиваю, да или нет? Если нет, будем другую искать. Некогда тебя переучивать. Курсы там, фигли-мигли разводить некогда. Пока стройка, будешь вести учет стройматериалов и табель на работников столяров, да плотников. Пока суть да дело, бери в библиотеке учебники и грызи их, понятно? - Алексей Михайлович, дорогой не гони так быстро, дай подумать до понедельника. Нужно же с мужем поговорить, посоветоваться. - Понял. Но времени на размышление у нас с тобой нет. Звонили из районной архитектуры, говорят, армянско-нерусский кооператив уже ходит кругами вокруг этого места, поэтому времени на раздумья нет. Сегодня у нас среда, звонили вчера, нужно чтобы завтра в десять утра Вы мадам были в Райцентре, представились в архитектуре и начали собирать документы на строительство. Вот тебе записка, здесь телефоны и адреса с фамилиями, именами и отчествами, действуй, оформим тебя, потом как положено. Сейчас надо поворачиваться. Время такое. Я завтра же отправлю людей и трактор, пусть готовят площадку под строительство кафе. Делать это нужно хотя бы из патриотических побуждений. Нельзя давать расползаться этим черным тараканам по нашей земле. На следующее утро, ровно в десять ноль, ноль я стучала в дверь главного районного архитектора. Работы привалило, только успевай. Я вставала чуть свет, ложилась совсем поздно. Командовала стройкой. И изучала премудрости управления пунктом общественного питания. Так ровно за месяц и одиннадцать дней родилась наша мечта, кафе «Дубрава». Я стала заведующей. Жизнь пошла веселей, наполнилась содержанием. Вот так здесь и работаю, и не жалею, она засмеялась, - вот иногда мужики интересные прямо на дороге встречаются, как, например ваш Кузьмич, донской казак Платов. - Эй, вы там, заговорились совсем, сколько можно беседовать, ужинать пора, позвал нас Савелий. Мы, не торопясь, пошли к остальным. Наш сводный продотряд, так назвал его лесник, тесным кольцом расположился вокруг импровизированного стола из пустых ящиков, застеленных остатками простыни. Разносолов не наблюдалось. Ели пшеничную кашу, заправленную кубанским румяным салом с толстой прослойкой, печеную в углях картошку, принесенные лесничим маринованные грибы, и вкусный ржаной чисто российский хлеб. Удалось мне в этот вечер отведать и медовухи. Осталась после дневных испытаний. Я налил полстакана себе, столько же Савелию, на донышко Гале. Женя за рулем. Шахов-производитель с Забугом-птицеловом, смущенно отказались. Лесничий Тимофей отказался из солидарности с ними. Должен вам сказать, невзрачный на вид напиток оказался изумительным на вкус. - Мед, настоянный на алкоголе, говорят, целебная штука, конечно, если не употреблять его гекалитрами, и выразительно посмотрел на ребят… - Ладно, Сергей, хватит, - ответили мне почти хором. Закусывали, беседовали не спеша. Все благодарили Галю. Радовались окончанию нашей безнадежной поездки. Савелий Кузьмич, наполняя по второму разу, вздохнув, сказал: - Эх, Женя Женечка! Такую жену нужно на руках носить. Покупать духи с каждой зарплаты, дарить цветы и подавать ей кофе в постель по выходным. Женя, радостно улыбаясь, ответил: - Она у меня такая! Галя обняла его за плечи - Эх, Женечка… Мы выпили по второй и странное дело, вся усталость, тяжесть, все напряжение, скопившееся за день, исчезли. В голове моей прояснилось, дышать стало легче. Видимо, наши далекие предки не зря ставили перебродить мед, собранный дикими пчелами. Солнце почти совсем уже село, начинались сумерки. Галя сказала - Вот, что мужики, сидеть за столом, даже таким как этот, дело конечно приятное, но пора и честь знать. Нужно живность накормить, напоить, спать уложить. Все встали. Наступил час расставания. Стояли молча, никто не решался заговорить. Но говорить нужно. Я, выдержав паузу, оглядел всех. - Здесь далеко от дома мы, наша экспедиция оказались в таком тяжком положении, что, честно говоря, не знаю как остальные, а лично я думал: все – конец. Значит, наш товар пропадет, и мы зависнем в долгах на кругленькую сумму. Ведь выбросили около трети, примерно две тонны груза, думал грешным делом не хватит расплатиться даже за транспорт, за доставку, а платить все равно пришлось бы, - так Савелий Кузьмич? - Да, - ответил он, - в любом случае. - Помните, когда посовещавшись, решили продать часть товара, для того, чтобы лететь домой на самолете и выбор пал на меня. Я уже тогда четко и ясно представлял себе, что это бред, но все равно пошел бы на такое мероприятие. Ведь другого выхода тогда не намечалось. Но видно есть в мире хоть капля справедливости. Провидение помогает людям, попавшим в беду. Не зря ставили свечи деве Марии. Помощь пришла, откуда ее совсем не ждали. Когда я увидел в первый раз Галину Андреевну, помнишь Евгений, как сегодня утром ты привез Галю на работу в кафе. Как она важно вышагивала к двери. Как щелкала ключиком. А глянула, бог ты мой, как рублем одарила. Вот думаю штучка. Смотрю, Савелий даже присел, пятном пошел. Было Кузьмич? - Было. Чего скрывать. Он и сейчас стоял, смутившись, в последних лучах заходящего летнего солнца. - И скрывать тут нечего - хороша. Но потом, когда познакомились ближе, когда она приняла участие в нашей судьбе, начал уважать. Честное слово; не часто встретишь такое. Человек без всякой корысти бросает свои дела и начинает помогать другому. Многое пришлось повидать мне в жизни. И рад я, понимаете очень рад, что есть еще в нашей стране, не смотря ни на какие попытки сделать из нас быдло, нормальные люди. Все равно будем жить. Отойдут в прошлое, сгинут рвачи, хапуги, жулики. Они сами себя изведут, съедят с потрохами. А мы будем жить, обычные порядочные люди. И иноземцев, обнаглевших, всех поставим на место. Мы ведь россияне, русские. Мы ведь все в одном большом доме живем. Спасибо Галя, спасибо от всей души, от всех нас за все. На этом я закончил, просто иссяк запас слов. - Да ладно тебе, Сергей, - смущаясь, сказала Галина Андреевна. Неужели сам не помог бы людям, если есть возможность. Ох, и наболтал. Все нормально, так и должно быть в этой жизни. Понял? Пора, Женечка, доведет он меня. Поехали, не то сглазит. Они же, казаки, народ прыткий. Поехали родной, от греха подальше. Пора. Начали прощаться. Я пожал Евгению руку, подошел к Гале. Она отвела глаза. - Прощай, Сережа. Пусть будет удача. Потом похлопала меня по руке, развернулась и медленно пошла к своей машине. Евгений за ней следом. Пухлые пальчики с красными ноготочками захлопнули дверь. Зеленый «Москвичок», фыркнув, затарахтел по проселочной дороге в направлении шоссе. Мы стояли молча, пока не затихли все звуки. - Даа! - протяжно промычал Савелий Кузьмич и медленно направился в сторону КАМАЗа. Мы оставались на месте, разговаривать почему-то не хотелось. Затем постепенно сначала Забуг, потом остальные возвратились к импровизированному столу, расселись. Тимофей позвал Платова. Тот молча разлил остатки медовой настойки по стаканам. Скупо произнес: - Выпьем, мужики, за хороших людей. Все подняли и выпили. - Пусть им на добро будет. Похрустели огурчиками. Беседа не клеилась. Тимофей-лесник засобирался. - Пойду я потихоньку. Время позднее, темнеет. Да и вам пора на покой. Завтра, небось, денек будет тяжеловат. Может, сведет когда судьба, встретимся. По очереди обменялись прощальными рукопожатиями. Илья Забуг встал, взял сумку лесничего, подошел к ящикам, накрытым еловыми лапами, поднял край настила и наполнил ее до краев отборным салом. - Вот, тебе гостинчик, Тимоша, от нас с земли Кубанской. Долго будем теперь вспоминать тебя и все, что тут было. Особенно медовуху. Бывай здоров, не поминай лихом нас. Лесник поклонившись ушел, еле заметной тропинкой в уже почти темном лесу. Из заготовленного еще днем сушняка Шахов и Илья развели небольшой костерок. Приладили на проволочной треноге чайник. Быстро и незаметно спустилась темная летняя ночь. - Вот хлебнем чайку и отбой, - глядя в огонь, произнес Забуг. - Давайте только устраиваться на ночлег здесь внизу, рядом с нашим складом. Ты, Савелий Кузьмич иди в свой «КАМАЗ» и укладывайся там по командирски, как атаман Платов, тебе положено. А мы тут постелем сейчас и тоже на бок. Я днем хотел тут шалашик спроворить, да не вышло, не дошли руки. Будь она неладна эта медовуха чертова. Знал же паразит, что оно такое, все равно припер. Представьте, пока сидели, выпивали, ничего, ни в одном глазу, даже признаков никаких. Помню, хотел Шаховича не пустить к дояркам. Разозлился сильно. Думал силой задержать, но вот что вышло. Только встал, расправился во весь рост, чувствую, теплая волна от ног, наплыв прямо какой-то. Прошелся от ног по туловищу и шибануло по башке, еле устоял... - Да ладно Илья, хватит. Видели - не выдержал я, видели вас красавчиков, сейчас не об этом. Было, прошло. Хорошо еще не потеряли ничего. Могло быть и хуже. Будь лесник покруче, споил бы вас балбесов, как пацанов сопливых, и увез товар, что тогда? Обошлось и ладно. Чего теперь языком болтать зря. Урок вам, придуркам старым, на будущее. Я вот о чем думаю. Нужно же как-то отблагодарить Галю. Старалась, причем от всей души, Савелий не даст соврать. Думаете, было все просто? Как бы не так. Любовнику своему сало наше пристроила. Ох, и тяжко ей было себя перебороть, разменять, уступить самой себе. Но это был последний наш шанс, и она буквально через себя перешагнула. Да ради кого, ради нас. Иначе бы нас туда, в этот чертовый УИТУ, и на порог бы не пустили. Да и Йозеф мужик ничего, нормальным оказался, с пониманием отнеся. Вызвал снабженца, тот сначала вилять начал, мол, нет у нас такой позиции, не положено зекам свиное сало в рацион. Но понял довольно быстро, что есть такое слово: «надо». Повертел мозговой извилиной и все-таки нашел лазейку. Примут теперь наше сало, как жировые добавки высшего качества. Цена соответственно почти рыночная. Да, что говорить. Спасли нас люди от краха. И Галя среди них на первом месте. Вот только бухгалтерия будет расплачиваться поэтапно. Существует положение. На один расчетный чек можно получить в один день только строго определенную сумму денег наличными. Вот и будем получать на руки в течение пяти рабочих дней. Пока мы возвращались с Женей, я подсчитал баланс. Выходит практически по нулям, включая сюда дорогу и все, что проели. Уверен в том, что это удача. Представьте себе. Пока самолет, пока дорога. Лететь ведь из Москвы. Из Брянска к нам не летают. Да и билеты на самолет, разве достать сейчас в разгар отпусков. До Москвы также надо еще и добраться, а время идет. Домой в один конец сутки, это как минимум. Дома не уверен, что можно собрать, подготовить документы за один день. Да и обошлось бы в копеечку. Никто за просто так пальцем не пошевелит, не считая выплат в кассу. Опять попадания опять занимай в долг. Ладно, пусть дома день, хоть и невозможно, но допускаю. Обратная дорога опять часов двадцать, не меньше. Вот вам и получается, трое суток не меньше - это в самом лучшем случае. Мы сюда ехали столько же. Здесь уже двое. Итого получается восемь. Что останется от нашего сала. Да еще нужно будет грузиться и ехать через таможню, торговать на базаре, Вот поэтому думаю, нам крупно повезло. Нужно как-то отблагодарить людей, помогавших нам. Иначе будет не по-человечески. Шахов хмыкнул: - Да, что ты нам разжевываешь и так все понятно. Завтра загрузимся с утра и завезем ей на кафешку ящиков пять-шесть, думаю, хватит. Начали обсуждать количество, чем еще мы могли отблагодарить людей. В денежном отношении сами находились очень стесненном, - только неприкосновенный запас на горючее, на хлеб, да на воду в обратную дорогу. Договорились сгрузить завтра утром у входа в кафе десять ящиков самого отборного с розовой прослоечкой сала, прикрыть мешками и уехать. Пусть будет сюрприз. Дальше пусть сами разбираются, что с ним делать. Найдут способ сбыть, пусть заработают копейку. Пытались даже составить прощальную записку. Диктовал Шахов, писал Илья, но текст не пошел, и эту затею забросили. Савелий Кузьмич, зевая, направился спать в свою кабину. Мы, устав писать, тоже начали укладываться. Постелили, кто как мог на трех углах по периметру нашего склада. Улеглись, покурили, поболтали. Вскоре Забуг начал испускать сонные трели. Странный храп вперемешку со свистом. Со стороны Шахова ничего не было слышно. Ко мне сон почему-то не шел. Не мог я уснуть совершенно. И лежанка из пахучих мягких еловых лап и удобная подушка: мой свитер, набитый луговой травой, казалось бы, спи себе, но нет не спалось. Я встал начал прохаживаться вокруг нашей стоянки. Потом уселся посредине поляны, поднял голову кверху. Огромные звезды, казалось вот они и мерцающиё, и постоянно горящие голубыми искорками. Вот оно, ты и вселенная. Небесный свод, чуть наискосок, пересекает млечный путь. Казачий шлях, так говорила моя бабушка, когда я совсем маленьким пацаненком - казачонком, вечером сидел у нее на коленях. Дожидались деда с работы на лавочке, у калитки, в станице на Кубани. Вот бы вернуть, хотя бы один разочек, ненадолго. Посидеть бы на коленях у бабушки Федоси или еще лучше отправиться с дедом на рыбалку, на речку. В большой просмоленной лодке /каюке/. С самого раннего утра, когда легкий туман висит над водою, теплый как парное молоко. А вернуться уже к вечеру усталым, но с добычей. Дед был, царство ему небесное, заядлый, добычливый рыбак. Бабушка потом чистит окуней и красноперок. - Ай, да молодец, внучек, щас нажарымо и будымо исты. Ой, гарна та рыба. Добрый рыбак пидростае. Но окуней и красноперок, как всегда, приходилось есть уже на следующий день - утром. Обычно я, уставший за день, засыпал под похвалы бабушки Федоси, едва коснувшись головой подушки. Увы, такое больше никогда… Но что это? Стоп. На краю поляны, со стороны леса, шелест раздвигаемых кустов метрах в двадцати от меня. Напряженно всматриваюсь и прислушиваюсь. Ничего. Замираю, затаив дыхание, наблюдаю. Проходит несколько секунд. Опять в предполагаемом месте шорох. Ага, привычные к темноте глаза уже различают большую темную фигуру. Она стоит на месте, замерев. Мне кажется, слышу тяжелое дыхание, можно сказать сопение. Никак, опять косолапый пожаловал? Что делать? Орать, звать на помощь? Нет. Если не подтвердится, засмеют, ведь есть уже птицелов и производитель молодняка. Решаю подождать. Проходит несколько мгновений, черное пятно, видимо переждав, начинает медленно, почти беззвучно перемещаться в сторону нашего склада. Молниеносно созревает план. Примерно в пятнадцати - двадцати шагах от меня, стоит КАМАЗ, развернутый так, чтобы в случае необходимости, осветить сложенные на брезенте мешки и ящики. Медленно, стараясь не производить шума, переворачиваюсь на живот и ползу в направлении автомобиля. Ощупываю руками пространство перед собой. Вот он «КАМАЗище», рядышком, рукой подать. Я теперь не слышу, вернее не обращаю никакого внимания, ни на пятно, ни на шорохи. Сейчас не до них. Одно стремление движет мной, - поскорее добраться до машины, залезть в кабину и включить свет фар, осветить наш склад. Ни один дикий зверь не устоит перед такой иллюминацией. Все добрался, теперь плевать, можно и шуметь. По моим подсчетам, косолапый разбойник должен уже находиться рядом с салом или на ближайших подступах к нему. А напарники-подельники спят без задних ног. Подполз к двери с водительской стороны, встал за колесом, медленно открываю дверь, рывком прыгаю в кабину. На ощупь ищу переключатель, вот он под рулем. Щелкаю фишкой. Ослепительно яркий свет, два луча упираются в сложенный прямоугольником груз. Краем глаза замечаю фигуру, бросившуюся вниз за штабель с ящиками. Вот он голубчик, охотничек за чужим добром. В торце переключателя находится кнопка, привод воздушного сигнала. Что есть силы жму, утапливаю ее до предела. Над лесом и над поляной, по всей округе, несется оглушающий грозный гудок. Меня захватывает буйный азарт, плевать мне на все, знай гаденыш наших. Не смей трогать чужого. Азартно снова и снова жму на кнопку сигнала. То, что произошло в следующий момент, насмешило меня до слез. Спавший на углу, ближе к автомобилю, Шахов, Шахович, вскочил на ноги да как ломанется, как побежит, только не туда, не в ту сторону. Ему бы бежать в сторону от сложенных ящиков, но он наоборот спросонья. Хорошо хоть скорость не успел набрать, столкнулся с ящиками. Ударился лбом, отлетел, упал на мягкое место. Дико завертел головой в разные стороны. Забуг Илья оказался тверже духом. Его могучая волосатая рука потянулась к стоящей под деревом дубине. Я отчетливо видел в ярком свете фар, как он схватил сучковатый дрын, которым накануне гонял наглых птиц,- коршунов или ястребов. Вскочил и метнулся за ящики. В это время из спального отделения кабины, из-за шторки сзади от меня показалась взлохмаченная, заспанная голова Савелия Кузьмича. Глядя перед собой и видимо слабо соображая, что происходит, он заорал благим матом: - Да, вы что совсем охренели что ли. Мать вашу через ...! Спасу от вас окаянных нет. Никак не угомонитесь, едрит вашу ... туды ее за ногу! Е….сь, ты провались, чего среды ночи на весь лес гудишь!? Совсем что ли е…ся от напряжения!? Как пацаны недоделанные, б…дь! Вот сейчас развернусь и уеду к едрене-матрене...! - Погоди Кузьмич, что ты сразу матом. Посмотри за окошко, там опять объявился медведь. Сейчас за штабелем произойдет смертоубийство. Или Илюша медведя, или медведь Илюшу. - Что-о-о!? - приходя в себя ото сна, с изумлением промолвил Савелий. А, ты чего ж сидишь тут, дудишь, чудило-мудило. Друг называется. Илью медведь вот-вот прикончит, а он расселся тут. Смотри, какой гад. С этими словами Савелий Кузьмич откуда-то сбоку, из-под сидения, выхватил длиннющую монтировку, кривую как сабля и выпрыгнул из кабины. Очутившись на земле, вприпрыжку ринулся на выручку. Я за ним. - Кузьмич, я не трус, я тревогу поднимал. Он бы их сонными... - Замовчь, гад, за мной! Пока бежали, благо не далеко, возня за ящиками прекратилась. Из-за них показалась смеющаяся довольная физиономия Забуга. Он сначала смущенно, потом все громче и громче хохотал. - Что тут происходит, Илья? - Сейчас - сквозь смех произнес Забуг, опустил руки за ящики и начал тащить, приговаривая, - да поднимайся же, не бойся здесь все свои. Тебе мало показалось того, что дали? Ведь от души наложил полную сумку. Так ты решил добавить, еще стянуть?... Из-за штабеля появился, словно вырос, лесничий Тимофей. - Да я, да чтоб, чтобы воровать? Дурак, дубина, ты стоеросовая. Я ж вам, разуй свои глаза, я же картошечки ведерочко вам в дорогу. - Как, - опешил Забуг - Какой картошечки? Мы также стояли, ничего не понимая - Какая картошка посреди ночи? - И грибочков маринованных, и огурчиков малосольных и еще бутыль медовушки. Все в пути сгодится, - уже с явной обидой в голосе говорил лесничий - Тимоша. - А ты меня своим дрючком по головушке? Ой, больно-то как! На лбу у него красовалась огромная шишка. Она все время увеличивалась в размерах, обретая ярко-лиловый оттенок. - Ох, и угостил ты меня, дружок Илюшенька. Век не забуду твоей доброты. Потер тыльной стороной ладони шишку. - Я же хотел прийти и оставить подарок от себя. Вот, думаю, порадуются хлопцы утром, когда проснуться. Тимофей не спеша, вытащил на свет две объемные сумки, поставил их. Вот вам, ешьте и пейте на здоровье. А ты меня по макушке дубиной… Теперь уже мы все стояли в изумлении. Первым нашелся Шахов. - Тимофей, - он подошел к лесничему, развернулся к свету. - Ты посмотри, дружочек. У Шаховича на лбу была такая же шишка, может чуть поменьше. - А у тебя откуда? - недоуменно спросил Забуг. - Откуда, откуда, от верблюда. Это я бежал от медведя и в дуб врезался спросонок. Так, что мы теперь с тобой братья по несчастью. Не сердись, браток, на Илюху, он же вон здоровенный какой. Мог с дуру, с перепугу еще разок звездануть, за ним не заржавеет. Сила есть, ума… - Замолчи производитель. Сам бычара. Ты вчера, что говорил, - медвежья болезнь. Так вот, она самая у тебя и есть. Я вот сейчас думаю, может тебе второй шишмарик приколотить для симметрии. А? Не желаешь отведать? Могу поспособствовать, - слегка поигрывая дубьем, интересовался Илья. - Хватит, будет вам мужики. Прекратите сейчас же, - вступил в разговор Савелий Кузьмич. Не то я вас быстро помирю. Он поднял над головой свою, больше похожую на кривую казачью шашку, монтировку. Против такого довода аргументов не оказалось. Все притихли, начали рассаживаться вокруг неизменного нашего стола из пустых ящиков. Илья Забуг подсел к Тимофею. - Ты, Тимоша, не злись на меня, - примирительно начал он. - Оно ведь знаешь, как бывает, думал и вправду медведь, если бы ты не запищал по-человечьи, там бы тебе и конец. Стукнул бы я тебя еще пару раз по бестолковке и поминай, как звали. Надо же додуматься, огурчиков, грибочков в дорожку. Были бы сейчас грибочки, а завтра пирожочки на поминочки. Ты, наверное, как домой добрался бормотушки своей, медовушки принял, было дело? - Было, - согласился Тимофей. - И тебя сразу мысль посетила. Давай, думаешь, еще разок к мужикам схожу. - Ну, зачем так говорить, Илья? Я ведь от чистой души вам на дорогу, без задней мысли. Собрал, вот смотри. Тимофей стал выкладывать содержимое из сумок. Достал стеклянный трехлитровый баллон маринованных грибов, большой в полведра пластиковый пакет малосольных огурцов, три круга домашней колбасы, увесистый кусок вяленого мяса. - Сохатого зимой завалил, подранка. Вот головка сыра домашнего. В другой сумке так же трехлитровая банка темного лесного меда, бутыль в пять литров чудодейственной медовухи и еще картошка, ведро не меньше. - Да - только и сумел произнести Забуг. - Вот это подарок, не ждали такого. Спасибо, Тимоша, не знаю как и благодарить. Тут же на неделю всем нам питаться. Уважил чертяка лесная. Знаешь, что прости меня подлеца. За вора не обижайся. Тимоша заерзал на ящике. Его настроение улучшилось. Черты лица стали мягче, даже шишка на лбу засияла радостно. Да и кому не понравится, когда его хвалят. Пусть даже называют «чертякою лесною», но не со зла ведь. Собравшись с духом, лесничий молвил: - Давайте мировую, по стаканчику - и совсем уже расплылся в улыбке. - Мы ж не медведи. На прощание. Может, больше и не увидимся никогда. Но я вас запомню всех. Значится, если кто проездом будет, обязательно ко мне в гости, буду рад встретиться. И еще - он достал из кармана мятого пиджачка сложенный вчетверо тетрадный лист. - На, Илюша, друг мой сердечный, тут мой адрес, держи. Знаешь, чего мне хочется больше всего? Один раз всего в жизни, еще когда служил в армии, прислали солдатику нашему одному из дому посылку, в ней таранка и мне досталась одна. До чего же вкусная. Ни до, ни после того раза я такой больше ни пробовал никогда. Солдат этот родом из ваших мест, с берегов Азовского моря. Вот и прислали ему. Ты знаешь здоровенная, чуть не по локоть мне. Тимоша показал, отмерил на своей руке размеры рыбины. Так обычно делают заядлые рыбаки. - А жирная, зараза, аж светится насквозь. И икра в ней цвета переспелой морковки. Илюша, будь другом, пришли мне по почте хоть парочку. Ни то так до самой моей смерти и не попробую больше. Хочется страшно. Так хочется, бывает, даже ночью снится. Другим мужикам женщины снятся, бабы голые. А мне видишь покоя не дает таранка, черт бы ее побрал. Заказывал сколько раз. Есть тут охотнички, наезжают в сезон, на кабана, на сохатого. Генералы даже бывают со свитой. Привезем, говорят. Но ни разу не привезли настоящей, такой как я в армии ел. Вобла она и есть вобла, кости да кожа, чешуя то есть. А я тебе, коли достанешь настоящую тараночку, к Новому году вышлю настоящего рябчика к столу или кусочек мишки вяленого, которого ты так испугался. Заметано? Тимофей протянул руку. - Добре - сказал Илья, протягивал свою. - Соглашайся, у тебя и фамилия кажись рыбацкая - вставил словечко Шахов. Тебе и доставать. Знаешь, хоть, где достать такой рыбы? - Слушай, Шахович, помолчал бы. Не собираюсь я сейчас с тобой лаяться. Мы с тобой потом сочтемся. А сейчас не лезь, видишь, с человеком разговариваю. Достану тебе, Тимоша, тараночки настоящей. Знаю где взять. Закажу рыбакам. Есть на Кубани такое место, называется Садки. Оттуда часто приезжают к нашим соседям рыбачок с семьей, и мы с женой у них бываем, приглашают в гости посидеть, поболтать вечерком, под уху из севрюжьих голов, да зажаренного в духовке белужонка. Примем по полкило на грудь, закусим смачно и песни поем, наши казачьи. Нормальный хлопчик, наш. Закажу ему, привезет отборной, уже засоленной. Солить ее правильно нужно уметь. Много не обещаю, десяток, полтора думаю, раздобуду. Пришлю почтой. Обязательно пришлю, только не переживай и не обижайся на меня. Илья замахнулся своей дубинкой и забросил ее далеко в кусты. Тимофей поднял бутыль - Давайте на посошок Шахов принес из КАМАЗа стаканы. Савелий Кузьмич отказался. - За руль завтра рано. Я поддержал его начинание. - Зачем в несвежем виде общаться с людьми. Предстоит сдавать товар, подписывать документы, контролировать вес, наконец. Ни к чему мне. - На нет и суда нет, - сказал кто-то. - Только не наливай им по полной, не надо, Тимоша. Подурнеют опять, что потом с ними делать прикажешь. Расчувствовавшийся после такого поворота событий лесничий разлил по полстакана мутноватой янтарного цвета жидкости. Подняли, смачно стукнулись, дружно выпили залпом. Хором занюхали ржаной горбушечкой. Все было проделано очень аппетитно, со знанием дела, без суеты. Откровенно даже слюнки покатились под язык. Но я сдержался. Не стоит нарушать сказанное слово. Савелий Кузьмич ушел спать в кабину, промычав в усы: - Мне завтра за руль. Травят душу, - даже слегка матюкнулся. Добрался до грузовика, свет погас. - Вот и хорошо – сказал Шахов. - Хоть в темноте, но не в обиде. В темноте даже лучше. Не видно наших с тобой шишек на лобных местах. Шишка - это когда на лбу, фонарь - когда под глазом, а когда и на лбу и под глазом тогда это синяк и его обладатель тоже синяк. Шахов нагловато рассмеялся. Мы порезали колбасы, сыра, достали огурчиков, что за огурчики - чудо, небольшого размера невероятно хрустящие. Я прекрасно понимал, процедура с кодовым названием «напосашок» этим не закончится. Но все-таки сделал попытку пресечь возлияния. - Мужики, давайте быстренько перекусим, будем закругляться. Завтра рано вставать. Предстоит погрузка... - Да брось ты плакаться, загрузим, все будет хорошо, - сказал Шахов. - Илья, ты как? - Да нормально я, Серега. До утра еще далеко. Посидим, побазарим. Сейчас костер распалю. Успеем выспаться. - Ну, смотрите, я пошел спать. Подниму чуть свет завтра. Понятно? Грузить полбеды, там еще и тент натягивать. - Иди, иди, спи. Не выспишься никак. Посидел бы с людьми. Гонят тебя что ли. В темноте не видно было лицо говорившего это Шахова. Поняв бесплодность попыток расстроить застолье, я направился спать. Улегся на свою лежанку, положил под голову свитер-подушку, накрылся стареньким чистым одеялом, и на удивление быстро уснул. Не слышал и не видел, что происходило в компании «напосашок». ГЛАВА 3. Разбудил меня рано утром Савелий Кузьмич. Несмотря ни на что, я прекрасно выспался на свежем воздухе. Голова была ясной, тело отдохнуло, чего нельзя было сказать о Шахове и Илье Забуге. Когда мы подошли будить их, оказалось, спят они рядом с нашим импровизированным столом, на одной лежанке. Забуг на левом боку, Шахов сложил на него, на Илью, руки и ноги. Один храпел с переливами, другой спал молча. - Вот паразиты, - не выдержал Савелий Кузьмич. Всю ночь гужевали, спать не давали. Веселились здорово, улеглись часа полтора назад. Уже небо сереть начинало. - Ну, ничего, сейчас подъем им сыграем. Пора Кузьмич. Давай сначала прикинем, что на сегодня. - А, что тут прикидывать? Сейчас разбудим этих - он указал рукой на спящих. - Начнем грузиться. В темпе, времени в обрез, уже половина седьмого. Никаких завтраков, тем более опохмелок. Нужно грузиться, тент натягивать. Еще и шнуровать его. - Савелий, давай, заводи, прогревай двигатель, качай воздух и подгоняй поближе. Я начинаю подъем играть. На слова подъем, пора вставать реакции совершенно никакой. Попытался снять ногу Шахова с туловища Ильи, - нечленораздельное мычание в ответ. Завелся, заработал двигатель КАМАЗа, - как лежали, так и лежат. Время идет. Надо предпринимать решительные действия. На глаза мне попался остывший к этому времени, подвешенный на треноге, чайник. Взяв его руки, я подошел и начал безжалостно выливать воду за шиворот Забугу. Это мероприятие дало положительный результат. Не успел я перенести направление деятельности с Ильи на Шахова, как любитель птиц, чертыхаясь и оглашая окрестности отборной бранью, выбрался из объятий последнего, вскочил на ноги. Спросонок он слабо соображал и плохо ориентировался в пространстве. Но правая рука, тем не менее, потянулась к месту, где еще вчера находилась дубинка. Я рассмеялся: - Нет, Илюшенька, нету дубины. Вчера еще ты сам ее в кушири забросил. Но все таки посчитал благоразумным ретироваться, отступив шагов на пять. Однако ничего страшного не произошло. Немного похлопав глазами, Забуг видимо определился в пространстве, узнал расположение нашего лагеря, вспомнил вчерашний вечер и тут же успокоился. - А что по другому нельзя? По человечески не мог разбудить, - говорил он, растирая мокрую шею. Обязательно обливаться надо. Дать бы тебе сейчас по ушам за такие шуточки. - Нет, не дашь, Илья. Вчерашний вечер помнишь? - Помню. - Договор наш помнишь. Обещал сам проснуться пораньше и нас всех разбудить, да еще и чайком напоить, до начала работ, на рассвете. А сейчас посмотри, солнце уже высоко. А сам на кого похож, чучело, да и только. И действительно новый день вступал в свои права, набирал силу, слабый ветерок шевелил листву дуба, слышалось пение птиц. - Видишь, Илья, что происходит, - я взглянул на часы - сейчас без пятнадцати семь, а десять ноль, ноль... - Понял. Этот, что - животновод, спит до сих пор? Вот я ему. Илья подошел к спящему, начал тормошить его за плечо, - результат нулевой. - Вставай, пора - рычал Забуг на ухо спящему. В ответ Шахов невнятно пробормотал: - Плохой сон - перевернулся, перекатился на другой бок и свернувшись клубочком продолжал спать, сладко причмокивая во сне губами. Потревоженный малыш, да и только. - Ага. Ты только посмотри на него. Это я плохой сон? Дай. Он грубо отобрал у меня чайник. Поднял крышку. - Жалко, мало будет. Подошел к столу, там стояла алюминиевая канистра с питьевой водой. Наполнил чайник до краев. - Так лучше, быстрее дойдет. Хотя, стоп. Вспомнил. Мы такую штуку в армии делали, - называется уссыкон. Илья взял с нашего стола два граненных стакана, наполнил один из них водой из чайника, чуть больше половины. - Сейчас! Затем с энтузиазмом направился к спящему Шахову. Поднес стаканы ближе к уху и медленно, очень медленно стал переливать содержимое одного стакана в другой. Послышался специфический журчащий звук. Спящий задвигался, заерзал, задергал ногами. - Ага, сейчас уссытся - злорадно произнес Илья. - Мало кто выдерживает, два, три человека из сотни, лично проверял. Из нашей роты всего четыре человека имели иммунитет, а в роте сто двадцать голов, то есть человек. Мне почему-то стало смешно. - А, ты к какой группе относишься? Илья не растерялся. - Конечно к числу избранных... Я подошел ближе к Шахову. Спящий напрягался, лицо его теперь представляло собой интересную картину - человек решающий глобальную проблему, например, быть или не быть или что-то в этом роде. - Смотри, недолго осталось бедолаге мучиться. Вот, вот пустит струю, слабый он человек. Молчи, не вздумай гоготать, все испортишь мне. Вода журчала, Шахов извивался. Но облегчения не наступало. Видимо, он тоже имел иммунитет против Илюшиного уссыкона. В это время начал маневры КАМАЗ, с тем, чтобы подъехать ближе, правым бортом к штабелю с ящиками. Забуг убрал стаканы. - Хорошо, в другой раз испробуем. Некогда всерьез сейчас этим заниматься. Давай чайник сюда. Я передал. Илья снял крышку, отдал ее мне и со словами «не пойди во вред» окатил Шахова с головы до ног, через широкую горловину. - Ничего себе, а мне говорил не по человечески. Ты, что творишь? Заикой можно оставить человека на всю оставшуюся жизнь. - Переживает, тоже мне нашелся, жалостливый. Некогда с ним церемониться. Сам говорил времени мало, в обрез. Да и злой я на него. Больно умничать начал. Шахов вскочил как ошпаренный. - Что? Где? Кого мочить? Мы смеялись. Не было сил удержаться, настолько смешным было зрелище. - Мочить, да ты посмотри, сам весь мокрый, мочило нашелся, - сказал я, - работать сейчас будем, грузиться. - А, - так бы и сказали. Зачем же бить меня? Он ощупывал себя. - Вроде целый, но почему-то мокрый весь. Мы, что купались? Опять, я и Забуг, смеялись. - Ага, вы же меня облили, - заметив чайник в руках Забуга, с укоризной сказал Шахов. - Зачем? - Ты долго не мог проснуться, парень. И тряс я тебя и ворочал, и уговаривал даже, а ты ни в какую. Вот и пришлось прибегнуть... - Илюшка, - птицелов хренов, да знаешь ли, кто ты есть на самом деле... - Подожди, потом расскажешь. Сейчас пойдем работать, машина видишь, стоит на месте, под загрузку - Э, мужики, давайте хоть чайку с утречка Подошел Кузьмич, - Никаких чаепитий. Поднял руку, взглянул на часы. - Семь, без пяти минут. В десять знаете, где быть нужно? Вперед, за дело. И дело закипело. Открыли боковой борт кузова. Сняли сверху ящиков еловые лапы, начали загружать. Работа спорилась. Шахов подавал ящики Савелию, я Забугу, складывали их по порядку. Не прошло и часа, как весь груз был поднят и уложен. Правда, пришлось отложить несколько ящиков в сторону, от них исходил уже неприятный запах. Выбрасывать не стали, решили рассортировать по дороге. Для Галины Андреевны и Евгения отложили десяток чистеньких ящиков, с хорошим на вид, и на вкус салом. Вопреки ожиданиям, тент натянули тоже быстро. И пока мы с Савелием Кузьмичем затягивали капроновую веревку в отверстия-скобы, предназначенные для крепления тента, Шахов с Забугом успели навести порядок на месте, теперь уже бывшей стоянки. Собрали весь оставленный мусор в кучу и забросали еловыми ветвями-лапами, оставшимися после лежанок. Поджигать не стали, - зачем. - Все! Прощай красивый партизанский, Брянский лес! Наши бескрайние Кубанские степи с речками, балками, криницами все же лучше, роднее. Отломили по куску Тимошиной домашней колбасы, отрезали по краюхе хлеба и, забравшись в КАМАЗ, тронулись в путь. Время восемь часов двадцать одна минута. Савелий Кузьмич вывел грузовик на проселок, ведущий к шоссе. Рядом с ним в кабине находился Шахов. Мы с Забугом разместились в кузове, в задней его части. Жевали колбасу с ржаным хлебом вприкуску. Выехали на трассу. Машина пошла ровнее, трясти стало меньше. - Слушай, Илья, - чем у вас закончилось вчера «напосашок»? Забуг ухмыльнулся. - Да, ничего особенного. Посидели, поболтали, выпили, после того как ты ушел еще по две стакашки. Потом я забрал бутылек и отправил Тимофея домой, с самыми наилучшими пожеланиями и благодарностью. Он все понял и ушел. Обнялись на прощание как водится, все бы ничего, но Шахович у нас кадр, еще тот, заводится быстро, прохвост. Ты же, говорит, Тимоша, что же это, - принес бутыль, и сам почти всю выпил. Ничего не знаю, тащи еще. Не то обижусь, и пить с тобой больше ни за что не стану! А Тимофей, - эх святая простота,- и взаправду собрался было идти, вернее, вместе стали собираться. Насилу отговорил. Пришлось нашему Шаховичу наливать еще стакан, чтобы угомонился. Я ему твержу, - ты что же, козел, творишь. Человек и так столько принес, может, последнее от семьи оторвал, успокойся. А тому после стакана хрен по деревне. Знаю я их, - говорит - кугутов. Пусть тащит все, что под руку... Пришлось даже его по загривку разок …, потом уложил спать. Позорит он нас, паразит. Не контролирует себя, как напьется. Тимофей еще на это все смотрел, все слышал. Нормально, в общем, ушел, без обид. Но все равно стыдно перед человеком, понимаешь? - Понимаю, Илья, понимаю. Значит, все бы хорошо.... За разговорами не заметили как приехали к кафе, у развилки. К сожалению, оставить в подарок наше сало и остаться незамеченными, не удалось. Все работники кафе, во главе с «шахиней» - Галиной Андреевной были уже в сборе. Мы подъехали и начали выгружать у входа ящики, в надежде, что никого еще нет на работе, и никто нас не заметит. Однако успели выгрузить только три ящика из намеченных десяти. Как вдруг открылась дверь и на порог вышла Галя. Я ее такой еще не видел. Вся красная до ушей, говорит: - Вы, что же такое творите, не смейте этого делать! Подозвала меня к себе. Мы вошли в кафе. Сели за столик. - Сережа, зачем все это? Зря, не нужно. Так мы вчера с тобой разговаривали. Правда? Забирай, пожалуйста и поезжайте. Времени у вас, как я понимаю, мало. Езжайте, с богом. Я тоже смутился. - Галя, прости. Думал так будет лучше. Понимаешь, не могу я так вот взять и уехать, не отблагодарив за доброту. Знаешь, давай сделаем так. Принеси мне лист бумаги, ручка есть? Она достала из нагрудного кармана халата несколько чистых бланков накладных. На одном я записал свой домашний адрес и телефон, передал ей. - Напиши и ты мне свои координаты. Теперь так - я сделаю тебе и Евгению, путевки в дом отдыха, на побережье Черного моря. Скорее всего, в город Геленджик. Может быть, даже в этом году. На конец августа, в самое начало бархатного сезона. Думаю не помешает отдохнуть вам. Была, когда-нибудь на море? - Да, один раз, еще ребенком. В Анапе, в пионерском лагере. Маме профсоюз на работе путевку выделил. Знаешь, что вспоминаю, - море мелкое, дно песчаное, медузы. Идешь, идешь и все по колено мелко. И абрикосы помню. Какие были абрикосы! Такие здесь не растут. Я покупала их на базаре, рядом с нашим лагерем. Мама давала денег немного с собой на мороженое. Так я покупала на эти деньги абрикосы, по пять штук в день, у одной и той же тетеньки, седой гречанки. - Ты хочешь достать путевки, в дом отдыха, но в этом году, наверное, уже не получиться. Не надо сильно стараться. А вот на следующее лето сделай, если можно. Будем готовиться. Она написала свой телефон и адрес на втором бланке, протянула мне. - Все теперь езжайте. У тебя договоренность на десять часов. Надо успеть, подводить людей не стоит. Он проводила меня до двери. Холодно простилась и ушла обратно в кафе. Я подал назад Забугу, выгруженные, стоящие у входа, ящики, затем забрался в кабину. Грузовик развернулся в обратную сторону,- на базу, где должны принять наш товар. Расстояние в шестьдесят с небольшим километров, мы преодолели относительно быстро. Дорога позволяла ехать с ветерком. «Милых сердцу» каждого автомобилиста постов ГАИ на этом участке не было. Потому за десять минут до назначенного времени, наш КАМАЗ находился уже у ворот. У въезда на обозначенную вчера базу. Ровно в десять ноль, ноль, я нажимал кнопку звонка, расположенного в верхней части массивной металлической двери с окошком. Окошко отворилось, показалась стриженная под машинку голова. - Вам кого? Я прочитал, записанные вчера на листе, - фамилию, имя и отчество должностного лица. - Минуту - сказала голова, шевеля губами. И действительно очень скоро открылась металлическая дверь, меня запустили внутрь. - Предъявите личные документы. Я достал паспорт, протянул пожилому прапорщику. Через минуту пропуск был готов, и я в сопровождении сержанта, обладателя оригинальной стрижки, под ноль, направился на встречу с руководством. Начальство находилось в этом же здании, только на втором этаже. Сержант постучал в дверь с надписью «Командир продовольственной части». Вошли. Навстречу из-за стола поднялся, благообразного вида, капитан. Обойдя стол, он протянул руку. - Вы с Кубани? - Да, - ответил я, пожимая в знак приветствия его руку. - Относительно Вас, у меня вчера еще состоялся обстоятельный телефонный разговор с командованием. Будьте добры документы. Я протянул бумаги в папке. - Присаживайтесь, пожалуйста. В ногах правды нет. Капитан так же уселся за стол и начал бегло изучать бумаги на наш товар. - Рябцев,- обратился он к сержанту. - Кто будет производить досмотр автомобиля? - Я, товарищ капитан и Мамедов. - Понятно, Вы свободны. - Есть! - ответил сержант. Разрешите идти? Козырнув, по военному четко развернулся и отправился в направлении двери. - Подожди Рябцев. Сильно не лютуй там, не надо. За это получите кусок кубанского сала на обед, и выразительно посмотрел на меня. - Конечно, - согласился я - нет проблем. - Все иди, - сержант вышел, закрыл за собой дверь. Командир тем временем разобрался с документами. - Меня интересует, на кого выписывать накладные, кого Вы представляете? Я немного смутился, достал и протянул ему паспорт. - Представляю частное лицо, неудавшегося торгаша - бизнесмена. Накупил у нас дома и решил перевезти в Беларусь, там продать с барышом. И вот результат. Приходиться сдавать Вам. Еле, еле по нулям. Скорее всего, выйдет в минусах. - Так, правильно. Обычная история. Достойная участь коммерсанта-дилетанта. Удивляюсь, вам молодым бизнесменам. Энтузиазма хоть отбавляй, знаний маловато. Опыта вообще никакого, ноль целых, ноль десятых. Никак не могу понять, как вы ваш груз могли доставить сюда, преодолев расстояние в половину России. Ведь добрая часть нормативных документов отсутствует вообще. Теперь встает другой вопрос. Допустим, сейчас вы сдаете продукцию, на ваш же паспорт. Один раз в квартал у нас, по нашему ведомству, осуществляется комплексная проверка, финансовая в том числе. Волей-неволей я должен показать все операции, произведенные с продуктами питания, оформлявшиеся за наличный расчет через бухгалтерию. То есть, кому платил и за что. Автоматически вы попадаете в отчет. Мало того я обязан внести ваши данные и количество полученных денег, в компьютерный реестр. Вы понимаете, что это значит? Отдаете себе отчет, о чем идет речь? Получается следующее. Через некоторое время, обычно раз в неделю, все сведения об операциях купли-продажи, поступают в налоговую инспекцию. Оттуда эта информация придет в аналогичный департамент по месту прописки Вашего паспорта. Там к Вам будут предприняты соответствующие меры. Все зависит от того, как там, на месте расценят подобную информацию, чаще всего, это именуется - сокрытие налогов от государства, что само по себе уже серьезно. Как правило, конфискуются все полученные за товар деньги. Не прибыль, как Вы говорите барыш, но вся сумма, без учета вложений и накладных расходов. Плюс налагается штраф в двукратном размере от полученной суммы. Это, наверное, для того, - он криво усмехнулся, - чтобы Вам уже наверняка не захотелось повторить что-либо подобное. И это еще не все. В разных регионах бывает по разному. У нас, например, определяют срок выплаты, десять банковских дней. Потом включается счетчик. Набегает пеня в размере полпроцента в сутки. В случае отказа платить, Ваше дело передается в отдел по борьбе с экономическими преступлениями. Там совсем другие правила. Заводится уголовное дело. Итог плачевный. Можно получить от трех до восьми лет лишения свободы, с конфискацией нажитого годами имущества. По-моему я доступно и четко изложил положение, в котором Вы очень легко и просто можете оказаться сегодня в нашей, некогда могучей державе. Подумайте, прежде чем отдавать свой паспорт. - Что я могу сказать? О чем я тогда думал? До сих пор невозможно спокойно вспомнить этот эпизод в моей биографии. В одно мгновение ока, как говорят, бывает перед смертью, сплошной линией пронеслась вся моя прошедшая жизнь. Школа, институт, армия, женитьба, семья и работа. Стандартная жизнь стандартного советского человека. Никогда в ней не оказывался я еще в таком щекотливом положении. Всяко бывало, но такого... Видимо сообразив, в каком состоянии я нахожусь, да что там гадать, и так все понятно, капитан рассмеялся - Ох, и нагнал же я на тебя страху, дружище, прямо ужасов, а? - Да, еще бы, - подавленно отвечал я. - Что же, получается, - работай парень, работай, а мы у тебя опишем и конфискуем. А не хочешь, не работай, сиди голодный. Хоть работай, хоть не работай, все равно не было у тебя ничего и не будет. Так ведь и последнее отнять запросто можно, - по миру пустить. Выходит как в поговорке: «Хочешь - жни, а хочешь - куй, все равно получишь х…!» Промямлив этот набор слов, я еще более смутился, представив, как дожидаются меня дома, как надеются на меня. А что скажут друзья - товарищи по несчастью, сидящие сейчас в КАМАЗе? - Неубедительно и бездоказательно, - торжественно произнес капитан сакраментальную фразу и опять рассмеялся. - Да не переживай ты так, не отчаивайся. Помочь горю можно, не бывает безвыходных положений. Не знаю, как свела вас судьба с нашим командиром, да это и не нужно мне знать. Я его достаточно уважаю, чтобы выполнить его просьбу. Сейчас загоняешь машину на второй склад, пусть ее выгружают. Мы же с тобой, на служебной машине, отправимся в город, в контору. Там получишь первую оплату. Вернемся сюда, отправим КАМАЗ домой, чтобы глаза здесь не мозолил. Затем я поселю тебя в городе в гостинице, получишь остальные, причитающиеся к оплате, и марш, марш домой с глаз долой. Устраивает? - Да,- ответил я, - еще бы не устраивало. Капитан хитро прищурился. - Ох, святая простота. А может, я тебя кинуть хочу? Обмануть, не подумал о таком варианте? Нет? Не ученый значит еще. Твое счастье, что вышел на порядочных людей. Представь себе хоть на минуту, попался бы ты армяшкам на рынке. Трудно представить исход. Но без штанов уехал бы домой - это точно. - Ладно, не будем тянуть кота за яйца, осталось еще рассмотреть два вопроса и за дело. Первое - при закупке продовольствия у нас, как и везде, предусмотрена процентная скидка на издержки хранения и транспортировки. Слышал, наверное? Стекло на бой, зерно на мышей и голубей, мясо и рыба на обезвоживание и так далее. Размеры скидки зависят от наименования товара и сроков его хранения. У нас практикуется о семи до десяти процентов. - Что? - у меня перехватило дыхание. - Еще и тебе десять процентов, извини, что на «ты». - Ничего, валяй. Возраста мы примерно одного, так что можно. Он находился явно в хорошем расположении духа... - Капитан, скажи, как тебя зовут? - Виктор Иванович. - Так вот Витя, смотри, что выходит. Буду откровенен с тобой как с первой учительницей, любимой женой и любимой тещей вместе взятыми. Открытым текстом. Закупили мы его, это чертово сало, по нормальной цене на мясокомбинате. Вес, - я придвинул к себе папку с документами, достал из бокового кармана накладную. Всего шесть тонн шестьсот восемнадцать килограмм. Сумма оплаты. Вот смотри прописью. Собирались продать в Беларуси. Дай мне лист бумаги. Он протянул. - Собирались заработать восемьдесят процентов, - наверху я нарисовал сто восемьдесят. Теперь, ветеринарной службе, короче ветврачу за справку, три процента и ящик водки. За фермерскую справку уже пять процентов. Пять плюс три - восемь. Карантинная - пять, сертификат соответствия обошелся примерно в восемь процентов. Пять да восемь тринадцать. Ставим в столбик тринадцать, подводим черту, восемь, да тринадцать двадцать один процент. Продолжать? - Валяй. - Потом идет засолка. Солили прямо в КАМАЗе. Покупали ящики на птичьем цехе и в эти ящики солили. Помогали нам солить за водку. Ладно, этого не будем рисовать. Обошлось, примерно, в четыре ящика водки. - Ну, все-таки, - вставил Виктор, - тут четыре, да там один уже пять, сто бутылок. На работу можно месяц не заявляться. Короткая пауза и вздох. - Кто ее придумал – заразу… - Продолжаю. Водку учтем отдельно. Это тоже своего рода валюта, при расчетах за товар и оказанные услуги. Мне показалось тогда, я нашел разгадку, код этого человека, капитана Вити. Слегка помятый вид, явно показывал, что он товарищ зеленого змия. Он видимо поймал мой оценивающий взгляд и произнес. - Давай, продолжай. Все-таки интересно узнать, во что же обошлась тебе операция «сало друзьям - бульбашам», я потом скажу свое мнение. - Эх, Витя, весь остаток жизни в рот не возьму этого проклятого сала, будь оно неладно. Поехали дальше. Транспорт обошелся, сравнительно недорого, я считал, двадцать один процент. Другие берут больше. Получается, не отъезжая, на месте сбросили уже сорок один процент, не считая водки. Уже тогда в душу начали закладываться сомнения. Больше трети на месте, что же дальше? А дальше начался сущий кошмар. На первом же милицейском посту тормоз. Проверял подлец-сержантик и документы на товар и сверял номера двигателя, шасси, рамы по компьютеру. Все нормально. В общем, пудрил мозги. А когда, наконец, понял, что со стороны ГАИ к нам претензий быть не может, в открытую, не моргнув глазом заявил: - У нас такса за провоз груза. Неужели не знаешь? Я не поверил своим ушам. Сначала подумал, шутит сержантик. Но когда тот сказал, что отправит нас на весы за шестьдесят километров, взвешивать груз и на досмотр, я понял, что это уже не шутки. - Говори, сколько? Обыденным, бесстрастным голосом тот ответил: - Полтинник. Сумма конечно не очень значительная, но все же. По нашим Кубанским ценам, это пять килограммов отборного говяжьего мяса. Ничего себе такса за провоз. Но делать нечего, пришлось заплатить. Что же получается, ведь я сам автомобилист, правда любитель, знаю, - посты ГАИ расположены друг от друга на расстоянии сорок, пятьдесят километров, практически в каждом районе. Я спросил у милиционерчика: - И, что на каждом посту платить, да? Он ответил, словно речь шла о посещении платного туалета: - Как получится, скорее всего, да. А вы куда направляетесь? - На Беларусь. - Расстояние? - До двух тысяч километров. - Ох, и не завидую я вам. Лучше не соваться. Это ваше сало станет дороже золота. На межобластных постах такса поболее будет. Не знаю, сколько до Беларуси, но до Москвы сорок восемь постов. Я достал калькулятор, быстренько сосчитал. - Ничего себе, сорок восемь на пятьдесят тысяч. Сержант, ты шутишь? - Какие могут быть шутки. Мы сейчас находимся в помещении вдвоем, без свидетелей, могу откровенно сказать, останешься без штанов. Понял? Заплатив на посту полтинник, мы двинулись в дальнейший путь. Отступать некуда, обратной дороги нет. Должен сказать, пророчества гаишника с детским лицом сбылись полностью. Даже более того, план по отстегиваниям и отклюживаниям был перевыполнен. С последними наличными распрощались на вашем таможенном посту. На белорусскую таможню уже не хватило. Не дотянули мы, Витя, до Бобруйска, конечной цели нашей экспедиции, ровно сто семьдесят пять километров. Обидно. - Еще бы, - сказал капитан. - Понимаю тебя прекрасно. - Проехали поперек почти всю страну, оказались у цели. Вот она, как говорится, видишь, да не укусишь. Но делать все равно что-то нужно. Ведь мы еще и выбросили примерно треть, может чуть меньше, может чуть больше, прямо в лесу. Начало портиться, до того жалко было, не поверишь. - Что! - вскричал капитан.- Да вы, что совсем идиоты!? Две тонны? Где это находиться? Помнишь место? Его же можно еще спасти. Сделать шпик, прокоптить на худой конец. Решим так. Сейчас же машину под выгрузку на второй склад, я проконтролирую. Затем берем грузовик и на место. Я сам с тобой поеду. Посмотрю, что можно предпринять. Вы его, сало, хоть закидали сверху землей? Придурки, бля! - Да, - неуверенно ответил я. - Тогда за дело. Из твоих одного человека, как представителя, на склад, пусть присутствует на выгрузке, записывает вес и следит за урками, чтобы потом не было разговоров. Понял? Иди, спускайся, подойдешь со своими кадрами к прапорщику, который выпишет тебе пропуска на водителя, автомобиль и представителя. И еще. Предупреди своих, водилу и того, кто поедет представителем, ни в коем случае не вступать в контакт с заключенными. Никаких передач, никаких посылок на волю, никаких писем. Ни ножиков выкидных, ни топоров наборных. Какими бы ни были красивыми, не покупать. Там есть двое, работают на начальника по режиму. Не дай господь, чего пронюхают, будут очень большие неприятности. Теперь иди. Я сейчас созвонюсь, подгонят машину, возьму троих солдат в кузов. Давай, шевелись, подробности по дороге. Я спустился по лестнице, отдал пропуск на воротах, на пропускном пункте. Подошел к нашему КАМАЗу. Все дожидались меня с нетерпением. Неужели не будут брать? - Мы тут уже заждались, испереживались. Не томи душу, говори, - Илья Забуг проявлял горячий интерес. - Берут у нас, берут, только не совсем так как мне хотелось бы. Начальник - командир продовольственной части - хочет получить торговую скидку. - А сколько хочет? - спросил Шахов. - От семи до десяти процентов, Юра. Но это пока не окончательное решение. Тут есть еще другой момент. Он хочет поехать посмотреть на то сало, которое мы выбросили в лесу. Говорит, возможно, хоть часть удастся спасти. - Так оно вонючее, - ответил Шахов. - Капитан говорит, можно переработать на шпик или на копчености. Я и сам сомневаюсь, но чем черт не шутит. Бывает всякое. - А, что? – включился Савелий Кузьмич, - перетопят они сало на смалец и съедят его зеки за милую душу, как будь здоров, не кашляй. Опытный видно человек. - Сейчас увидите - сказал я. - Он выедет на грузовике, возьмет троих солдат, и поедем на место нашей бывшей стоянки, откапывать. Земля холодная, может, отберем хоть малую часть. Теперь слушайте внимательно. Ты Савелий Кузьмич бери паспорт, документы на машину и готовь ее к милицейскому осмотру. Смотри, чтобы не было режущих и колющих предметов, ни водки, ни чая не в коем случае. Будет серьезный досмотр. Еще нужен один человек для контроля, записывать вес и отгонять от машины голодных урок. Чтобы этот человек выступал как представитель от нашей фирмы и компании. Кто? Вызвался Илья Забуг. - Илья, бери блокнот, ручку, паспорт и прыгай в КАМАЗ. Будешь при выгрузке взвешивать и записывать. Да поглядывай за порядком. Самое главное. Капитан строго настрого предупредил, никаких взаимоотношений с заключенными. Ни передачек, ни писем на волю ни в коем случае. Не покупать ножиков, топориков, ничего. Там, среди урок, есть два секретных агента, короче шестерки. Сразу доносят куму, начальнику по режиму. Могут быть страшные неприятности. Многие уже спалились, то есть попались, в общем, понимаете, о чем я. Нам еще таких приключений на свою жопу не хватало. Илья, Платов и я, захватив личные документы, направились оформлять пропуска. Не успели мы добраться до контрольно - пропускного пункта, как открылись массивные стальные ворота, и из них выехал грузовой автомобиль ЗИЛ. В кузове сидели трое солдат. Поравнявшись с нами, грузовик остановился. Из кабины выпрыгнул капитан. - Виктор Иванович - представился он моим спутникам. - Сейчас на инструктаж к прапорщику Богданову и под разгрузку. Пойдемте, я провожу вас, быстрее будет. Ты - обратился он ко мне, - объяснил им ситуацию на складе. Я кивнул в ответ. - Подожди меня в машине, я мигом сведу их с прапорщиком, вернусь, и в путь. Капитан Витя увел моих компаньонов в здание за железные ворота. В это время ко мне подошел Шахов. - Послушай Сергей, чего мне здесь болтаться, под забором, ни тут, ни там, тоска. Давай я лучше поеду с тобой, в случае чего помогу. - Давай, - согласился я. - Вот только не знаю, как к этому отнесется капитан. Впрочем, если хочешь, залезай, никуда он не денется. Сейчас придет. Сосватает Илью с прапором, и поедем. Шахович забрался в кузов грузовика и начал обмениваться рукопожатиями с бравыми солдатами, ребятами, гимнастерки у которых расстегнуты до пупа, а ремни находились, как говорят в солдатской среде, на яйцах. Смущали только красные погоны с двумя зловещими буквами ВВ. Как говорил один «сиделый» работник нашего предприятия,- символ печали, а еще называл их за это красноперыми. Вышел капитан, забрался в кабину, я следом и мы отправились в путь. Водитель, подтянутый парень в потертой пилотке, вел машину аккуратно, но быстро, объезжая все ухабины и кочки. Минут через пятнадцать, проскочив, наконец, гравийку, мы выбрались на шоссе, и он прибавил ходу. - Эй, потише, Одесса, что творишь? Мне до дембеля осталось два с половиной года, - говорил капитан. - Неровен час, покалечишь. - Есть, товарищ капитан, потише. Вы ведь со мной не в первый раз едете, помните было... - Разговорчики тут, да на дорогу гляди внимательней! Кому говорю, салага. - Обижаете, товарищ капитан, мне до дембеля меньше чем Вам. - И сколько же тебе до увольнения в запас осталось? - До приказа об увольнении в запас действительной срочной службы остался ровно сто один день и еще полдня. - Ух, и грамотей. Смотри, научился. А пришел служить, скромным был, слова не вытянешь. Помнишь как тебя, салобона узбек Рашид табуреткой бил по башке. - Помню, товарищ капитан. Только не он меня, а я его. - Да не может быть, узбека? Да он же вас всех гонял, салобонов, как собак недорезанных, он же вас вот так, - капитан показал на себе весьма недвусмысленный жест руками, - так раком ставил. - Никак нет. Он меня заставлял гимнастерку стирать. Я в отказ. Он побить меня хотел, крыльями начал махать. Но я ведь тоже не подарок. Разозлился, помню, сильно. Схватил табуретку за прорезь и по темени его. Он упал и ногами задрыгал, я думал, убил, испугался даже. Но ничего ведро воды вылили на него, оклемался бедолага, долго потом косился, но и пальцем больше не пошевелил против меня. Понятно, товарищ капитан? И вообще больше никто не трогал. Даже уважать начали. По крайней мере, никто ничего плохого обо мне сказать не может. Никто. Солдат гордо улыбнулся. - Слушай, а кто тебе дал кличку такую «Одесса» Водитель засмеялся. - Было дело. Я призывался из Одесской области, отчислили из училища. Учился на столяра-краснодеревщика. Только выгнали, тут же пошел в военкомат и напросился, выпросил все-таки. Направили меня на курсы водителей. Выучился, получил права, и призвали. Все спрашивают, откуда родом. Откуда, да откуда. Из Одессы, говорю, а потом перед Новым годом пришло письмо из дома. Сам я из Винницы. Вот и расшифровали меня. Потом так и прилипло Одесса, да Одесса. Мне даже нравится. Это не то, что у молдаванина из нашего призыва кличка «членоконь»... Мы все рассмеялись, включая самого рассказчика. - Вот так, товарищ капитан, бывает в жизни. Да и не салага я уже, а дедушка - дембель. - Эй, да какой я тебе товарищ? А? Где ты видел сейчас товарищей. Ты мне лучше другое скажи, сколько за время службы на губе оттарабанил? - Сейчас скажу, - немного подумал солдат и ответил,- восемь суток. - Всего-то навсего? Восемь суток, маловато будет. Признавайся, сколько еще хочешь? Только от всей души. Это непорядок. О чем потом внукам рассказывать будешь? А, салабон? Солдат нахмурил брови. - И не хмурься, для меня ты был, есть и будешь салага. Всегда, понял? И я могу, своей командирской властью, объявить тебе прямо сейчас, здесь, не выходя из машины. Вот надену фуражку, приложу руку к козырьку, и пойдешь ты у меня на губу как миленький. Подожди? А, сколько же я могу тебе припаять? А? Подскажи-ка. - До трех суток. Товари... Одесса замялся. - Даже не знаю, как Вас теперь называть? Господин капитан, что ли - и протяжно, - так? - Вот за это и накажу, что не знаешь. Дожились до ручки, не знаем, как командира назвать. Позор. Так сколько я имею право влепить? Капитан Витя говорил очень серьезным тоном, но глаза у него смеялись. Солдат видел это и думаю, подобное словоизлияние слышал не в первый раз, поэтому, судя по выражению лица, он не очень переживал по поводу таких заявлений. - Вы можете объявить мне гаубтическую фахту, товари…, ух ты, привязалось, товарищ, да товарищ. Он с досады даже плюнул в раскрытое боковое окно автомобиля. - Гражданин капитан, что ли? - То-то же. Мало будет тебе трех суток, еще добавим. Ты не волнуйся. Попрошу ротного твоего, он мне кореш и будем добавлять по очереди, до самого дембеля. Можно и задержать его, до самого Нового года. Кто мне запретит? Никто. Понял меня мальчик мой? - он дружески потрепал солдата по плечу. Тот напыжился. - Да. Вы хоть скажите, - за что сажать будете? - Было бы за что, - давно бы сидел. Эх, молодежь, не хотите вы уважать старого капитана, - и добавил задумчиво, - да и за что уважать-то меня - не за что. Развалилась теперь наша армия. Да и наша огромная страна, тоже. Зеки ходят голодные и оборванные. Представь себе, три года одежку им не меняли, не с чего, кошмар. В былые времена мне такого и не снилось. Три года. Так они придумали фокус, всем назло называется. Заплаты, на брюки и на куртки, вырезают из матрацев, и эти латки пришивают белыми нитками. Это ведь своего рода протест. Начинают им говорить, ответ один, в ларьке кроме белых, никаких больше ниток нет в наличии. А ведь так оно и есть, проверял лично. Вы не сердитесь на меня мужики, это я от злости всех извожу. А еще больше от беспомощности, Тебя вот, - он указал на меня - жизнь довела до белого каления, но не сердись на мои слова, лучше спасибо скажи за лекцию. Поблагодари судьбу за то, что попал к нам. Не переживай, поможем твоему горю. Не большой это труд, да и небольшого ума дело, растасовать четыре тонны сала по колониям. Их у нас всего четырнадцать, включая две женские и одну малолетку. В десять это по четыреста килограмм получается. Да его, по большим праздникам, блатные за наличные деньги покупать будут, съедят за милую душу. Еще и мало будет. В среднем в одной колонии содержим, то есть, кормим, две тысячи ртов. Сейчас прикинем, сколько на одного приходится. Четыреста на два - двести. На тысячу - по двести граммов получается. Зимой на лесоповале, при морозе минус восемнадцать градусов, выдается дополнительное питание, свиное сало. Норма пятьдесят граммов на одного заключенного. Вашим в караул зимой, сколько выдают? Одесса? - По-моему тоже пятьдесят граммов, товарищ капитан. - Ну ты ж посмотри на него, он опять за свое - товарищ, ну да черт с ним ... Так, за час с небольшим, перекидываясь словечками, мы добрались до нашей бывшей лесной стоянки. Яма, с погребенным в нее, испорченным салом вопреки моим ожиданиям оказалась почти не тронутой, только посередине был небольшой лаз - нора Видимо, лисичка, или какой другой мелкий хищник приходили на запах полакомиться. Быстро лопатами, под руководством Шахова, солдаты сняли верхний слой земли. Обнажилось содержимое ямы. Но как не странно, зловония не было. - Все правильно, - сказал капитан - земля впитала в себя влагу вместе с запахами. Оно, сало, у вас не пропало, не загнило, а просто-напросто задохнулось в автомобиле от недостатка воздуха. Гнили пока не наблюдается. Давайте ребятки приступать. Достали из кузова брезентовый полог, расстелили рядом на траве. Начали вынимать и перебирать. Верхний слой, перепачканный красноватой глинистой почвой, сложили отдельно. Большие, нарезанные крупными квадратами, пересыпанные солью, куски очищались от земли. Их складывали отдельно в те же ящики, в которых мы привезли товар сюда. Благо не сожгли их на костре, ума хватило, сложили рядом с ямой. Капитан достал из кармана перочинный нож, поднял один кусок. - Посмотри, он же совершенно сухой. Вытянула, высосала земля-матушка из него все болезни. Давай разрежем. Ловким движением он распустил ножиком кусок примерно пополам. Одну половину бросил назад в ящик, вторую поднес к лицу. Никакого запаха. Отрезал крохотный ломтик, положил в рот начал жевать. Отрезал второй такой же. Я последовал его примеру. Странное дело, никакого запаха не наблюдалось, на вкус обычное сало. Нормальное на вид, без малейших признаков гнили. - Пойдем со мной, - сказал капитан. Мы обошли машину. Он забрался в кабину, достал упакованный в газету сверток, отошли под дерево. - Садись, чего стоишь. – И уселся сам на мягкую зеленую траву, напротив меня. Капитан развернул сверток, расстелил упаковку. В свертке оказались буханка хлеба, пяток свежих огурчиков, две банки рыбных консервов, крупная луковица и соль в спичечном коробке. - Ты, обедал сегодня, - обратился он ко мне. - Нет. Да и завтракать не довелось, честно говоря. - Вот и перекусим. Самое главное забыл, черт возьми. Он вернулся к автомобилю и вскоре принес флягу военного образца, и два металлических стакана емкостью примерно граммов по сто. - Сходи пока принеси розового, с прослойкой, настоящего вашего Кубанского. Как ты говорил шефу. Я сходил к ящикам и отобрал подходящий кусок. - Эх, чесночку бы сюда, - вздохнул капитан. - Но где его в это время... Он уже нарезал хлеб и очистил лук. - Ну, что давай по маленькой, за удачу, везунчик. Спасем мы его тебе твое сало. Только ненормальные люди могут закопать в землю целое состояние. А хотя знаешь, все правильно, именно и нужно было закапывать... Капитан рассказал мне, что много лет назад служил некоторое время на Дальнем Востоке. Там местные жители много браконьерничают и именно таким способом солят красную рыбу. Копают яму, засыпают солью дно, потом кладут два-три слоя рыбы, засыпают сверху опять солью, потом еще несколько рядов, потом накрывают толстым слоем земли. Вот тебе и природная солилка-холодильник. А засаливают много. Потом приходи, открывай, даже не нужно сушить, рыба готова. - Вот и у вас так получилось. Вы сами того не зная, и не подозревая, произвели нужную процедуру во благо себе. Сейчас, пока выбирают верхний слой, сало будет хорошее. Но внутри, скорее всего, нас ожидает разочарование. Но страшного ничего нет. Его нужно будет тщательно просолить снова и прикопать дня на два на приличную глубину, отойдет. - Теперь давай, - он протянул мне налитый примерно на две трети металлический блестящий стаканчик. - Только смотри, чистый спирт. - Ого, давненько я не пробовал. Лет пять, наверное, не приходилось. Мы стукнулись, по старому русскому обычаю стакан о стакан, я выпил одним глотком, выдохнул и стал жевать ржаную корочку. Капитан выпил, смачно крякнул и, не закусывая, предложил: - Зови своего человека. - Хорошо, да наверное, не только его. По-моему нужно и солдатам по полстаканчика, веселее будут работать. Ведь не зря в войну, солдату на передовой, полагались наркомовские сто граммов. - Закуси и пойдем, глянем, что там у них. Я взял кусочек сала, положил его на кусочек хлеба, сверху дольку лука. Получился восхитительный бутерброд. В животе начинало разливаться приятное тепло. Капитан Витя закусывать не стал. И мы направились к работающим. Когда подошли совсем близко, в нос ударил неприятный запах. - Ну вот, что я говорил? Начинается. Теперь надо все равно вынимать его из ямы, промывать и засаливать круче. И опять в землю. Земля вместе с солью вытянет влагу и запах. Так и сделаем. - Мужики, как вас дела? - Вот, как видите, двадцать с лишним ящиков более менее, сейчас пошло похуже. Воняет не сильно правда, но запах паршивый, - ответил за всех Шахов. - Ничего, сойдет, - сказал капитан. - И двадцать ящиков уже успех. Не правда ли? Теперь слушайте меня внимательно. Чтобы вам легче было работать, тебе предлагаю,- обратился он к Шахову, - а вам троим разрешаю. Не в приказном конечно порядке, выпить по сто граммов спирту. Кто желает, пойдемте к столу. Отказников не наблюдалось, и все направились к дереву, где был накрыт импровизированный стол. Расселись. Капитан разливал. - Смотрите, ребятки, чистоган. И еще меня не продавать ни в коем случае. Иначе должностное преступление, под трибунал загонят, и не дослужу я до дембеля. Всем понятно? - Понятно, товарищ капитан, - почти хором ответили солдаты. - Все будет путем. - Ты ж посмотри, сколько товарищей сразу. Выпили, закусили и направились продолжать начатую работу. Мы с капитаном остались вдвоем. - Еще по маленькой, - предложил он. Я отказался наотрез. - Нет, так нет. Не буду неволить. Он налил до краев и выпил залпом. - Так-то будет лучше. Теперь закусим, навались все натуральное. Отменной экологической чистоты. Капитан больше налегал на сало с хлебом. - Знаешь, обратился он ко мне, твой бы продукт да на Севера дальневосточные. Там, местные - коренное население, специально дают рыбе, да и мясу протухнуть, как будто квасят его, а только потом употребляют в пищу. Пробовал, довелось. Должен сказать приотвратительнейшая штука. От одного запаха тошнит, с непривычки. Но они едят с удовольствием. Или фирменное северное блюдо – строганина. - Это сырое мясо или рыба, замороженные и нарезанные тонкими ломтиками – «на просвет», вставил я, думая показать свою осведомленность. - Ну как сказать… Бывает, конечно и так как ты говоришь, но это скорее для туристов, среди местных жителей самый шик, - это когда сырое мясо с только что убитого животного, которое еще дымится, обмакнуть в кровь этого же зверя, слитую в специальную чашку, да под чистый спирт. С непривычки, можно в обморок упасть, даже и не пробуя, а только увидев подобное, но знаешь, если примешь этого блюда, то и мороз тебе не страшен, и силы наберешься на весь охотничий день. - Ладно, не будем, не к месту за едой о таком говорить. Капитан Витя мигом сменил тему, - из бесшабашного романтика, любителя экзотических блюд, пикников и путешествий он в одну секунду превратился в собранного, везде ищущего свою выгоду завхоза. Прекрасно понимая, в какой мы оказались ситуации, он поставил вопрос напрямую. Его план сотрудничества с нами заключался в следующем: тот товар, который в КАМАЗе он принимает официально. Деньги мы получаем через бухгалтерию. Но это сало, которое мы здесь откопали, уже считается пропавшим. Сдавать его официально, в данной ситуации – это полная глупость. Поэтому Виктор предложил весь наш сегодняшний улов поделить пополам - все равно пропало бы безвозмездно. Договорились мы, что в его половину входит и моя торговая скидка, все заботы о спасении и сохранности продукта он берет на себя, а деньги я получаю «черным налом» сразу по приезду на базу. - Да, и не волнуйся, я что-нибудь придумаю, чтобы твои паспортные данные дальше нашей базы не ушли. Есть разные способы. Так что сможешь спать спокойно, - налоговики за тобой гоняться не будут. - Витя, придумай, пожалуйста, я тебя как человека прошу. - А то, что мы сейчас выкопаем, я спасу. Не все может быть. Солдат мобилизуем, промоем, засолим и в землю, отойдет, нет, так закоптим или перетопим на жир. - Ну что, как тебе мое предложение? – спросил он, хитро прищурившись, - я считаю, оно более чем выгодно для тебя. Ты поправляешь свое финансовое положение. Деньги получаешь наличными сразу - отсчитаю и вручу у себя в кабинете. Устраивает? Конечно, еще бы… Такое предложение нужно рассматривать, как подарок судьбы. Вернуть из небытия, то, что считалось безвозвратно потерянным, на чем уже поставлен крест. Да и капитан, видно, человек хороший, - другой, скорее всего, выведал, где мы зарыли сало, а потом тихонечко сам приехал и забрал бы себе все. Собравшись с мыслями, я отвечал. - Конечно предложение очень хорошее. И мы, скорее всего, примем его. Но я один не решаю. Вот только переговорю со своими компаньонами. Один остался на базе, принимает участие в выгрузке. Второй здесь. Сейчас узнаем его мнение. Пойдем, Витя, спросим. Мне самому интересно услышать его ответ. Когда мы подошли, солдаты с Шаховым вынули и разложили на брезенте примерно две трети товара. Трое солдат стояли в цепочке и передавали вынутое сало. Шахович ловко сортировал. Дело продвигалось. Было разложено уже две трети. Причем куча отходов получилась совсем небольших размеров. - Юра, на минуту, - позвал я его. Он оторвался от дела и подошел. Я вкратце передал суть сказанного капитаном. - Не плохо, даже очень хорошо. Тогда, что же получается? Забуг с Савелием выгружаются и мы, получив денег на дорогу, сразу же отваливаем домой. Так? - Да, скорее всего так и будет. Вот только Илья Забуг, что он скажет по поводу сделки. - Ну а что с салом, отход смотрю совсем не большой. - Да, смотри, сколько перебрали, а в утиль я выбросил всего килограммов сорок, не больше. Воняет, конечно, но снизу и по бокам хорошее. Немного поднажмем и конец работе. Сейчас поднимем остальное из ямы и будем грузиться. Думаю, тонны две, а то и больше. Если за тонну получить, будет нормально. - Хорошо Юра, тогда выйдем на показатели с небольшим плюсом. Может случиться и детишкам на молочишко капнет. - Загадывать не будем, вперед, за дело, - это уже подошедший капитан, который, видимо, услышал конец моей фразы. После принятых девяноста шести градусов чистого спирта его обуяла жажда деятельности. - Нам ведь, - он указал на меня - еще и в город, в контору ехать. И с жильем обустраиваться на неделю не меньше. Так, что вперед, времени в обрез. Шахов хитро прищурился - С богом, как говориться. Но мы люди штатские, нам бы для рывка, на грудь бы не плохо, граммов эдак, по сто с прицепом. - Пожалуйста, - капитан отстегнул фляжку и протянул ее Шахову. - Только солдатам, хватит с них, потом греха не оберешься, - молодо, зелено. - Шахов залил в себя огненную воду очень быстро, и мы уже вшестером накинулись на погрузку. Все вынутое, будем говорить снятое с хранения сало, благополучно уместилось в кузове в ящики, в которых и было доставлено сюда, в лес. Капитан подвел предварительные итоги, как он выразился - археологической экспедиции. Перемножил количество ящиков на предполагаемый в них вес. Получилась внушительная сумма. Затем все загрузились в автомобиль и тронулись в путь. Шахову очень хотелось выпить на посошок, но, увы, «капитанский запас» иссяк и ему пришлось довольствоваться таким положением вещей. По дороге мы окончательно договорились с капитаном Витей, разрешили все оставшиеся проблемы. В частности, пришли к общему соглашению, брать за точку отсчета число две тысячи килограммов. В действительности сала было больше, не на много, но больше, то есть тонны две с хвостиком, вот этот хвостик условились в расчет не принимать, при этом остались очень довольны друг за друга. За весь оставшийся отрезок пути начали осторожно прикидывать возможности к дальнейшему сотрудничеству, но об этом чуть ниже. Прибыв на базу, обнаружили наш КАМАЗ, стоящий перед въездом. Из него, навстречу нам, вышли Илья Забуг и Савелий Кузьмич. Оказалось, их давным-давно разгрузили, но документально еще не оформили, ждали капитана. Автомобиль ЗИЛ, на котором мы благополучно доставили похороненный товар, миновал ворота и въехал на территорию базы. Через пять минут появился капитан Витя, и мы втроем, - он, я и Илья направились в контору оформлять документы. Предварительно, я уже конечно рассказал Илье о нашей с капитаном сделке. С присущей ему прямотой Забуг сказал категоричное: - Да! Очень даже хорошо, ему бы капитану, нужно за такое дело выставить еще и хороший магарыч, если по-человечьи. Понимаешь? Я согласился. Отдав нужные приказания и оставив Забуга в бухгалтерии, капитан пригласил меня в свой кабинет, там открыл сейф и полностью рассчитался за привезенное из лесу сало. Затем вынул, из того же сейфа, две солдатские фляжки и протянул мне. - Передашь своему Шаху от меня в дорогу, и еще я выпишу им продовольствие на неделю сухим пайком по солдатским нормам. Я пожал ему руку. - Спасибо. - Не за что. Вы так и погоните грузовик порожняком? - Видимо, да - ответил я - Предлагаю. У нас на складах скопилось очень много невостребованной оборотной тары, ящиков. В вашем Краснодарском крае есть у нас с Йозефом Алексеевичем знакомые, тоже бывшие военные, но сейчас фермерством занялись. Так вот, - им тара всегда нужна. Грузи, если хочешь, сдашь по пути, адрес я тебе дам, хоть за горючее выручишь. Я согласился, Капитан медленно произнес: - Ну, вот и все, шабаш. Вами, ребята я однозначно доволен, не зажимали вы последнюю копейку. Чувствую, сработаемся мы с вами. Теперь отправляй КАМАЗ загружаться ящиками и в дорогу. На все, про все сорок минут, они едут назад, а мы стартуем на Брянск, в управление. Хочу до вечера развязаться с тобой, своих проблем хватает. Теперь пойдем, немедленно пусть выписывают пропуска под загрузку. Я сейчас же все организую. Спустились в бухгалтерию, накладные на сданное сало были готовы. Капитан подписал их, и сам тут же выправил другие, на получение продуктов сухим пайком. Нас же с Забугом он направил выписывать пропуск на въезд, и сразу по телефону отдал распоряжение пропустить КАМАЗ только с одним водителем без сопровождающих и загрузить его тарой, в кратчайшие сроки. Я, Забуг и Шахов остались на некоторое время одни. Я передал Забугу все полученные от капитана наличные деньги, Шахову две солдатские фляги, объяснив при этом их назначение, исключительно в медицинских целях. На, что тот ехидно рассмеялся. - Ну и черт с тобой, алкоголик проклятый! - не выдержал я – поступай, как знаешь. Как ты все-таки за…ал меня уже в дороге! Вся надежда на тебя, Илюша. Нужно благодарить судьбу, что выпутались без потерь, а не нализываться как свиньи по всякому поводу и без повода. Вот эти вырученные деньги и те, что у Савелия, как неприкосновенный запас, по идее должны оплатить нам транспортные расходы. Считать сейчас не будем, но сумму я знаю. Дома сядем и посчитаемся досконально с учетом всего и вся. Теперь вам на дорогу хватит. Тимоши-лесника запасы почти не тронуты, и капитан сейчас сказал, выпишет вам сухой паек по солдатским нормам на семь дней каждому. Так что, я думаю, на дорогу вам более чем достаточно. Илья, только ради бога не забывайте о главном, нас ведь дома ждут. Давайте разберемся сначала с этим недоразумением, с поездкой, по-моему, мы чудом проскочили, грешным делом думал, придется влезть в кабалу или продавать свой автомобиль. Наперебой и Шахов, и Илья начали заверять в том, что все будет в порядке. - Смотрите, я надеюсь на вас, компаньоны, весь обратный путь, вся дорога, посты ГАИ. Тут, я думаю, будет легче, если даже встанет вопрос с ящиками, выгружайте их к чертовой матери на посту и езжайте налегке. У вас одна цель - домой. Ведь каждый день за КАМАЗ влетает в копеечку. Мне предстоит другое, получить все деньги и рассчитаться со всеми и за все. И, скорее всего, к концу следующей недели я прилечу. Здесь, в Брянске, сниму номер в гостинице подешевле и буду получать деньги ежедневно, кроме субботы воскресенья. Похожу по базам и складам, переговорю с людьми, буду искать более подходящие и не столь рискованные варианты для дальнейшей работы. В это время открылись массивные металлические ворота и показалась черная командирская «Волга» с армейскими номерами. В ней на переднем сидении восседал капитан Витя. Автомобиль остановился неподалеку от нас, у забора. Из него вылез наш спаситель, подошел сзади, открыл багажник. - Вот вам продуктов в дорогу, как обещал. КАМАЗ ваш загрузят минут через двадцать. Нам с тобой, - он указал на меня - нет смысла его дожидаться. За такое время на «Волге» будем уже далеко, а время, сами понимаете дорого. Теперь, - он немного смутился - предлагаю на посошок, на дальнюю дорогу, как говорится. Вынимай ящики с сухпаем. Мы вынули и поставили у стены три больших ящика из-под макаронных изделий. - Та-а-а-к! - капитан потер ладони. - Тебе передали гостинец? - обратился он к Шахову. - Да, - ответил тот и достал из-за пояса широких брюк флягу, - только наливать вот не во что. - Опять у вас проблемы? Некуда, так некуда, да и место не совсем подходящее под забором выпивать и где? У самой конторы продовольственной базы УИТУ - капитан смеялся. Успеется, вы вечерком, на лесной стоянке разведете костер, кинете туда по банке тушенки на брата, и вот когда она подойдет, закипит, верхняя крышка вздуется, распечатаете. Ой красота, представляю, темная ночь, костер потрескивает, банка кипящей тушенки душистой и сто граммов. Сиди себе на природе, как бывало в старые добрые времена. Ладно, мужики, давайте прощаться, время – деньги. Даст бог, свидимся, - мир тесен. Так под скороговорку капитана Вити, мы и попрощались, пожав друг другу руки, при этом я еще, в последний раз напомнил и Шахову и Илье Забугу об ответственности каждого из них за окончание нашего безнадежного торгово-купеческого предприятия. Илья растрогался, обнял меня за плечи, и явно переживая, произнес с унылой миной на лице: - Да, брось ты убиваться так, Сергей, все будет нормально. Через два дня или через три в худшем случае, мы будем уже дома. Зайдем к твоим, обязательно сообщим жене, Ирине, все подробности, а ты позвонишь и сам все узнаешь. Не переживай особо, мы ведь люди разумные, все будет хорошо. Сейчас выползет «КАМАУЗЕР», мы покидаем ящики с сухим пайком, и поминай, как звали. Поезжайте лучше, не тяните, займитесь делами во благо. Я повернулся к ним спиной, Виктор Иванович уже сидел в машине на заднем сидении. Я направился в его сторону. Он подвинулся, и мы уселись рядом. Автомобиль коротко зарычал и направляемый умелой рукой водителя, солдата серьезного вида, со старшинскими погонами, резво тронулся с места. Оба мои компаньона стояли и махали нам руками во след. Показалось даже, будто Юра Шахов перекрестил нас нешироким скупым крестом. - С богом, - еле слышно произнес я. Но капитан, тем не менее, расслышал мою реплику. Глядя на меня, презрительно сощурил глаза: - Да ты, б…дь, словно курсистка перед поркой! Посмотри на себя. Дилетант так и лезет из тебя наружу, - он рассмеялся. Ты не обижайся, но мне смешно. Три здоровых мужика, плюс шофер водитель и вы вокруг этого сала ходите кругами. Да ты должен сидеть у себя дома, на телефоне, а эти трое должны быть в худшем случае экспедиторами при автомобилях, доставляющих продукты питания, а еще лучше, когда водители сами, по заключенным заранее договорам, возят груз в оба конца. Ты, Сергей Михайлович, не обижайся, но ты и есть самый настоящий дилетант – салага. Не знаю, кем ты был в прошлой жизни, но сейчас предпринимательской жилки у тебя ноль. Ноль и еще минус, не минус - минусы. Посмотрел бы на армяшек - эти ребята творят чудеса. Представь хоть на мгновение, выезжают к нам в Россию на работу, налегке, то есть без гроша в кармане. Занимают денег на билет. По железной дороге в плацкартном вагоне, который до границы с Россией. Ни визы, ни приглашения, ничего. Приезжают к нам и начинают разворачиваться. Конечно, не на пустом месте, не с нуля начинают, - вливаются в уже организованные структуры. И все у них получается. Там сам подход к делу другой, деловая хватка, граничащая с шантажом. Им палец в рот не клади, оттяпают руку по локоть. А ты приехал и ходишь здесь, повесил нос до полу. Чума, чумою - извини за выражение – дилетант. Нельзя так. Нужно четко определить цель, направление в пути и твердо, невзирая ни на что добиваться поставленных задач. Применяя все дозволенные, а порой и недозволенные приемы и способы. В общем, это мастерство особого рода. Не зря люди говорят - в каждом деле нужен специалист. Помнишь? Пироги должен - печь пирожник, а сапоги тачать - сапожник. - Да, понятно мне, что тут толковать. - Слушай, Серега, лекцию по маркетингу и мотай на ус – благодарить не надо, ведь бесплатно с тобой занимаюсь. Запомни прописную истину. Можешь делать все. Вернее крутить, наматывать, что хочешь, на что хочешь и как хочешь. Простор для деятельности любого рода огромен во всем мире, а в нашей стране особенно. Объясню почему. У нас сложилась очень и очень интересная ситуация. Некоторые господа специально, целенаправленно мутят воду в тихом, застоявшемся озере. Происходит все это на таком высоком уровне, так высоко, что нам отсюда, с земли, ничего не видно из-за облаков. Как известно в мутной воде рыбка лучше ловится. А любителей поудить, порыбачить на халяву хоть отбавляй. Вспомни чеченские матрацы с деньгами. По ночам вылавливали в Москве. Вместо металлолома танки, в Новороссийске. А ведь это только мизерная часть, только то, что просочилось в печать. Зачем я тебе все это рассказываю? - Да, я сам частенько задумывался на подобные темы, капитан. Вижу прекрасно, куда все идет, к чему движется. Но, что мы, будем говорить прямо, мелкая сошка, можем сделать? Ничего. Можем собраться на кухне, помнишь, как раньше диссиденты и поговорить, поболтать, можем выдвинуть лозунги, но, опять же, на кухне. Можно даже, приняв сто грамм на грудь, поехать в стольный град и походить с плакатами перед Белым домом, постучать касками, но что это даст, ничего практически. В лучшем случае выйдет к тебе какой-нибудь козел и с серьезной рожей начнет убеждать, что все плохо живут, что так надо, что примем к рассмотрению и т.д. И, в конце концов, ты поймешь, что только зря деньги на дорогу в Москву потратил, «доброго царя повидать». Лучше сидел бы дома да стучал бы своей каской себе по макушке, меньше убытка было бы, а может и дурь лишнюю выбил из своей головы. Потому как не мы у корнила. Решают все без нас, за нас, да и вообще, кому мы нужны. Вот ты, офицер, находишься при должности, - и оклад, и пайковые, и за обмундирование тебе ведь платят. А я денег на своем заводе уже восемь месяцев не получал. Каково? Восемь месяцев! Представить можешь? Вот начинается. Семью кормить нечем. Жена бюджетница. Перебивались с хлеба на кашу. Витя, это кошмар какой-то. Я сам по специальности инженер-конструктор. Поверь, многое знаю и умею в своей профессии. Руководить конструкторским отделом огромного завода это, извини меня, не мелочь по карманам тырить. Здесь нужно шевелить извилинами, чтобы направлять деятельность своих подчиненных, обеспечивать завод новыми разработками, быть всегда в курсе всех новшеств в своей области и еще многое другое. Но завод, крупнейший в Северо-кавказском регионе, развалили. Обвели нас, как сынков, вокруг пальца искушенные в бизнесе японцы и американцы, а чинуши из нашего министерства им помогли это сделать. Вот и пришлось лезть в купцы. Ведь бизнесом это трудно назвать. Ты прав, в деятельности такого рода я оказался дилетантом. Теперь я понял свою ошибку. Нужно было просто-напросто взять, да загрузить в «Жигули» килограммов триста, этого чертового сала и проехать налегке, разведать обстановку. Но того, что свершилось, уже не вернешь назад. Спасибо хоть так обернулось. Честное слово переживал, очень не хотелось влезать в долги со многими нулями.