А крылья такие белоснежные, белоснежные. Солнце рисовало замысловатые картины теней на стенах домов, отражалось в стеклах, скользило по кровлям. Тихонько забиралось в трубы, проникая в самые сокровенные уголки. А город шелестел листвой, уносился в поднебесье крыльями чаек и возвращался назад. Разнежившиеся за день крыши принимали лучезарный душ, перед тем как лечь спать. Натянутая тетива проводов пускала солнечные стрелы далеко за горизонт, чтобы утром поймать их в свои сети. Но кто это? Ласточка, чайка? Нет, всего лишь маленький Ангел спустился на крышу, расправив по ветру свои белоснежные крылья. Он стоял и смотрел своими бирюзовыми глазами на искрящийся вечерний город, а город слал ему привет, каждым листочком, каждым отражением в окне, каждым скрипом шин об асфальт, каждой улыбкой. Ангел снова взлетел, и как маленькое легкое перышко опустился на один из сотни убегающих вдаль проводов. Шаг, другой, и вот он уже идет и слышит, чем живем мы, вы, они. «Алло, мам, привет. Прости, сто так поздно, не мог раньше только с работы. Нет там все в порядке, просто задержался. Ну как вы? Как отец? Все еще побаливает. Ему нужно мазь какую-нибудь, наверное радикулит начинается. Я не смеюсь, я серьезно. А ты как? Чем увлеклась? Чем, чем…да я не расслышал. А, это рукоделие! С кем, с соседкой. Ну хорошо, теперь у нас дома совсем красиво будет. Да, я приеду, мам, обязательно, только не могу сказать когда. В следующем месяце, наверное. Знаю, знаю, что мне два часа на машине, но пойми этих-то двух часов и нет. Дела. Не расстраивайся. Думаешь я не соскучился. Вот расхлябаемся немножко и сразу приеду. А мне Марина сервиз подарила, знаешь какой….» «Генка, здорово. А у нас завтра зачет по истории в двенадцать или в одиннадцать? Как это тебе не надо? Что?! У тебя автомат? Да ты больше меня пропускал! Что не правда? Так оно и было. Подумаешь семинары, я тоже старался на них ходить, но получалось не всегда. Музыка, она все таки много времени отнимает. А что это по-твоему? Ну, да конечно! Не понимаешь ты ничего. Эх, как же хочется все бросить, и посвятить себя творчеству, а то туда- сюда, как болванчик какой-то! Потому что не дурак, поэтому и не бросаю. Знаю, что год только остался. Ладно лодырничай давай, я пойду поучу. Счастливо.» «…ой, Маш, я же сегодня Славку в летний лагерь отправила. Да, первый раз. Я как в автобус его посадила, даже слезы на глаза навернулись, ведь такой ребенок еще. И ты не поверишь, приезжаю домой, и вижу, что зубную пасту положить забыла. Да, волновалась, целый день как ошпаренная носилась. Но ничего, через два месяца домой вернется, повзрослевший, загоревший, эх и соскучусь же я!... Да, что ты, так дешево? А где? Ой, это же дорогой магазин! Ах, распродажа. Ну а модели как, симпатичные? Какие, какие, красненькие тебе понравились? Да, Маша, тебе красный хорошо! А мне вот знаешь как еще нравиться….» «Да. А, Федор, здравствуй. Нет не разбудил. Случилось что-нибудь? В редакции сегодня был, ну и что? Отказ. Подожди, подожди, успокойся! Знаю, что третий уже, и что же! Ты давай рубаху-то на себе не рви, в конце концов это не последняя редакция в городе, а про страну я вообще не говорю. Ну, ну, ты мне это дело брось- писать не буду! Что это еще за детский сад! Во-первых все равно не сможешь, а во-вторых, скажи мне, ты для чего пишешь? Для почести, для славы, для гранита? Ах, для людей! Так бери и доноси до них, до людей-то. Что значит, как? Да хоть на площади кричи, на стенах расклеивай. Ты главное огонь в душе не растеряй, а то угольки в лесу никто и не заметит, а костер и с земли и с неба видно.» «Папочка, папочка, подожди, не вешай трубку! Я знаю, что поздно и что мама ругаться будет . Нет, нет она не может запретить тебе звонить! Ведь я же соскучилась. Да, да, я сейчас пойду спать, ты только мне про того Ангела расскажи еще раз. Ну помнишь, который маленький, а крылья такие белоснежные, белоснежные, и глаза, как море глубокие, глубокие…» а шаги, как ветерок легкие, легкие. Так и шагает он по проводам и слушает, слушает, пока не уснет город, укутанный белой простыней. Потом взмахнет крыльями и взлетит высоко, высоко, а видеть все будет близко, близко. А завтра вернется снова, ласточкой, чайкой, или Ангелом.