Станислав Шуляк ИЗБРАННИЦЫ МОРЯ Идея Георгия Васильева Драматический балет в двух действиях Л а р и с а Б е р т а Л и з а В е р а И р и н а П р о к о п ч у к Первое действие Был день первый, и едва забрезжил свет; и посреди этого тревожного, морозного света слабо виднеются пять женских фигур, как будто застывшие на ветру; руки, лица и одежда всех женщин словно покрыты инеем. Пять заиндевевших статуй постепенно исчезают в темноте. Снова возникает свет, на сей раз теплый и спокойный, посреди освещенного пространства – стройная миловидная девушка – это Б е р т а – в костюме балетной танцовщицы. Б е р т а. Это было у моря... Нет, не у моря. В самом море. Оно было, кажется, спокойным, хотя видеть его нам почти не доводилось. Что был за день?.. Возможно, вторник, возможно, среда. "Почему – был?" – сказала тогда себе. Есть. Какое это имеет значение? Мы были здесь втроем. Нет – вчетвером. Прошу вас, не ловите меня на слове. Почему – были? Мы есть. (Наклоняется и подбирает балетную туфельку. Появляется Лариса.) Л а р и с а. Сделай это еще раз. Б е р т а. Что? (Пауза.) Что ты сказала? (Пауза.) Л а р и с а. Ты меня о чем-то спросила? Б е р т а. Ну да. Ты сказала: сделай это еще раз. Что мне сделать? Л а р и с а. Я не помню. Б е р т а. Но я же ничего не сделала. Я только наклонилась... вот так... и подобрала это. Л а р и с а. Да-да, я вспомнила. Я хотела увидеть снова. Б е р т а колеблется, потом все-таки выполняет просьбу Л а р и с ы. Б е р т а. Теперь достаточно? Л а р и с а. Не знаю... Я готова смотреть еще и еще. Б е р т а. Ты все забываешь. Ты всегда все забываешь. Л а р и с а. Возможно. Б е р т а. Ты жестока. Л а р и с а. Ты тоже. Б е р т а. Я знаю. Л а р и с а. Где Лиза? Б е р т а. Спит. Л а р и с а. Ты уверена? (Берта пожимает плечами.) Б е р т а. Зачем это? Л а р и с а. А почему она спит? Б е р т а. Спроси ее об этом сама. Л а р и с а. А где Вера? Б е р т а. А ты этого не знаешь? Л а р и с а. Разве мы здесь для того, чтобы спать? Б е р т а. Прошу тебя. Не надо читать мне морали. Л а р и с а. Сестричка моя. Ты совершенно здесь ни при чем. Б е р т а. Работать! Работать! Нам нужно работать. Л а р и с а. Кому это нужно? Белым медведям? Б е р т а. Ведь нам приказали. Нас послали. Нам доверили. Мы же комсомолки. Л а р и с а. Все. Молчим полчаса. И работаем, работаем. Б е р т а стремительно танцует, Л а р и с а танцует медленнее, но вскоре, глядя на Б е р т у, тоже зажигается, и танцует с таким же увлечением. Л а р и с а. Что ты сейчас делала? Б е р т а. Когда? Л а р и с а. Перед моим приходом? Б е р т а. Искала. Л а р и с а. Что? Б е р т а. Мы ведь живем только вдвоем с тобой. Л а р и с а. Что это было? Б е р т а. Одна вещь. Л а р и с а. Мне жаль тебя. (Пауза.) Б е р т а. Куда ты смотришь? Л а р и с а. Что? Б е р т а. Ты смотришь в сторону. Л а р и с а. Разве? Б е р т а. Я поняла. Ты любуешься собой. Ты хочешь увидеть свое отражение. Л а р и с а. Я женственнее. Б е р т а. Ты? Ха-ха!.. Ты мокрая курица!.. Л а р и с а. Посмотри на себя. Ты же маленькая уродина. Б е р т а. Ты не слышишь музыки. Слушай же!.. Слушай!. Раз–и, два–и!.. Раз–и, два–и!.. Раз–и, два–и!.. Л а р и с а. У тебя вообще нет груди. Б е р т а. У меня нет груди? У меня грудь больше твоей. Л а р и с а. Больше моей? Насмешила. Нет, это надо же: больше моей!.. Б е р т а. Больше. Больше. Л а р и с а. Где же больше? Б е р т а. Мы измерим. Л а р и с а. Бедная Берточка! Чем же мы станем измерять? Б е р т а. Черт побери! Все равно – чем. Линейкой. Кружкой. Пальцами. Л а р и с а. Разве тебе можно верить? Ты станешь мошенничать. Вы все всегда мошенничаете. Б е р т а. Кто это вы? Л а р и с а. Ну – вы!.. Вы!.. Б е р т а. Мы кого-нибудь позовем. Мы позовем свидетеля. Мы позовем Прокопчука. Л а р и с а. Прокопчук!.. Эй! Прокопчук! Появляется матрос П р о к о п ч у к. Л а р и с а. Подслушивал? Прокопчук, опять, подслушивал? Как не стыдно! П р о к о п ч у к. Звали, товарищи артистки? Л а р и с а. Ты за нами шпионишь? Б е р т а. Оставь его. Прокопчук, рассуди нас. У кого больше грудь? У меня или у Ларисы? Л а р и с а. Так он и скажет тебе правду. Б е р т а. Прокопчук, миленький, скажи. П р о к о п ч у к. Так ведь... Л а р и с а. "Так ведь"... Нашла, тоже мне, арбитра. Прокопчук, а хочешь измерить у меня и у нее. Ну?.. П р о к о п ч у к, как зачарованный, достает из кармана мерительную ленту и приближается к Л а р и с е, та ускользает от него в танце. Мужчина приближается к Б е р т е, но и та ускользает вслед за Л а р и с о й. П р о к о п ч у к также неловко танцует. Женщины смеются над ним. Б е р т а. А взгляни на мою линию. Ни у кого нет такой линии. Л а р и с а. Линия! Ты тощая, словно селедка. Б е р т а (глядя на Прокопчука). Какой славный кавалер! Л а р и с а. "Кавалер"! Ты же комсомолка. Ты не должна произносить вслух этого слова. Б е р т а. "Это было у моря, где ажурная пена"... П р о к о п ч у к. Да уж, пена здесь, так сказать... Л а р и с а. Быстрее, еще быстрее! Прокопчук, следи за своими руками!.. Б е р т а. Не следи за своими руками. Следи за моими руками. Л а р и с а. Прокопчук, тебе бы на шахте работать. За вагонеткой ходить. Туда–сюда!.. Ту-ту-у-у!.. Ту-ту-ту!.. Ту-ту-ту!.. П р о к о п ч у к. Для чего только вас к нам прислали, товарищи девушки?.. Б е р т а. Измерь грудь у этой кривляки. Л а р и с а. Только посмей ко мне подойти! Б е р т а. Не слушай ее! Измеряй! Измеряй! П р о к о п ч у к. А давайте, я и вашу измерю. Б е р т а. Бог ты мой, откуда берутся такие неандартальцы?! Л а р и с а. "Где встречается редко городской экипаж"... П р о к о п ч у к. Что вы такое говорите?! Б е р т а. Мы молчим! Молчим! У нас теперь свобода молчания! Л а р и с а. Свобода жеста!.. Б е р т а. Свобода безрассудства. Л а р и с а. Свобода смысла. Б е р т а внезапно останавливается, тяжело дышащая, и своими темными сверкающими глазами смотрит на приближающегося к ней П р о к о п ч у к а. П р о к о п ч у к (бормочет). Я ничего, ничего... только измерить... Б е р т а (с холодной яростью). Отойди от меня, дерьмо! П р о к о п ч у к мгновенно выбегает, как будто он получил пощечину. Л а р и с а. Так она сказала. Он выбежал. Она стояла и смотрела перед собой, пока ее ярость не сменилась растерянностью. Потом она стала похожей на побитую собачонку. Но я не сочувствовала ей. Да, это было так. День двенадцатый. (Пауза.) Б е р т а. Помнишь, как мы с тобой встретились в первый раз? Где это было? Л а р и с а. В Гурзуфе. Б е р т а. Значит ты забыла абсолютно все. Л а р и с а. Нет. Это было в Гурзуфе. Б е р т а. Ну хорошо, хорошо. Пусть будет так, как тебе хочется. Л а р и с а. Я не игрушка. Тебе не удастся меня сломать. Б е р т а. Это было вообще не в Крыму. Л а р и с а. Позови его снова. Б е р т а. Нет. Л а р и с а. Как хочешь. Б е р т а. Да, я так хочу. Л а р и с а. Позволь мне, я сделаю это сама. Б е р т а. Ты хочешь, чтобы ушла я? Л а р и с а. Я знаю, как нужно с ним разговаривать. Вот увидишь, все будет замечательно. (Берта колеблется. Лариса отходит и останавливается.) Ты можешь снова войти. П р о к о п ч у к входит и неуверенно застывает поодаль. Л а р и с а. Что ты видишь перед собой? П р о к о п ч у к. Вас. Л а р и с а. Нас. Вот как. Но какие мы? П р о к о п ч у к. Такие... Ну, эти... Л а р и с а. Нет, Прокопчук, неправильно. Мы не "эти", как ты соизволил выразиться. Мы – совершенство. Так? Так ведь? П р о к о п ч у к. Так. Л а р и с а. Так. А тебе не стыдно стоять перед совершенством и бесстыдно пялиться на него? Ну? Что ты молчишь? Вставай на колени. Не бойся, вставай. П р о к о п ч у к медленно опускается на колени. Л а р и с а. Так. Это уже лучше. Ложись на пол. Ты стоишь перед совершенством. Ложись. П р о к о п ч у к медленно ложится на грудь. Л а р и с а. Если ты хочешь приблизиться ко мне или к Берте, ты можешь сделать это. Но только ползком. П р о к о п ч у к ползет за Л а р и с о й, потом за Б е р т о й. Л а р и с а. Хорошо. Только не нужно быть чрезмерно настойчивым. Нужно быть скромным. Нужно быть терпеливым. Ты ведь будешь терпеливым? П р о к о п ч у к. Да. Л а р и с а. Хорошо. Нам нравятся терпеливые. (Берте.) Что бы еще такое для него придумать? Б е р т а. Я не играю в твою игру. Л а р и с а. Я тоже не играю. Прокопчук, что ты видишь перед собой? П р о к о п ч у к. Совершенство. Л а р и с а. Это справедливо. П р о к о п ч у к. Да. Л а р и с а. Ты комсомолец? П р о к о п ч у к. Да. Л а р и с а. И тебе не стыдно ползать на брюхе? П р о к о п ч у к начинает медленно подниматься. Л а р и с а. Ты же находишься в присутствии совершенства. Разве можно стоять в присутствии совершенства. Ты бы еще руки в карманы засунул!.. П р о к о п ч у к со вздохом опускается на пол. Л а р и с а. Ай-ай-ай. Разве мужчина станет так унижаться?! П р о к о п ч у к вскакивает и бросается прочь. Л а р и с а (повелительно). Ползком! Ползком! П р о к о п ч у к исчезает. Л а р и с а. Ну что? Разве я не была сейчас великолепна? Б е р т а. Возможно. Но меня тошнит от одной мысли о тебе. Л а р и с а. А ты думаешь, меня от тебя не тошнит?! Б е р т а. Наша беда в том, что мы все равно в нем нуждаемся. Л а р и с а. Говори только за себя, моя дорогая. Женщины закружились вдруг в стремительном танце и исчезли. Погас свет, в полутьме вдалеке появляется П р о к о п ч у к, он танцует. Очевидно, он тщится приблизиться к женщинам в их искусстве, в их совершенстве, в их пластике. Женщины – возможно, их теперь не видно – насмешливым своим шепотом подстегивают П р о к о п ч у к а. Б е р т а. Носок, Прокопчук, тяни носок!.. Носок. Л а р и с а. Выше. Выше. Подбородок выше! Подбородок!.. Б е р т а. А живот! Я тебя умоляю! Живот! Л а р и с а. Ах, Прокопчук, Прокопчук! Б е р т а. Я сейчас подыграю тебе на скрипке. (Играет.) П р о к о п ч у к. Раз-и, два-и, три-и... Раз-и, два-и, три-и... Раз-и, два-и, три-и... Передвигаясь стремительными, по-кошачьи грациозными прыжками проносится Лариса. Поднявшись на пуанты, семенит Б е р т а. П р о к о п ч у к упорно, настойчиво отрабатывает танцевальные движения, пока наконец и его тело не обретает некую видимость пластической искушенности. И вот все трое по очереди мелькают в различных уголках едва освещенного пространства. Исчезают. Картина меняется. В кресле сидит женщина (Л и з а) в очках и вяжет носок. На плечах Л и з ы накинута шаль, в облике женщины есть что-то теплое, округлое, домашнее, умиротворенное. На подлокотнике кресла полуприсела Л а р и с а. Л а р и с а. Я не сразу это поняла. Но когда до меня вдруг дошло – я была потрясена. Л и з а. Наши девушки иногда завидовали мне. Всем почему-то казалось, что у меня налево и направо сплошные романы. Л а р и с а. Я вдруг подумала: а что, если Берта, славная добрая Берта, на самом деле изощренный и жестокий враг. Л и з а. Всем казалось, что я сладкая женщина, податливая и удобная... Л а р и с а. Я тогда внутренне вздрогнула и долго потом не могла прийти в себя. Л и з а. Со мной, мол, легко и удобно... Л а р и с а. Хуже всего было то, что мне не с кем было поделиться своими тревожными мыслями. Л и з а. Со мной, мол, покойно и весело... Л а р и с а. Хуже всего было то, что мне... Л и з а. Легко и удобно... Л а р и с а. Своими тревожными мыслями... Л и з а. Покойно и весело... Л а р и с а. Хуже всего было... Л и з а. Со мной... Появляются Б е р т а и П р о к о п ч у к, оба увлеченные их причудливым танцем, но Л и з а и Л а р и с а как будто их не замечают. Б е р т а. Был день шестнадцатый, и рвение наше иссякло. П р о к о п ч у к. Они были как будто с другой планеты. Они были другой породы, другой расы. Б е р т а. Почему выбрали именно нас? Лариса!.. Почему именно мы?.. П р о к о п ч у к. В Мурманске она шла по трапу и вдруг пошатнулась, и я поддержал ее за руку. Б е р т а. Возможно, у меня шансов было не больше, чем у других девушек. П р о к о п ч у к. Это было всего мгновение, пока наши руки соприкасались. Б е р т а. Тот человек... он был искалечен в Гражданскую... П р о к о п ч у к. И меня как будто пронзил электрический разряд... Б е р т а. От него зависело все... П р о к о п ч у к. Как будто ударило током... Б е р т а. Когда мы встречались, он часто прятал свою левую руку за спину... П р о к о п ч у к. Она улыбнулась едва заметно и пошла дальше... Б е р т а. И однажды я вдруг почувствовала, что люблю его... Л а р и с а и Л и з а подскакивают, будто подброшенные невидимыми пружинами, и кружат, и кружат в общем безумном танце. Вот Л а р и с а как будто идет по раскачивающемуся трапу и оступается, П р о к о п ч у к поддерживает ее, Л а р и с а с отчаянной веселостью ускользает во тьму, в эту игру включаются и остальные девушки. Они тоже по очереди оступаются, и П р о к о п ч у к поддерживает каждую из них. Л а р и с а. Они нас так ждут!.. Б е р т а. Они думают о нас днем и ночью!.. Л и з а. Занесенные снегом в своих палатках!.. Л а р и с а. До самых окон!.. Б е р т а. До самых их душ!.. Л и з а. Усталых и озябших!.. Л а р и с а. И тогда мы появимся!.. Б е р т а. Юные и ослепительные!.. Л и з а. И все эти взрослые мужчины... Л а р и с а. Суровые и небритые... Б е р т а. Вспомнят о своих женах и дочерях... Л и з а. И тогда слезы... Л а р и с а. Скатываясь по их щекам... Б е р т а. Станут замерзать на ветру... Л и з а. И они будут украдкой смахивать... Л а р и с а. Эти маленькие... Б е р т а. Соленые льдинки... Л и з а. Со своих красивых обветренных лиц... Три девушки передвигаются, как будто в замедленной съемке. П р о к о п ч у к зачарованно следит за их перемещениями. Л а р и с а. "Красивых"... Кто здесь говорит о красивых? Красивые здесь только мы? Л и з а. Прокопчук, кто из нас красивее? Б е р т а. Скажи, Ваня. Скажи. Л а р и с а. Скажи правду. Л и з а. Кого из нас ты больше любишь? Б е р т а. Мы все перед тобой!.. Скажи!.. Л а р и с а. Мы три сестры. Л и з а. Три грации. Б е р т а. Ты наш Парис, Ваня!.. Л а р и с а. Из-за нас... Л и з а. Может начаться... Б е р т а. Троянская война. П р о к о п ч у к. Так ведь... это... Л а р и с а. Ты не можешь выбрать одну из нас?.. Б е р т а. Только одну. Л и з а. Самую-самую!.. Звучат два приглушенных свистка, услышав которые П р о к о п ч у к вздрагивает. Л а р и с а. Что же ты, Прокопчук? Л и з а. Старший матрос Прокопчук... Б е р т а. Главный матрос Прокопчук... П р о к о п ч у к. Мне нужно быть в машинном отделении. Б е р т а. Что там тебе делать? П р о к о п ч у к. Нет, мне нужно, нужно. (Убегает.) Л и з а. Так всегда. Был один кавалер на нас на всех, и тот сбежал. Девушки танцуют, и в их танцах видны горечь разочарования, уязвленная гордость, томление одиночества, женское соперничество и т. п. Б е р т а (Лизе). Ты тоже все забыла? Л и з а. Я все помню. Но то, что со мной происходило, кажется мне теперь ненастоящим. Л а р и с а. Для чего ты оправдываешься перед этим бесенком? Л и з а целует Б е р т у, обе насмешливо смотрят на Л а р и с у. Л и з а. Любимая моя!.. Б е р т а. Разве сможет она что-нибудь понять?.. Л а р и с а. Берта – всего лишь жалкая истеричка. Л и з а. Можно подумать, ты вся пуленепробиваемая. Б е р т а. Ах, это все не о том, сестренки!.. Л а р и с а. Вечер дня девятнадцатого. Иногда тоска захлестывала меня по самое горло. Л и з а (приложив палец к губам). Ш-ш-ш!.. Ночь. Полуобнаженная Л а р и с а в объятиях П р о к о п ч у к а. Л и з а пишет письмо. Б е р т а читает при свете тусклого стеаринового огарка. Л а р и с а (шепчет). Ночь... тихо... море... Ваня... Ваня... Ваня... П р о к о п ч у к. Я все думаю... За что это мне?.. За что ты со мной?.. Л а р и с а. Ваня... Ваня... Б е р т а. "...ибо вы будете, как дуб, которого лист опал, и как сад, в котором нет воды. И сильный будет отрепьем, и дело его – искрою; и будут гореть вместе, – и никто не потушит..." Л и з а. "Здравствуйте, мама, Юра, Нюша, тетя Поля и Шарик. Я уже сбилась со счета, все дни похожи один на другой. Наш ледокол прорубается через льды, так что только скрежет стоит..." Л а р и с а. Ваня... Ваня... П р о к о п ч у к. Я твое имя даже произнести боюсь... Л а р и с а. Ванечка... П р о к о п ч у к. Мне все кажется, ты ускользнешь, исчезнешь... Б е р т а. "И ухватятся семь женщин за одного мужчину в тот день, и скажут: "свой хлеб будем есть и свою одежду носить, только пусть будем называться твоим именем – сними с нас позор"... Л и з а. "Репетируем каждый день, но мне до сих пор не верится, что выбраны именно мы, что именно я, Лиза Пчелкина, та самая, которую вы, мама, помните нескладной длинноногой школьницей, буду представлять наше советское искусство." Б е р т а. "В тот день отрасль Господа явится в красоте и чести, и плод земли – в величии и славе, для уцелевших сынов Израиля"... Л и з а. "Не знаю, должна ли я вам это писать..." П р о к о п ч у к (шепчет). Можно мне назвать тебя по имени?.. Л а р и с а. Конечно же, глупый. Л и з а. "Я иногда слышу, как глубоко-глубоко в море..." П р о к о п ч у к. Лариса... Лариса... Л и з а. "Кто-то или что-то стонет..." Л а р и с а. Ванечка... Л и з а. "Как будто огромный раненый зверь..." Слышно завывание ветра, плеск волн. Б е р т а беззвучно плачет. Пауза. Пространство вдруг содрогнулось светом. Вместе со светом врывается В е р а. Девушки и П р о к о п ч у к бросаются в разные стороны, будто ошеломленные напором В е р ы. В е р а. Бездельницы! Л и з а. А, это ты, Вера!.. Л а р и с а. А мы тебя искали!.. Л и з а. Сестричка!.. В е р а. Маленькие распутницы! Лентяйки! Л и з а. Мы работаем каждый день!.. В е р а. Вы называете это работой?! Л а р и с а. Я себе все ноги отбила!.. Л и з а. Мы целые дни сидим взаперти и только работаем, работаем!.. В е р а. И вы надеетесь поразить кого-нибудь своими малахольными европейскими плясками?! Л а р и с а. Но ты же сама только болтаешь и ничего не делаешь. В е р а. Восток! В этом ваше спасение! Восток! Л и з а. Мы здесь никого не видим! Один Прокопчук, и – все! Л а р и с а. А мы еще так молоды!.. Л и з а. Мы хотим любви!.. Л а р и с а. Мы хотим поклонения!.. Л и з а. Мы хотим восторгов!.. В е р а. Я встряхну ваши сонные душонки! Смотрите же! Вся отдается своему зажигательному обольстительному прихотливому танцу. Л и з а. Когда я впервые увидела, как она работает, я поняла, что у меня нет никаких шансов. Л а р и с а. Яков не раз приводил мне Веру в пример. Застывший на одном месте П р о к о п ч у к, не сводит глаз с В е р ы. Л и з а. Как часто я пыталась убедить себя в том, что это всего лишь дешевая экзотика. Л а р и с а. Ваня. (Пауза.) Ваня. (Но Прокопчук ее не слышит.) В е р а. Вы помешались на вашем Петипа и на ваших плоских балетцах!.. Л и з а. Прямо на берегу моря была выстроена деревянная эстрада, и однажды он привел меня взглянуть, как танцует какая-то приезжая москвичка. Л а р и с а. Ваня... Л и з а. Говорят, ее отец, знаменитый востоковед, профессор. Л а р и с а. Что с тобой? Ваня... Л и з а. Как будто это могло что-либо объяснить!.. Появляется Б е р т а, она стоит на блестящем металлическом шаре и, медленно перебирая ногами, осторожно движется вперед. П р о к о п ч у к замечает Б е р т у и, присев от ужаса, отчаянно кричит. П р о к о п ч у к. Ложись!!! Танец В е р ы сбивается, Б е р т а спрыгивает с шара, все девушки падают на пол. П р о к о п ч у к подходит к металлическому шару. П р о к о п ч у к (Берте). Знаешь ли ты, что это? Л а р и с а (вполголоса). Что ты такое натворила? П р о к о п ч у к приносит откуда-то несколько металлических штырей и неторопливо вворачивает их в отверстия в шаре, и тогда становится понятно, что шар – это морская мина. Л и з а. С тех пор мы все ощутили, что этот человек сильно изменился по отношению к нам. Б е р т а лежит на полу, и плечи ее сотрясаются в рыданиях. Л а р и с а подходит, садится рядом, обнимает Б е р т у, пытаясь ее успокоить. Л а р и с а (Лизе). Верни ей то, что ты у нее взяла. Л и з а. Как ты могла быть с Прокопчуком? Л а р и с а. Мне не хочется ссориться ни с кем. Л и з а. Разве ты забыла Гурзуф? Ты забыла море? Дом отдыха? Бильярд? (Пауза. Лариса молчит. Лиза достает фотографию и протягивает ее Ларисе. Вера выхватывает ее из рук подруг и вглядывается в лицо изображенного на фотографии.) Л а р и с а (кричит). Нет!.. В е р а (читает подпись на фотографии). "Дорогому другу... благоуханному цветку... Яков..." (Пауза.) П р о к о п ч у к. Поскольку своими неосмотрительными действиями... Л и з а. Ваня, уйди. Неужели ты не видишь, что?.. П р о к о п ч у к. Вы поставили под угрозу срыва важное государственное задание... В е р а (саркастически). Прекрасный цветок в оранжерее наркома... Л а р и с а. Отчего-то сегодня твоя ирония выглядит особенно жалкой. П р о к о п ч у к. Отныне до особого распоряжения вам не разрешается выходить отсюда... В е р а (Ларисе). Но ведь в этой истории, дорогая подруга, и в твою беспристрастность поверить очень трудно. Л а р и с а. Вряд ли мы сможем объединиться в нашем несчастье. Л и з а. Аминь. Б е р т а. Господи, какой-то матрос... указывает нам... Л и з а. Пускай даже старший матрос... П р о к о п ч у к. С чего вы взяли, что вам указывает какой-то матрос? В е р а. А кто же? П р о к о п ч у к. С сегодняшнего дня я назначен капитаном. Л а р и с а. Капитаном? Ты, Ваня, назначен капитаном? П р о к о п ч у к. Вам предписываются ежедневные репетиции по специально утвержденному графику. Контроль за ними буду осуществлять лично. Л и з а. Да, Ваня, не оставляй нас. Будь с нами строгим. Будь с нами безжалостным. П р о к о п ч у к. В отношении каждой из вас, товарищи артистки, имеются соответствующие инструкции. Б е р т а. Это все он!.. Л а р и с а. Он о нас не забыл. В е р а. Да-да, он нас помнит. Б е р т а. Это из-за меня. Он говорил мне, что не верит мне, потому что я еврейка. Л а р и с а. Не нужно себя упрекать. Мы же ничего не знаем. П р о к о п ч у к отдает честь девушкам и собирается уходить. Возвращается, останавливается. Делает жест рукой, девушки выстраиваются в шеренгу. Л а р и с а. По росту. В е р а. Я выше. Л а р и с а. Ты выше? С чего ты вдруг стала выше? В е р а. Берта, кто из нас выше? Л а р и с а. Я выше. П р о к о п ч у к обходит шеренгу. П р о к о п ч у к. Вера... Лариса... Лиза... Берта... П р о к о п ч у к поочередно подхватывает каждую из девушек, и они кружатся в вальсе, после того, как девушка остается одна, она продолжает танцевать... Л а р и с а. Ваня, любимый. Ведь ты же теперь... П р о к о п ч у к. Нет, это невозможно!.. Я теперь... В е р а. Ты капитан, Ваня. Л и з а. Тебе доверили... Б е р т а. Тебя назначили... П р о к о п ч у к. Я до сих пор не верю себе... Л а р и с а. Ведь это же!.. П р о к о п ч у к. Радиограмма... "товарищ Прокопчук временно назначается... товарищ Прокопчук назначается..." Л и з а. А что стало с прежним капитаном? П р о к о п ч у к вздрагивает и замирает на мгновение. Танец пресекается и разрушается. Л а р и с а. Скажи, Ваня. П р о к о п ч у к. Ничего особенного. Это не стоит обсуждения. Л и з а. Скажите, товарищ капитан!.. В е р а. Нам нужно это знать. Б е р т а. Мы имеем право... П р о к о п ч у к. Всего лишь арестован. (Уходит.) Видны четыре скорбно застывших женских фигуры. Гаснет свет. Пауза. Конец первого действия. Второе действие Темнота. Слышны гулкие шаги, долго-долго слышны только шаги, и в звуке шагов есть что-то тревожное, угрожающее. Лязг железных дверей, как будто отпирают и запирают тюремную камеру, возможно, слышится окрик часового, и потом снова шаги, шаги, шаги... Постепенно начинает брезжить свет. Л и з а походкою оловянного солдатика расхаживает из стороны в сторону и сочиняет на ходу письмо домой. Б е р т а, держа в руках фуражку П р о к о п ч у к а, ведет разговор с воображаемым П р о к о п ч у к о м. Л и з а. Извините меня, родные мои, я так давно не писала вам. Б е р т а. Ваня. Товарищ капитан!.. Л и з а. В последнее время мне было так тяжело. Б е р т а. Почему нам нельзя никуда выходить? Л и з а. Наш корабль стоит на месте, хотя машины работают на полную мощность. Б е р т а. Я должна знать, почему нас не выпускают. Л и з а. Мне кажется, что зверь... тот, что живет в глубине моря... требует одну из нас в жертву. Б е р т а. Нам не дают выполнить то, что мы должны выполнить... Л и з а. И может быть, этой жертвой окажусь я... Превратив кресло в гимнастический снаряд, Л а р и с а упражняется около него. Озябшая В е р а кутается в шаль. Л а р и с а. Раз-два-три!.. Раз-два-три!.. Раз-два-три!.. (Вере.) Почему ты не работаешь? В е р а. Я работаю. Л а р и с а. Что ты делаешь? В е р а. Сочиняю новый танец. Л а р и с а. Что за танец? В е р а. Танец сосредоточенности. Л а р и с а. Покажи его мне. В е р а. Это нельзя. Л а р и с а. Почему нельзя? В е р а. Я обещала это одному человеку. Б е р т а. Бог ты мой! Как холодно! Л и з а. Да, конечно. Ведь теперь зима. Б е р т а. Как же нам теперь жить? В е р а. Я совершенно не переношу мороза. Л а р и с а. Разве мы сами не стремились сюда? Б е р т а. Мы не знали, как все это будет выглядеть. Л а р и с а (Вере). Что особенного в твоем новом танце? В е р а. Все. Б е р т а. Что он может? В е р а. Все. Л и з а. Обмануть? В е р а. Да. Л а р и с а. Убить? В е р а. Да. Л и з а. Разрушить? Л а р и с а. Связать? В е р а. Однажды он сказал мне, что я нужна ему... Л и з а. Для чего мы делаем вид, будто ничего не знаем друг о друге?.. В е р а. Он стоял лицом к морю... Он снял пенсне и протер его рукавом... Л а р и с а. Но мы действительно ничего не знаем... Б е р т а. Неужели мы замерзнем?.. Неужели мы превратимся в мороженое? В е р а. "Вера,– сказал он,– судьбой тебе назначено быть великой артисткой. Но все девушки уже выбраны". Л и з а (Берте). Ты думаешь только о себе. В е р а. "Мест больше нет",– сказал он... Л и з а. Ты эгоистка. В е р а. Потом он предложил мне сыграть на бильярде. Откуда-то из темноты вылетает полупустая бутылка; слышится тарахтенье мотоциклетного мотора, внезапно въезжает мотоцикл, на котором восседает подвыпивший П р о к о п ч у к. Б е р т а. Что это? Л а р и с а. Ваня! Л и з а. Товарищ Прокопчук!.. Л а р и с а. Мы так давно не виделись!.. Б е р т а. Откуда взялось это чудище?! П р о к о п ч у к. Из-за четырех... Из-за четырех сучек!.. Из-за каких-то сучек!.. Из-за четырех!.. Б е р т а. Смотрите!.. Да он же... Л а р и с а. Ваня!.. Б е р т а начинает хохотать, вслед за ней смеются и другие девушки. П р о к о п ч у к. Смеяться!.. Вы... смеяться!.. Я... вам покажу!.. смеяться!.. Л и з а. Прокатите, товарищ капитан! Б е р т а. Прокати, Ваня! Л а р и с а. Я тоже, я тоже хочу! Л и з а. Я первая! Б е р т а. Нет, я первая. П р о к о п ч у к. Прокатиться захотели!.. Л и з а водружается позади мотоциклиста, П р о к о п ч у к сосредоточенно и мрачно кружит по залу. Л а р и с а. Теперь моя очередь! Но П р о к о п ч у к останавливается возле В е р ы. П р о к о п ч у к. Ты садись! Тебя прокачу! В е р а колеблется несколько мгновений, потом все же садится на мотоцикл, П р о к о п ч у к долго катает девушку. Б е р т а. Теперь я! Меня! Меня!.. В е р а грациозно соскальзывает с сиденья мотоцикла, ее место занимает Б е р т а. П р о к о п ч у к (хмуро). А ну слазь! Слазь с машины! (Подъезжает к Ларисе.) Ладно уж! И ты прокатись! Б е р т а (закусив губу). Товарищ Прокопчук! Личный состав полярной агитбригады в количестве четырех человек репетирует матросский танец. П р о к о п ч у к. За каждый волос... на голове за каждый... отвечаю!.. В е р а. "Матросский танец!.." П р о к о п ч у к. За каждое дыханье!.. Б е р т а. Товарищ капитан. А я умею ходить по проволоке. П р о к о п ч у к. По проволоке... Все по струнке у меня ходить будете... Четыре немного неуклюжие и угловатые фигурки, в которые теперь превратились девушки, исполняют залихватский матросский танец. П р о к о п ч у к. По струнке!.. По струнке!.. (Притопывает, в такт танцующим девушкам. Притопывает все быстрее и быстрее, подгоняя девушек.) Быстрее! Черт побери! Где вы видели таких недотеп – советских матросов! Раз! Раз! Раз! Раз! Раз!.. (Прокопчук описывает на мотоцикле круг и уезжает.) Л а р и с а. Ваня!.. Б е р т а. Ванечка!.. Л и з а. Иван Михалыч! В е р а. Бедный товарищ капитан!.. Налетела вьюга и разметала всех девушек, и вот они бредут неизвестно куда, наклонившись вперед и заслоняя лица ладонями и плача от встречного морозного ветра. Л а р и с а. Нам еще иногда удавалось... Л и з а. ... согреваться танцами... Б е р т а. ... но силы уже все больше оставляли нас... Л а р и с а. Нас ведь ждут!.. Л и з а. На льдине!.. Б е р т а. Далеко-далеко!.. В е р а. Мы должны быть сильными!.. Б е р т а. Красивыми!.. Л а р и с а. Юными!.. Л и з а. Чистыми!.. В е р а. Мы должны представить себе, что нам жарко!.. Л и з а. Так, как было там!.. Л а р и с а. На берегу Черного моря!.. Б е р т а. Когда мы впервые увидели друг друга!.. В е р а. Еще не зная... Л и з а. Что нам придется... В е р а. Быть вместе... Б е р т а. Когда я закрываю глаза, мне кажется, что я снова там... Л а р и с а. Ты измучила нас... Л и з а. Своими фантастическими снами. В е р а. Слушайте меня!.. Слушайте меня!.. Л а р и с а. Говорили, что отец ее... Л и з а. Брал в свои удивительные... Л а р и с а. Путешествия по Востоку... В е р а. Если мы очень захотим... Если мы захотим!.. Л и з а. Захотим!.. В е р а. Если мы будем очень хотеть... Б е р т а. Бедная Вера!.. Л а р и с а. Этого-то мы как раз не можем!.. В е р а. Мы можем перенестись куда угодно... Б е р т а. Маленькая фантазерка!.. В е р а. Мы можем унестись отсюда!.. Силою своей мысли!.. Л и з а. Научи нас, Вера!.. Л а р и с а. Научи нас!.. Б е р т а. Помоги нам снова оказаться там... Л а р и с а. Там, где было так тепло... Л и з а. Где мы были так молоды... Б е р т а. Там, где встретил нас... он... Л а р и с а. Научи нас, Вера!.. Л и з а. Если ты можешь это!.. Б е р т а. Вера!.. В е р а. Вы отнимаете у меня силу... Отнимаете мою силу... Л а р и с а. Научи нас!.. В е р а. Своим неверием!.. Б е р т а. Я слышу чей-то голос!.. Л и з а. Чьи-то шаги!.. Л а р и с а. Кто-то спешит к нам!.. Б е р т а. Чтобы спасти нас!.. Появляется И р и н а. Она несет большую сковороду с жареными котлетами и шипящим на сковороде жиром. И р и н а. Ласточки мои!.. Девочки мои!.. Боже, как же вы исхудали! Б е р т а. Мама!.. И р и н а. Круги под глазами!.. Все такие синие!.. Л а р и с а. Ириша! Как ты здесь оказалась? И р и н а. Такие бледные!.. А я все по льдинке, по льдинке!.. Б е р т а. Мама, я знала, что ты не умерла!.. И р и н а. Деточки мои!.. Голубушки мои!.. Это все потому, что вы мало репетировали!.. Л а р и с а. Мы так замерзли!.. Б е р т а. Я знала, что ты помнишь обо мне!.. Л и з а. Я вспомнила, что я где-то уже видела эту женщину. И р и н а. Вы такие голодные, холодные!.. В е р а. Я была рада, что они оказались хоть чем-то увлечены!.. Л и з а. Она была администратором в доме отдыха моряков... Б е р т а. Мама, я уже так давно не ходила по проволоке. Л и з а. Куда меня поместил Яков... И р и н а. Ну ничего, теперь я с вами!.. Б е р т а. Возможно, Вера была великой восточной колдуньей... И р и н а. Я вас теперь не оставлю. Б е р т а. Возможно, мы сами захотели быть обманутыми. Л а р и с а. Ириша, а помнишь меня, когда я была еще маленькой?.. И р и н а. Я накормлю вас. Я вас согрею. Л а р и с а. Ириша была кухаркой в доме моих родителей. Б е р т а. Ее можно было принять за сон, за наваждение... Л а р и с а. Но котлеты, которые она принесла с собой... Л и з а. Они пахли изумительно!.. И р и н а. А потом мы будем репетировать! Репетировать! Репетировать! И р и н а танцует со сковородой, девушки, кружась в танце, поочередно обнимают И р и н у. Девушки с мольбой смотрят на сковородку. И р и н а. Нет-нет, мясное вам нельзя. Это не вам. А зато посмотрите, что я вам принесла. Ваня, давай! Появившийся П р о к о п ч у к везет на маленькой тележке пять шуб. Девушки разбирают шубы, последнюю надевает И р и н а. И р и н а. Ну вот, теперь кисоньки мои, лапушки мои, одеты. А какой у вас славный капитан, деточки! И такой молоденький! Садись, Ваня, поешь котлеток. Ты нигде таких котлеток не ел. Садись, милый, мой руки. Садись, садись. Вот, вилочку возьми. А мои девочки для тебя пока станцуют. Б е р т а. Мама, мы устали!.. Л а р и с а. Нам нужно отдохнуть!.. Л и з а. Согреться!.. И р и н а. Ничего не хочу слышать! Танцуйте – вот и согреетесь! Да вы прямо в шубах и танцуйте! Обленились тут без меня. Девушки танцуют, шубы поначалу сковывают их движения, но потом девушки приноравливаются и танцуют легко и непринужденно. И р и н а. Кушай, Ванечка, кушай. Вкусно? П р о к о п ч у к. М-м-м!.. И р и н а. Конечно, вкусно. Знаю, что вкусно. Уж котлетки-то я умею... Эй, светленькая, как тебя там... голову держи! А руки, руки!.. Кушай, Ванечка!.. Хлебушка отрезать? Б е р т а. В этой немолодой женщине я узнавала свою мать, которую всегда любила и которую стыдилась... П р о к о п ч у к (с набитым ртом). Раз, два, три, четыре!.. Раз, два, три, четыре!.. Л а р и с а. Я только не могла понять, как эта простая женщина, кухарка, получила над нами столько власти. Л и з а. В конце концов, она была всего лишь простым администратором в доме отдыха. И р и н а. Кушай, Ванечка. Я потом еще поджарю. В е р а. Они все ожидали от меня особенной посвященности... И р и н а. Он мне всегда говорил: "Люблю тебя, Ирина, за твои необыкновенные котлеты." В е р а. И я не могла их разочаровывать... П р о к о п ч у к. Кто говорил? В е р а. И оттого тревога не покидала меня... И р и н а. Да он же. (Достает фотографию и показывает ее Прокопчуку.) Мой Яков. П р о к о п ч у к вздрагивает и почтительно встает. Девушки застывают на месте, в крайнем изумлении и ужасе глядя на И р и н у. Б е р т а (кричит). Что?! Что ты сказала? И р и н а. Ничего, Ваня. Что ты так подскочил? Ты ешь. А то простынут. В е р а (берет у Ирины фотографию и читает). "Дорогому другу... в память о непревзойденных котлетках... Яков..." И р и н а (девушкам). Да вы бы шубки пока сняли. А то вспотеете. Б е р т а (тихо). Мама. И р и н а. Что, девочка моя? Что? Б е р т а. Ты теперь так далеко. И р и н а. Да ведь это только Бог близко. Человек всегда далеко. П р о к о п ч у к. Ирина... И р и н а. Михайловна я. Ты Михалыч, я Михайловна. Вроде даже тезки. П р о к о п ч у к. Что ты там насчет Бога?.. И р и н а. А это, Ваня, присказка такая у меня. П р о к о п ч у к (бросая вилку). Чтобы больше в моем присутствии!.. Б е р т а. Мама!.. П р о к о п ч у к. Не выношу, когда при мне заводят эти сказки!.. И р и н а. Столько лет прошло... а ты все: "мама! мама!.." Б е р т а. Я никогда не думала, что ты окажешься между ним и мной. И р и н а. Вот твоя проволока. Иди! Б е р т а покорная, будто сомнамбула, залезает на проволоку и делает несколько шагов по ней, балансируя расставленными в стороны руками. И р и н а (Прокопчуку). Ты бы, милый, больше так не подскакивал. Это он для вас народный комиссар. А для меня Яша. Л а р и с а. Так ты, Ириша, и вправду кухаркой у нас была?.. И р и н а. Жалкий он был. Сидит, на меня смотрит, а я котлеты жарю, и руки у меня луком пахнут. Встанет на колени, к рукам моим прижмется и говорит: "Молодые они, но тебя одну люблю, груди твои отвисшие и руки, что луком пахнут..." А я ему: "Ты погоди, Яша, я хоть руки оботру"... А он мне: "Ничего,– говорит,– пусть пахнут"... Л и з а. Рано утром, когда еще все спали, я вышла на террасу... Полупрозрачная белая занавеска трепетала на сквозняке... Он уже ждал меня внизу... И р и н а (Прокопчуку). Так что ты, Яша, девочку мою не обижай. Л и з а. Я перелезла через перила... П р о к о п ч у к. Как ты смеешь называть меня... этим именем?.. И р и н а. Она и так уж тебя любит. П р о к о п ч у к (полупрезрительно). Любит!.. И р и н а. Она способная. Ее дедушка работал у Чинизелли. Б е р т а спрыгивает с проволоки, пускается в танец, увлекая за собой других девушек. Как будто невидимая преграда разделяет всех танцующих, девушки натыкаются на эту преграду и всякий раз отлетают от нее, как отброшенные пружиной. Л и з а И мы пошли к морю!.. И р и н а. Ну, ничего. Я научу вас танцевать, как мы в Большом театре танцуем. Б е р т а. Мама, а Лариса говорит, что у нее грудь больше моей!.. И р и н а. Спины! Следите за спинами!.. (Показывает какое-то движение.) Так! Так! Так! Б е р т а. Говорит, что она женственнее... Л и з а. По пляжу ходила только старуха, которая собирала мусор... И р и н а. Лентяйки! Безобразницы! Вы все забыли! Б е р т а. Почему ты не научила меня быть женственной?.. И р и н а. Тянем! Тянем! Тянем! Что вы все скукожились?! Л и з а. Охранники Якова нарочно отстали, и в первый раз все произошло на глазах одной старухи. П р о к о п ч у к (мрачно). Все от рук отбились. Штурман неправильно маршрут прокладывает. И р и н а. Ты его арестовал? П р о к о п ч у к. Твое дело котлеты жарить? А ты вопросы задаешь. И р и н а. Потому-то меня Яша в Большой театр назначил. "Эти Голейзовские, – говорит, – эти Чабукиани! Они даже котлет пожарить не могут – а туда же: балетом командуют. Лучше ты у меня балетом командуй", – говорит. Б е р т а. Я вас не слышу. Я не хочу ничего слышать. Л а р и с а. Бедная Берта. Бедная Берта... И р и н а. А я не могла ни в чем Яше отказать. Л и з а. "Я полностью на твоей стороне, Лиза, – сказал он мне, – но комиссия уже отобрала всех девушек. Ничего не поделаешь." Л а р и с а. У тебя тоже есть его карточка? Л и з а. Разумеется. Л а р и с а. Покажи. Л и з а. Возьми. Л а р и с а берет фотографию у Л и з ы и отдает В е р е. Л а р и с а. Прочти, Вера. В е р а. "Дорогому другу... и гению чистой красоты... Яков..." И р и н а. Вы должны быть достойны Большого театра. Л а р и с а (Лизе). Он относился к тебе с такой нежностью... Л и з а. Тем горше было для меня мое испытание. Б е р т а (будто эхо). Твое испытание... И р и н а. Я поставлю с вами новый танец!.. П р о к о п ч у к. Да! Обязательно. Новый танец. И р и н а. Он будет называться – "Избранницы моря". П р о к о п ч у к. Я приду его принимать. Сегодня ночью. П р о к о п ч у к выходит. Свет гаснет. В полутьме призрачно мелькают женские силуэты. Вот они исчезают в темной дымке. Снова появляются. Л а р и с а. Он сегодня был так добр. Л и з а. Он разрешил нам сыграть на бильярде. В е р а. Он разрешил нам играть с матросами... Б е р т а. И мы увидели их впервые за много дней... И р и н а. И когда он велел доставить бильярд, мне показалось, что я увидела совсем другого человека... Открывается глубокий темный проем, в котором стоит едва видимый бильярд. Мужские и женские силуэты плавно перемещаются вокруг бильярдного стола. То один силуэт, то другой склоняется над столом, ударяет кием по шару; слышны резкие звуки сталкивающихся шаров. Появляются Л а р и с а и В е р а. В е р а. Он разрешил нам играть с матросами... Л а р и с а. "Если ты сумеешь обыграть меня, Лариса,– сказал мне он,– комиссия, возможно, пересмотрит свое решение." В е р а. Играла музыка... Мы выпили пива... Л а р и с а. Ему приходилось придерживать кий предплечьем левой руки... В е р а. Яков сказал мне, что однажды обыграл Луначарского... Л а р и с а. Но он все равно играл бесподобно. И меня охватило отчаянье... В е р а. Мы с тобой равны. Мы обе сильные. Л а р и с а. Мы знаем будущую печаль. В е р а. Покажи мне карточку, которая у тебя. Л а р и с а. А ты мне свою. В е р а. Разумеется. Л а р и с а. Разумеется. Девушки обмениваются фотографиями, читают подписи на них. Л а р и с а. "Дорогому другу... дикому монгольскому зверьку... Яков"... В е р а. "Дорогому другу... который всегда в моем сердце... Яков"... Л а р и с а. В нем было восхищение тобой... возможно, с налетом подспудной брезгливости, в которой он не отдавал себе отчета... В е р а. Он хотел испытать тебя... и, возможно, разрушить твою красоту... Л а р и с а. Прошлое рядом с нами... В е р а. Нам не удалось отделиться от него. Л а р и с а. Оно тянет нас за собою... В е р а. Оно поглотит нас... Л а р и с а. Ты слышишь?.. В е р а. Кто-то идет. Пошатываясь, будто слепая, ловя руками воздух, бредет И р и н а. И р и н а. Маша!.. Юленька!.. Оля!.. Л а р и с а. Что за странные имена!.. И р и н а. Где вы, девочки мои?.. В е р а. Мы никогда не были ими. И р и н а. Вы здесь? Я ищу вас и найти не могу. Л а р и с а (кричит). Он сказал и мне тоже, что я опоздала!.. В е р а. Мы все опоздали, но мы все здесь. И р и н а. Где вы, красавицы мои? Л а р и с а. Мы все стремились сюда, но все мы вступили в горечь. В е р а. Мы все вместе, но каждая из нас одна. И р и н а. Я поставлю с вами танец, какой и Большому театру не снился. Л а р и с а. Ириша, мы здесь. Но с нами больше никого нет. И р и н а. Ах ты глупенькая! Я привела их с собой. Марина! Оленька! Анна!.. Появляются Б е р т а и Л и з а. Поодаль стоит кресло, в котором спиной к зрителям сидит мужчина в пальто, в шляпе и в пенсне. Б е р т а. Мы здесь, мама. Но вокруг нас один лед. И р и н а. Я поставлю с вами танец!.. Он будет называться... (Силится вспомнить.) Как же это?.. "Их выбрали... их... выбрали..." В е р а (жестко). Ты же мираж, уважаемая. Или ты будешь говорить, что хоть раз переступила порог Большого театра? И р и н а (вздрагивает). Что? Я сейчас, сейчас... Я только вспомню название!.. В е р а. Ты же в своей жизни не поставила ни одного танца. Б е р т а. Мама!.. И р и н а. "Их выбрали... выбрали..." В е р а. Ты даже не знаешь, как ставятся танцы. Б е р т а. Замолчи, Вера. В е р а. Я говорю правду. Б е р т а. Заткнись! Заткнись! И р и н а. Ах да... "Избранницы... избранницы..." Кресло поворачивается, мужчина в пальто, в шляпе и пенсне – П р о к о п ч у к. У ног П р о к о п ч у к а стоит бутылка. П р о к о п ч у к. Я уже давно здесь. И я жду. Л а р и с а. Что же делать? Что делать? И р и н а. Ты здесь, Яша? А я котлетки пожарить не успела. П р о к о п ч у к. Приглашенье твое я принял. Ты звала – и я явился. Л и з а. Ты страшно изменился, Ваня. П р о к о п ч у к (ядовито). Ну уж и страшно. И р и н а (Вере). Ты права, девочка моя. Я никогда не была в Большом театре. Но он тоже меня выбрал. В е р а. Он и тебе сказал, что все уже выбраны, и мест больше нет? И р и н а. Вы его не знали. Он иногда любил пошутить. В е р а. Отчего же?! Нам тоже смешно. П р о к о п ч у к прикладывается к бутылке и вытирает губы рукавом пальто. П р о к о п ч у к. Я понял. Вы все змеи подколодные. Которые заползают в сердце. И р и н а. Твое сердце закрыто, Яша. В него не заползешь. Б е р т а. Ваня, когда же мы наконец доберемся до полярников, которые нас ждут? П р о к о п ч у к. Полярников захотели? Ну? Кто еще хочет полярников? Л а р и с а. Это наша судьба... Л и з а. Наша участь... В е р а. Для них – наша красота... Л а р и с а. Наша молодость... Б е р т а. Наше искусство... П р о к о п ч у к. Полярники! Не будет для вас никаких полярников! Л а р и с а. Как? Л и з а. Почему? В е р а. Что случилось? П р о к о п ч у к. Или вы не слышите, что мы стоим? Что мы не можем сдвинуться с места?! Л а р и с а. Да. В е р а. Действительно. Л и з а. Стало так тихо. Б е р т а. Я даже слышу удары своего сердца. И р и н а. Ничего, ничего! Мы будем репетировать! П р о к о п ч у к еще прикладывается к бутылке. П р о к о п ч у к. Сердце! Удары она слышит!.. А не ты ли, змея, при посредстве предложения своих прелестей подговорила радиста дать радиограмму враждебного содержания?! Ты думала, правда никогда не всплывет на свет? Л а р и с а. Берта? Л и з а. Ты? И р и н а. Как ты могла? В е р а. Тебе не место среди нас? Б е р т а. Я!.. Я!.. Я не могла!.. Я люблю вас всех!.. Это не я!.. Л а р и с а. Ты нас предала! Л и з а. Позор! И р и н а. Проклятая!.. П р о к о п ч у к. "Позор!.." А не ты ли, Лиза, склонила штурмана к тому, чтобы исказить курс с целью затирания судна льдами? Ты думала, это не станет известным? Л а р и с а. Ты, Лиза?! В е р а. Ты сделала это?! И р и н а. Как ты могла?! Б е р т а. Ненавижу! Л и з а. Нет! Это не я ! Я не могла!.. За что вы меня!.. Нет!.. П р о к о п ч у к. А, вот и Лариса! Красавица Лариса! Ну? Кто скажет, что не красавица?! А не ты ли, красавица Лариса, пыталась лишить воли капитана с целью изменения маршрута экспедиции? Ты хотела отдать нас в руки врагов, красавица Лариса?! Б е р т а. Нет! Лариса, скажи, что ты не могла!.. Л и з а. Ты была рядом с нами!.. В е р а. Ела! Спала! И в то же самое время!.. И р и н а. Обдумывала свои адские планы!.. П р о к о п ч у к снова пьет из бутылки, переводит взгляд на В е р у. Все также с ужасом смотрят на девушку. Б е р т а. Вера!.. П р о к о п ч у к. Да, Вера! Вера!.. Имя-то какое!.. Вера!.. Ты собиралась проникнуть в наши умы! В наши сны!.. Своим колдовством восточным в наши сны собиралась проникнуть Вера и погрузить нас во мрак поповщины и безнадежности!.. Б е р т а. Я знала!.. Я всегда это знала!.. Вера!.. Л а р и с а. За что ты с нами так?! Л и з а. Нет! Вера, нет! Это не ты! Нет!.. Взгляды всех невольно перемещаются на И р и н у. Она с ужасом ждет, что скажет о ней П р о к о п ч у к. Тот медлит, допивает из бутылки остаток ее содержимого, смотрит с сожалением на бутылку и потом наконец устремляет свой иезуитский взор на женщину. И р и н а стонет. И р и н а. А я?! Я?! Я?! Что сделала я? Что?! Что?! П р о к о п ч у к. Его ночь!.. Первая!.. Его ночь!.. Черт побери! Первая!.. А моя.. Моя вторая!.. Моя вторая, и все остальные мои!.. Вторая!.. И р и н а. Яша!.. Что я тебе сделала? Скажи!.. Что? Яша!.. П р о к о п ч у к. Ты самая страшная из всех. Котлеты!.. Я сразу понял!.. Ты собиралась посягнуть на жизнь капитана. И ты собиралась посягнуть на жизнь вождя!.. Б е р т а. Мама! Как ты могла?! Л а р и с а. Как ты могла даже держать в голове такое?! Л и з а. Что с нами будет? П р о к о п ч у к. Вот так-то, мои дорогие! Радист все подтвердил!.. В е р а. Нет! Нам прощения нет! П р о к о п ч у к. Он сознался! И штурман тоже сознался!.. И остальные тоже сознались! Л и з а. Все сознались! Боже! Они сознались! Л а р и с а. Что же это? Б е р т а. Как мы могли? В е р а. Что же мы сделали? П р о к о п ч у к. Все из-за вас!.. Я в Испанию хотел!.. Я просился в Испанию!.. Я умолял, чтобы меня в Испанию!.. А теперь... И р и н а. Ничего!.. Ничего!.. Мы будем все вместе!.. Что бы с нами ни сделали – мы будем все вместе!.. В е р а. Вместе?! Ты же фантом! Ты ускользнешь так же легко, как и появилась!.. П р о к о п ч у к. В Испании жарко, там наши!.. Л а р и с а. Ах, Ваня, Ваня!.. Это было так давно!.. Л и з а. Мы были так молоды!.. Б е р т а. А теперь нас уже нет!.. П р о к о п ч у к. Льды были такими толстыми!.. А обшивка такой хрупкой!.. Нас раздавило на третий же день!.. И р и н а. Я была с вами вместе, девочки мои! П р о к о п ч у к. Еще через два часа было все кончено. Л и з а. Мы высадимся на льдину!.. Это ведь можно! Мы высадимся на льдину! Л а р и с а. Главное, чтобы ты верил нам, Ваня! П р о к о п ч у к. Я хотел получить орден. Испания!.. Она мне снилась. Я видел море!.. В е р а. За нами может прилететь самолет!.. Б е р т а. И мы спасемся!.. Л и з а. Мы обязательно спасемся!.. И р и н а. Яша! Он не забыл нас! Л а р и с а. Он нас испытывает! В е р а. Возможно, он в нас усомнился. Б е р т а. Возможно, ему что-то сказали о нас!.. И р и н а. Они все были так молоды!.. Возможно, только я одна по-настоящему любила его!.. Л а р и с а. Но он пришлет самолет за нами. Л и з а. Да-да, он обязательно пришлет самолет. В е р а. Потому что он все еще любит нас. П р о к о п ч у к. Самолет!.. Самолет!.. Радист успел принять сводку! Самолета не будет! Циклон вместо самолета!.. Циклона не хотите?! Снег, метель!.. Л а р и с а. Мы пойдем пешком. Б е р т а. В царстве вечного снега... Л и з а. Мы будем идти долго-долго!.. В е р а. Мы ослепнем от света... Л и з а. Наши лица обветрятся... В е р а. Наша кожа потрескается... Л а р и с а. Нам будет трудно!.. Б е р т а. Мы останемся одни!.. И р и н а. Но мы дойдем!.. Л и з а. Мы дойдем!.. В е р а. Мы обязательно дойдем!.. Л а р и с а. Нет-нет, мы не готовы!.. Б е р т а. Мы не готовы!.. В е р а. Мы не готовы!.. Л и з а. Почему это произошло с нами? В е р а. За что?.. И р и н а. Да ведь это только Бог всегда готов. Человек никогда не готов. Б е р т а. Веди нас, Ваня!.. Л а р и с а. Веди нас... Ужас и смятение девушек отливаются в их последнем танце, прихотливом, болезненном, искушенном и трагичном. Постепенно танец угасает. Б е р т а (едва слышно). "Тогда оставшиеся на Сионе..." Л а р и с а. "...и уцелевшие в Иерусалиме..." Л и з а. "...будут именоваться святыми..." В е р а. "...все вписанные в книгу для житья в Иерусалиме..." И р и н а. "...когда Господь омоет скверну дочерей Сиона..." Л а р и с а. "...и очистит кровь Иерусалима..." Б е р т а. "... из среды его..." Л и з а. "...духом суда..." В е р а. "...и духом огня..." Едва брезжит призрачный свет; видны застывшие, будто заиндевевшие, женские фигуры в облаках морозного света. К о н е ц