У городских трущоб особый запах - такой смешать не сможет и Диор. Нюхнув, поморщит нос вальяжный Запад. "Я - дома!", - скажет местный идиот. У городских трущоб свои законы. В почёте: сила, хватка и размах. Здесь самогон, почти не прячась, гонят. Гостей не делят: зван он, иль не зван. У городских трущоб язык особый. Тут мат - не ругань, просто - лексикон. "Люблю тя, тварь!", - признаются без злобы, в ответ:"И я, такой ты рассякой!". В трущобах видно всё, как на ладони. "Тю! Тонькин хахаль чинит, гля, забор..." "Ушёл от Кланьки ейный-то подонок, пришлось вчерась ей вырезать аборт..." До сей поры жива игра в пристенок, а мяч гоняют даже сквозь буран. Играют в секу, но не из-за денег, а чтоб своим считал любой барак. Не по уставу из соседней части солдаты ночью бегают к вдове. Им - хорошо. Ей - временное счастье. Не судят их. Поскольку - свято ведь. В трущобах городских играют свадьбы, с салатом чтобы, ну и с дракой чтоб. Собой пополнить воинскую рать бы - любой пацан тут сызмальства готов, коль сможет он до совершеннолетья не загреметь к Макару на луга. В трущобах жил. О сломе их жалеть я не стану, нет. Не буду и ругать.