Машину времени я изобрел, когда мне стукнуло десять. После того как эксперимент с кошкой Муркой прошел удачно, счастье и радость переполнили сердце, и я со всех ног бросился к маме, предвкушая триумф. Большая была глупость с моей стороны. Особенно повторять эксперимент при маме. Она терпеливо посмотрела, выслушала объяснения, взяла чертежи и заплакала. После, к моему неудовольствию, разорвала их и отнесла на кухню в мусорное ведро. Вместе с машиной времени. Судя по звукам из кухни, машину мама ломала особенно тщательно. Все стихло, мама вернулась с кухни, прижала меня к себе и прошептала: «Прошу тебя, забудь об этом. Никогда больше так не делай. Обещаешь?» Маму я очень люблю. Мы живем вдвоем. Папа — летчик-испытатель — погиб до моего рождения, но мама, пока я был маленький, много о нем рассказывала. Больше всего на свете мне не нравится расстраивать маму. Поэтому пришлось пообещать, хотя маленький червячок сомнения поселился внутри меня. И с каждым днем досаждал все сильнее. В конце концов, сын летчика-испытателя не имеет права разбрасываться талантами. Втайне я построил машину времени заново. Один разок слетать в прошлое и посоветоваться с папкой. В конце концов, мужчины все должны решать между собой. Как он скажет, так я и сделаю. В том, что папа меня узнает и не удивится, я ни капельки не сомневался. Летчики-испытатели дураками не бывают. В точке прибытия тоже сомнений не было: день моего рождения. Папа придет встретить маму из роддома, а я чуть пораньше его перехвачу. Идеальный план. Вы когда-нибудь просыпались в первый день нового года и находили под елкой вместо конструктора, о котором мечтали целый год, акварельные краски и альбом для рисования? Значит, вы меня поймете. Маму встречал ее институтский начальник, у которого она и сейчас работала секретаршей. Правда, он был на десять лет моложе и не такой толстый и лысый. Я все равно его узнал. Того, кого терпеть не можешь, узнаешь за версту. К тому же он был женат. Вот гад, да? В общем, с папкой-летчиком получилось нехорошо. В первую минуту я даже решил проехаться в прошлое чуть дальше и помешать встрече этого проходимца с мамой. Но по здравому размышлению понял: если они не встретятся, то и меня не будет. Небытие в планы не входило, и я вернулся домой. На маму обиды не было. Она хотела как лучше. Правда, сама учила, что врать некрасиво. Вернувшись, я не стал разбирать машину времени. У мамы свои секреты, у меня — свои. Пришла осень, я снова пошел в бесполезную школу. Начались тройки. Мама расстраивалась. Жизнь шла своим чередом. Было не до игрушек. О машине вспомнил только в начале зимы. Когда становилось совсем тоскливо, я после уроков сбегал прямиком в лето и спокойно загорал в укромном месте на берегу реки с книжкой и яблоками, наворованными в близлежащих садах. Дурацкая идея, правда? С каждым вечером мама все подозрительнее смотрела на меня — загоревшего среди январских морозов. Потом все поняла и заплакала. Машину времени я сдал сам. Поклялся, что больше не буду, но она не поверила и повела меня к врачу. А вот это была большая глупость с ее стороны. Доктор внимательно выслушал маму, осмотрел меня, задал несколько вопросов. Я отвечал уклончиво и нехотя. Мама сидела рядом и вытирала кончиком платка заплаканные глаза. Доктор покачал головой, взял телефонную трубку и куда-то позвонил. С этой минуты у нас с мамой началась другая жизнь. Мне показалось, а может, это было и на самом деле, но не успел доктор положить трубку на место, как в кабинет вошли люди в форме. Двое из них увели маму, а третий остался со мной. Мерзкий тип: лицо узкое и усики топорщатся. Изо рта плохо пахнет. Так он еще специально ко мне наклонялся. Брр, гадость, одним словом. Тип в форме велел доктору выйти, а сам начал задавать вопросы. Сначала мягко и вежливо. Конфеты предлагал. Позже начал выходить из себя. Особенно, когда я спрашивал, где моя мама. Я не собирался отвечать на его дурацкие вопросы. Меня действительно больше заботило, что сейчас с мамой. Тип полностью потерял контроль над собой и начал орать. Спешу заметить: он орал на десятилетнего ребенка, который ни в чем не провинился. Если не считать ворованных яблок. Но кто в детстве яблоки не воровал? Да и дело прошлое. Особенно в его крике мне не нравились слова «долг», «святая обязанность», «патриотизм» и вранье типа «родина в опасности». Лично своим долгом я считал не расстраивать маму, а потому снова спросил, где она. Тип в лице переменился: сначала побелел, потом покраснел. Закатил глаза и выбежал из кабинета, хлопнув дверью. Я понял: он — сирота. У него никогда не было мамы, иначе он бы не нес здесь всю эту чушь. Вернулся доктор. Взял меня за руку и отвел в комнату без окон, обитую со всех сторон матрацами. В комнате не было ничего: ни кровати, ни стола, ни стульев. Даже ночного горшка. Потекла скучная жизнь. Ежедневно меня накачивали различной медицинской дрянью; хотели вытащить наружу мои знания. Бесполезно. Маме врали о тяжелой психической болезни. Она почему-то верила. Иногда ее пускали ко мне. Мама сильно изменилась: морщинок стало больше, и волосы поседели. Всякий раз она плакала и просила все им рассказать. Я только плечами пожимал. Говорил, что рассказывать нечего. Гладил по голове. Уговаривал не переживать. Все образуется и будет как раньше. Она все равно плакала. Встречались мы все реже, а потом ей и вовсе запретили приходить. Но это я узнал позже. Пока же сильно обеспокоился тем, что мама пропала. Тип в форме сказал, если я не расскажу все, что знаю о машине времени и вообще все, что знаю, то маму больше не увижу. Никогда. Никакой он не сирота! Скорее всего, в детстве кошек мучил. Фашист проклятый. Я перестал реагировать на внешний мир. Сел лицом к стене и все. Они начали колоть меня еще больше. Только все напрасно. Для них. Не для меня. Лекарства оказались отличными стимуляторами для мозговой деятельности. За те три года, что я провел в лечебнице, мне удалось разобраться во многих вопросах. Я всегда любил читать. Особенно фантастику. Правда, после того эксперимента с Муркой, все фантастические книжки куда-то подевались. Да, понятно, куда на самом деле. В лечебнице читать не давали. Ничего. Страшно сказать, но я даже соскучился по школьным учебникам. Вот до чего довели изверги в белых халатах. Сейчас опустим второстепенное, но сам факт, что мне без посторонней помощи удалось решить проблемы антигравитации и телепортации, говорит о многом. Плюс по мелочи несколько теоретических вопросов по материи и антиматерии, но это так. Не важно. Главное — телепортация. Жаль, что недолгая. Это как мячик на резинке. В роли мячика ты сам. Посылаешь себя в пространстве, а потом тебя утягивает обратно. Так я стал наведываться к маме. По ночам, пока за мной не следили. Следили. Про видеокамеры в палате я ничего не знал. За это время мама совсем постарела. Она ушла с работы и из дома почти не выходила. Каждую нашу встречу мое сердце сжималось от гнева, но сделать я ничего не мог. Мне было почти четырнадцать, и из ребенка я превратился в подростка. Маму любил по-прежнему. Или еще сильнее. Жаль, что свидания были короткими. Была еще одна плохая новость: мама не верила, что это я. Считала меня призраком. Не боялась, но и не была особенно ласковой. Иногда просила оставить ее в покое и дать умереть. Эти ее слова меня особенно расстраивали. Наконец мои мучители потеряли терпение и начали выпытывать у меня, куда я исчезаю. Бесполезно. Я сидел лицом к стене абсолютно глухой к внешнему миру. Для всех, кроме мамы. Тип с усиками — он получил за это время уже два повышения — догадался, и они снова накинулись на маму. Нет худа без добра. Мама поняла, что являющийся к ней сын — не призрак. Но истолковала это по-своему. Мама пошла в церковь. Выслушав путанный мамин рассказ, священник пожалел ее и пришел в лечебницу. Очень славный, веселый дядька: пузатый и с бородой. Мы сразу нашли общий язык. Жаль, что моим тюремщикам пришлось показать, что я снова реагирую на внешний мир. Сначала священник хотел изгнать из меня бесов, но я пообещал больше не являться к маме, если он даст мне что-нибудь почитать. Можно даже не фантастику. Я очень соскучился по книгам. Священник посовещался с руководством лечебницы и, наверное, с тем гадом в форме. Книжку мне разрешили. Очень важно, чтобы отдельные книги попадали к нам вовремя. Разумеется, священник оставил мне библию. Очень хорошая книжка. Хотя и нескладно написана. Библию позволили в обмен на информацию. Я согласился. Видели бы вы их лица. Ну-ну… Я выдал им несколько постулатов и формул. По моим расчетам, пока они разберутся, что к чему пройдет очень много времени. Мне же его надо было немного… …Сегодня мне почти тридцать и так получилось, что я — Бог. Тот самый, о котором столько говорят на нашей земле. Я вновь сконструировал машину времени, пролетел на ней до момента начала сотворения мира, огляделся вокруг и принялся за работу. С моими знаниями сотворение мира было по плечу. На все про все, как известно, оставалась неделя. Что именно делать я отлично знал из книжки. Замечу, что кроме меня там никого не было. Хотя, я много трудился и мог не заметить… …Всю эту неделю я думал только о маме… …С мамой мы живем там же. Она вышла на пенсию: целыми днями вяжет и смотрит сериалы. Естественно, ничего из прошлой жизни с нами не случалось: ни нескольких лет в психушке, ни людей в форме, ни маминых болезней. Выглядит она замечательно. К тому же рядом всегда любящий и заботливый сын. Звезд с неба не хватающий, а маме этого и не надо. Я даже как будто до сих пор верю рассказам о папе-летчике. Пусть. У меня и без этого хлопот хватает: мир огромен, дел невпроворот. Правда, в последнее время мама постоянно заводит разговоры о том, что пора мне жениться. Мол, ей хочется нянчиться с внуками. Я всякий раз обещаю подумать. Не люблю расстраивать маму. Кстати, маминого начальника жена застукала с лаборанткой и выгнала из дома. Тоже мне — летчик-испытатель.