Я не сгинул, не умер, не пьян, даже странно - не болен, хоть процесс преболезненный - что-то в себе расшивать, если сердце - наполненный иглами боли желвак, если фибры души съела горечь, впорхнувшая молью. Припоздавшее солнце в конечном итоге растает, луч последний опять горизонтом разрежется вдрызг, я осколки луча сам себе преподнёс бы как приз, если б их не украла злых гарпий орущая стая. Ну а ветренным утром закат соком выжатой свёклы отражается в стёклах ещё неумытых квартир. Саламандрой хотелось бы в зарево мая войти, но не выдержит кожа - от смены ещё не обсохла. И в холодных руках непомерно чужих мирозданий промерзает насквозь поминальная песня огней, фейерверком взметавшихся, чтобы погаснуть на дне ряской скрытого озера образов в памяти. В дальней.