Загадка Сфинкса Е.П. 1 Безлюдный воскресный полдень. Где-то в городе, в каком-то парке. Старик сидит на деревянной скамейке зеленого цвета, с облупившимися перекладинами и подоткнутыми между ними окурками. Он греется на Солнце, как ящерица. С такой же морщинистой сухой кожицей на лапках, мордочке и спинке. Ветер легким узелком повисал на его тонкой шее и трепал шерстяные брюки. Из нагрудного кармана он извлек большие роговые очки, чтобы четче разглядеть одну кампанию, приближавшуюся справа. По странному стечению обстоятельств, он до сих пор превосходно видел вблизи, мог запросто читать любой шрифт, но, когда он очки снимал, пространство поодаль расплывалось мягкой акварелью. Зеленая листва утрачивала четкие контуры и плавно переходила внизу - в ярко-желтый щебень, а на верху в пространную, зыбкую синеву. И сколько облака не лепили караваны образцовых верблюдов, сервизы кофейных чашек и иногда даже геометрических трапеций, и сколько его дочь не показывала, визжа от восторга, крошечных белых щенят, с моргающим глазиком чайки в углу, он их не видел. Он любил смотреть под ноги, и видел формы в лужах, в рассыпанном сахаре, в тенях и мраморных сколах, нежели в мучнисто-белом облаке, выползающем из пустоты. Он нацепил очки. Из боковой аллеи, сплошь затененной бесстыжими платанами, оголившими белую мякоть ствола, двигалась пара пожилых людей. Она- согбенная старушка, на невысоких каблучках и с черной сумкой на худом плече - пошевеливая отвисшей челюстью, что-то настойчиво объясняла старикану, который вел ее под руку, опираясь на трость. Оба вышли на Солнце, потоптались, и она властно указала на скамью возле клумбы. Надо бы тоже обзавестись тросточкой. Говорят, англичане делают самые лучшие. Из ясеня. Да. Непременно из ясеня, как у того грека, что изобрел лабиринт в Кноссе. Наступало время обеда. Он взял за руку молчаливого ребенка, что сидел рядом на траве и лениво игрался с пучком одуванчиков. Они прошли через парк, ослепленный Солнцем, пересекли улицу. В воскресный день в переулках и на проспектах пусто. Несколько припаркованых автомобилей. Тихие рекламные щиты. Витрины и стекла бликами разрезали воздух. Они быстро завернули за угол. Ребенок не поспевает. Затем прошли через двор старой школы, захламленный ненужными спортивными сооружениями: лестницы, перекладины и т.п. Маленькая парадная в кирпичном особняке, давным-давно отданном под квартиры. Здесь был сад с несколькими старыми соснами. Они поднялись по лестнице, на которой пахло мокрым бетоном, и старик сильно постучал в черную лакированную дверь. “Привет, нагулялись!?”. Она была в домашнем платье, коротком и немного блеклом....потому что домашнем. “Иди переоденься”, сказала она, подталкивая мальчика вдоль желтых обоев пройти к себе. “Не получается у нас...”, сказал старик со вздохом и тут же подумал, что не произнес ни словечка с раннего утра этого воскресения, когда зазвонил телефон. Он медленно поднял тело из постели, добрался до трубки, подправляя на ходу халат. Это была дочь. Она ждет его сегодня. Погулять с внуком и пообедать. Разумеется, он придет. И он пришел. В шляпе и легком пальто протиснулся в гостиную и опустился в кресло. Мальчик сидел на ковре, молчал и играл со своими ботинками так, словно это были крейсеры и линкоры. Старик в кресле, его левая кисть нащупала дырочку в старой истертой обивке. Он тупо уставился в пол, между двумя ботинками как раз разразился вялый бой. Левый указательный осторожно ковырял, пробираясь через ниточки к поролоновой начинке, крошащейся под действием ногтя. “Ты ещё не обулся!” - ее голос вывел из оцепенения обоих. На мгновение старик подумал, что это она ему. Мальчик, не вставая с ковра, напялил один ботинок за другим. Она стояла у косяка двери с поднятыми бровями, слегка накрашенным полуоткрытым ртом и неподвижным взглядом, устремленным в невидимую остальным, известную только ей маленькую точку, где-то на столе, в чьей гладкой поверхности, как лодка в реке, отражалась фальшивая китайская ваза. 2 Когда мальчик переоделся, они сели обедать. Он принес с собой старую дверную ручку, изогнутую почти под прямым углом, с неброским орнаментом по краю. “Зачем она тебе?”, спросил с милой усмешкой женский голос. Мальчик положил медную ручку рядом с тарелкой. Старик пожалел, что не успел спросить первым. “Это бумеранг”, был ответ. Она разливала суп, наклоняясь над столом. С голой шеи в воздухе повисал серебряный кулон. Волосы по-домашнему собраны в пучок. Только две пряди балансировали у щеки. Она села. “Где вы сегодня были?” “Все там же, у платанов”, ответил старик. “Я хочу, чтобы ты сводил его в Зоопарк, как-нибудь”. “Конечно...Знаешь что? Я решил купить трость!”. Он с вызовом поглядел на нее. “Отлично, давай я тебе подарю!”, она улыбнулась. “Нет, нет. Я сделаю на заказ!!” - страстно отрезал старик. С минуту все молчали. Слышно было, как в открытую створку окна влетал птичий крик, как гудит холодильник, как ложки касаются дна. “Ясеневую”, пробормотал он смущенно. 3 После обеда он ушел и вернулся только через несколько дней. Он ввалился в дверь немного рассеянный, куда-то спеша и задыхаясь, с лыжной палкой, приспособленной под трость. Был вечер, на потолке горел свет, мы тебя давно ждем, сказала дочь, поправляя шарф, облокотившемуся на стену мальчику. “Привет!!!”, крикнул старик, тяжело дыша и улыбаясь, и махнул лыжной палкой перед его носом, едва не разбив плафон. И вечер продолжался. Тихий сливовый вечер, когда сумрак разъедает глаза, а свет фонарей, марширующих вдоль шоссе, не дотягивается до закоулков сада. Под ногами клокотал гравий, словно миндальные косточки между зубов. Они разделились, чтобы лучше обследовать местность. Мальчик шел у подножья кирпичной стены высокого музейного здания. Он гладит пальцами кладку. Стена без единого окошка, прекрасно квадратная рядом с зыбкими формами черной колышущейся листвы. Она впивалась углами глубоко в темно-синее небо, слегка отливавшее лунной мутью. Они обогнули три раза этот никому не нужный, заброшенный куб, хранящий, почему-то, скелеты давно умерших невиданных существ. Старик только раз остановился под тонким молодым деревом, заметив необычайно прямую прочную ветку, отходившую от ствола. “Ты смотри-ка! Какой ясень!!” Он возлагал на фразу большие надежды. Мальчик уже прошагал мимо, но не настолько, чтобы не услышать. “Это каштан”, сказал он в темноту. Старик резко обернулся с испугом в зрачках. Они долго молчали, пока ребенок не исчез за углом. Старик, нахмурившись, вгляделся в крону ясеня (или каштана?), которая потемнела и совсем уже не поддавалась изучению. Лыжная палка втыкалась в камешки. Он припустил за мальчиком, который брел по дороге. И вскоре они соединились. Две фигуры молча шагали по обочине, обгоняемые шуршащими автомобилями, отбрасывая благодаря световым столбам блеклые бесполезные тени призраков. 4 “Я поеду в Англию. Уже решено. Договорился вчера с одним матросом, он меня перевезет. Вы ведь поедете со мной на берег?” - кричал он ей из гостиной, стараясь одолеть водопроводный кран. “Такой уж у меня возраст!...Палочку бы...” Последние слова он говорил тихо, так как она уже входила в комнату, немного хмурясь, немного улыбаясь в ответ на его восторги, складывая полотенце в руках. Он говорил очень много, перебирая фантазии своего возбужденного ума. Они сидели за обеденным столом в гостиной. Была уже глубокая ночь, он разбрасывал мысли, сплетенные, быть может, только что или в далекой молодости, как путешественник, вернувшийся из круиза, - открытки, дешевые украшения туземных мастеров, статуэтки, флаконы ароматного масла и леденцы от морской болезни. Она незаметно, тайком улыбалась, не понимая и всерьез не слушая его. В какой-то момент, когда она подносит хрустальную рюмочку коньяку и обмакивает в ней губы, старик произносит: “Да, уезжаю. Наконец!” Она нервно вздернула брови над серыми пустыми глазами. Он снова смутился, стал шевелить челюстью, чмокнул, отпил из рюмки, забормотал что-то о тростях и мастерах, о климате, в котором ясень может уродиться наиболее крепким и стройным, а еще она разобрала что-то о качестве и классических формах. Она едва заметно кивала. Казалось, кто-то из них мог всплакнуть по утрате. Его сухие пальцы дрожали и гладили граненую ножку. Они двигались сверху и по кругу, надавливая сильнее на ребра, спускаясь ниже, к талии, к мягким волнистым очертаниям забытья. 5 Через месяц они втроем сели в скоростной поезд на воздушной подушке, шедший к побережью. За время пути старик съел три дорожных обеда, которые девушка в форме ему приносила в пластиковых контейнерах с отсеками для гарнира, соуса и салата. Она сидела у окна, потому что мальчик наотрез отказался. Все чаще проезжали цветущие льняные поля. И этой лазурью наполнялись ее зрачки. Время летело за разговорами о поездах, об обтекаемости их форм, что позволяет развивать им огромные скорости! О воздушных подушках и прочих механизмах, которые так завораживали старика. Мальчик молчал, положив ладони на столик перед собой. А она смешно себя вела, как туристка: то и дело прикасалась пальцем к стеклу, чтобы привлечь внимание спутников к деталям пейзажа. Сначала старик охотно глазел, но ближе к океану небо заволокло, и они приумолкли. Они сошли в неком рыбацком поселке, каковые еще остались здесь. Тут влажная почва и морской климат. Она поднимает воротник на своем пальто и туго затягивает мальчику шарф. Старик нацепил шляпу. Лыжной палкой он указал в сторону маленькой пристани, там, он говорит, есть бедняга, который за пару сотен согласился перевезти его на тот берег. Они пошли по заросшему травой и розовыми маками песку, где кверху дном валялись старые лодки. Рядом было пришвартовано ветхое, двух парусное судно. Оно напоминало маленькую прогулочную яхту. Борта давно не подкрашивались, можно было разглядеть несколько букв, оставшихся от названия. По палубе ходил человек в лохмотьях. Старик снял шляпу, чуть поклонился и что-то крикнул, а тот кивал, копаясь в сетях и канатах. Немного они постояли на берегу. Она сказала, что надо приезжать сюда чаще. Старик поцеловал их обоих. Когда поднялись два серых, залатанных треугольными заплатками, паруса, старик, придерживая шляпу на макушке, поднялся на борт лодки, и она, скрипнув, уплыла за горизонт. Молодая женщина и мальчик ушли не сразу. Она склоняется над трепыхавшимися на ветру маками. После недолгих размышлений она доброжелательно рассудила, что они отлично приживутся в саду. А мальчик, вертевший в руке моллюска, найденного в крохотной лагуне в траве, сказал, что скоро в Лондоне появится незнакомец с лыжной палкой и в шляпе, которому нужна трость.