Игорь Тогунов – интеллектуал, мыслитель. И не мне, любительнице психологической поэзии, рассуждать о его стихах, но невозможно обойти вниманием столь значимого поэта. Я перелистала его страницы на сайте, и не только… Я БОЛЕН БЫЛ И ТЕЛОМ И ДУШОЙ, Я ВРЕМЯ КРАЛ У СОБСТВЕННОЙ КАРЬЕРЫ, КОГДА ОНИ ЯВИЛИСЬ ПРЕДО МНОЙ ДВА БОЖЕСТВА, ДВЕ ЖЕНЩИНЫ, ДВЕ ВЕРЫ. ОДНА СКАЗАЛА: ПОЛЮБИ РАССВЕТ В НЕМ НОВЫЙ ДЕНЬ БЕРЕТ СВОЕ НАЧАЛО. ДРУГАЯ УЛЫБАЛАСЬ И МОЛЧАЛА. ОДНА СКАЗАЛА: ВОСПЕВАЙ ПОРЫВ ПЕРВОПРИЧИНУ ВСЯКОГО НАЧАЛА. ДРУГАЯ УЛЫБАЛАСЬ И МОЛЧАЛА. ОДНА СКАЗАЛА: ВЕРЕН БУДЬ ЛЮБВИ КОГДА Б ОНА ТЕБЯ НЕ ПОВСТРЕЧАЛА. ДРУГАЯ УЛЫБАЛАСЬ И МОЛЧАЛА. Я ПРОЖИЛ ВЕК, РАССВЕТАМИ ДЫША, ЛЮБОВЬ МЕНЯ ОДНАЖДЫ ОБВЕНЧАЛА С ТОЙ ВЕРОЮ, КОТОРАЯ МОЛЧАЛА. Ах, как мне по душе Вера, «которая молчала», чудится теплое «Эта женщина в окне…» Стихотворение «У городов три стадии любви» восхищает взглядом художника: У городов три стадии любви, Три времени с рассвета до заката. В них бытия востребована плата То самоотреченья, то мольбы. I. Движения причудливо остры У мальчиков страдально - неженатых. Среди домов угрюмо-угловатых Их помыслы и взгляды так пусты. II. У власти - в галстуках и выраженьях лиц Загаженность манер и сытость позы, Врожденный страх безумства и угрозы Над явью вечности, перерожденной в блиц. III. Старик - бульвар.... Его перевожу На перекрестке под зеленым светом: Свободою порыв едва согретый Едва в туманном взгляде нахожу. 18.01.2001 Люблю Ван Гога, и с неприкрытой горечью стихотворения Игоря – совпала. Им нет при жизни славы и почета – Мир занят прозой, болью во грехе: Осуждена барачная работа, Гнездится моль в замызганной дохе, Щетина колет приторные взгляды, Круг осуждения всё ширится во тьме… (Ван Гог) «Черный квадрат» Малевича глубок, как ночь, если вглядеться, можно увидеть в нем свои страхи. Вечностью Бесконечность взирает на мир: Человеческой чёрной беспечностью Смотрит в души аспидный сатир, Сажей мазаны двери юродивых… (Неотправленное письмо) И очень близко, почти соприкасаясь - «Ты и я» Я превратил себя В квадрат чернее ночи. Без звука, без судьбы В квадратность обречен, Но искренность твоя Мне невзначай пророчит, Что в раму тот квадрат Надежно заключен. («Ты и я» из цикла «Рыжая лошадка и тряпичный мальчик») И я согласна, в «Элегии» - есть Шагаловская высота: Над землёй, поднимая себя за шиворот, Все стараешься парить, да не очень – Одуванчик под ветром, пролетающий мимо, В направлении движения своего более точен, Чем статист, фиксирующий возможные взлёты… (Элегия) Сапоги тянут вниз, не давая от грязи Не спеша очистить девственность мысли, Так пионы цепляются в хрустальной вазе За небесные прошлые светлые выси… (Элегия) Когда читаешь триптих «Уходя ухожу», несмотря на рефрен «Любите мир, но только без меня!» (а может быть, он усиливает это ощущение) – ассоциативно вспоминаются импрессионисты: ...приблизить. удалить. опять приблизить. листву сорвать в дожде ли, без дождя. внезапным смехом невзначай обидеть… …Цените свет легко. Подслеповато. Других хваля. Но, а себя виня. На то и жизнь - ее мизерна плата. (« Уходя ухожу» - из цикла «Рыжая лошадка и тряпичный мальчик») … ...Кружева из времени соткать, Из печалей - легкость тьмы неверья… Поневоле задумаешься, что художественное слово сродни краскам. Лирика Игоря Тогунова – подтверждение тому. «Рыжая лошадка и тряпичный мальчик» - удивительный цикл стихов, очень разных – но безусловно связанных воспоминаниями детства. Рыжая Лошадка. Маленькая Пони. Как походка шатка. И спина в попоне. (Рыжая лошадка) Стихотворение «Тряпичный мальчик» напомнило мне андерсеновскую сказку, когда Русалочка каждый день приплывала в свой садик и любовалась на статую мальчика. Тряпичный мальчик - маленький мой бог, С печальным взглядом самоотреченья, Благодарю тебя, что бережно помог Преодолеть страданья и мученья. (Тряпичный мальчик) Ангелочек сел на ветку У окошка моего. Может дать ему конфетку Иль не надо ничего? (Ангелочек сел на ветку) Стихотворение «Бытовой эпизод в Большом Гнезде» окутывает таким теплом, что невольно хочется и его причислить к «Рыжей лошадке и тряпичному мальчику». – «Коробочку подари резную каменную соборную, собери дань, пригласи мастеров без греков… скучны, отец, твои речи тронные: спят князья подданные, сохнут глубокие реки, варяги шарахаются, что даже солнце покрывается тенью затмений стыда… выруби, отец, соборные оконца, слюдой затяни, впустив города вовнутрь; узорной резьбой укрась стены видениями снов моих детских: помнишь, в три года, летал карась, грифоны гнездились в перелесках; в четыре – я льву повязывал бант, а лев улыбался, виляя хвостом…" Мне в детстве читали «Путь на Грумант» – Собор появился потом. (Бытовой эпизод в Большом Гнезде) Стихотворение «Дрожь дождя» изумило своим психологизмом (одно только название чего стоит!) и трепетным видением художника: Вот оно как случается: Неумолимый бег времени Преобразуют морские волны В видимые потери, Падающая в бесконечность чайка - Словно полёт чувств К новому, желанному. Что если сегодня не перестанет дождь? Что если этот дождь никогда не перестанет? Темнотою комнаты Придавлены вчерашние встречи, Зайчиком солнечным Мечутся по обоям стен Черно-белые отпечатки И думается, что так легко Завязать в узел Возможные радости, Словно шелковый галстук. (Дрожь дождя) «Красно-желтый трамвай» Игоря Тогунова – подарок не только для философов, но и для любителя погрузиться в темные глубины психологии. Начиная с эпиграфа - «Credo quia absurdum» (Верую, ибо абсурдно). Если нельзя объяснить, остается только почувствовать. Трамвай – это для романтичных сердец, недаром его так любят художники. А философия исследует не только, а может быть, даже не столько мысль, но и чувство. «Даже ночь стать действительной ночью не может, Чтобы призраки мрака не пугали ребят». Вот это особенно нравится: «Здесь суды на сады заменяет закон…» Вот она, психология: «Молчуны без умолку голосисто молчат…» «…милицейский наряд Лебединою выправкой в пачках балетных Всё отводит в сторонку проницательный взгляд.» «Я всего лишь мгновение в этом городе не был, Но от этой разлуки тяжело занемог» (Красно-желтый трамвай) «Красно-желтый трамвай» Игоря Тогунова – больше, глубже, просторнее романтики. Когда читаешь такие стихи – растет душа. Поднимается на цыпочки, расправляет крылья – и летит вслед за автором в темные глубины неба… Когда прочитала стихотворение «Матрешка», подумала, что в нем – весь Игорь Тогунов, во всяком случае, та его часть, которая извлекает звуки из лиры. И вот он-то - великий психолог. Конечно, все мы знаем, что в самой глубине осени зреет весна. Но вызвать Харона (!), чтобы разглядеть, что «…В холодном взгляде горестной волшбы Необъяснимо светится апрель.» Но назвать эту непостижимую пирамиду из осени, бабьего лета, августовского золота и призрачной надежды бессмертие души – Матрешкой… Интересно с Вами, Игорь Алексеевич! Когда читаешь стихи Игоря Тогунова, интуитивно догадываешься, что Бродскийй – его любимый поэт. И сердце замирает: на «камнях» распустились цветы! Разноцветностью мира На ладонях раскрытых, В ярком свете лучей, В полушаге тоски, В просветленных глазах, В прошлых чувствах забытых - Лишь цветы, лишь цветы, Лишь цветы, лишь цветы... (Читая "Камни" И.Бродского) Стихотворение «Меня в троллейбус не пустили» заставляет не просто всматриваться в строки, но следить за тем, как проносится перед глазами собственная жизнь. Меня в троллейбус не впустили. Меня в троллейбус не впустили. Меня в троллейбус не впустили. Закрыли двери. Не успел. Мой дом забором обносили. Мой дом забором обносили. Мой дом забором обносили. И слов и тем. Порвали белую рубашку. Порвали белую рубашку. Порвали белую рубашку. Гол как сокол. Разбили голубую чашку. Разбили голубую чашку. Разбили голубую чашку. О грязный пол. Минуту жизни удлинили. Минуту жизни удлинили. Минуту жизни удлинили. Мол, не спеши. И долго что-то говорили. И долго что-то говорили. И долго что-то говорили. В пустой тиши. Закончить свою зарисовку о лирике Игоря Тогунова хочется стихотворением «Врачевание», ибо это главное предназначение поэзии. Врачевание Лелею жизнь – она не излечима, Слаба, уродлива, безвольна и тиха, Вот-вот наступит верная кончина Негласным завершением стиха. Поэма - не по силам жизни квёлой, А что до эпоса – не стоит говорить; Одно спасение ей может быть опорой - Любую, даже хворую любить.